Читать книгу: «Я ищу тебя, радость моя», страница 3

Новоселье. Январь – июль 1998

Январь 1998 года начался с глобальных перемен не только на службе. В конце декабря я получила самый желанный подарок. Ключи от собственной квартиры! Не может быть, наконец-то! После долгих лет ожидания обрела свое жилье. Свою безопасность.

После памятной встречи в кабинете Нины Петровны и ее любимыми конфетами события начали развиваться лавинообразно. Волшебник Гудвин не подвел. Я подписала новый договор, и мне перезачли ранее внесенную сумму. Конечно, пришлось доплатить двадцать процентов, но при этом и качество «элитно-монолитного» здания, и его расположение (пятнадцать минут пешком до электрички) было гораздо лучше первого. Моя прекрасная новостройка росла не по дням, а по часам. Я бегала туда каждые выходные и радостно удивлялась, как быстро она вздымается вверх. За неделю прибавлялось по два этажа. Вскоре началась отделка, а 30 декабря выдали ключи. Я сразу переехала. Хотя первое время Кирюша спал на раскладушке, а я – на матрасе на полу. В пустых комнатах единственной «деревянной мебелью» оказалась елка.

Теперь мы жили вдвоем с сыном. Хотя логистика стала более сложной, так как мой «дворец» и хрущевка свекрови стояли по разные стороны железной дороги. В будни в семь двадцать утра мы с Кирюшей выскакивали из дома и неслись до станции, где расставались на мосту. Я провожала глазами маленькую худенькую фигурку и мое сердце сжималось от тревоги. Мой десятилетний сын уходил один в темноту. Но времени на сантименты не было. Я скатывалась по ступенькам на платформу и втискивалась в электричку, а он брел до школы еще минут двадцать. Уроки начинались в восемь. После занятий его ждали с обедом любимые бабушка и дедушка, квартира которых располагались неподалеку. А вечером я либо забегала к ним, и меня угощали ужином, либо, если опаздывала, перехватывала сына рядом со станцией у свекра. При этом он вручал мне вкусно пахнущий узелок от Анны Ефимовны, и мое сердце заполнялось теплом к этим добрым людям. И мы с Кирюшей возвращались домой. Домой!

Я плакала от счастья. Не верила, что после стольких лет скитаний появилось собственное пристанище. Я пыталась построить дом с мужем, которому родила сына, но не смогла. В итоге Склянкин послал меня «идти туда, откуда пришла». И не выгнал лишь благодаря поддержке Анны Ефимовны. На шатком, ненадежном фундаменте наших с Лёнечкой отношений, состоявшем из иллюзий и ложных установок «хорошей девочки», никакой брак долго продержаться не мог.

Я пыталась построить дом с моей любовью по имени Антон. Но была слишком ослеплена чувствами, и мне не хватило мудрости понять, что наша встреча случилась на разных этапах нашей жизни. Звезда Антона, побывав в зените, уже склонялась к закату, а моя только восходила. Мы встретились на одной высоте, но двигались в разных направлениях: я вверх, он вниз. Антон понял это первым. И оставил меня. Освободил, упав, а я взлетела выше.

Я пыталась построить дом с Вадимом, но наша связь была еще более шаткой, балансирующей лишь на огне страсти, как воздушный шар, надуваемый горячим воздухом. Который лопнул, как только угас наш секс.

И вот, я достигла цели, к которой шла больше четырнадцати лет, когда после смерти мамы потеряла свою безопасность. Я создала ее сама. Одна. Все эти годы, встречая таких разных мужчин, надеялась обрести и семью, и жилище, но, как в дурном сне, как только казалось, что цель близка, теряла и то и другое, все превращалось в мираж, таяло, утекало из пальцев. Теперь многолетнее ожидание закончилось, мечта сбылась.

