Читать книгу: «Камень. Книга вторая», страница 3

Это устраивало меня в полной мере! Не хватало ещё, чтоб люди при моём появлении в ступор верноподданнический впадали и в ноги кидались. Да и в Университете всяко спокойнее будет! Не скрывая своей радости, я задал деду самый главный вопрос:

– Деда, а жить я там же буду? С Прохором?

– Думаю, что да, – кивнул он. – Там сейчас как раз срочно ремонт доделывают силами императорского рода. Но моей охраны там больше не будет. Верно, Прохор?

– Да, Михаил Николаевич, – обернулся на секунду воспитатель. – Если утвердят такой вариант, однозначно будет выделена специальная группа дворцовой полиции.

– Да на кой она мне? – попытался заранее отказаться я. – Чем при нападении Гагариных помогли те твои ребята, деда? Только мешали…

– Прохор, объясни отроку…

– Чтоб все эти нападения предотвращать на стадии подготовки, Лёшка, – хмыкнул тот. – Так что привыкай, твоё императорское высочество.

– А ещё они на меня стучать будут отцу с дедом, – заметил я.

– Ну, а как ты хотел, внучок, – теперь ухмылялся старик. – Всё для твоей же пользы. Своих детей заведёшь, ещё и Тайную канцелярию подключишь…

Вскоре на границе имений Романовых и Пожарских показались ворота, которые при нашем приближении открылись, а два крепких мужика в форме дворцовой полиции вытянулись и отдали деду честь.

***

В гостиной императрицы Марии Фёдоровны в кресле сидела и ревела жена цесаревича, Екатерина Викторовна.

– Хватит ныть! Соберись! – прикрикнула на сноху хозяйка покоев. – Твой отец сам посмел поднять руку на Романова, моего родного внука. За это полагается… Сама знаешь, что за это полагается! И он вместе с твоим братом будет казнён!

– Но можно же хоть что-то сделать… Как-то заменить на более мягкое наказание! А Александр и государь со мной вообще не разговаривают! – опять заревела Екатерина.

– Да я сама с тобой разговаривать не хотела, – хмыкнула Мария Фёдоровна. – Мне важно, чтобы девочки на совете рода были в нормальном состоянии, и ты выглядела прилично. Что родичи-то подумают? – И жёстко добавила: – Вопрос с Алексеем решён и будет сегодня озвучен. А если ты, Катька, попробуешь хоть что-нибудь вякнуть, или там внучек моих против брата настроить, или ещё как-нибудь Алексею навредить, я тебя лично со свету сживу. Обещаю! Веришь мне?

– Да, – пискнула сжавшаяся в кресле Екатерина Викторовна.

– А теперь марш к себе! И приведи себя в порядок!

***

Побывать в поместье Романовых в Жуковке мечтали очень многие. Это было знаком особого отношения, этим гордились, об этом рассказывали с придыханием и плохо скрываемой гордостью. А всё потому, что поместье традиционно использовалось императорским родом для отдыха, в отличие от того же Кремля, более официального и доступного. Вот и я невольно начал проникаться атмосферой этого места, являвшегося «дачей» для очень многих и многих, как оказалось, моих предков. Особую остроту добавили детские воспоминания – очень мне маленькому хотелось попасть за высокий кирпичный забор на загадочную территорию императорской семьи, а дед только хмыкал и обещал, переглядываясь с Прохором:

– Обязательно, Лёшка, попадёшь! И не через забор, а через ворота!

Вот и сбылись дедовские обещания…

Проехав по дорожке, проложенной в лесу, мы оказались на открытом пространстве с островками леса, большим прудом, беседками и мощёными аллейками, по которым прогуливалась охрана с собаками. На нас, впрочем, они не обращали никакого внимания. Вскоре из-за холма показался и комплекс зданий с настоящим четырёхэтажным дворцом. Именно к нему и направил гольфмобиль Прохор. Дед достал телефон и кого-то набрал.

– Встречай. Подъезжаем.

Когда дед убрал телефон, я спросил:

– А это нормально, что мы вот так подъедем? На этой таратайке?..

