Читать книгу: «Птица и череп», страница 10

Глава 13

Лана всё также казалась безоговорочно потрясающей, даже не смотря на то, что Шин не виделся с ней несколько дней, и понятия не имел, чем она занималась всё это время, но был уверен, что та явно не проводила его впустую, по крайней мере, он думал, что такой человек, как Лана, точно был способен распределять своё время правильно. И при этом оставаться максимально успешным. Шин уже не скрывал, что завидовал её таланту, но всё также не понимал, почему, при всём этом, Лана проводит с ним так много времени.

Сегодня она снова задалась идеей вытащить Шина на свежий воздух из его отчаянного одиночества, и, хотя он не слишком хотел соглашаться, бесцельные попытки что-то придумать сводили его с ума. Выйдя из здания общежития, они направились в неопределенном направлении и набрели на большой парк с фонтанами, лавочками, красивыми скульптурами и, возможно, прогуливающимися здесь местными жителями, но, учитывая наличие в Ситте Битвы, Шин очень сомневался, что вблизи стадиона можно встретить местных. Парк выглядел не слишком большим, компактно умещался в виде узкого треугольника между двумя лучами-улицами, упираясь вершиной в стены стадиона, огороженный по всему периметру метровой зеленой стеной, создавая атмосферу уединения.

Лана любила раннее утро, которое Шин никогда не жаловал, при том, что был вынужден каждый будний день вставать в определенное время, иногда сон банально являлся лучшей частью его жизни за неимением ничего важного в происходящей вокруг реальности, ведь сколько хорошего могло произойти внутри снов. Лана с этим, вероятно, могла бы и поспорить, хотя Шин не сопротивлялся её желаниям начинать прогулки в такую рань, молча слушая истории и не слишком заметно зевая.  Лана все же предпочитала быть активной, деятельной, заниматься вещами, которые в её представлении не могли сравниться со скучным и бесполезным сном. Шину не приходило в голову заводить с ней подобный спор. Он бы всё равно его проиграл.

Однако возмущаться, что права будить его ни свет, ни заря у Ланы не было ни малейшего, он мог, хотя последние дни только и делал, что спал в ожидании, когда же эта идиотская адаптация закончится, так что сна в этот сложный период его жизни хватило с головой на всю жизнь грядущую. Правда, сколько её там осталось в нынешних условиях, Шин мог только предполагать.

В конце концов, именно так они и оказались в почти что безлюдном парке ранним утром, где помимо них были только подобные Лане слишком деятельные и активные. У фонтана в центре аллеи, на лавочках которой они и расположились, сидела девушка, прямо на самом бортике, и игралась с водой внутри большой каменной чаши. Вероятно, она тоже была претенденткой, но Шину ещё не доводилось видеть кого-то из ветки воды, как, впрочем, и из его ветки. но не то чтобы он как-то активно старался их искать. Пока ему повезло, что Лана и Фима не стали его потенциальными противниками. Несоизмеримо повезло. Что было к лучшему, ведь, при всем желании, вряд ли у Шина был бы хотя бы минимальный, незначительный шанс против них.

Никаких серьезных планов у Шина не было, дни тянулись один за другим, постепенно приближая их всех к отборочному этапу, и кто-то среди ожидающих уже наверняка нашел тысячу вариантов того, что покажет на радость толпы и под хорошую оценку судей. Кто-то такой, как Лана, например.

Наверняка, у неё уже был стоящий план того, как поразить всех и каждого в отдельности, завладеть вниманием, заставить каждого смотреть в её сторону, не отрываясь, наблюдая за малейшими действиями. Лана как раз и была тем, кто мог легко завоевать внимание, вероятно, не прилагая большого количества усилий.  Почему-то у Шина складывалось впечатление, что эта часть – представление и перфоманс – тоже важна для Ланы, хотя он ни разу и не спрашивал, что просто были его мысли, которые озвучивать он не осмеливался. Лана постоянно рассказывала о себе, слова лились из нее бесконечным потоком, потому Шин ощущал себя непривычно, думая, как задать вопрос, так что часто решал просто не задавать.

