Дом Цепей

Вскоре вся стая спустилась в ложбину, окружив Карсу и своего поверженного предводителя. Случившееся явно испугало псов и сбило их с толку. Меж тем рычание вожака сменилось повизгиванием. Собачьи зубы впились Карсе в запястье, и ему пришлось переместить руку ближе к челюсти. Вожак еще дергался, но это были последние всплески сопротивления. Человек и животное оба понимали, кто победил в их поединке. Стая, наблюдавшая за происходящим со стороны, тоже это понимала.

Наконец Карса поднял голову и взглянул на собак. Они дружно попятились назад. Только один пес – молодой крупный кобель – припал к земле и пополз к Карсе.

Первый нож Делюма вонзился непокорному псу в горло, второй застрял возле правого плеча. Удар в горло оказался смертельным. Поверженное животное распласталось на земле и затихло. Собачье кольцо стало еще шире.

Вожак тоже притих. Карса наклонился к псу, притиснувшись щекой к его челюсти.

– Ну что, дружок? Ты слышал предсмертный крик своего соперника? – шепотом спросил юноша. – Я избавил тебя от его притязаний. Теперь ты и твоя стая принадлежите мне.

Он медленно разжал пальцы, сдавливающие собачью глотку, после чего освободил пригвожденные к земле задние лапы.

Вожак поднялся.

Карса выпрямился и встал рядом, с улыбкой глядя на поджавшего хвост пса.

– Воитель, я все видел собственными глазами, – послышался восхищенный голос идущего к ним Делюма.

– Делюм Торд, ты был не только очевидцем случившегося, но и моим помощником. Ты превосходно выбрал время, чтобы метнуть ножи.

– Соперник вожака захотел утвердить свою власть над стаей.

– Но ты сумел разгадать его намерение.

– И теперь у нас есть целая стая четвероногих воинов.

– Да, Делюм Торд.

– Я поспешу к Байроту. Да и коней нужно успокоить.

– Ты прав. Утихомирь наших скакунов. Я дам тебе немного времени.

Дойдя до спуска с ложбины, Делюм обернулся.

– Я больше не боюсь ни ратидов, ни сунидов. Теперь я верю, что сам Уригал сопровождает тебя в этом походе.

– Так знай же, Делюм Торд: мне недостаточно быть первым среди уридов. Наступит день, и все теблоры склонятся предо мною. Этот поход – не более чем разведка. Он нужен, дабы узнать врагов, с которыми нам предстоит сражаться в будущем. И уриды, и все остальные теблорские кланы слишком долго спали. Настала пора пробудиться!

– Я не сомневаюсь в правоте твоих слов, Карса Орлонг.

– Не так давно ты говорил совсем другое, – холодно улыбнувшись, напомнил Карса Делюму.

Тот в ответ лишь молча мотнул головой и исчез из виду.

Карса взглянул на свое окровавленное запястье, потом на вожака стаи и засмеялся.

– Ты вкусил моей крови, пес. И сейчас Уригал спешит к тебе, чтобы завладеть твоим сердцем. Отныне мы с тобой неразрывно связаны. Пойдешь рядом со мной. Теперь у тебя будет новое имя. Я нарекаю тебя Грызло.

В стае было одиннадцать взрослых собак и трое щенков-подростков. Все они послушно двинулись вслед за Карсой и Грызло. Никто даже не оглянулся на убитого Делюмом пса. Он жаждал власти? Ну так пусть царствует над этой ложбиной, пока его телом не завладеют мухи.

К полудню уридские всадники со своей собачьей стаей спустились в небольшую долину. Это была средняя из трех долин, лежащих на их пути через земли ратидов. Следы, щедро оставленные «доблестными охотниками», показывали, что те окончательно запутались. Более того, они старались не показываться на глаза соплеменникам из других селений. Позор туманил им разум и все сильнее вгонял в отчаяние.

Карса был не прочь дать ратидам новый бой. Его не устраивало спокойное передвижение по их землям. Утешало лишь то, что весть о троих грозных уридах распространится по всем местным селениям и на обратном пути ехать будет веселее.

