Читать книгу: «Птица и череп», страница 8
Да и волк совсем не выглядел как кто-то, кто следует за Дорой не по своей воле, судя по тому, как сильно рвался защищать её, как был к ней привязан. Это выглядело почти что очаровательно, если бы не кажущиеся острыми зубы, которые Шин рассматривал с точки зрения желания волка напасть на него.
Правда, у этой маленькой случайной встречи был плюс – проблемы из головы на короткое время словно улетучились.
Глава 10
Девушка растянулась на животе, едва прикрываясь темным мягким пледом, ноги торчали из-под пледа и покачивались вперед-назад. Волосы, угольно-черные и распущенные, распластались по всей кровати, занимая внушительное пространство. Она возмущалась, если Лука пытался их трогать или случайно задевал, отчего ей становилось больно, но при этом она не собиралась ничего делать с тем, какое пространство те занимали. Некогда девушка представилась как Лана Минакс, и, Лука совершенно не собирался спрашивать почему – она могла называть себя, как ей хотелось, а лично его все эти метаморфозы касались в последнюю очередь.
Одежды на Лане под пледом не было. “Слишком жарко”, – прокомментировала она этот момент, забираясь под тонкую ткань нагишом, а после весьма комично попыталась добраться до оставленных на полу вещах, всеми силами стараясь не потерять плед в процессе своей возни. Лана придерживала его одной рукой, в то время как второй тянулась вниз за своим телефоном, что удалось не с первой попытки, перед тем как добраться до своей цели, она чуть не свалилась, и Лука подхватил её за ближайшую к нему ногу, чтобы не дать окончательно оказаться на полу.
Ее попытки были настолько забавными, что заставили Луку негромко рассмеяться, пока Лана пыхтела, словно этот элемент физического труда утомлял её больше, чем то, что происходило некоторое время назад.
– Что смешного? – пробурчала она, наконец, вернувшись с телефоном в руках, плюхнулась обратно практически на самую середину. Плед сполз с нее, но не весь, прикрывая самые откровенные места. Прядь волос застряла под её локтем, так что Лана несколько раз попыталась убрать их, но те соскальзывали и падали вниз. Смотрелось красиво и завораживающе. И сексуально. Может, даже больше, чем когда она стонала, сжимая в своих маленьких пальчиках этот же самый плед.
– Заплети их, мешают, – тихо сказал Лука, кивая на волосы, разбросанные по всей кровати.
Лана медленно повернула голову в его сторону, скептически оглядела распространяющиеся в разные стороны черные полосы прядей, хмыкнула и отвернулась обратно в телефон.
– Сам заплети, если тебе мешают, – ответила с наглой ухмылкой, и, снова обернувшись через плечо и прижимаясь к нему щекой, посмотрела томным завораживающим взглядом, – пожалуйста?
Лука не мог ей отказать не только по этой причине. Что-то такое в ней зацепило в этот раз, что-то непривычное. Может, дерзкое поведение, без всего того, что он так привык видеть в окружающих его людях – чрезмерное уважение, раболепие, нервозность, смущение, заикание. Ладно, заикание могло быть иногда немного милым, дрожащие голоса и блестящие глаза влюбленных девочек – он никогда не мог им отказать. Но ситуация с Ланой отличалась, и, возможно, что именно Лана была другой. Лука ничего не знал про Лану, откуда взялась, чего хотела, насколько сама была замешана в том, что с ней случилось, но ему было, по правде говоря, все равно. Он мог бы спросить, но сомневался, что получит хоть какой-то ответ, как минимум, если бы у неё был некий сомнительный план в голове, она бы давно намекнула и не вела себя так, как вела сейчас.