Я ходила по квартире, трогая стены кончиками пальцев, на ощупь, как слепая, знакомилась со своим убежищем. Сидела на подоконнике, подолгу глядя в окно. Лежала голая на полу, всем телом вжимаясь в него, вбирая необыкновенные ощущения обладания недвижимостью. Моим домом. Кирилл тоже был рад обрести собственную комнату. Он по одному перетащил туда все свои конструкторы, и, как только я увидела высокие стопки ярких коробок на полках, то поняла, что он принял новое жилище.

Я хотела сделать дом просторным и легким. Светлые стены, минимум вещей, много свободы. По договору предполагалась отделка, но убогая. Поэтому еще в декабре, пока шли работы, я доплатила мастерам солидный гонорар, и они не стали стелить казенный линолеум, а заменили его на «Таркетт» из бука. Положили белоснежную плитку «кабанчик» в ванной. Поклеили фактурные обои и покрасили их в теплый молочный цвет. Тем временем я заказала модную кремовую кухню. Купила современную детскую мебель, естественно, выбрав цвет «ванильный». Наполняясь, интерьер стал напоминать сливочное мороженое, но по-прежнему акцент был на «чисто и пусто».

Я тратила деньги, но не жалела их, а наслаждалась. Внутри постепенно создавала свой мир, в котором мне было комфортно. Он был привольным и полным воздуха. Никаких безделушек, магнитов на холодильниках, ковров, даже занавесок не хотела, только жалюзи. Ничего, за что цеплялся бы взгляд. Всё было скрыто в шкафах, одежда не валялась. Как в респектабельной гостинице, когда только входишь в номер. На кухне ни техника, ни посуда не стояли на сверкающей столешнице, всё было спрятано внутри. Никаких, боже упаси, сохнущих тряпочек. Нигде ни пятнышка. Всё безупречно. Открытые солнцу большие окна были вымыты до прозрачности, как учила меня мама.

Мне тут нравилось. Минимализм. И много света. Лампы были везде. Вечером я неэкономно включала всё, что можно, так как страдала в темноте. Люстры, подсветка, бра, торшеры, настольные лампы освещали безукоризненно чистое пространство.

Первый месяц, пока ждала заказанной мебели, я готовила на ящиках. Соорудила из них подставку, накрыла пленкой. Пришурупила самодельные полочки. Разместила электроплитку. Получилось похоже на детскую игрушку. Было тесновато, но эти потешные трудности были забавны, дарили предвкушение перемен. Зато каким событием чуть позже стала установка новой кухни, кремовые фасады которой меня ввели в восхищение. Кирюшин набор в его комнату тоже задерживался, а я не хотела отмечать переезд, пока интерьер в стиле «пломбир» не будет закончен, и решила совместить новоселье с днем рождения, уже тридцать вторым, в начале лета. Я была далеко не юной, но впервые свой праздник проводила в собственной квартире.

Готовилась к двойному торжеству тщательно, купила черешни и клубники, с утра напекла пирогов, настрогала салатов, запекла гуся с яблоками. А на десерт заказала огромный торт-мороженое, в виде сказочного домика. Он даже не влез в холодильник, и я спрятала его у Леночки, дверь которой была рядом с моей на площадке. Наше недавнее знакомство было приятным сюрпризом и превратилось в многолетнюю дружбу.

Еще в зимние каникулы, вернувшись с Кирюшей после катания с горки, мы впервые столкнулись с соседями. Эта встреча стала чудесным продолжением череды сюрпризов. Эффектная брюнетка с внешностью модели, высокая, пышногрудая, с тонкой талией распахнула свою дверь, расположенную рядом с моей, и игриво поздравила нас с прошедшим Новым годом, протянув мне бокал шампанского, который я осушила с наслаждением. Из-за ее плеча выглядывал худенький подросток. Естественно, такая милая парочка пришлась нам с Кириллом по душе, мы немедленно пригласили их в гости, а потом завалились и к ним. Красотку звали Леночка, а ее сына Арсением, он был старше Кирюши на два года.