Делюм подсчитал, что ратидские охотники опережают их приблизительно на треть дневного перехода. Вот бы эти храбрецы удивились, обнаружив уридов у себя за спиной! Однако Карса понимал: злорадствовать пока рано. Ведь помимо всадников было еще два отряда. Те, скорее всего, двигались пешком и старались не оставлять следов. И вот их-то нападения можно было ожидать за любым изгибом тропы.

Собаки, казалось, уже позабыли прежних хозяев и неутомимо бежали вперед. Слушая рассказ Делюма о подчинении вожака стаи, Байрот лишь изумленно качал головой: он верил и не верил. О дальнейших честолюбивых замыслах Карсы Делюм благоразумно умолчал.

Долина заканчивалась. Впереди показались валуны, окаймленные зарослями осинника, ольшаника и березняка. Кое-где виднелись стволы черных елей. Вероятно, когда-то здесь протекала река. Она ушла под землю, а на поверхности, среди влажных мхов, темнели неширокие озерца. Издали они казались лужами, хотя на самом деле такая «лужа» могла легко поглотить всадника вместе с конем. Хуже всего, что эти водяные ловушки прятались меж валунов и бурелома. Чуя опасность, лошади брели медленным шагом.

Еще через какое-то время уридские воины наткнулись на облепленную мхом и грязью гать – настил из бревен. Чувствовалось, что за дорогой этой давно уже никто не следит. Из щелей между бревнами пробивалась густая трава. И все же старая дорога делала продвижение более безопасным. Вдобавок она вела в нужном уридам направлении.

Мостки раскачивались и скрипели. Давненько они не принимали на себя столь тяжкий груз.

– Нам лучше спешиться, – сказал Байрот. – Бревна могут не выдержать и треснуть.

Карса свесился с коня, разглядывая грубо обтесанные стволы деревьев.

– Ничего, не треснут. Древесина еще не успела сгнить.

– Воитель, тут мостки сильно шатаются. Они уходят прямо в болотную жижу.

– Нет, Байрот Гилд. Они уходят в мох, а он – как подушка.

– Карса прав, – подал голос Делюм. – Мостки скреплены крестовинами. Такая дорога хоть и качается, но ехать по ней можно. Нам лучше всего двигаться по самой середине, держась гуськом.

– Мы въехали на эту дорогу не затем, чтобы ползти по ней, как улитки, – недовольно бросил Карса. – Уверяю вас, она выдержит. И чем быстрее мы по ней проедем, тем лучше.

– Как скажешь, Карса Орлонг, – поморщился Байрот.

И все же благоразумие заставило всадников ограничиться легким галопом. Делюм ехал впереди. Собачья стая замыкала процессию. По обе стороны от дороги взгляды всадников натыкались на мертвые березы, усеянные гусеницами. Живые деревья – осины, ольхи и вязы – были низкорослыми, а листва их имела странный пыльно-зеленый цвет. Черные ели, росшие вдали, тоже находились на грани гибели.

– Старая река возвращается, – возвестил Делюм. – Она медленно затопляет лес.

– Эта долина соединяется с другими, и все они ведут на север – до самой Буридской расселины, – сказал Карса. – Шестьдесят лет назад там собирались теблорские старейшины. Палик тоже ездил туда. Они узнали, что ледяная река, заполнявшая расселину, неожиданно погибла и начала таять.

– Мы все равно не узнаем, что именно видели там теблорские старейшины, – послышался сзади голос Байрота. – И неизвестно, нашли ли они то, что искали.

– Я и не подозревал, что старейшины там что-то искали, – пробормотал Делюм. – Когда ледяная река погибла, ее предсмертный грохот слышали в сотне долин, в том числе и в нашей. Может, старейшинам просто стало любопытно, и они захотели узнать, что же там произошло?

– Палик видел множество звериных туш, вмерзших в лед. Трудно даже представить, сколько столетий они пробыли в ледяном панцире. А когда лет стал таять, небо и берега почернели от ворон и горных грифов, слетевшихся на пиршество. Еще дед упоминал про древние бивни. Но он так и не увидел там ни одного целого. Скорее всего, в древности в тех краях происходила жестокая битва. Среди ледяных глыб было полно обломков детских костей и каменного оружия.

– Я об этом даже не… – Байрот умолк на полуслове.