Решив, что на данный момент он ничего не теряет, Лука потянулся к угольным волосам – они чуть переливались от падающего сверху тусклого освещения, создавая интересный контраст. Коснувшись самых кончиков, он ощутил, что те были довольно жесткими, память подбросила другое ощущение – выше они были мягче, он помнил это очень хорошо, когда запускал пальцы в ее волосы, удерживая на месте, и как Лана упрямо брыкалась в этот момент. Что же, её непокорность возбуждала. В веренице милых послушных девочек разнообразие приходилось очень кстати. Особенно с той историей, о которой она ничего не говорила.
Искать что-то, напоминающее расческу, показалось Луке таким утомительным. Его собственные волосы сбились в растрепанную кучу, но он просто заправил их за ухо, чтобы не мешались. Лана обернулась посмотреть на то, что он делал с ее волосами, но никак не отреагировала, возвращаясь к телефону, была не против, она ведь это предложила. У самой головы ее волосы и правда были мягче, теперь Лука понимал это осознанно, а не краем сознания, утопающего в эйфории. Хотя задавался вопросом, зачем ему это знание для нескольких ни к чему не обязывающих встреч? Лана не относилась к его претендентам, но это даже лучше – слишком много проблем с физическим контактом и потенциально его Посланниками на данном этапе. В его голове всплыл образ, и Лука постарался его отбросить как можно быстрее – не до этого было, о никчемных мальчишках можно подумать как-нибудь, когда заняться будет больше совершенно нечем, незачем вспоминать о проблемах, когда в его руках была горячая, мягкая и податливая девушка.
Пряди пересыпались в его руках, пока он делил их на три части побольше, между некоторыми Лана, конечно же, набрала колтунов, но расческу искать было так же лениво, как лениво было Лане подниматься с постели в поисках телефона, так что Лука пытался разделить их пальцами. Это не работало, но он и не особо прилагал усилий, подобрался как можно ближе к девушке, упираясь коленом практически рядом с ее талией, скрытой под пледом. Лана чуть повернула голову, но было не очень удобно, впрочем, Лука не рвался в старания, ему идеальный результат был не нужен. Закончив с этим этапом, Лука начал постепенно заплетать подобие косички, уж опыта у него было предостаточно. Лана едва шевелилась, чтобы не мешать, её кожа, которой Лука невзначай касался, была слишком горячая, до этого он не придавал достаточного значения этому факту, но в более спокойной и расслабленной обстановке обратил внимание: её адаптация, вероятно, ещё шла, или для неё высокая температура тела была привычной нормой – Лука не знал, но согласился на максимально очевидные предложения Ланы, быть может, из-за этого интереса к вещам, о которых она, казалась, не имела никакого представления. Он подумал рискнуть, спрашивая:
– Ты была когда-нибудь в Неано?
Лана в ответ нахмурилась, будто пытаясь вспомнить, обернулась через плечо и ответила:
– Нет, это где?
Настолько спокойно и обыденно, что Лука почти рассмеялся от этой ситуации – она действительно не имела ни малейшего представления. А он сам ещё не был уверен, стоит ли ему беспокоиться.
– Ау! – вскрикнула Лана от резкого движения. – Можно как-нибудь осторожнее?
Лука глянул на возмущенное выражение лица, и это напомнило ему о другой ситуации – о том пареньке, который так активно пытался убедить его не подходить к Лане. Это было смешно, но и немного интересно, знал ли он, что Лана сама была тем, кто всё это начал? Лука больше забавлялся с того, что происходило, вот только Лия повесила на него эту идиотскую ответственность, и он не мог просто так сказать ей нет.
– Знаешь, – внезапно спокойно заговорила Лана, не получив ответа на своё возмущение, продолжила листать ленту в телефоне и покачивать ногами, торчащими из-под пледа. – Я все думала, чтобы мне такого сделать на отборочном, чтобы я точно прошла. А потом подумала, почему бы не спросить у того, кто видел тысячи таких отборочных? Помоги мне, а? Пожалуйста? Поможешь?
Лука чуть усмехнулся, переключаясь на реальность, задался очевидным вопросом: она, и правда, была настолько непрошибаемая? Если так, то Лана нравилась ему куда больше.