– Нормально, – усмехнулся дед. – Это означает, что мы к императору заглянули по-соседски… Понял? – Я кивнул. – Особенно мне первый раз так понравилось приехать. Не помню уж, по какому поводу Романовы устроили приём, но я заявился через лес как раз на этой, как ты выразился, таратайке! Чуть припозднился, понятно, все уже успели собраться вон на той лужайке, – он указам на большую поляну с неработающими фонтанами перед дворцом. – И тут, значит, появляюсь я… Посмеялся, конечно, народ, а в глазах зависть – Пожарские де даже не утруждают себя через главные ворота к Романовым ездить, напрямую через лес заявляются! – дед довольно улыбнулся. – Да и Романовы потом, бывало, так же к нам в гости приезжали. Кстати, помимо тех ворот, через которые мы проехали, есть ещё несколько – в разных местах.

– Деда, да знаю я. В детстве же всё здесь облазил, – напомнил я ему.

Вблизи дворец производил ещё более величественное впечатление – колонны, огромные окна, лепнина по светлому фасаду с двуглавым орлом в центре, статуи орлов рядом с крыльцом, на котором нас ждал отец.

– Добро пожаловать! – спустился он к нам по ступеням и пожал руки. Подскочивший слуга в ливрее сел за руль гольфмобиля и отъехал. – Все собрались, ждём только вас! Прошу за мной.

Оказавшись внутри дворца, я был поражён обилием картин, антикварных даже на первый взгляд, ваз, статуэток, предметов мебели. Везде, куда бы я не посмотрел, сверкала позолота.

– Традиции… Ничего не поделаешь… – заметив мои взгляды, бросаемые по сторонам, сказал отец, когда мы поднимались по мраморной лестнице. – Иначе уважать перестанут. В личных покоях всё гораздо скромнее. Нам сюда, – он указал на одну из дверей на втором этаже, которую охраняли два полицейских, а на одном из диванов сидели три женщины в одинаковых светлых костюмах.

При появлении цесаревича они встали, кивнули и спокойно уселись обратно. «Видимо, валькирии», – подумал я.

– Михаил Николаевич, Прохор, вам придётся обождать здесь. Сами понимаете… – отец указал на другой диван. Подождав, когда дед с Прохором расположатся, цесаревич сказал мне: – А теперь слушай меня внимательно, Алексей. Когда твой дед скажет фразу: «Добро пожаловать обратно в семью!», ты должен будешь громко произнести следующее: «Здравствуйте, родичи!» – и поклониться. Запомнил?

– Запомнил, – кивнул я.

– Отлично. Пойдём, совет рода ждёт. – Он открыл дверь и пропустил меня вперёд.

Зал, в котором я оказался, напоминал художественный музей: на стенах были развешаны портреты царей и императоров из рода Романовых. Между ними и в углах висели и крепились на стойках мечи, сабли, копья, щиты и богато украшенные доспехи. В центре зала выделялся старинный монументальный стол с не менее монументальными и старинными стульями. Вокруг, разбившись на отдельные группы, стояли Романовы, все, как и я, одетые в деловые костюмы. В противоположном углу комнаты я заметил императрицу, Марию Фёдоровну, с женой отца, Екатериной Викторовной, и моими единокровными сёстрами: Марией, Варварой и Елизаветой. Цесаревич взял меня под локоток и повёл именно к ним. Добраться быстро до женщин рода Романовых нам не удалось – пришлось по дороге поздороваться с Владимировичами и Николаем Николаевичем, родным дядькой. Дальше отец представил меня двум двоюродным братьям деда, Павлу Александровичу и Александру Александровичу, ещё крепким старикам за семьдесят, и их сыновьям, Виктору и Дмитрию Павловичам, и Александру с Владимиром Александровичам.

– Похож на Сашку! – вынес вердикт улыбающийся Александр Александрович. – Добро пожаловать обратно в семью! – он хлопнул меня по плечу.

Императрица, когда мы до неё наконец добрались, на разговоры размениваться не стала, а молча обняла и крепко прижала к себе. Я же ничего поделать с собой не мог и просто позволял себя тискать, испытывая при этом не очень приятные ощущения – люди вокруг, по сути, были для меня пока чужими, к новой семье предстояло привыкнуть. Наконец, отпустив меня, Мария Фёдоровна указала на жену отца:

– Екатерина Викторовна, твоя… мачеха, – холодно произнесла императрица, а я с трудом кивнул урождённой Гагариной.

