Читать книгу: «Я ищу тебя, радость моя», страница 2

Лина-Малина. Осень – зима 1997

Почти потускневшая надежда обрести свой уголок снова блеснула, как звездочка во тьме. Она дала мне силы и как по волшебству подтолкнула к изменениям и в других сферах. В первую очередь высветила необходимость ухода с работы. В меня, мертвую от усталости, словно влили глоток живой воды. И я сказала себе: «Стоп!» Несмотря на высокую зарплату, решила всё бросить. С меня достаточно. В безумном ритме, под тяжким прессом окружающей со всех сторон агрессии, я продержалась полгода, сведя жизнь до уровня раба на галере. Но больше не смогу. И чтобы выжить, нужно бежать отсюда. Сами обслуживайте ваших крикливых клиентов. Я разослала резюме и начала ходить на собеседования. Но ничего хорошего не предлагали. Вероятно, дело было во мне. Я не искрилась энергией, была тусклая и изможденная.

Добило и то, что руководительница выбрала меня новой жертвой. Та подчиненная, которую она изводила, вынуждена была недавно уволиться, и Нелли сладострастно сжала челюсти на моем горле. Теперь она откровенно издевалась надо мной, просто как Салтычиха². Я поняла, что если не уйду прямо сейчас, то заболею.

Однако жизнь распорядилась по-другому. Неожиданно я ощутила поддержку оттуда, откуда не ждала. В середине осени в нашем отделе появилась новая сотрудница, звали ее Алина, но она предпочитала, чтобы ее называли Лина. Фамилия у коллеги была Мàлина, с ударением на первое «а», но я впервые прочитала ее, как название ягоды. Так и стала называть, Лина-малѝна. Тем более, она не возражала. Ей это милое прозвище вполне подходило. Она и правда выглядела, как налитая солнышком летняя ягодка. Светлые, словно выгоревшие, волосы, нежная кожа, ясные, голубые глаза. Лина составила яркий контраст принятому в компании стилю «топи другого». Она была единственной, кто предлагал помощь в сложных ситуациях, и открыто выступала против «добивания слабых», в категорию которых меня недавно и поместили. За эти полгода я, и правда, обессилила, не обладая никакими источниками подзарядки. Так что поддержка коллеги стала неоценимо важной.

Лина была спокойна и доброжелательна, а ее уверенность в себе – непоколебима. Она знала себе цену и давала это понять окружающим. Но при этом Лина не была агрессивной, как большинство в нашем коллективе. Но если наезжали на нее, Лине даже не приходилось повышать голос. Цвет глаз менялся, мгновенно приобретая стальной оттенок, и под ее жестким взглядом нападающий терял мысль и весь свой напор. Она не давала спуску никому, даже нашей злобной начальнице.

Хотя Лина была грациозной и роскошно-женственной, ее мягкость была обманчива, а прямая спина олицетворяла ее несгибаемость. Я видела, что многие коллеги, и даже лютая зверюга Нелька, начали побаиваться Лину. Я пребывала от Лины-малины в восхищении. Надо же, какое дивное сочетание величия духа, ума и красоты! Такая пленительная девушка не может быть одинокой, как я. На мой вопрос, замужем ли она, Лина подтвердила:

– Да, и мы венчаны, – при этом ее лицо так засияло, что я с легкой грустью подумала, что брак со Склянкиным не мог бы спасти никакой церковный обряд.

Можно сказать, Лина вернула мне веру в хороших людей, которых я уже отчаялась встретить. Я была старше ее на шесть лет, но Лина относилась ко мне, словно к младшей сестре, и давала ценные советы, как выпутаться из трудной ситуации с выигрышем. Я почувствовала, что она сможет подсказать, как правильно искать работу, и поделилась мыслями о решении бежать отсюда.

Рассказала, что оставаться здесь больше не могу. Нелька съест. Лина согласилась, но помогла взглянуть на ситуацию по-новому и найти альтернативный выход.

– Уволиться ты всегда успеешь, не торопись, у нас большая и хорошая компания, – сказала она, – лучше поспрашивай про вакансии в других отделах.