– Уверен, что ты справишься своими силами.
– Ну пожалуйста, тебе жалко, что ли? Пожалуйста! – она протянула последнее слово таким умоляющим голосом, длина косички как раз позволяла ей практически развернуться и смотреть большими глазами. Плед сполз с нее вниз, открывая вид на ее покрытую шрамами кожу и небольшую грудь, но Лана даже не попыталась прикрыться или сделать вид, что смущена. Хотя она и показала себя как самоуверенная настолько, способная настойчиво предлагать себя Духу в обмен на… Лука не выяснил, что она хотела получить, потому что если ей была нужна информация об отборочных, то он все больше не понимал, откуда появилась эта Лана. Но ее красоту он тоже не мог не отметить. Лана была хорошо сложена – в меру стройная, с проглядывающими очертаниями мышц на животе, ногах и руках, но и не слишком выдающимися, чтобы ощущаться жесткими, скорее мягкими и приятными. Но её мотивации Лука не мог понять, потому спросил:
– Зачем тебе эта информация от меня? У отборочных есть судьи, и я в их число не вхожу.
– Я просто хочу узнать варианты, – Лана раздосадовано дернула плечами, и грудь ее красиво колыхнулась вслед за этим движением.
– Ничем не могу помочь, – он пожал плечами, рассматривая расстроенное лицо Ланы.
– Раз так, – произнесла она, обиженно заворачиваясь в плед, словно в кокон, приглушенно из кокона донеслось, – тогда я точно не расскажу, что я придумала!
Лука рассмеялся, потому что… это было смешно. Потому что… она была серьезна. У неё действительно был план, заключавшийся в получении информации. Это было самой забавной частью, от которой он никак не мог перестать хихикать, а Лана только мрачнела больше и больше.
– Да что смешного? – возмутилась она, ещё сильнее заворачиваясь в плед.
– Ты… – смех никак не хотел покидать его, – я, правда, не понимаю, зачем ты спрашиваешь об этом у меня. У тебя же было столько времени для практики.
– Да всего несколько дней! – насупилась девушка, сжимая плед в руках. Ее пальцы побелели.
От этого Луке стало только смешнее, но он старался держаться. Улыбка по лицу ползла и ползла, не способная исчезнуть. Они всегда были забавные – будущие участники, их стремления, и планы, которые они строили, чтобы стремлений достичь. Но она!
– Я даже не могу понять, что ты тут забыла, зачем тебе Битва, – сказал он в итоге, отчего лицо Ланы удивленно вытянулось и она громко возмутилась:
– Я собираюсь победить!
– Нет, не собираешься. Уж я знаю.
– Да что ты вообще обо мне можешь знать?! – выкрикнула она, вскакивая с места, уронила плед и начала стремительно собирать свои вещи по полу.
– Кажется то, чего ты сама не знаешь.
– Оу, правда? Я хотя бы не веду себя так, – припечатала Лана, словно бы надеялась пристыдить его в чем-то. Лука не чувствовал себя пристыженным, однако совершенно точно – непонимающим. Лана вихрем покинула комнату, раздался хлопок двери, и Лука выдохнул. Смеяться больше не хотелось, потому что смешного в ситуации он ничего не видел. Было весело заводить эти маленькие интрижки на каждой битве, и потом смотреть, как вот также, раздосадованные и обиженные, они убегают, с разбитыми реальностью мечтами. Это была, наверное, любимая его часть, в которой даже самые лучшие и интересные девочки превращаются в желающих использовать воображаемые связи и отношения или, что еще веселее, создавать на их почве другие воображаемые отношения. Но не в этой ситуации и не в этом случае. Лана не должна была быть здесь, не должна была играть в эту игру, делая вид, что ничего не понимает. Она не согласилась принять участие в Битве в прошлый раз, и если по какой-то причине умудрилась забыть об этом, то это действительно становилось поводом для беспокойства.