Выяснилось, что Леночка недавно развелась, получила деньги после продажи общей с бывшим супругом большой квартиры, и купила на свою долю однушку. Леночка с искренним восторгом наслаждалась и удачным решением сложного жилищного вопроса, и расставанием с деспотом-мужем, и сама была такая ладная и задорная, что я пребывала в полной уверенности, что она моя ровесница, настолько молодо и свежо она выглядела. К удивлению, оказалось, что соседка старше меня на пять лет. Цветущий вид ее создавали улыбка и глаза, которые искрились детским интересом. Леночка смеялась и радовалась недавно обретенной независимости, словно не развелась, а, наоборот, удачно устроила судьбу.

Гостей пришло немного. Было грустно, что не приехал папа, у которого накануне заболела жена, что отсутствует и моя верная подруга Люся, уехавшая в Америку вместе с сыном, и школьная подружка Маришка, недавно родившая третьего ребенка. Зато появились новые друзья. Соседка Леночка с Арсением. И, конечно же, чета Малиных, Лина и Семён, с которым мы познакомились недавно.

Семён был настоящим «добрым молодцем», высоким, почти на голову выше Лины, «косая сажень в плечах», и рыжим. Волосы его были яркими, как языки пламени. Он и сам был ярким и полным жизни. Спокойная, сдержанная Лина была ему полным контрастом, совершенно как у Пушкина «Лед и пламя», но вместе они удивительно подходили друг другу. Впрочем, и сами Малины это знали. Линины голубые глаза, которые, уж я-то была этому свидетелем, могли мгновенно приобрести цвет стали, при взгляде на Семёна наполнялись такой нежностью, что я смущалась. Было видно, что она гордится мужем. И Семён был влюблен в жену по уши. Он буквально пылинки с нее сдувал. Ухаживал трепетно и бережно.

Я искренне радовалась за подругу. Я боготворила Лину-малину. И Лина, и Семён не были москвичами. Но эта пара пребывала в оптимизме и не сомневалась, что в ближайшие годы сможет купить себе квартиру. И я знала, что всё будет именно так, как запланировали Лина и Семен.

Женаты Малины были уже три года, но детей пока не завели. За столом речь зашла и о будущих малышах. Малины планировали «двух рыжиков», как сообщила Лина с улыбкой, вороша огненные волосы мужа, но только после приобретения собственной недвижимости, не ранее, чем лет через пять. Тем более что время позволяло, ведь Лине-малине всего-то исполнилось двадцать шесть, а Семён был ее ровесником.

Я не сомневалась, что и квартира, и дети у Малиных появятся согласно графику. Мне так нравилось сочетание имени и фамилии Лины-Малины, что я предложила, полушутя-полусерьезно, что будущую дочку было бы здорово назвать Полина, Полина-Малина. Но Семён оборвал меня и громко сказал, чеканя каждое слово, что имена детям он уже придумал. Сын будет Аркадий, а дочь Варвара. Только так, и никак иначе. Я удивилась неожиданной резкости его тона и уточнила:

– Э-э-э… это в честь кого-то из родственников?

– Нет, родственники тут ни при чем.

Семен сказал это так жестко, даже с агрессией, что я удивилась и смолкла. А имена их будущих детей врезались в память.

Разочарование. 1998

Несмотря на эйфорию от приобретения собственного жилья, скоро я открыла, что мир за его стенами совсем не так идеален. Микрорайон оказался необустроенным и достаточно неприятным местом. Хотя по расположению и считался удобным, так как был в пешей доступности от станции Мытищи, где концентрировалась основная жизнь города-спутника Москвы. Мой дом стоял чуть особняком, рядом с больницей. Близость к станции спасала от ежеутренней и ежевечерней битвы за автобус, но это было единственным плюсом «престижного» места. Ни тротуара, ни даже тропинки от нового здания до ближайшего магазина, располагавшегося в старой застройке приблизительно в километре, не предусматривалось. Соединяло нас с цивилизацией только разбитое автомобильное шоссе с еще более раздолбанными обочинами. Машины у меня не было, а статус мытищинского пешехода был бесправным и унизительным, но, главное, небезопасным.