Лицо мачехи напоминало восковую маску со следами недавней истерики. Никак на меня не прореагировав, она продолжала пялится прямо перед собой.

– Твои младшие сёстры, Алексей, – продолжила Мария Фёдоровна, перестав обращать внимание на Екатерину Викторовну. Слово «младшие» императрица выделила особо. – Мария, Варвара и Елизавета. – Девочки одновременно сделали книксен и выпрямились.

– Очень приятно познакомиться, девушки! – кивнул я с улыбкой.

– А хочешь я тебе дом покажу, Алексей? – шагнула вперёд самая младшая, Лиза, наряженная в красивый сарафанчик голубого цвета. – Я здесь всё знаю! Меня даже к деду-иператору в кабинет пускают! Я тебя проведу!

– Не иператору, а императору, Лиза, – поправила восьмилетнюю сестру Мария. – Ты ещё успеешь показать братику дворец. – К моему удивлению, малышка кивнула с важным видом и сделала шаг назад.

– Действительно, ещё успеете тут нагуляться. – Цесаревич присел и поцеловал в лобик Лизу. – Обещаешь не капризничать? – Та кивнула. – Варя, займи чем-нибудь сестру, пока дед не пришёл. – Моя средняя тринадцатилетняя сестра тоже кивнула. – Мама, Маша, посадите Алексея между собой, пока тут официальная часть длиться будет.

– Иди уже, мы всё знаем, – шутливо отмахнулась от него императрица.

Не успел отец отойти, как двери уже с этой стороны отрылись, и в зал зашёл император в сопровождении своего младшего брата Владимира. Отыскав взглядом меня, он направился навстречу.

– Доброе утро, Алексей! – улыбаясь, протянул мне руку.

– Доброе утро… деда, – я пожал её.

С великим князем Владимиром мы поручкались молча.

– Так, родичи, приступим, – громко сказал Николай. – Прошу присаживаться.

В то время как мужчины рода Романовых, входящие в совет, занимали места за столом, императрица, мачеха, мои сёстры и я сели на специально приготовленные стулья у одной из стен.

– Вопросов на повестке дня два, – продолжил император, дождавшись, когда все займут места. – Со вторым разберёмся чуть позже. Первый вопрос – признание Алексея Александровича Романова полноправным сыном Александра Николаевича Романова, наследника престола, со всеми вытекающими отсюда последствиями, о которых, надеюсь, напоминать никому не надо, – он обвёл взглядом сидящих за столом. – С ситуацией вы все знакомы много лет, с самого рождения Алексея, дополнительные сведения получили перед Советом. Ставлю вопрос на голосование. Родичи, кто за то, чтобы признать Алексея Александровича Романова полноправным сыном Александра Николаевича Романова? Прошу поднять руки. Единогласно. – Император повернулся ко мне. – Алексей Александрович, подойдите. – Я встал и на негнущихся ногах направился к столу, а дед в это время сказал отцу: – Александр, позови Пожарского с Белобородовым.

Вошедшие в зал князь Пожарский и мой воспитатель поклонились присутствующим и, ведомые цесаревичем, встали рядом с моими сёстрами.

– Итак, родичи! – поднялся со стула император. – Представляю вам великого князя Алексея Александровича Романова! Добро пожаловать обратно в семью!

– Здравствуйте, родичи! – громко сказал я и поклонился, как и учил отец.

Великие князья за столом одобрительно зашумели. Дождавшись, когда гомон чуть уляжется, император продолжил:

– Так. С формальностями покончили. Теперь хотелось бы отдельно поблагодарить князя Пожарского и члена нашего рода, теперь уже потомственного дворянина Белобородова, за воспитание Алексея Александровича. – Николай подошёл к ним и по очереди обнял под хлопки остальных Романовых.