К цокоту копыт и стуку собачьих лап примешивались другие звуки: ровные, гулкие, нарастающие. Шагов через сорок бревна дороги резко сворачивали влево и исчезали за деревьями.

Собаки дружно защелкали зубами, предупреждая людей об опасности. Карса обернулся. К ним приближалась дюжина пеших ратидских воинов. От уридов их отделяли каких-нибудь две сотни шагов. Но ведь он отчетливо слышал цокот копыт чужих коней. Карса вновь повернулся вперед. Из-за поворота выехали шестеро ратидских всадников. Воздух огласился боевыми кличами.

– Дайте мне размахнуться! – взревел Байрот.

Он стремительно рванулся вперед, объехав Карсу, а затем и Делюма. Остановившись, Байрот подкинул вверх медвежий череп. Ремешки туго натянулись и заскрипели. Могучий уридский воин привстал, крепко уперся коленями в шею своего жеребца и принялся вращать череп. Послышалось монотонное жужжание, которое становилось все громче. Увлекаемый гигантской пращой, конь Байрота двинулся вперед.

Ратидские всадники скакали по двое, двигаясь почти впритык… Когда до них оставалось менее двадцати шагов, Байрот разжал пальцы.

Если волчьи черепа могли ранить вражескую лошадь в передние ноги, а то и сломать их, то оружие Байрота было куда более грозным. Тому коню, что скакал слева, медвежий череп полностью разворотил грудь. Оттуда, а также из пасти и носа, хлынули потоки темной крови. Жеребец рухнул, слегка задев копытом своего соседа. Этого оказалось достаточно. Второй конь потерял равновесие и упал поперек дороги, сломав ногу и сбросив всадника.

Первый ратид сумел выбраться из-под туши своего скакуна, но его уже ждали копыта лошади Байрота. Несколько ударов по голове превратили ее в кровавую лепешку.

Наступление ратидов захлебнулось. Конь третьего всадника зацепился за выбоину в бревне и тоже упал. Испустив уридский боевой клич, Байрот ринулся на врагов. Трудно сказать, успел ли второй ратид пожалеть, что выбрался из болота на дорогу. Последним, что увидели его глаза, был занесенный меч Байрота.

Сзади послышалось сопение Делюма. Потом воздух рассекли брошенные им ножи. Первый ударил в лезвие ратидского меча, второй угодил прямо в горло тому, чьи руки держали этот меч. Четверо всадников были мертвы. Участь двух оставшихся должна была решиться в ближайшие мгновения.

Сразу после первой атаки Байрота Карса развернул своего коня и понесся навстречу пешим ратидам. Собаки устремились следом за ним.

Из двенадцати ратидов четверо были еще совсем молодыми парнями. Кто-то из старших потребовал, чтобы они не путались под ногами и спрыгнули с мостков. Восемь против одного? Ратиды не сомневались, что легко одолеют уридского всадника. Они построились клином, обратив его острие в сторону Карсы. Но юноша только рассмеялся, предвкушая потеху. Он сразу понял замысел врагов: заманить его в середину клина и окружить со всех сторон. Будь на месте Карсы Орлонга кто-нибудь другой, эта уловка, возможно, и сработала бы. Но ратиды не знали, с кем имеют дело.

– Смотри же, Уригал! – крикнул Карса, вставая почти во весь рост.

Его меч застыл над головой Бурана. Первой своей жертвой юноша избрал ратида, что находился на левой оконечности клина. Конь сообразил, что задумал хозяин, и двинулся на левый край. Путь им преградил ближайший ратид, замахнувшийся мечом. Но Карса парировал его удар, развернул коня и ударил ратида правой ногой в лицо. Тот зашатался и повалился на бревна.

«Погодите, то ли еще будет!»

Смешавшись, ратиды сами не заметили, как все оказались по левую руку от Карсы. Буран рванулся к ним. Почти каждый удар молодого воина достигал цели. Буран помогал хозяину, как мог. Одного врага конь зашиб сам, скинув с моста.

Поглощенные битвой с Карсой, ратиды совсем забыли про собак, которые и атаковали их с тыла. Двоим воинам все же удалось пробиться сквозь клубок озверевших псов. Мечи обоих были красными от собачьей крови. Карса с криком поскакал на них. И тут случилось то, чего он никак не ожидал: оба ратида спрыгнули с мостков вниз.