И я вняла совету, поражаясь гениальности этой идеи. Такая простая мысль, поискать работу внутри, даже не приходила в мой замученный мозг. Из-за низкой энергии и постоянного давления Нелли, которая, как мачеха Золушке, всё время подбрасывала самые тяжелые и запутанные дела, и из-за несправедливых жалоб клиентов я еле успевала выполнять рабочие обязанности. Но вместе с Линой мы продумали последовательный план действий, и я начала в обеденный перерыв и в частые отсутствия своей кровопийцы, посещать другие подразделения, разговаривать с их руководителями, расспрашивая о вакансиях.

Кроме того, опять же с подачи Лины, я встретилась и с начальником отдела кадров, которого попросила дать возможность расти и развиваться. Он спросил, чего я хочу и что умею. Тут пригодился мой богатый разносторонний опыт работы у Юрия Фомича в начале карьеры, когда приходилось крутиться по принципу «и швец, и жнец, и на дуде игрец». Тогда я попробовала всего понемногу и теперь смогла создать впечатление, что знаю больше, чем на самом деле. Я рвалась в бой, решив, что «смелость города берет».

Если молчать, никто и не узнает про твои желания. А я страстно хотела перемен, и не просто хотела, а активно действовала. Главным для меня было переломить ситуацию. И это сработало! Мне пошли навстречу. В середине декабря предложили перейти в отдел маркетинга, заниматься детским питанием. Руководителем там был обаятельный голландец Эрик. Этот высокий жизнерадостный мужчина лет сорока, приветливый и дружелюбный, составлял контраст Нельке, стремившейся перемолоть меня челюстями даже в ущерб общему делу. А тут я – оп-па – и выскользнула из ее зубов! Вот уж правда, из любой безвыходной ситуации всегда есть выход.

И это был не просто «выход», а подъем на ступеньку по служебной лестнице. А может быть, сразу на две. Потому что на текущей должности я была администратором, а теперь стала, хотя и младшим, но менеджером. В иностранной компании, где я работала, слово «менеджер» не было пустым звуком. Я автоматически становилась «белой костью». Меня вводили в элиту, в святая святых. В маркетинг.

Я приняла предложение с энтузиазмом. Лина радовалась за меня и никому ничего не рассказывала. Пока шло переоформление документов, в нашем отделе я тоже хранила секрет. Моя начальница ничего не знала до последнего момента. Она по-прежнему чморила и унижала, но я, памятуя, что осталась лишь пара недель, уже совершенно не реагировала на гадости.

Перед новым 1998 годом я притащила в отдел торт и объявила, что ухожу. Сотрудники удивились. Вид мой был довольный, торт огромный. Сообщение оказалось новостью и для Нелли. Все были уверены, что я увольняюсь из компании. Спрашивали, куда устроилась. Но я лишь намекала: “вверх” и приглашала на чаепитие.

Я специально выбрала торт «Малиновый», весь усыпанный крупными ягодами. Это было тайным знаком Лине-Малине. Она считала код и заулыбалась. Нелли, уверенная, что добила меня, плотоядно щерила зубы и желала успехов «на новом месте». Она уже выбрала другую жертву и готовилась попить свежей крови. Меня считала трупом.

Каково же было ее разочарование, когда после каникул мы столкнулись на собрании, где я была представлена на новой позиции: «Младший бренд-менеджер, отдел детского питания, молочные смеси “МАМ”». Стоило видеть выражение ее лица. Абсолютно уверенная, что выжила меня из компании, Нелли не ожидала не только встретить меня, но и тем более услышать о повышении. Как в сказке, Золушка преобразилась и в красивом сверкающем платье уехала от мачехи во дворец маркетинга. Тут не было только принца, но присутствовали все остальные атрибуты роскошной жизни: интересные внутренние и заграничные командировки, полезные тренинги, увлекательные проекты. Я, реально, в другой касте оказалась. High society*. (*Высшее общество). Вроде бы работала в той же компании, только как на корабле, поднялась с нижней палубы, где вкалывала в кочегарке, на верхнюю. Здесь меня ждали променад, ресторан и теннисные корты, предназначенные только для избранных пассажиров. Маркетинг, безусловно, был в их числе.

Правда, в этой области я ничего не понимала. Но вспомнила, как преподавала английский по принципу «сама не умею, но вас научу», и решила, что смогу. А в детском питании опыт у меня как раз был, ведь кормила я Кирюшу не грудью, а смесями. «Вот и прекрасно, разберусь как-нибудь».