Когда император вернулся к своему стулу, он сделал мне знак оставаться на месте и продолжил:

– Осталось, родичи, решить второй вопрос, о котором вам сегодня утром говорилось тоже. Предлагаю отложить официальное объявление о новом статусе Алексея на неопределённый срок по озвученным причинам. Титуловаться он будет, как и прежде, князем Пожарским. Кто «за»? Единогласно. Тогда ко всем огромная просьба, об итогах сегодняшнего совета рода не распространяться. – Одобрительный гул подтвердил, что все всё поняли и согласны. – Вас это касается особенно. – Николай с улыбкой смотрел на внучек, которые встали, сделали книксен и в один голос сказали:

– Да, государь!

Чем вызвали улыбки и добрый смех родственников.

– Совет рода закончен, – подвёл итог император. – Всех прошу пройти в столовую на торжественный обед.

Уходить из этого зала, однако, никто не спешил – меня начали поздравлять. Первыми были отец и дядька Николай. Их оттеснила бабушка, которая опять начала меня тискать в объятиях, следующими стал брат деда, Владимир, с сыновьями. Потом очередь дошла и до остальных родичей. Последними, в сопровождении бабушки, поздравили сёстры. Свою мачеху в зале я с определённого момента перестал наблюдать.

– Алексей, нам надо будет потом поговорить, – сказала мне Маша. – Ты же сейчас в имении Пожарских живёшь? Мне Андрей сказал…

– Да, – кивнул я.

– Можно, я завтра к тебе приеду?

– Конечно приезжай, Маша. Буду очень рад видеть.

Из зала я выходил вместе с князем Пожарским и своим воспитателем.

– Ну что, Лёшка, поздравляю! – дед выглядел очень довольным. – Есть справедливость на земле! И тебя, Прохор, поздравляю! Ты потомственное дворянство давно заслужил!

Я тоже поздравил Прохора, взяв с него обещание всё сегодня вечером и отметить. Но выполнить его мой воспитатель так и не смог по объективным причинам – в поместье Романовых мы пробыли до глубокой ночи, потому что торжественный обед продлился больше четырёх часов, потом мужчины захотели прогуляться, наслаждаясь более или менее тёплой солнечной погодой, затем меня к себе в покои позвала бабушка, императрица Мария Фёдоровна, начавшая выяснять подробности моей смоленской и московской жизни, а там и время ужина подошло. Всё это время родичи изучали меня, задавая разные вопросы и интересуясь моим мнением, но делали всё достаточно корректно, так что в глупую ситуацию я не попал ни разу.

Уже когда мы возвращались в поместье Пожарских, попытался немного прийти в себя и понять, что же я чувствую теперь, получив новый статус и семью? Так и не сделав для себя однозначного вывода, за исключением того, что жизнь вскоре станет намного сложнее, я решил пока об этом обо всём не думать. Дальше будет видно…

***

– Докладывай, Виталий Борисович, – сказал император Пафнутьеву, устраиваясь поудобнее за столом в своём рабочем кабинете.

– Работа ведётся, государь, – поклонился сотрудник Тайной канцелярии императору, цесаревичу и великому князю Владимиру. – Князь Гагарин с сыном много чего интересного о своих делах уже рассказали и расскажут ещё, я уверен, – криво улыбнулся Пафнутьев. – Такая же работа ведётся и всеми региональными подразделениями по всей империи. Корпус активно помогает.

– Сколько ещё вам надо времени? – поинтересовался император.

– Три-четыре дня минимум, государь. Очень много информации приходится проверять и перепроверять.

– Что с родичами Гагарина?

– Пока у нас. Во избежание, так сказать…

– Хорошо, Виталий, – кивнул император. – Если что-то срочное, связывайся с Александром Николаевичем. Доклад каждый день.

– Понял, государь, – Пафнутьев кивнул и покинул кабинет.

Глава 3

Проснулись мы опять втроём. Вчера, когда вернулись с дедом и Прохором из соседнего поместья, девушки уже легли спать и, что характерно, свои комнаты опять проигнорировали.

Вставать совсем не хотелось, и я просто лежал с закрытыми глазами, слушая, как красавицы перебрасываются фразами:

– Леся, тебе не кажется, что Пожарский ведёт себя совершенно возмутительным образом? Сам пригласил, а видим мы его фактически только вечером и утром? Может, он себе кого на стороне завёл? Тебе так не кажется?