Можно было, конечно, брести по краю, но, если недавно выпал снег, или лил дождь, проносящиеся мимо автомобили щедро окатывали прохожих с ног до головы брызгами из глубоких луж, не просыхающих даже в хорошую погоду. «Кто не видал такой грязищи, приезжайте к нам в Мытищи», – было моей поговоркой в то время. Поскольку я ненавидела темные одежды, а предпочитала светлые вещи, каждый поход за продуктами заканчивался большой стиркой.

А когда смеркалось, передвигаться так становилось рискованно и чревато бедой. За продуктами можно было сходить с угрозой для жизни. Кроме того, тяжелые покупки надо было еще донести. Я кормила и себя, и сына, которому требовались и молоко, и мясо, и соки, и овощи, и всё это было неподъемным. О доставке тогда даже не слышали. Я еле пёрла увесистые пакеты, надеясь, что меня не собьют проносящиеся со свистом лихачи.

Однако и эта «дорога жизни» была нестабильна. В начале марта ее надолго перекрыли, вырыв поперек глубокую канаву для каких-то труб. А закапывать не торопились. Никакого мостика возведено не было. Движение прекратилось, и жизнь замерла. Я реально почувствовала себя в осажденной крепости. Этот средневековый оборонительный ров быстро наполнился мутной жижей. А новый маршрут стал намного длиннее, обходить теперь приходилось далеко, вокруг огромной территории больницы, по всему периметру огороженной бетонным забором. «Да что ж тут, в Мытищах, сплошные лужи да нескончаемые заборы», – злилась я.

Как-то решила, чтобы сократить путь, взять ров штурмом и перепрыгнуть. Но не долетела, а увязла буквально по колено. Когда на карачках вылезла на край канавы, ноги были покрыты ровным толстым слоем грязи и выглядели, словно я была обута в черные блестящие сапоги. Пришлось возвращаться, мыться и переодеваться. И пробираться кривым маршрутом.

Больше всего мучила необходимость таскать тяжелые, как пудовые гири, сумки. Да и реально, весили они ненамного меньше. Когда я приносила их домой, на ладонях виднелись красные вздувшиеся полосы от врезавшихся в них ручек. Поэтому, как только растаял снег, я купила два велика, себе и Кирюше, и с тех пор почти не ходила пешком. Теперь и в магазин, и на родительское собрание, и за сыном к бабушке я гоняла на велике. Кирилл либо седлал «своего коня», либо клал портфель мне на багажник и сверху садился сам. Он был таким худым, что я почти не ощущала нагрузки.

Этот транспорт стал мне другом и выручал с ранней весны и до поздней осени. Однако и здесь была проблема. В нашей десятиэтажной «элитно-монолитной» новостройке лифт не включали – та-дам – полтора года. Невозможно в это поверить, но это было запрещено по указанию управляющей компании. Будто, все жильцы делают ремонт, а лифт не рассчитан на стройматериалы. Да и потом, когда его запустили, были постоянные перебои. Лифт то работал, то не работал, вернее, так: изредка работал. А мы жили на восьмом этаже. Или, как сформулировал в своем стиле Кирюша:

– Мы живем на третьем этаже. Сверху.

Да, если считать сверху, то на третьем, а снизу – на восьмом. И мне приходилось сначала бежать поднимать продукты, часто за два-три приема, потом тащить первый велосипед, а затем и второй. То есть получалось сгонять на восьмой этаж раз пять минимум, да с тяжелыми грузами.

В одну из суббот после обеда я обнаружила, что лифт был включен. Я долго откладывала крупную закупку, дожидаясь такого счастья, поэтому срочно рванула на оптовый рынок, прихватив сына в помощники. Нагрузила багажники сзади и спереди, повесила по две сумки на свой руль, и еще полностью навьючила велосипед Кирюши. Когда мы добрались домой через пару часов, лифт уже не работал.