Зарплату увеличили почти в два раза. Теперь я ощущала себя просто миллионершей. Ехала в электричке и думала: «В этом вагоне среди этих людей я самая высокооплачиваемая, сомнений нет». Но по-прежнему жила скромно, часть отдавала Анне Ефимовне на свое и Кирюшино питание, и откладывала в валюте большую долю заработка. Из одежды ничего не покупала, только иногда новые трусики. Мои наряды, подаренные спонсором, были в классическом стиле, и подолгу не выходили из моды, как многие дорогие вещи высококлассных брендов. Было в чем прогуляться по парадной палубе нашего лайнера. Я подумала, что благодарна старику Андреасу, что он не только одел-обул меня, но и изменил вкус к лучшему. До встречи с ним меня тянуло на чересчур короткие юбки, косые срезы, обнаженные плечи или пупок. А грек научил выглядеть элегантно, но при этом не менее сексуально.

Взлет… и надвигающаяся катастрофа. Январь -июль 1998

Однако в первое время на новой должности мне было не до нарядов. Ведь недостаточно переодеть Золушку в красивое платье, надо обучить ее правилам этикета, чтобы выжить во дворце с его интригами. Задача была со многими неизвестными. Вначале я вообще не понимала, чем должна заниматься. Ни у шефа не могла спросить, чтобы не показать свою некомпетентность, ни у новых коллег. Видела, что никто не хотел ни помочь, ни объяснить. Было невообразимо тяжело. Тщательно это скрывая, я замирала от ужаса, что взлетела высоко, а ни навыков, ни компетенций не хватало. Образование «ученый-химик» не соответствовало позиции «бренд-менеджер». Каждый день я шла на работу уверенная, что не справлюсь. Но также была уверена, что назад пути нет, только вперед и вверх.

От меня требовалось умение выступать публично. Я переживала до спазмов в желудке. Краснела, бледнела и блеяла. Необходимо было придумывать и реализовывать проекты. Я не умела. Моя креативность была придавлена комплексом «профана». Казалось, мои идеи не могут никому быть интересными. Чувствовала, что меня скоро уволят. Я попала сюда, во дворец, по ошибке. Ощущала, что иду, как канатоходец, с завязанными глазами над бездной, где внизу горит кочегарка и злая Нелька щелкает зубастой пастью, приближая мой неминуемый провал. Один неверный шаг, ох…

Но здесь, на верхней палубе, мне понравилось. И я решила, что раз я уже тут, сделаю всё, чтобы не упасть. Тем более, меня поддерживала Лина, с которой я продолжала дружить. Каждый день она была такой нежной, воздушной и наполнена внутренним светом, что казалась мне подсвеченной солнышком. Однако, когда я в ужасе сообщила ей, что не тяну, и меня скоро попрут, Лина холодно взглянула на меня, и ее строгий голос изрек:

– Не ссы. Ты сможешь.

Ее тон отрезвил и поддержал меня. Я переступила через свои страхи и, сжав зубы, бросилась вперед.

Лина и сама через полгода, повторив мой путь, поднялась на позицию менеджера, перейдя из отдела обслуживания клиентов в трейд-маркетинг. Лина-малина была не просто умна. Она была великим стратегом. Четко планировала жизнь и хорошо знала, что делать дальше. Сбить подругу с намеченного курса было невозможно.

Советы, которые она давала, действительно изменили мою судьбу к лучшему, словно в кромешной тьме появился маяк. До встречи с ней я брела как в тумане сквозь непролазную чащу, набивала шишку за шишкой, падая, спотыкаясь, но поднимаясь и двигаясь дальше. Утирала сопли и пёрла вперед. Моя сила была в упорстве. А Лина видела ровную дорогу и не только уверенно двигалась по ней, но и знала правила движения, которые я постигала через болезненный опыт. Я была гораздо слабее Лины и ужасно трусила, но привыкла не сдаваться. Рассуждала: «Если не знаешь – не ной, а ищи решение». Вот и сейчас, поколебавшись, решила обратиться к своему руководителю Эрику за разъяснениями. Неожиданно всё оказалось не так страшно. Эрик вовсе не пришел в ужас от моей неопытности. Он мягко начал учить, не унижая, постепенно доверяя трудные ответственные задания, направлял на тренинги, давал четкие, но не мелочные указания и поощрял инициативу.

Постепенно выяснилось, что работа в отделе маркетинга хотя и труднее, но и намного приятнее обслуживания конфликтных клиентов. Вместо обработки массы технической информации и урегулирования непрерывных скандалов у меня появилась возможность заниматься творчеством. О, это меня всегда привлекало!