– Да нет, Вика. Он же всё время с Михаилом Николаевичем и Прохором уезжает. Надеюсь, они там за ним присматривают.

– И то верно, – протянула Вяземская. – Да и вчера они на этом драндулете в сторону поместья Романовых покатили, там одна дорога, служила – знаю. Да и Михаил Николаевич любитель к императору с великим князем Владимиром именно так на рюмку-другую заглянуть. Не раз наблюдала.

– Тогда мы можем быть спокойны, Вика. По крайней мере, Лёшка не по бабам пошёл.

– Но всё равно интересно, Леся, что у него за дела такие с Романовыми. – Вика внезапно схватила меня за шею. – Говори, Пожарский! Я вижу, что ты не спишь, ресницы дрожат!

Свой смех я попытался замаскировать под кашель, но вышло это плохо, и, в конце концов, я просто расхохотался. Вика была просто неподражаема в своей нелепой, но действенной попытке удовлетворить женское любопытство!

– Быстро говори! – ударила она меня маленьким кулачком в грудь, дождавшись, когда я чуть успокоюсь.

– Вообще не понимаю, о чём ты, Вика! – пришлось себя сдерживать от очередного приступа смеха, глядя, как выражение лица девушки меняется на обиженное.

– Леся, держи его! Сейчас он нам всё сам расскажет! – Рыжая копна волос опустилась мне на грудь и неторопливо стала спускаться вниз. – Что это тут у нас такое?

Пытали меня долго, вдумчиво, никуда не торопясь, постоянно меняясь и придумывая всё более и более изысканные методы извлечения информации. Но я не сказал ни словечка! Ни единого!

– Камень и есть камень! – устроившись у меня на плече, заявила Вика.

– Почему Камень? – спросила Леся, закинувшая по привычке на меня ногу.

– А что, Пожарский тебе даже своё школьное прозвище не сказал? – хмыкнула Вяземская.

– Нет. Лёша, за что тебя так называли?

– За толстокожесть, Леся, – улыбнулся я. – Так что ваши с Викой запрещённые приёмчики не пройдут! Хотя… Может, если б вы лучше старались…

– Что?.. – одновременно воскликнули девушки.

Теперь меня колотили уже вдвоём. И куда у них пропала вся нежность и ласковость?

В столовую мы спустились к десяти утра. Только успели приступить к завтраку, как к нам присоединился Сашка Петров.

– Приятного аппетита! Вы что так долго спите? Мне же скучно! – заявил он. – Даже погулять успел!

– Кто тебе сказал, что мы спали? – хмыкнула Вика, чем заставила молодого художника чуть покраснеть. – Леся, тебе не кажется, что надо пристроить Александра в опытные руки?

– А вдруг он картины свои забросит и пустится во все тяжкие? – она скептически разглядывала Петрова.

– Тоже верно… – кивнула Вяземская. – Но и оставлять этот вопрос на самотёк будет безответственным проступком с нашей стороны. Не по-дружески. Что будем делать?

– А вас моё присутствие совсем не смущает? – спросил весь красный как рак Сашка.

А я наслаждался тем, как мои подружки успели спеться за эти три дня.

– Нисколько, – опять хмыкнула Вика. – Надо ему просто правильную девушку подсунуть, чтоб с понятием была. Леся, есть кто на примете?

– Есть одна. Из подтанцовки моей. Хореографическое училище закончила. Хорошая девочка! Со мной на гастроли не едет, после растяжения восстанавливается. До отъезда познакомлю.

– Не надо меня ни с кем знакомить! – попытался отказаться художник.

В этот момент у меня зазвонил телефон. Номер был незнакомым.

– Слушаю.

– Алексей, привет! Это Маша, твоя сестра.

– Привет, Маша! Рад слышать! – я заметил, как Вика навострила ушки.

– Помнишь, я хотела в гости приехать?

– Да, помню. Приезжай, конечно!

– Я с сёстрами буду. И с отцом. Ты не против?

– Через сколько будете? – спросил я.

– Мы уже практически готовы.

– Ждём, – сказал я и положил трубку.

Три пары глаз смотрели на меня вопросительно.