– Гляди, – внезапно обернулась в его сторону Лана, что-то пряча в ладошке. Шин заинтересованно всматривался, а сама Лана гордо улыбалась и крепко сжимала пальцы в кулак. Судя по выражению, некий секрет, спрятанный в ладошке, очень веселил её.

– Что там? – спросил Шин, решив, что так просто она не покажет. Ей нужен был повод для очередного представления, и в этом он не ошибся.

– Маленький секретик, – озорно улыбнулась Лана, медленно разжимая большой палец, поглядывая в сторону Шина заинтересованными глазами с целью определить его реакцию. Под тонкими длинными пальцами пряталось теплое оранжевое свечение, оно постепенно росло, словно бы выбиралось из домика, освещая руки. Затем Лана зажала указательный и средний палец большим, и начала разжимать руку, выскальзывающее свечение тянулось вслед за движением пальцев, и в одно мгновение раскрылось пылающими крыльями бабочки на кончике среднего пальца. От крыльев в сторону тянулись небольшие всполохи при каждом малейшем шевелении бабочки. Лана улыбалась, поднеся руку близко-близко к лицу, словно смотря на мир сквозь размывающий очертания жар полупрозрачных крыльев. Шин смотрел на ту же бабочку, не отрываясь, на то, как она шевелился перед лицом Ланы и не создает никаких проблем – ни сложностей в её создании, ни боли от соприкосновения огня с голой кожей. Часть его ощутила зависть от того, что ему самому не удавалось так просто материализовать что-то, что могло прийти в голову, отчего он снова и снова возвращался к мысли о невозможной избранности Ланы. Быть может, это и не была избранность в полноценном её смысле, но в плане формы гениальности вполне могла быть. Лана с такой легкостью освоилась и была уверена в своей будущей победе – это ли не необходимые качества, которые легко могли бы привести её к цели? Другая часть Шина считала огонь слишком опасной стихией, чтобы с ним пытался справиться кто-то, вроде него.

Бабочка шевелила крыльями, и ее свечение отливало бликами в глазах Ланы, что невероятно завораживало. Шин не знал, что именно ему казалось волшебным больше: пылающие крылья или отражение их свечения в почти что алых глазах Ланы. Она была способна создавать произведения искусства, не прилагая к этому видимых усилий, что приводило Шина к третьей мысли, что на фоне Ланы он совершенно заурядный неудачник, который не понимает, почему всё ещё не бросил то, что у него совершенно не выходит. И на самом деле, ему бы так хотелось просто сдаться, но он не мог.

– Красиво, – протянул Шин, стараясь скрыть свое поникшее настроение за натянутой улыбкой, хотя чем больше он смотрел на горящую бабочку, тем больше ощущал наступающие умиротворение. Его безнадежные мысли никуда деваться не собирались, но словно бы отходили на второй план, намекая, что он мог не думать о плохом некоторое время. Всполохи пламени на концах крыльев создавали ощущение тепла и спокойствия, словно от настоящего большого костра, к которому воображение дорисовывало треск поленьев и запахи углей.

Затем бабочка сорвалась с пальцев Ланы и по неровной, дерганной траектории полетела в сторону фонтана, покружилась некоторое время вокруг сидящей там девушки, пытаясь несколько раз сесть ей на голову, устраиваясь между ровными линиями кос, и благополучно закончила свой жизненный путь, утонув в поднявшейся из фонтана капле, когда незнакомку такой аксессуар не устроил.

Шину стало несколько грустно, хотя это был всего лишь маленький сгусток огня в форме чего-то живого.

– Какие твои планы? – спросила Лана, оторвав взгляд от фонтана, как только бабочка окончательно пропала.

Та девушка, что сидела на бортике, смотрела в их сторону некоторое время несколько недовольно, Шин размышлял, решится ли она подойти и высказать претензию, но затем она вернулась к своим делам, ведь для неё они были такими же случайными незнакомцами на фоне толпы, как и она для них. Шин смотрел в её сторону ещё некоторое время после того, как она вернулась к играм с фонтанной водой, потому что отвечать на вопросы Ланы не хотелось. Он и не знал, что ответить – с планами у него так и не сложилось. Всё время, отведенное на адаптацию, он провел, занятый другими мыслями и вопросами.  По большему счету, самобичеванием и сожалениями. И время на то, чтобы подумать о чем-то важном, у него… было, но Шин им не воспользовался рационально.