– Презренные трусы! – закричал им вслед Карса. – Я видел ваш позор! Ваши мальчишки тоже стали его свидетелями! И эти собаки – тоже!

По грудь утопая в болотной жиже, ратиды торопились убраться подальше от гати. Оружия у них в руках уже не было.

Подъехавшие Байрот и Делюм с неменьшим изумлением наблюдали за бегством ратидских воинов.

– Запомните, двуногие твари! – кричал вслед врагам воитель. – Уригал и я, Карса Орлонг, – мы оба видели, сколь малодушно ведут себя в бою ратиды!

Откуда-то появился Грызло. Пес тяжело дышал. Черная с серыми пятнами шерсть была густо заляпана кровью, однако ран на его теле Карса не заметил. Помимо вожака, уцелело еще четыре собаки. Пятая лишилась передней лапы и теперь ковыляла на трех, оставляя за собой кровавые пятна.

– Делюм, перевяжи ей культю, – велел Карса. – Потом надо будет прижечь, чтобы не загноилась.

– Воитель, к чему нам трехлапая собака? – удивился Байрот.

– Даже у трехлапой собаки остались нос и уши, Байрот Гилд. Я умею ценить преданность. Обещаю вам: она состарится, лежа возле моего очага.

Его соратники промолчали.

– А вы сами не ранены? – через некоторое время спросил Карса.

– Так, царапины, – произнес Байрот и отвернулся.

– Я потерял палец, – сказал Делюм, доставая кожаный ремень. – К счастью, всего лишь мизинец.

Карса вновь перевел взгляд на убегавших ратидов. Те уже почти добрались до кромки елового леса. Воитель выкрикнул им вслед еще несколько оскорбительных фраз, а затем положил руку на голову своего скакуна.

– Мой отец был прав. Я еще никогда не ездил на таком коне, как ты, Буран.

Жеребец навострил уши. Нагнувшись, Карса поцеловал его в лоб.

– О нас с тобой еще при жизни будут слагать легенды. Обещаю тебе, мой верный друг.

Мостки устилали окровавленные трупы. Глядя на них, Карса довольно улыбался.

– Пора собирать трофеи, братья мои. Байрот, медвежий череп еще цел?

– Полагаю, что да, воитель.

– Сегодняшней победой мы обязаны тебе, Байрот Гилд.

Могучий воин прищурился и недоверчиво покачал головой.

– Ты постоянно удивляешь меня, Карса Орлонг.

– А меня постоянно удивляет твоя сила, Байрот Гилд.

– Я счастлив следовать за тобой, воитель, – признался Байрот.

«Ты всегда был счастлив следовать за мной, Байрот Гилд. В этом и заключается разница между истинным воителем и простым воином, каким бы храбрым тот ни был».

Глава вторая

Если зорко и внимательно оглядеться по сторонам, можно заметить хоть и не явные, но неоспоримые свидетельства того, что во время одной из древних войн с яггутами (для Кроновых т’лан имассов она была уже семнадцатой или восемнадцатой по счету) случились некие непредвиденные события, обернувшиеся для т’лан имассов сущей катастрофой. Опытный чародей, находившийся в составе нашей экспедиции, уверен: воины Крона уничтожили не всех яггутов; один из них смог скрыться в глубинах Лейдеронского ледника. Невзирая на страшные раны, он сумел сохранить значительное количество магической силы. В местах, недосягаемых для ледяной реки (которая, заметим в скобках, за минувшие века стала гораздо ýже), мы обнаружили хаотичные нагромождения останков т’лан имассов, и прежде всего – диковинным образом изуродованные кости. Однако они до сих пор хранят на себе следы Омтоза Феллака – неистового и опасного магического Пути яггутов.

Что же касается наделенного колдовскими свойствами каменного оружия Кроновых воинов, то нам попадались лишь его обломки. И здесь возможны только два объяснения: либо в этих местах уже успели побывать грабители могил, либо уцелевшие т’лан имассы (если такие вообще были) собрали все свои каменные мечи и унесли их с собой.

Кенемасс Трибанос, летописец.