Я выругалась. К вечеру резко похолодало, мы замерзли, устали, и у меня не было сил гонять по лестнице, перетаскивая сорок килограммов покупок плюс два велосипеда. Я чуть не расплакалась от отчаяния. Не собираясь сдаваться, на всякий случай заглянула в другой подъезд и обнаружила, что там лифт работает. У меня появилась идея пробраться через крышу. Я оставила Кирюшу сторожить покупки и съездила на разведку. К выходу на крышу вели ступени, перегороженные решеткой. Замка на ней не было. Я потянула ее, вылезла наверх и перебежала к нашему отсеку. Тут удача меня оставила, эта дверь оказалась закрыта. Но я не расстроилась, а придумала, как выкрутиться. Вернулась к Кирюше, велела ему одному идти на десятый этаж в нашем подъезде, а сама подняла сумки через соседний, протащила весь груз волоком к нашей секции, спустилась к запертой двери и просунула покупки по одной через щели в решетке. С той стороны их принимал Кирюша, который потихоньку спускал пакеты с десятого этажа на восьмой. То есть, в точном соответствии с его логикой, «на третий этаж сверху». И это ведь это он, в итоге, оказался прав, а не я! «Теперь и я всем буду говорить, что живу на “третьем этаже сверху”. А что, может, у меня в моем “элитно-монолитном” жилище – вертолетная площадка, и мне удобнее так считать!» – я даже хихикнула, пропихивая сыну продукты. Не пролезла через щель только увесистая замороженная курица, крупная, как динозавр. Но я нашла веревку, которая валялась тут же, на крыше, привязала птичку за мощную когтистую лапу и спустила на уровень наших окон. Пока она покачивалась, касаясь стекла твердыми боками, я спустилась к велосипедам и за два раза из последних сил взметнула их наверх к нашей квартире. «Силач Бамбула поднял два венских стула», – пыхтя, переставляя подкашивающиеся ноги по ступенькам, повторяла я забавную поговорку, которой смешила меня мама, когда я в детстве, сама худая, как велосипед, хвасталась перед ней своей «силой».

Я так утомилась, что про курицу и думать забыла. Но она про меня помнила и требовательно стукнула мороженной лапой по стеклу. Мое сердце ухнуло вниз. Первая мысль, которая пронеслась, лишь усилила ужас. Показалось, что это Вадим вернулся тем самым способом, каким он однажды воспользовался, когда хотел меня подставить. Это же был неповторимый стиль появления моего героя-любовника, в прямом и переносном смысле. Я гнала его в дверь, он лез в окно. Но сразу же с облегчением рассмеялась: «Ну что за глупость у меня в голове? Вадим далеко». Я открыла форточку и поймала синюю птицу.

Но главными бытовыми трудностями в Мытищах были даже не сложное добывание еды, и не поднятие тяжестей. Основной проблемой были время и усилия, которые я тратила на дорогу до работы. Туда-обратно у меня уходило больше трех часов, и я выматывалась. Конечно, столько же времени уходило, когда мы со Склянкиным учились в МГУ, но тогда я не считала это проблемой. Конечно, я была намного моложе.

Кроме того, поездки были не отдыхом в комфортной обстановке, а битвой не на жизнь, а насмерть. И утром, и вечером попадала в самые часы пик и едва втискивалась в электрички. И всегда, независимо от погоды на улице, внутри была липкая духота и давка. Обычно я стояла в тамбуре, зимой на ледяном полу мерзли ноги, а летом я покрывалась потом. И у меня не получалось выглядеть свежей и элегантной, как полагалось по статусу. Я же теперь была не кочегар, а пассажир первого класса.