– Всего пару дней осталось, – продолжала Лана спокойным тоном, словно бы она тоже размышляла над своим же вопросом.

Если точнее, оставалось только два дня на то, чтобы придумать, научиться использовать и правильно подать некое умение. Что-то, что убедит судей в том, что именно ты будешь отличным кандидатом в число участников, что ты подающий надежды претендент, что твое понимание и осознание себя как части стихии будет полезно в дальнейшем, что ты будешь полезен Совету, как потенциальная боевая единица.

Вот только Шин этого не понимал и не осознавал. У него не было каких-то чуть более оригинальных идей, чем, определенно, у всех других претендентов, одни лишь стандартные представления о магии воздуха, которые вряд ли могли бы ему помочь пройти дальше, и никаких дельных примеров вокруг не находилось. Шин только забивал свою голову размышлениями на различные вопросы в духе: что он видел, что знал, что мог сделать со своими знаниями?

Сам не мог ответить, ведь все вокруг состояло из вещей, которые никак не помогали в решении философский вопросов.

– Пока не знаю, – всё же ответил Шин.

Лана хмыкнула, понимающе кивнула, потянулась, утомленная долгим сидением на одном месте, резко подскочила с лавочки, покачиваясь, словно маленький ребенок. Это заставило Шина улыбнуться, хотя он и не понимал, почему Лана использует такую модель поведения, могла ведь вести себя и как осознанный взрослый, но предпочитала дурачиться. Впрочем, подумал Шин, может, это был её способ бороться с проблемами.

– Что ж, тогда нам стоит прогуляться, и, может быть, тебе повезет и вдохновение посетит тебя, – весело провозгласила Лана план на день, совершенно уверенная в том, что Шин не станет спорить. Но Шину не хотелось заниматься бесцельным самокопанием и дальше, так что прогулка была отличным вариантом для дальнейшего времяпровождения.

Может быть, и правда, повезет. По крайней мере, Шину хотелось в это верить.

Однако праздное шатание по улицам помогло ровным счетом ничем, идеи не начали ломиться в голову со скоростью света, не строились в бесконечные очереди в ожидании на рассмотрение, и даже не пытались осторожно незаметно постучаться в сознание. Их попросту не было, что Шина удручало, создавалось впечатление, что мир настроился против, так рьяно и явно не давая ему ни малейшей зацепки. Они даже успели провести какие-то время на тренировочном стадионе, где Лана снова завладела вниманием окружающих, не раскрывая ни одного из возможных козырей, она вытаскивала из толпы желающих проверить свои возможности представителей из ветки воздуха, предположительно, из желания помочь Шину, но даже при этом ничего более уникального, чем вихри и ударные волны никто из них не использовал, что не помогало в сочинении идеального представления на отборочные, впрочем, быть может, им тоже не хотелось раскрывать тайны. Шин сам не пожелал участвовать, для него это было нечто сродни попаданию в среду, где все гениальные и способные, а он – нет; становиться целью для насмешек и косых взглядов, чувствовать свою недостаточность ему не хотелось, даже при том, как настойчиво и заискивающе улыбалась Лана, приманивая его движениями руки. Шин делал вид, что не замечает попыток его привлечь, и Лане быстро надоело, к тому же много времени на её перфоманс не ушло, но, даже участвуя в пусть и не полноценном сражении, она выглядела как часть художественного образа. Шин никак не мог понять, почему и как ей это удается.

– Точно не хочешь принять участие? –  спросила Лана, вернувшись к трибунам, проглатывая слова и звуки между глубокими вдохами.

Шин покачал головой – излишнее внимание ему не нравилось, особенно в чем-то, в чем он считал себя недостаточно успешным.

– Ну, – протянула Лана, разочарованно поглядывая на оставшихся претендентов. – Как знаешь.

Претенденты смотрели на неё в ответ, кто-то с пренебрежением (из тех, кого Лане удалось одолеть), кто-то будто бы ждал, что она вернется (и, быть может, согласиться на реванш), кто-то явно с волнением явно размышлял о том, стоит ли подойти и что-то спросить – Шин видел их бегающие взгляды, и то, как полностью игнорировала их существование Лана, словно бы её ничего из только что случившегося не волновало, вызывало у него некоторую зависть.