Натианская экспедиция 1012 года

Настало время покинуть дорогу через болото.

– Сдается мне, что последний отряд ратидов повернул назад, – сказал Делюм.

– Не удивлюсь этому, – с презрительной усмешкой отозвался Карса. – Трусость заразнее морового поветрия.

– Тут дело не только в трусости, – пророкотал Байрот. – Ратиды сразу смекнули: это не просто набег. А раз мы идем через их земли, значит обязательно вернемся. Они наверняка соберут воинов из всех окрестных селений и будут ждать нашего возвращения.

– Меня это не заботит, Байрот Гилд.

– Похоже, Карса Орлонг, ты наперед продумал и предусмотрел любой поворот событий. И все равно впереди у нас – еще две ратидские долины. Там тоже есть селения. Мы обогнем их, обойдя стороной, или ты намерен собрать новые трофеи?

– Тогда на берега Серебряного озера мы явимся, сгибаясь под тяжестью трофеев, – хмыкнул Делюм.

Карса коротко рассмеялся в ответ и умолк, обдумывая слова товарищей.

– Нет, Байрот, по этим долинам мы проскользнем неслышно и незаметно, будто змея в ночи. И так будет до самого последнего селения. Я намерен разворошить еще одно ратидское осиное гнездо, чтобы их охотники погнались за нами на земли сунидов.

Делюм отыскал тропу, ведущую вверх по склону.

Вспомнив о трехлапой собаке, Карса обернулся и поискал ту глазами. Грызло бежал рядом, приноровившись к ее ковылянию. Только сейчас воитель догадался, что искалеченная сука была подругой вожака, и порадовался собственной предусмотрительности: как хорошо, что он сохранил собаке жизнь.

Чем выше они поднимались, тем прохладнее становился воздух. Земли сунидов лежали еще выше, примыкая на востоке к горной гряде. Палик рассказывал внуку, что перевал в тех краях всего один, да и тот соседствует со стремительным водопадом, несущимся прямо к Серебряному озеру. Дед предупреждал: спуск будет крайне опасным. Недаром ведь это место нарекли перевалом Костей!

Тропа змеилась вокруг расколотых зимними морозами валунов и поваленных ураганами деревьев. До горной вершины оставалось всего несколько сотен шагов.

Воины спешились. Трехлапую суку Карса пристроил на шее у Бурана. Собака приняла это молча, как должное. Теперь Грызло бежал рядом с конем.

Солнечный свет золотил горный склон. До вершины оставалось не более сотни шагов. Тропа вывела троих уридов к уступу, поросшему невысокими редкими дубами. Постоянные сражения с ветрами изогнули едва ли не каждую их ветку.

Внимательно оглядев уступ, Делюм хмыкнул:

– Смотрите-ка, вон там, справа, возле того камня, – пещера!

– И довольно просторная, – подхватил Байрот. – В ней поместятся все наши кони. Карса Орлонг, если теперь мы будем передвигаться по ночам…

– Я понял, на что ты намекаешь, – перебил его Карса. – Хорошо, останавливаемся на привал.

Делюм направился к пещере, однако Грызло опередил его. У входа пес принюхался, потом лег. Воины внимательно следили за ним. Если бы у Грызла вздыбилась шерсть, это означало бы, что в пещере обитает медведь или какой-нибудь другой горный зверь. Но пес, не проявив ни малейшего беспокойства, лениво поднялся и проследовал внутрь.

Расположение пещеры как нельзя лучше подходило для привала. Снизу ее было не видно: мешали ветви дубов и нагромождения камней, которые наполовину завалили вход. Байрот принялся расчищать его, а Карса с Делюмом тем временем отправились внутрь.

Пол пещеры был густо устлан сухими листьями. Предвечернее солнце рисовало на ее дальней стене причудливые желтые узоры, высвечивая резные надписи, которые тянулись плотными рядами. Потолок был высоким, куполообразным. Середину пола занимала небольшая, сложенная из камней пирамида. Такие пирамиды обычно возводили над гробницами.

Грызло между тем исчез. Его следы вели в левый дальний угол пещеры, куда не достигали солнечные лучи.