– Минут через пятнадцать-двадцать в гости приедут Романовы.

Леся с Викой переглянулись и молча выскочили из столовой. Видимо, побежали переодеваться. Петров же сидел и таращился на меня с открытым ртом.

– Сашка, соберись! – усмехнулся я. – Тебе переодеваться не надо. Всё будет нормально. Ты деда с Прохором не видел?

– Они… – Петров сглотнул. – Они в гостиной сидели.

– Пошли, покажешь, – надо было выводить его из верноподданнического ступора.

Сашка сначала неуверенно, а потом уже нормально повёл меня по дому, в котором я ориентировался гораздо лучше, чем он. И действительно, дед с Прохором сидели в гостиной и гоняли чаи, неспешно что-то обсуждая.

– Доброе утро! – поприветствовал я их. – Через пятнадцать минут ожидаются Великие княжны и наследник. Мария только что позвонила.

Оба спокойно поставили чашки на блюдца и встали.

– Переодеться всё равно не успеем, – скептически оглядел нас дед. – Так сойдёт! – махнул он рукой, видимо, имея в виду мои джинсы и джемпер. – Пошли встречать.

Уже на крыльце я глазами показал Прохору на Сашку. Понят был правильно, и он отвёл Петрова в сторонку, негромко что-то тому втолковывая. Скоро к нам присоединились и девушки. Если Леся переехала в поместье Пожарских с вещами и успела переодеться в светлый брючный костюм, то Вика просто надела кожаную курточку и собрала волосы в хвост, оставшись в джинсах и водолазке. Минут через пять на дорожке показались два гольфмобиля с двуглавыми орлами на бортах. Когда они приблизились, дед спустился с крыльца.

– Алексей! – обернулся он, давая понять, что мне следует встречать гостей вместе с ним.

Гольфмобилями управляли те две валькирии, которые постоянно сопровождали Марию. На заднем сиденье первого сидел отец с моей младшей сестрой, Елизаветой. Мария с Варварой находились во втором. Когда эти драндулеты остановились, дед поклонился и заговорил:

– Рад приветствовать…

Его речь закончилась, не успев начаться, Лиза выскочила из гольфмобиля и, подбежав ко мне, схватила за руку и заявила со всей детской непосредственностью:

– Здравствуй, братик! А ты мне дом покажешь?

– Здравствуй, Лизонька! – я присел. – Конечно покажу! Только надо сначала всех встретить, познакомить, чаем напоить. А потом мы с тобой и в прятки можем сыграть. Договорились?

– Да, братик! – важно кивнула она. – Только в прятки не буду, я уже большая! Во что-нибудь другое сыграем!

– Договорились. – Я выпрямился, а Елизавета продолжала крепко сжимать мою ладонь.

Романовы и дед с улыбками наблюдали за этой сценой.

– Михаил Николаевич! Сын! – цесаревич пожал нам руки.

Следующими с дедом поздоровались Мария с Варварой. Когда же они подошли ко мне, возникла неловкость – никто из нас троих элементарно не знал, как себя вести в подобной ситуации. Выручил отец:

– Изобразите поцелуй, этого будет достаточно. Всему учить надо!

Пришлось изображать… Когда закончили, и я, и обе мои сестры выдохнули с облегчением – друг к другу надо было ещё привыкать.

– Прошу в дом! – дед начал подниматься по ступенькам.

***

Вика, наблюдающая за сценой встречи Романовых, всё больше и больше недоумевала: сначала Алексей, в отличие от своего деда, грубо нарушил этикет, не поклонившись членам императорского рода. Потом к нему выскочила великая княжна Елизавета, схватила за руку, и они спокойно начали разговаривать. Князь даже присел, не обращая внимания на остальных Романовых, в том числе и на цесаревича! О чём они говорили, слышно не было, но маленькая Лиза кивнула и с важным видом успокоилась, продолжая держать Алексея за руку. Потом цесаревич поздоровался с молодым князем как со старым знакомым… А Мария с Варварой? Такой поцелуй по этикету допускался лишь между родственниками или очень хорошими знакомыми!

– Леся! Что за ерунда тут происходит?