Глава 11
Утром Шин чувствовал себя лучше, чем за все прошедшие дни: голова не болела, мир вокруг перестал кружиться, внутренности прекратили безостановочно трястись. Одно только мешало считать этот день полностью удавшимся – воспоминания о том, что было вчера. И вот от них Шин бы очень легко отказался, если б мог. Не то чтобы что-то действительно серьезное случилось, однако случилось… что-то. И это что-то немного нервировало, существуя внутри воспоминаний, которые Шин не мог выкинуть из головы. Стихия воздуха была не так плоха, как ее источник, полезна в отрыве от насущных проблем. Только Шин не знал, как именно должен пользоваться ей, чтобы пройти отборочный этап. Он надеялся, что у него имеется немного времени на размышления.
В этот момент он вспомнил про Лану, которая давно нигде не встречалась с тех пор, как умчалась вдаль после радостного оповещения, что за стихия досталась ей. Шин почти что ощущал нехватку ее гиперактивной компании – ему было скучно. Может быть, потому что особо критичный момент прошел, и теперь Шин мог назвать свое состояние стабильным, по крайней мере, чуть более стабильным. Может быть, ему не хватало простого общения. Сидеть внутри четырех стен столько времени становилось весьма утомительно. Но отправляться на поиски Ланы также не хотелось. Шин был уверен, что у неё нет никаких серьезных проблем с адаптацией, и показываться ей на глаза, когда свое состояние он мог только назвать стабильным… было бы не лучшей идеей. Но в его голове хранилась идея иного рода, навеянная постепенно возвращающейся дрожью. Шин тут же мотнул головой, отбрасывая её куда подальше.
Это не помогло.
Тогда он попытался отвлечься, проверить возможности: небольшой вихрь закрутился на его ладошке, слегка покачиваясь из стороны в сторону, словно танцующий человек в такт несуществующей музыке – чуть вправо, чуть влево, небольшой круг вдоль линий и снова вниз в центр ладошки. Шин вполне осознавал все действия, и маленький карманный ураган слушался его, двигаясь в ту сторону, в которую было нужно, покачивания успокаивали, создавая ощущение, отдаленно напоминающее медитацию. Через некоторое время, насмотревшись, Шин попытался заставить его вырасти, из пары сантиментов он увеличился до размеров ладони и крутился в самом центре. Внезапно голову прострелила боль, и Шин вздрогнул. Ураганчик сорвался с его руки, постепенно растворился в воздухе, предварительно затащив в полет несколько предметов одежды со спинки стула и часть одеяла. К головной боли прибавилось легкое головокружение, но прошло оно спустя пару минут, кончики пальцев немного подрагивали. Шин попытался сотворить что-то новое, но боль в ответ лишь усилилась, кровь громко застучала в висках.
Он не хотел, но ситуация не становилась лучше.
Именно потому Шин был здесь. Снова. Стоял перед той же самой дверью, ощущая бесконечное дежавю, и не понимая, зачем он все же делает то, что делает. С одной стороны, все было не так плохо, как в прошлый раз, чтобы приходить сюда опять. С другой стороны… реальных причин в голове не появлялось вовсе. Шин просто был тут, не знал почему, для чего и какую цель преследовал, приходя сюда. Полагая, может быть, то магическое притяжение, о котором шла речь, работало вне требований его сознания, вело туда, куда, по мнению магии, ему стоило попасть, где стоит находиться. Притяжению было не особо важно, хотел Шин быть здесь или нет.
Проходящие мимо работницы в светло-зеленом не обращали никакого внимания, не видели его, и это был один из тех моментов, где Шин еще что-то контролировал. В отличие от прошлой сомнительной попытки, на этот раз все ощущалось чуть проще и меньше вызывало вопросов со стороны.
Некому было задавать вопросы, потому что сквозь пелену иллюзии никто не мог видеть.