– Смотри, воитель, – прошептал Делюм. – Кто-то высек здесь громадный «кровавый знак». Какой странный рисунок: ни у ратидов, ни у сунидов я таких не встречал.

– Но письмена явно теблорские, – заметил Карса.

– Верно. Только фразы какие-то… уж больно заковыристые.

Карса начал читать вслух:

– «Я вел семьи тех, кто уцелел, направляя их с гор вниз. Мы перебирались через треснувшие жилы, кровоточившие под солнцем…» Что это еще за «треснувшие жилы»?

– Лед, – подсказал Делюм.

– По-моему, лед под солнцем не кровоточит, а тает… «Нас осталось совсем мало. Наша кровь помутнела, а в будущем ей предстояло стать еще более мутной. Я не видел нужды разрушать оставшееся, ибо т’лан имассы по-прежнему нас преследовали, разъяренные и готовые убивать всех без разбору».

Карса нахмурился и почесал затылок.

– Ты когда-нибудь слышал про этих… т’лан имассов?

– Нет, – ответил Делюм. – Наверное, какое-то враждебное племя. Читай дальше, Карса Орлонг. Твои глаза быстрее моих.

– «…И тогда я разделил мужей и жен, детей и родителей, братьев и сестер. Я создал новые семьи и каждой велел идти и поселиться в своем месте. Я провозгласил закон Уединения. Я сказал, что закон этот дал нам Икарий, которого мы некогда приютили и который был безмерно опечален нашей судьбой. Закону Уединения надлежало стать нашим спасением; он очистит нашу кровь и сделает сильными наших детей. Всякий, кто родится позже и прочтет эти слова, – да примет их как оправдание содеянному мною…»

– Воитель, меня почему-то тревожат эти слова, – признался Делюм.

– Это еще с какой стати? – удивился Карса, оборачиваясь к нему. – Разве для нас они что-то значат? Мне они видятся полнейшим бредом. Посмотри. Почти вся стена покрыта письменами. Чтобы их вырезать, понадобились годы. На это мог отважиться только безумец. Должно быть, соплеменники изгнали его, и он жил в этой пещере, предаваясь своей дикой затее. Здесь его и похоронили.

– Изгнали? – повторил Делюм. – Наверное, ты прав, воитель. И все равно, читай дальше. Мне любопытно, что же он написал в свое оправдание.

– Тогда слушай. «Чтобы выжить, мы должны забыть. Так нам говорил Икарий. Мы должны забыть то, до чего мы дошли и что нас так ослабило. Все это нам следует навсегда похоронить в прошлом. Мы должны разрушить свои…» Этого слова я не знаю. «…не оставив камня на камне, никаких свидетельств о том, кем мы были. Мы должны сжечь наши…» Тут опять незнакомое слово. «…и развеять пепел. Мы должны забыть свою историю, сохранив лишь самые древние предания. Те, где повествуется о простой жизни, которую мы когда-то вели. Сейчас трудно поверить, что прежде мы обитали в лесах, охотились, ловили рыбу в реках, разводили лошадей. Мы совершали набеги и убивали всех, кто попадался нам под руку. Тогда все законы творились мечом, и прав был тот, кто успевал нанести удар первым. Легенды повествуют о непрекращающихся междоусобицах… Да, мы должны вернуться к тем страшным временам. Нам следует скрыться от остального мира и сплетать новые, не столь обширные узы родства. Насилие добавит в них новые нити, однако смешение кровей с соседними племенами должно оставаться насильственным, дабы не сделаться обычным явлением… Итак, чтобы очистить нашу нынешнюю кровь, мы должны забыть, кто мы есть сейчас, и стать теми, кем были когда-то…»

– Прошу тебя, читай дальше, – прошептал Делюм, опускаясь на корточки. – Там, внизу, я вижу много знакомых слов. Прочти их, Карса Орлонг.

– Ближе к полу совсем темно, но я попробую… Тут, похоже, перечислены какие-то имена. Ага… «Я назвал новые племена именами, какими отец назвал нас, своих сыновей…» Ого! Вон их сколько! «Барид, Санид, Фалид, Урад, Гелад, Манид, Ратид и Ланид. В честь них и будут отныне называться новые племена…» Делюм, уже совсем темно, мне трудно читать. Да и желания особого нет, – добавил Карса, усилием воли подавляя внезапную дрожь. – Что нам эти надписи, покрытые пылью времен? Бредовые измышления некоего безумца – и только.