– Скоро поймёшь, – только усмехнулась та.

***

Поднявшись по ступеням, мы остановились перед поклонившимися Прохором, Лесей, Викой и Сашкой. Лиза отпустила наконец мою руку и подбежала к Вяземской:

– Вика, здравствуй! Почему ты больше ко мне не приходишь?

– Здравствуйте, Елизавета Александровна! – заулыбалась Вяземская. – Я теперь в другом месте служу.

– А у меня теперь братик старший есть! Алексей! – она указала своим маленьким пальчиком на меня.

Хоть Вика и сумела сохранить лицо, но выражение изумления всё же было заметно. Вот тебе и просьба императора к родичам о сохранении моего инкогнито…

Тут опять вмешался отец:

– Лизонька, подойди! – Моя младшая сестра покорно встала рядом с цесаревичем. – Михаил Николаевич, будьте добры, представьте нам своих гостей.

– Конечно, Александр Николаевич! – кивнул дед и представил цесаревичу и моим сёстрам Алексию с Сашкой Петровым, причём у меня сложилось стойкое ощущение, что отец с Лесей знакомы, а вот мои сёстры видели её в первый раз, но поглядывали на девушку с большим интересом. Это я списал на её медийность.

– Ну, теперь моя очередь, – улыбнулся цесаревич. – Виктория, Алексия, Александр, позвольте вам представить моего сына, великого князя Алексея Александровича Романова.

Все трое поклонись, а мне в очередной раз от этих поклонов стало не по себе. Когда они разогнулись, рот открытым был только у Петрова. Ситуацию разрулил дед:

– Прошу в дом!

Когда мы оказались в гостиной, отец сказал:

– Нам с Михаилом Николаевичем и Прохором надо переговорить. Алексей, остаёшься за главного. – И они вышли.

Подозревал я, что никаких таких дел у них нет, просто тактично оставляют молодёжь пообщаться, так сказать, в неформальной обстановке. Делать было нечего, пришлось оказывать гостеприимство:

– Присаживайтесь, пожалуйста! – я указал на диваны.

Вика, Леся и Сашка дождались, пока на одном из диванов расположатся великие княжны, и только потом устроились сами. Я же занял кресло по центру. Появившейся Наташе все сказали, что будут чай. Одна Лиза пожелала морс из вишнёвого варенья. Когда горничная ушла, Мария переглянулась с Варей и спросила у Леси:

– Алексия, у вас же скоро концертный тур начинается?

– Да, ваше императорское высочество, – кивнула Леся. – На следующей неделе уезжаю.

– Для вас, Алексия, просто Мария, – улыбнулась сестра. – А когда вернётесь, сможете устроить отдельный концерт для нас и наших друзей из лицея? Мы все ваши большие поклонники!

– Да, Алексия, мы в лицее постоянно слушаем ваши песни! – добавила Варя.

– Сочту за честь, ваши императорские высочества! – кивнула девушка.

– Просто Варвара! – заулыбалась моя средняя сестра, а Леся кивнула.

– Скажите, Алексия, а тот ролик… – Маша слегка замялась. – «По ресторанам»… Все говорят, что это было сделано специально… Ну… Перед гастролями…

– Это вам, Мария, надо у его императорского высочества спрашивать. – Леся с улыбкой смотрела на меня. – Он там присутствовал. Да и Александр тоже. – Она кивнула на сидящего рядом Петрова.

Маша с Варей повернулись ко мне, Вика тоже изобразила нетерпение, поближе пересели и две валькирии.

– Алексей, расскажи пожалуйста! – попросила Варвара.

– Хорошо, – кивнул я, и дождался, пока Наталья расставит чайные пары и разольёт по ним чай. – Всё дело в том, что Алексия живёт в соседней квартире. И как-то раз врывается она к нам с Прохором в очень расстроенных чувствах. Оказалось, что наша звезда была очень недовольна своим исполнением «Ехали цыгане». Все ведь знают этот романс? – Присутствующие активно закивали. – Вот Алексия и пришла дать нам послушать запись. Мы, естественно, помочь ничем не смогли, и Прохор предложил съездить в цыганский ресторан, послушать, как они поют. Тут появился Александр Владимирович, который писал по вечерам портрет нашей звезды. Когда они закончили, мы и поехали в этот ресторан. Дальше, мне кажется, Александр расскажет лучше, – решил я немного расшевелить друга, зная, что, когда он разойдётся, лучше рассказчика не найти.