Шин надеялся на это. Но, как оказалось, его надежда мало имела отношения к реальности. Он стоял перед дверью несколько минут, не решаясь на какие-либо действия, смотрел на белую поверхность двери, не знал, что именно стоит сделать. У него не было плана. Помимо и без того не самого лучшего состояния, его потряхивало от страха и неизвестности. Мир вокруг словно заставлял Шина делать то, что он делать не хочет, будто бы приход сюда был тем, что он должен сделать. По какой-то причине. Совершенно не понимая этой причины, он ощущал себя не в своей тарелке, и от того “что-то” занимало все его мысли. Как же легко с такими вещами справляется Лана, промелькнуло в голове. Шин начал задаваться вопросами: почему кто-то мог делать все эти вещи, вроде спонтанных попыток подружиться, внезапных разговоров с первыми встречными, получения того, чего они хотят, а он – нет? Шин не знал, зачем ему пример в виде Ланы в этой ситуации, но на какой-то момент ему показалось, что Лана справилась бы намного быстрее и проще. Ей бы не нужно было прятаться и ждать чего-то. Шину тоже не нужно было, но он это делал, потому что не представлял, как мог бы поступить иначе. Его несуществующий план не заходил так далеко. Здесь начиналась неизведанная территория, в которой могло произойти все, что угодно. Он слышал, как громко стучит сердце, ощущал, как жар постепенно поднимается из солнечного сплетения, распространяясь выше, как кровь приливает к лицу, а мозг словно на повторе крутит проекцию одной и той же ситуации: просто постучи и открой дверь. Постучи и открой. Подними руку и постучи. Поверни ручку и открой. Это просто. Сделай это.
Он не мог.
Не понимая, почему не может выполнить даже такую простую задачу, Шин утопал в ненависти к самому себе, ощущение безысходности вплеталось в привычный цикл самобичевания, и к нервной дрожи и недомоганию прибавлялась и эта эмоциональная нестабильность. Превращая мироощущение в бесконечное “Почему?”. Лана ведь отлично справлялась со всеми её проблемами, так почему?
Почему просто не сделать то, что нужно сделать? Просто взять и не решить проблему, пока не зашло слишком далеко, как в прошлый раз, раз все равно он уже был здесь?
Проблема не стала больше ждать.
Дверь внезапно распахнулась, Шину пришлось сделать резкий шаг назад, чтобы его не зацепило. От испуга сердце начало биться еще сильнее, чем раньше, застряло где-то в горле, колотилось с той силой, будто бы хотело выбраться наружу и покинуть своего бесполезного владельца.
Шин посмотрел на Духа, появившегося на пороге, едва дыша, старался не двигаться. И помнить про иллюзию, помнить про нее – самое главное. Это было единственное, что он хотел, а, главное, мог сделать хорошо. Дух смотрел прямо на него, точно в глаза скептическим взглядом. Вязкая слюна в пересохшем горле Шина грозила превратиться в причину асфиксии. Потому что это попросту не должно было быть возможным, Дух не мог его видеть, ведь иллюзия никуда не делась. Она рябила едва заметными волнами прямо здесь, Шин видел их, чувствовал ее присутствие. Дух, вероятно, чувствовал тоже, это легко угадывалось в его поведении – дверь осталась открытой, когда он развернулся, направляясь обратно к своему столу, тихо бросив насмешливое, даже не обернувшись:
– Долго стоять тут будешь?
Шин вздрогнул от слов и осознания, что что-то пошло не так, проверил снова, но иллюзия была на месте. Все еще окружала его. Никто из проходящих мимо людей за весь день не обратил на него внимания. И вывод напрашивался сам собой: с Духом иллюзии не работали, что было… не кстати. Шин медленно напряженно выдохнул, собирая последние кусочки решимости, осторожно перешагнул порог, тихо прикрывая двери, не представляя, что делать и говорить. Вопрос ещё гложил: что он забыл здесь? Шин прекрасно понимал, что ничего, в сущности, ему здесь не нужно и никаких поводов приходить, кроме, конечно же, магического притяжения, которое притащило его во второй раз, не было. Из-за этого он не мог придумать, как оправдать свое поведение. Ведь были все шансы на сопротивление, только Шин ими не воспользовался. Он списал свое поведение на слишком увлеченную поиском источника магию, в то же время прекрасно понимая, что это наглая ложь.