– Но ведь фалиды и ланиды…

– Довольно! – оборвал его Карса и выпрямился. – Между прочим, безумие заразительно, Делюм Торд.

– А этот Икарий, живший…

– Я тебе сказал: довольно! – уже прикрикнул на соратника воитель. – Не к лицу воину забивать себе голову полнейшей бессмыслицей.

– Ладно, Карса Орлонг, тебе виднее.

Из темного угла выбежал Грызло. Судя по всему, в стене была щель, куда он и забрался, повинуясь охотничьему инстинкту.

– Смотри, воитель. Я только сейчас заметил, что камни пирамиды сложены прямо на полу. Наверное, Грызло лазал туда, где лежат останки этого… летописца.

– Мне наплевать, где они лежат, – отмахнулся Карса. – Может, у него хотя бы в последний миг хватило разума заползти в эту щель и не поганить своими костями пещеру… Пора выбираться отсюда. Лошади заночуют здесь, а мы будем спать снаружи.

Повернувшись, оба воина пошли к выходу. Грызло почему-то задержался. Без отсветов солнца в пещере стало сумрачно. Пес глядел на тени, пока Карса не окликнул его.

Через две ночи пути Карсе и его спутникам открылась первая из сунидских долин. Замысел потянуть за собой ратидов и столкнуть их с сунидами не удался: два последних ратидских селения оказались абсолютно пустыми, покинутыми давным-давно. Тропы на подступах к ним заросли густой травой, а дожди успели вымыть угли из очагов, оставив лишь зияющие ямы с красноватыми краями.

Карса вглядывался в темноту. В сунидской долине тоже не светилось ни огонька.

– Похоже, они сбежали, – заключил Байрот.

– Но не от нас, – сказал Делюм. – Не удивлюсь, если и в сунидских селениях мы встретим такое же запустение.

– И куда же они, по-твоему, подались?

Байрот лишь пожал плечами.

– Отсюда к северу тянется дюжина сунидских долин, если не больше, – сказал Карса. – Еще сколько-то уходят на юг. Может, сунидов согнала с мест война. Может, что-то еще. Нам нет до этого дела. Или вам грустно, что у нас не будет сунидских трофеев? Пустяки! Главные трофеи нас ждут на берегу Серебряного озера!

– Но на тамошнее селение мы нападем при свете дня, – с уверенностью произнес Байрот. – Пожалуй, больше не имеет смысла передвигаться по ночам. Сунидские долины, скорее всего, пусты, а здешние тропы нам незнакомы. В темноте придется двигаться медленно, так что мы только время зря потеряем.

– Ты правильно говоришь, Байрот Гилд. Низинников мы атакуем днем. А теперь – айда в долину, и поищем место для привала.

Пока воины спускались вниз и искали подходящее место, звездное колесо успело проделать четверть своего пути. Делюм с помощью собак поймал нескольких горных зайцев. Он принялся свежевать тушки, а Байрот развел огонь.

Карса почистил лошадей, стреножил их и вернулся к костру. Все трое молча ждали, когда изжарится мясо, с наслаждением вдыхая полузабытый аромат. Карса только сейчас почувствовал, насколько утомлен походом. Каждый мускул его тела требовал отдыха. Даже говорить не хотелось.

Наконец зайчатина была готова. Поначалу трапеза проходила в молчании. И вдруг Байрот произнес:

– Делюм рассказал мне о письменах, высеченных на стене пещеры.

Карса наградил Делюма испепеляющим взглядом.

– Ему следовало попридержать язык и не болтать о бредовых измышлениях какого-то безумца.

– Я хорошенько обдумал то, что услышал от Делюма. Похоже, ты ошибаешься, Карса Орлонг: никакой это не бред. Я верю, что в этих письменах скрыта истина.

– Ну и очень глупо с твоей стороны, Байрот Гилд!