Накопилась транспортная усталость. С перерывом на съемное жилье я прожила в Мытищах, сначала у свекрови, а теперь и в собственной квартире, в сумме около десяти лет, и в будни тратила столько времени зря. Я любила свой дом, но разочаровалась в городе. Грязь, пыль, неустроенность, отсутствие тротуаров, убогость городского пейзажа, главным украшением которого являлись бетонные заборы, раздражали. А дорога на работу просто добивала. Я поняла, что дом – это не только пространство внутри, но и снаружи, и мне стало там некомфортно. Но как же так! Я обустраивала его со вкусом и радостью и вломила туда так много… Столько усилий, такой ремонт! Я колебалась и не могла принять решение. Меня раздирали сомнения и неудовлетворенность.

Как обычно, помог случай.

В начале лета я должна была выступать перед своими коллегами во главе с начальством, поэтому наряд приготовила с вечера: тщательно отгладила шелковую блузку с бантом и отпарила юбку. Когда утром оделась и посмотрела в зеркало, осталась довольна. Белая блузка, узкая серая юбка и туфли-лодочки, элегантный бизнес стиль. Утром вышла пораньше, чтобы не торопиться. Светило солнышко, теплый ветерок гнал легкие облачка. Жизнь, казалось, удалась. Я подняла лицо к небу, улыбаясь, и произнесла вслух:

– Как же здесь хорошо! Так надо ли отсюда уезжать? Чудесный город, и мой дом, милый дом. Ну и что, что полтора часа до работы, зато какой воздух!

Но электричку, на которую я рассчитывала, отменили, а на следующую через двадцать минут собралась приличная толпа. Я знала, где надо встать на платформе, чтобы оказаться точно напротив дверей вагона, но, когда они открылись, ахнула. В тамбуре народ был настолько плотно спрессован, что места не было совсем. Но и выбора уже не оставалось. Сзади напирали, и меня просто впечатали в слипшуюся людскую массу. Вязкая влажная духота воткнулась в рот как кляп. Под ребра впился локоть соседа, в лицо дышали тяжелым перегаром с амбре чеснока, но я не могла ни пошевелиться, ни отвернуться. Через полчаса, борясь с тошнотой, мятая и потная, еле выбралась на платформу. Бант был полуоторван, блуза выглядела, будто в ней спали, дорогая обувь оттоптана. Меня мутило, словно с похмелья. Едва придя в себя и отдышавшись на свежем воздухе, снова подняла лицо к небу и сказала:

– Спасибо. Ответ ясен. Все вполне доходчиво.

Решение продать эту квартиру и купить в Москве другую было принято окончательно и бесповоротно. И, как обычно, едва я поняла чего хочу, то сразу же начала действовать.

Я выставила на продажу свою новую, милую и прекрасно отделанную двушку и… облезла. На сумму, которую могла получить за нее, можно было претендовать на убитую однушку в пятиэтажке и где-то далеко на окраине Москвы, так что длительность времени в дороге оставалась бы прежней.

На дворе стоял июнь 1998 года, цены на квартиры были просто ломовые и росли как на дрожжах. У меня было желание, но не было возможности приобрести квартиру, равную моей. Доплата была космической. Неважно, что моя современная новостройка была со свежим, стильным дизайном. Дорогостоящий ремонт не имел значения. Москва ценилась за прописку.

Однако я не оставила идеи переехать в столицу. Приняв решение и наметив цель, стала делать всё возможное, чтобы добиться результата. Поняла, что мне придется вкалывать и ужиматься во всем несколько лет, как и раньше, но я смогу. Ну что-что, а это умею.

Вот только на отпуске с сыном не собиралась экономить. Это была единственная статья расходов, которую я себе позволяла один раз в год. Выделяла на это приблизительно один месячный доход, получалась круглая сумма, на которую пару недель мы с Кирюшей отдыхали на широкую ногу.

В прошлом году ездили на Средиземном море. А на август этого года у меня было запланировано и вовсе увлекательное путешествие. В Америку!

Поскольку я всё делала заранее, то еще весной оформила визы и купила билеты. Ну а раз всё заказано, надо было наслаждаться! И я решила использовать такую возможность, а потом уж затянуть поясок, наметив новую цель.