Решив, что больше здесь делать нечего они, миновав портальную арку, снова вернулись на заполненные людьми улицы. Люди вокруг не казались слишком увлеченными проблемами и вопросами, улыбались, смеялись и разговаривали друг с другом, двигались в разных направлениях, словно волны, и, смотря на них, Шин думал, что они с Ланой сейчас ничем не отличаются, что они тоже часть толпы, бесцельно плывущей в никуда, что, по какой-то причине, его расстраивало.

В его воображении никто не был достаточно важен даже для своей собственной жизни.

– Я так и не спросила, что ты делал всё это время? – начала диалог Лана, оборачиваясь, кривоватая заколка в её волосах отбросила блик, что заставил Шина неприятно поморщиться. Он использовал эту заминку на некоторые размышления, не зная, что же должен был ответить, что мог ей ответить. Что провел несколько дней в пустую? Что половина происходящего в его голове сохранилась как смутное воспоминание? Что его мечты и надежды были разрушены тем фактом, что никому его мечты и надежды нужны не были? Что он представил себя там, где его никто не хотел видеть? Что из этого он мог ей рассказать?

– Да ничего особенного, – ответил Шин, так и не решившись. – А чем занималась ты?

В ответ Лана растянулась в хитрой ухмылке.

– Пара очень наглых ребят думали, что смогут меня победить, но… Ха-ха. Пусть знают свое место! – рассмеялась она весело и гордо.

Конечно же, Лана не могла потратить время без пользы, конечно же, она делала то, что должны были делать все, что и Шину следовало бы делать вместо того, чем он занимался. Ему казалось, что всё катится вниз по наклонной с тех пор, как он попал сюда, что ничего положительного не случилось вообще. В то время, как другие действительно сильные и увлеченные люди занимались важными и серьезными делами, он просто ждал, как само всё разрешится.

Но ничего не разрешилось. Шину оставалось только задаваться вопросами в духе: а что будет дальше? Насколько плохо все будет дальше?..

– Кто бы сомневался, – ответил он девушке, стараясь звучать как можно более отвлеченно, подумал, что стоило бы спросить, что Лана такого им сделала, но от размышлений его настроение окончательно испортилось, так что он не нашел на вопросы сил.

– Один вообще был какой-то дикий, его аж оттаскивали, потому что он совершенно не хотел успокаиваться. Серьезно, это было как будто настоящее сражение уже началось. Он вообще не понимал, что мы еще не на арене. Был почти страшно… но интересно. Знаешь, как решать сложную математическую задачку с множеством переменных в ограниченном количестве времени.

Звучала Лана так вдохновленно, радостно, даже несмотря на то, что в её словах промелькнуло упоминание о страхе, Шин был уверен, что она бояться просто не могла, в его воображении Лана и страх существовали в диаметрально противоположных сторонах. Быть может, она и боялась, но не так, как боялись проплывающие мимо них люди, как простые жители. И, стоило быть честнее с собой, как он сам. Страх Ланы скорее напоминал возбуждение от опасности, яркие эмоции стрессовой ситуации, адреналиновый всплеск, который она постоянно преследовала.

– Звучит опасно, – хмыкнул Шин, на что Лана только отмахнулась:

– Тут всё звучит опасно. Но, знаешь, его какая-то девушка пыталась успокоить, и он словно, не знаю, внезапно стал другим человеком? Потому что вот он пытался меня убить, а вот он – тихий и спокойный мальчик. Как-то это… непонятно. Будто я ему что-то сделала, в самом деле.

Шин пожал плечами: кто в действительности мог знать, что это было? Может, подумал он, это тоже своего рода реакция на опасную ситуацию. Инстинкты выживания. Убей или будешь убит.

Он рассуждал об этом слишком спокойно и отвлеченно, даже не пытаясь перекладывать ситуацию на свое будущее, и, когда, наконец, осознание невоображаемости ситуации добралось до него, что это не просто история, а настоящая осязаемая реальность, которая, в том числе, ждет и его, дрожь пробежала вдоль позвоночника, а в животе начало скручиваться предвкушение грядущих проблем. Реальность казалась Шину все опаснее и опаснее, он осознал так внезапно, что Лана сказала убить. Легко и просто. И Шин пропустил это мимо ушей как совершенную обыденность, отчего ему стало не по себе. Мысль о том, что для Ланы потенциальная смерть казалась такой простой, что она упомянула её без каких-либо эмоций, захватила все сознание Шина, превращая мысли в бесконечный поток ужаса. Он ощущал, что всё катится вниз быстрее и быстрее, как мир разрушается, как темнеет перед глазами.

– Эй, – раздался голос Ланы посреди темноты, и от ее голоса тьма начала рассыпаться, – с тобой все нормально?

Шин не мог ответить, его почти парализовано внезапным осознанием хрупкости жизни, он понимал, что ничего не было с ним нормально, но Лана бы только посмеялась с его бессмысленных глупых страхов, с того, насколько часто они мелькают в мыслях последнее время. И того, насколько дикие это страхи для кого-то, кто самовольно пришел сюда.

– Нет, все хорошо. Будь осторожна в следующий раз, – кивнул он, стараясь звучать нормально.

Лицо Ланы захватило хитрое выражение, будто бы она не заметила никаких проблем и так легко поверила, повернулась к Шину, перегораживая путь, вынудила резко остановиться, начала пристально всматриваться в глаза, придвинувшись совсем близко.

– Ты… что же, – она наклонила голову в бок, – волнуешься обо мне?

Шин, честно, волновался о себе, потому что верил, что Лана отлично справится со всеми своими проблемами самостоятельно. Это же была Лана: сильная, смелая, гиперактивная, которая уже показала, как не любит, когда кто-то решает за неё.

И этот её внезапный, непредсказуемый поступок сбил панический настрой в голове Шина. Он ничего не смог ей ответить, потому что Лана смотрела так пристально и стояла слишком близко, что её взгляд прожигал насквозь. Шину не нравилось смотреть людям в глаза, тем более стоящих так близко и вглядывающихся так настойчиво, что он сделал шаг назад, прежде чем Лана, наконец, успокоившись, отвернулась.

– Буду считать, что это “да”, – кивнула она сама себе, не теряя исходного задора.

Ей, подумал Шин, наверное, нравилось быть такой: непосредственной, веселой, непредсказуемой, себе на ему, никто не указ. И общаться с ней ему нравилось, потому что её черты были противоположны его характеру. Лана была тем человеком, который мог заставить любого делать то, что ей хотелось, не применив ничего, кроме обаяния.

Это обаяние уже сработало на Шине однажды, продолжало работать до сих пор, и он ничего не планировал делать, чтобы этому противостоять.

Но вопрос о том, что делать на отборочных никак не решался. Быть может, потому что Шин и не особо пытался решать. Лана постоянно принимала решения, она вламывалась в его двери и тащила гулять, она показывала ему город, который сама ни черта не знала, но делала вид, что разбирается, она знакомила его со всеми встречными-поперечными, с которыми сама успела познакомиться, просто потому что, не спрашивая у Шина согласия ни на что, и это приводило его к мысли, к причине, почему он ничего не может сделать – он был попросту уверен, что все разрешится само собой. Что, может быть, ему нужно приложить всего чуть-чуть усилий, создать что-то простое, что покажется неплохим, небольшую активность, которая создаст вид чего-то серьезного для судей, чтобы они могли записать его в число участников.

Маленькое, но заметное…

Внезапная мысль осенила его, и Шин не мог понять, почему она изначально не пришла ему в голову. Не было острой необходимости делать тоже самое, что делала Лана, как и не было необходимости придумывать и создавать что-то, исходя из его незначительных успехов в освоении стихии. В сущности, не было необходимости даже задумывать над этими успехами. Ведь нужно было лишь что-то незаметное. Что-то, что он точно мог сделать. Маленькое и незначительное, что покажется большим и существенным.

Видимость. То, что будет выглядеть так, как нужно, но не будет на самом деле существовать в реальности.

В чем он как раз мог назвать себя специалистом.