– Воитель, не отметай все с ходу. Подумай сам. Те имена очень напоминают названия теблорских племен. «Урад» слишком похоже на «уридов», чтобы это оказалось случайным совпадением, тем паче что три иных названия сохранились в том же виде. Одно из племен исчезло, но наши предания говорят, что когда-то теблорских племен было больше. Вдобавок там встретились слова, смысл которых ты не сумел разгадать: «громадные селения» и «желтая лодка».

– Не было там такого!

– Делюм сам попытался их прочесть, как умел. Карса Орлонг, человек, высекавший эти письмена, знал больше, чем мы знаем сейчас. Да и язык теблоров был тогда богаче словами.

Карса сердито плюнул в огонь.

– Байрот Гилд, даже если все и так, как вы с Делюмом вбили себе в голову, какая нам от этого польза? Я вас спрашиваю: какая? Что вас ошеломило? То, что теблоры – народ, утративший былое величие? Это и так всем известно. Мы с детства слышали древние сказания о временах, когда теблорские герои исчислялись сотнями. Да, они совершали удивительные деяния, в сравнении с которыми подвиг моего деда – ребячья забава.

– Меня насторожило совсем не это, Карса Орлонг, – задумчиво проговорил Делюм. Несмотря на сытный ужин, лицо воина было на редкость мрачным. – В общем-то, все древние легенды повествуют о временах, мало отличающихся от наших. Ты прав: тогда героев было больше, да и подвиги они совершали более величественные. Но суть в другом: сказания – это еще и свод правил. Это наставления о том, какими надлежит быть теблорам.

– Вот что, Делюм Торд, я не вчера вылез из колыбели, – язвительно бросил ему Карса. – И представь себе, про то, что в сказаниях заключен свод правил, я тоже знаю.

– А письмена на стене объясняют, почему у нас такие правила, – не обращая внимания на колкость, невозмутимо произнес Байрот.

– До чего же вы оба меня утомили, – вздохнул Карса.

– Наши далекие предки вели обширные войны и терпели поражение за поражением, – продолжал Делюм, будто и не слыша его замечания. – Наконец их осталась всего горстка. Мы знаем, скольких наших братьев и сестер родители принесли в жертву Ликам-на-Скале. Эти младенцы родились семипалыми, безглазыми или с какими-то другими уродствами. То же самое происходит среди собак и лошадей. И ты, воитель, не хуже нашего знаешь, что причина в кровосмешении. Мы варимся в собственном соку: все наши дети – потомки близких родственников. Такова тяжкая правда. И тот, кто высекал письмена на стене, знал, что угрожает нашему народу. Он стремился постепенно очистить нашу мутную кровь. А теблоры объявили его изменником. Эта пещера хранит свидетельства о древнем преступлении.

– Мы – павший народ, – сказал Байрот и вдруг рассмеялся.

– Что тебя так рассмешило, Байрот Гилд? – встрепенулся Делюм.

– Если я попытаюсь объяснить тебе это, Делюм Торд, все веселье пропадет.

От смеха Байрота по спине Карсы поползли мурашки.

– Вижу, вы оба не поняли настоящий смысл всего этого.

– Не ты ли, Карса Орлонг, недавно называл все это полным бредом? Ну что ж, просвети нас.

– У тех, кто пал, остается в жизни единственный смысл: подняться снова, – сказал Карса. – В давние времена теблоры познали горечь поражения и едва не были уничтожены полностью. Пусть так было когда-то. Нынче народ теблоров многочислен. И мы не ведаем поражений. Кто из низинников отважится вторгнуться в наши пределы? И теперь наступает время вернуть себе древнюю славу. Теблоры должны вновь подняться как единый народ.

– А кто поведет нас? – язвительно спросил Байрот. – Кто объединит племена?

– Умерь пыл! – загремел на него Делюм. Глаза воина сверкали от возбуждения. – В твоих словах, Байрот Гилд, я слышу зависть. Прежде ты никогда так не вел себя. После того, что мы трое успели совершить, после подвигов нашего воителя, неужели ты по-прежнему отважишься утверждать, что герои древности недосягаемо высоки? Нет, Байрот! Карса Орлонг теперь стал равным тем героям. Да и мы с тобой тоже.

Байрот лениво привалился спиной к дереву, вытянув ноги поближе к огню.

– Как скажешь, Делюм Торд.

В свете костра было видно, что Байрот продолжает улыбаться.