Далеко Дух не ушел, остановился на полпути, обернулся, посмотрел взглядом утомленного человека, которому каждый раз приходится делать всю работу самому, и который не хочет делать это снова. Шин замедлил шаг, злясь на себя лишь больше, теперь и за свое идиотское поведение. Дух, смотря на реакцию, тихо, но с долей утомления рассмеялся, отчего Шин ощутил себя в еще более унизительном положении, не понимая. Он же ничего не делал такого, замер на месте и просто стоял здесь, старался не двигаться и лишний раз не привлекать внимания, думая, быть может, его подсознательный план состоял в этом. В том, чтобы проблему решили за него. Шин так не хотел принимать активное участие в том, что могло разрешиться само собой, пока верил, что могло.
По крайней мере, Дух, кажется, воспринял именно в таком виде, развернулся, подошел ближе, схватил его за руку и не слишком аккуратно потащил вперед. Шин брыкался, пытался вырваться, хотя понимал, что сам пришел именно за этим – источником и физическим контактом. Но ему было немного страшно от промелькнувших в голове воспоминаний о прошлых попытках взаимодействия с Духом. Хотя и не так, как несколько минут назад в ожидании решения перед дверью.
– Ты что творишь? – судорожно спросил Шин, не слишком серьезно дернув рукой, будто бы только намекая, что обращение ему не нравится. Оно и в самом деле ему не нравилось, но в этом отношении он был достаточно напуган, чтобы сказать что-то против.
Дух молча приблизился к дивану в левой части кабинета и практически вынудил Шина упасть на мягкую поверхность, чуть ли не бросил, выворачивая руку, боль пронеслась от плеча вниз, Шин сжал зубы, чтобы не выдать эмоций. Дух, не заметив или проигнорировав, отпустил руку, утомленно вздохнул и, наконец, ответил:
– Тебе нужен физический контакт и присутствие, а мне спокойствие. Сиди тут.
Запястье Шин потер рефлекторно, оно не болело, как плечо, но защитная реакция сработала сама собой, и он не был удивлен, что состояние улучшилось даже от настолько непродолжительного контакта. Удивительно было то, что Дух оставался довольно благосклонен к тому, как Шин постоянно нарушал баланс его жизни. Этот вопрос казался настолько занимательным, что он просто не мог закрыть рот.
– Могу я задать вопрос? – очень тихо хриплым голосом спросил Шин. Благо его собеседник находился достаточно близко, чтобы услышать.
– Какой? – протянул Дух с почти прорвавшимся в слова раздражением.
– Зачем мне помогать?
– Кто бы знал, – вздохнул тот, заваливаясь на диван совсем рядом, закинул руки за спинку, занимая большую часть пространства, отчего Шин двинулся в сторону, уперся подлокотник. Дальше бежать было некуда, а Шину не нравилось находиться всего в нескольких десятках сантиметров. Магия внутри продолжала пульсировать необъяснимым притяжением, но рациональная часть говорила Шину, что не зачем доставлять другим проблем. Дух тем временем продолжал:
– Слишком много обстоятельств. Может быть, дело вообще в том, что ты единственный, кто не желает быть вежливым?
Шин ощутил, как жар приливает к лицу, осознал, что никогда не рассматривал ситуацию с этой стороны. До этого момента. Действовал на автомате, делал то, что обычно делал, не думая о сложных структурах человеческих отношений. Но теперь… это провал. Это точно провал. Шин фигурально рухнул вниз, пробивая последние остатки границ разумного, то, что он делал абсолютно выходило за всевозможные рамки. И Шин понимал, не должен был этого делать с самого начала. С самой первой ситуации с Ланой.
Но он сделал.