И я стала бросаться, как на амбразуру, на проекты, еще не зная, как их выполнить, по принципу «не боги горшки обжигают». Усваивать приходилось даже не на ходу, а на бегу. Процесс был таким интересным, что я не скучала. Каждый день был битвой. Я преодолевала и препятствия, и себя. Главным бонусом оказалось саморазвитие.

Войдя во вкус, я перестала пугаться сложных замыслов, научилась реализовать их «от и до» – сначала продумать все детали и тщательно спланировать, затем просчитать, защитить идею и бюджет перед руководством, привлечь агентство, обучить персонал, и, главное, получить результат! Идеи, которые я предлагала и развивала, приносили прибыль, отражались на продажах, а некоторые, наиболее успешные, копировались другими отделами. Мне нравилась моя работа!

Среди преимуществ, которые предоставляла новая должность, были и командировки, которые я обожала. Маркетинг часто мотался и по филиалам в регионы, и на тренинги за границу. Весной наш отдел направили на недельные занятия в Амстердаме, а на осень запланировали поездку в Милан.

Я посещала фабрики, выпускающие детское питание, расположенные в Швейцарии, Бельгии и Голландии. Каждая из них поражала воображение современностью, сверкающим оборудованием и идеальной организацией. Внутри производства детских смесей были разбиты на несколько зон чистоты: первую – «зеленую», вторую – «желтую» и третью – «красную», стерильную.

При входе мы снимали кольца, часы и оставляли в сейфах мелкие предметы. Нам выдавали халаты, маски и шапочки. Но этой подготовки было достаточно только для посещения первого «зеленого» сектора, где по транспортеру ехали уже запечатанные банки, которые упаковывали в коробки и везли на склад.

Но перед входом во вторую «желтую» часть фабрики, где готовились ингредиенты перед смешиванием и термообработкой, мы переодевались еще раз. Облачались в одноразовые костюмы. Волосы полностью скрывали под специальными шлемами с прозрачным экраном. Вход в «желтую» зону был перегорожен длинной скамьей. Надо было сесть спиной к входу, разуться, перенести ноги на другую сторону и снова обуться в специальные резиновые галоши, которые еще горячими привозили после термообработки.

Третий «красный» отдел был отгорожен стеклом. Туда гостей не пускали, но процесс был виден как на ладони. Стерильная готовая продукция фасовалась в банки и запечатывалась. Всё было полностью автоматизировано. Оператор из кабины следил за несколькими экранами и показателями множества датчиков, сидя за пультом, похожим на управление космического корабля. Я была впечатлена. Это и являлось целью поездки. Мы должны были стать уверены в качестве продуктов, и нести эту уверенность покупателям.

О, эти командировки! Я любила ездить везде, куда меня направляли: и в другие страны, которые воспринимались, как путешествия в неизведанный мир; и по регионам России, где я тоже никогда не бывала и исследовала terra incognita³ с неменьшим удовольствием.

В регионах располагались филиалы, которые маркетологи из центрального офиса посещали примерно раз в месяц. Встречали нас радушно, как дорогих гостей. Наша задача была навестить дистрибуторов, сделать презентацию новых продуктов, ответить на вопросы, зайти в местные магазины, проконтролировать промо-акции или принять участие в региональной выставке или конференции. Все это будоражило мой мозг и приносило радость.

Я посетила Екатеринбург, Ростов, Краснодар и Самару. Побывала во Владивостоке, Новосибирске, Иркутске, где меня свозили на Байкал. Я давно мечтала его увидеть, но, к сожалению, едва прикоснулась к этому чуду. Ночью должна была возвращаться в Москву, и свободной у меня оказалась только вторая половина дня. Времени было в обрез. А путь неблизкий, от Иркутска по трассе до озера приблизительно семьдесят километров.

– Скоро стемнеет, и ты ничего не успеешь увидеть, – отговаривали коллеги.

Но я стремилась туда, и ничего не могло меня остановить. «Значит, в темноте посмотрю», – упрямо думала я, упаковывая ноутбук в сумку. Уже хотела ловить такси, но тут меня вызвался подвезти наш дистрибьютор. Я только закончила презентацию в его офисе, и он услышал наш разговор. Я чувствовала, что и мое выступление, и я сама ему понравились. Он был брутальным мужчиной исполинского размера. Настоящий богатырь.