Сашка покраснел и замялся.

– Александр, ну расскажи! – попросила Маша. – Алексей на самом интересном месте закончил!

– Хорошо, – наконец кивнул он. – Приехали мы в этот ресторан. Ничего особенного. Антураж только соответствующий, картины с конями, подкова огромная на потолке, официанты все как на ярмарке выряжены. Натуральный табор на заработках! Столик нам выделили около сцены, лабухи ресторанные в ноты не попадают, даже мне, которому медведь на ухо не только наступил, но и потоптался, это было слышно! Ну, значит, подзывает Прохор официанта и заказывает: нам, мол, самый большой графин водки, гранёные стаканы, а на закуску картошечку с селёдочкой! И с характерным жестом добавляет: «На всех!» – Сашка очень правдоподобно изобразил интонации моего воспитателя и взмах его руки, а слушатели начали тихонько хихикать. – Алексия, конечно, поначалу пыталась отказываться, я не такая, я жду трамвая, не буду водочку под селёдочку, а Прохор как треснул кулаком по столу и заявил нашей звезде: мол, хотела атмосферу почувствовать, вот и не кочевряжься! Искусство требует жертв! В общем, убедил Алексию!

Из дальнейшего повествования разошедшегося Петрова следовало, что водка просто лилась рекой, в которой до кучи плескались селёдка с картошкой. Оправданием происходившего непотребства служила лишь безумная любовь Алексии к искусству, а нам троим – добровольная помощь попавшей в беду девушке… А уж когда самый верный почитатель таланта Алексии, великий князь Алексей Александрович, в тайне от всех через официанта заказал ресторанным лабухам «Ехали цыгане», стало окончательно понятно, что старания Прохора оказались не напрасны – Алексия прониклась атмосферой настолько, что сразу после исполнения романса вышла на сцену и устроила, от переизбытка чувств, настоящее шоу!

– Вот как всё было! Никто не знает, какая дорога ведёт к настоящему искусству! Через водку и селёдку, оказывается, тоже! – гордо закончил Сашка под общий хохот. Смеялась даже Лиза, которая, конечно, ничего не поняла, но поддалась общему веселью.

– Алексия, это правда? – вытирая слёзы, спросила Маша.

– Правда, – улыбаясь, кивнула та. – Только делите всё как минимум на два, но водки под селёдку Прохор меня заставил выпить немало! А на утро этот ролик «По ресторанам» взорвал паутину. Кто его снял и выложил, я до сих пор не знаю. И ещё, – она демонстративно повернулась к Петрову. – А кто у нас больше всех радовался, что его на той записи не видно? А, Александр? Кто нам с Алексеем Александровичем на маменьку жаловался, которая, если подобное увидит, сразу в Москву примчится, сыночка любимого из цепких лап пьянства и разврата вырывать?

Все снова расхохотались – до того жалостливое лицо стало у Петрова.

– Александр, мне Маша все уши про вас прожужжала! – сказала Варя. – Говорила, что насчёт выставки художника Хмельницкого с Михаилом Николаевичем договорилась, где и ваш портрет Алексии будет представлен. Но у нас тут… – она замолчала, а Сашка опять покрылся румянцем.

– Александр сейчас под покровительством Пожарских, Варвара, – решил вмешаться я. – Первый портрет он обещал Михаилу Николаевичу. Юсупова, Долгорукая и Шереметьева, подружки Марии, уже пытались… договориться. Только вмешательство моего деда, князя Пожарского, уберегло Александра от дачи опрометчивых обещаний. А ведь он ещё и учится. Так что прошу с подобными просьбами к моему другу пока не обращаться. Надеюсь, что со временем Александр сможет написать портреты всех присутствующих.

Особенное разочарование было написано на лице Вяземской – не ей было конкурировать с великими княжнами, да и очередное упоминание Юсуповых, Долгоруких и Шереметьевых не добавило ей оптимизма.