И сейчас, когда внезапно всё предстало перед ним в противоположном ключе, Шин не знал, что ответить.
– Не бери в голову, – отмахнулся Дух, заметив его ступор, – это просто формулировки, они не имеют значения.
– Я делал это не специально… – стушевался Шин окончательно.
– О, я знаю, – усмехнулся Дух. – Пусть так и остается. Разнообразие интереснее.
Не ясно было, в каком именно разнообразии шла речь, но Шин ощущал всё большее смущение от осознания, что ситуация пошла куда-то не в те дебри, казалась ему неуважением, и… определенно, так и было. Он не думал о этом изначально, не думал и впоследствие, только делал то, что… хотелось. А сейчас пришло осознание, что не мог он делать все, что вздумается в таких условиях. Что стоило изначально всё осознать, пока было не поздно. Потому что сейчас было определенно поздно. Шин прекрасно понял – уже представал в глазах Духа как некий образ, исправлять который было бы… Между прочим, Дух ведь не сделал ничего плачевного, не намекнул, что говорить с ним таким тоном – плохая идея, не убил Шина, в конце концов. Ехидный голосок в голове подсказал: “а ты гениальный манипулятор, парень”. Шин отмахнулся, ощущая весь абсурд подобного предположения. Однако, всё это время Дух просто позволял ему делать то, на что, быть может, даже не был согласен. Вопрос у Шина был только один: зачем? Но и его он не смог задать верно:
– Настолько скучно?
От того, как неожиданно обернулся Дух, Шин отвернулся от него него сам, рефлекторно, в легкой панике. В выражении лица успел заметить удивление, но затем услышал тихий смех.
– Отчасти, – ответил Дух спустя какое-то время, – я делаю это просто для того, чтобы у тебя было представление, что происходит с настоящими Посланниками.
Смех и веселое настроение утихли так же внезапно, как и возникли. Шин все же нашел в себе силы, чтобы повернуться, но всё, что увидел – безэмоциональный взгляд, устремленный в потолок, и выражение лица, не имеющее ничего общего с недавней улыбкой, выражение крайнего утомления. Возможно, и не было никакого настоящего смеха. Шин ведь знал, что тот достаточно хорош, чтобы создавать видимость чего-угодно, и в этот раз у него выходило отлично, как и всегда.
– Не расстраивайся слишком сильно, – продолжал Дух спокойным безэмоциональным тоном, – я не хочу тебя там видеть.
Слова ударили, словно острое лезвие гильотины, отсекая последнюю вероятность и маленькие кусочки надежды на положительное будущее. На исход, которых мог бы случиться, будь у него достаточно сил и возможностей, будь он кем-то другим, кем-то, кроме себя самого. И в этот момент, когда Шин понял, что означали брошенные ему слова, остатки его воображаемого успеха покатились вниз, словно отрубленные головы.
– Зачем тогда это все? – спросил он дрожащим шепотом.
– Возможно, мне скучно, – пожал плечами Дух. И если ты все равно не победишь, какая же разница, что делать сейчас?
В голове у Шина возник внезапный вакуум. Понимая, что ничего не стоит, что каждый, кого он встречал, кто знал о его возможностях, был готов убедить его всё бросить, даже не пытаться, сразу уйти, не задавая вопросов. Но при этом одна небольшая надежда жила в нем, маленькая надежда, в которой он не знал, что будет в будущем, в которой был и победителем, и проигравшим одновременно. Шин не знал, как пройдут отборочные, первые сражения, полуфинал, Контакт, потому маленькая надежда жила в нем, говорила ему, что есть шанс, хоть и небольшой, но есть. Что сотни потенциальных более сильных противников не так страшны, потому что у него может быть маленькое, незначительное, но важное преимущество, о котором они не знают. Что у него даже в таком плачевном состоянии есть небольшой шанс на успех. Однако вся эта воображаемая ситуация существовала ровно до этого момента, когда Шин осознал сказанные ему слова, что в этой реальности он мог быть только проигравшим, не важно, сможет ли добраться до полуфинала или дальше, если Дух его ветки не горит желанием видеть его в числе победителей, не хочет иметь с ним ничего общего, прямым текстом заявляя, что не воспринимает его как того, кто может быть с ним на одной стороне, на что вообще надеяться? Но по какой-то неведомой причине Шин воспринял всё не так, как должен был. Вместо того, чтобы понять бессмысленность стараний и сдаться, только больше ощутил, как загорелась идея доказать, чего он стоит на самом деле. Не важно, заведомо проигравший или нет, он все еще мог попытаться.