– Не будем терять время! – воскликнул он, и мы прыгнули в его праворульный джип таких же невероятных габаритов, как и он сам.

Рядом со своим попутчиком я ощущала себя Дюймовочкой. За час дороги он рассказал всю свою жизнь, что женат третий раз, и каждая супруга родила ему троих. «Ого! – подумала я, – девять детей!» И он со всеми в прекрасных отношениях, и обе бывшие, и нынешняя, и все отпрыски собираются у него по праздникам в большом доме.

– Позы вместе лепим, это такие пельмени, а потом едим. У меня стол большой дома, все помещаются.

Я представила, глядя и на богатыря, и на его гигантскую машину, каким же огромным должен быть стол и дом, где не тесно девятерым детям и трем женам, и думала:

«Есть же еще мужчины на свете, не только одна я мужик. Может, и мне нужно переехать в Сибирь, найти сибиряка-здоровяка и родить троих детей? Ну хорошо, один ребенок у меня уже есть. Еще двоих. Вон, у Маришки уже есть и дочка, и сыночек, и третий малыш на подходе. И живут они с мужем хоть и небогато, но душа в душу. Не то что я мыкаюсь, одна—одинока».

Но, хотя я и мечтала встретить свою Любовь, мысль о собственном размножении не нашла отклика в душе. Я не хотела возиться с младенцами, пеленками и кашами. Я вообще не хотела больше рожать. Мне гораздо больше нравилось рекламировать детское питание и работать, ведя захватывающе интересную жизнь. Классно было бы найти мужчину, который бы не настаивал на наследнике. Кирилл уже подрос, с ним стало легче и интереснее. Мы бы путешествовали все вместе, объездили бы весь мир!

Пока я мечтала, джип быстро несся по трассе. Приехали, когда солнце было уже на закате. Красота природы поразила. Я стояла на берегу Байкала и старалась вобрать в себя всё, что увидела. Подставляла лицо ветру, свежему и прохладному. Закрывала глаза и чувствовала, что здесь место силы. Было довольно холодно, но я опустила ладони в озеро и напилась чистейшей ледяной воды. «Может быть, мне остаться здесь жить? Перестать биться—колотиться и найти здесь гармонию? И… свою любовь? Может быть, и мне повезет? Такое здесь всё… настоящее…» – задумалась я. Громкий бас дистрибьютора вернул к действительности.

– Ты должна попробовать омуля! Это обязательно на Байкале. Здесь их очень вкусно готовят. Пойдем, это совсем рядом, – заявил мой спутник.

Я не возражала и оглянулась, поискав глазами точку питания, но не нашла. Ни ресторана, ни кафе, ни вообще никаких домов поблизости. Но дистрибьютор уверенно пошел вперед, и я побежала за ним, недоумевая, куда мы направляемся. Начинало смеркаться.

Неподалеку виднелась небольшая пристань, почти безлюдная, в углу которой стояла баба в довольно грязной телогрейке и сером пуховом платке. У ее ног находился большой алюминиевый бидон. Мы подошли к ней. Я думала, дистрибьютор спросит, как пройти к кафе, но он спросил только:

– Свежий?

И сунул бабе денег. Она кивнула, всучила нам по газете, затем подняла крышку и шмякнула каждому по копченому омулю. Я обалдела. Настолько не ожидала получить рыбину на газете, что была ошарашена. От рыбы шел аппетитный аромат. Мы вгрызлись зубами в сочную плоть.

– Нравится? – спросил мой спутник.

– Угу – промычала я, набив рот.

Вкус был восхитителен. Может быть, я проголодалась, или Байкал так подействовал, или произвела впечатление изысканная сервировка, но я никогда не ела ничего вкуснее.

Именно контраст между впечатлениями от «стерильной» зоны на производстве, которое я посетила совсем недавно, и рыбой на газете, которую баба в телогрейке доставала совсем нестерильными руками, и составлял максимум удовольствия, получаемого мной от разнообразия жизни.

Я любила новые впечатления и ценила такой бизнес-туризм за счет компании. Это была работа моей мечты. Но, как только я вошла во вкус, начала потихоньку разбираться в маркетинге и наслаждаться успешными проектами, как в нашем отделе появился человек, который решил меня уничтожить. И я начала стремительно катиться вниз.