Потому что чего-то он да стоил.
– Не думай, будто бы все понимаешь! – возмутился Шин, подскочив с дивана, вызывая этим волну веселого настроя у Духа, судя по тому, как тот поднял на его заявление заинтересованный взгляд, и на губах его отразилась полуулыбка. У Шина дрожали руки от едва сдерживаемой агрессии, но нападать на этот раз он не решился. Это было бы бесполезно – Дух был очевидно сильнее. Шин молчал, смотря как Дух только разулыбался сильнее, словно бы и не было никакого смысла во всех сказанных им словах, только веселился, не придавая словам никакого значения, играл, в ожидании увидеть, какую реакцию получит. Шин осознал так просто, так легко принял истину: всем было плевать. Хотя отдельные детали понимал до этого, теперь видел картину целой и предельно четкой – он зависит только от себя самого. Может полагаться только на себя самого, лишь его незначительные попытки могут к чему-то привести. Стоило осознать сразу.
– А ты понимаешь? – спросил Дух неясно с какой целью, но Шину уже не хотелось вести с ним никаких бесед.
– Плевать, – ответил он гневно, – плевать, что ты там думаешь. Я доберусь до полуфинала, и посмотрим потом, как ты будешь с этим разбираться. Попробуешь смириться или, может, убьешь меня? Мог бы сделать это сразу, если я тебе так не нравлюсь.
Затем Шин развернулся в сторону выхода, не желая знать ответа, мог бы его получить, но не хотел слышать ответ, который и без того был уже в его голове. Но предпочел остаться в неведении. Злость кипела внутри него, словно была шариками с краской, что нагревались и лопались один за одним, выплескивая свое горячее, обжигающее содержимое, принося фантомную боль.
Но Дух все равно ему ответил именно то, что Шин ждал:
– Будь у меня возможность, я бы ей воспользовался.
И не хотел слышать этого, словно маленький ребенок ощущал желание закрыть уши и перестать воспринимать окружающий мир, но этот самый мир давил на него правдой: он мог бы умереть, но не умер. И даже не хотел знать причину. На глазах выступили злые слезы, едва заметные, Шин сморгнул их. Дух больше ничего не сказал, отвернулся в сторону окна, полностью игнорируя. Шину и не хотелось знать, что тот может добавить. Это не имело значения. Единственное, что ещё имело – он сам и его воображаемые возможности.
***
Лия рефлекторно отшатнулась в сторону, когда дверь раскрылась прямо перед ее носом. Выскочивший перед ней парень даже не заметил ее присутствия. Зато его присутствие заметили снующие туда-сюда люди, послышались звуки фотосъемки.
– Вот же! Опять он за свое! – раздраженно пробубнила Лия себе под нос, тут же превращаясь в разъяренную бестию, влетев в распахнутые двери на огромной скорости. Лия устала пытаться делать все правильно в условиях, где ее планы постоянно разрушаются неспособными принимать адекватные решения идиотами.
– Какого черта ты творишь? – возмутилась Лия, быстрыми шагами пересекая комнату. В ней кипела и клокотала ярость, казавшаяся опасной лавой, которая могла вырваться в любой момент в виде разрушительной силы. Лука сидел, развалившись на диване с закрытыми глазами, закинув на спинку голову и не двигался. Голос, которым он ответил, звучал утомленным и совершенно ни о чем не сожалеющим:
