Сомнительный Спаситель

Кум сделал небольшую паузу, и тяжело выдохнув снова продолжил:

– Родителей своих я почти не помню, так как меня еще ребенком забрали представители власти ОМС и отправили в Единую Трудовую Школу, куда отправляют большинство глезианцев. Там нас обучают всем азам человеческой жизнедеятельности и преподают конституцию ЕМС, чтобы мы были более похожими и могли иметь право работать на людей высшей расы с Земли. Большую часть времени глезианцы работают или служат ОМС, это доставляет нам удовольствие – быть причастными к Объединенному Мировому Содружеству и беспрекословно работать во славу людей. Такая наша конституция – Философия Умеренной Радости (ФУР).

– Что это еще за философия такая?

– Это своего рода негласный закон, призванный для того, чтобы все люди, независимо к какой расе они принадлежат – были сдержанными в своих эмоциях, а все чувства выражались умеренно; как высокие чувства радости и любви, так и низшие чувства злости и ненависти.

– И для чего вам это нужно?

– Человечество на земле постоянно находилось в состоянии вражды под гнетом своих ярко выраженных чувств и однажды чуть не погибло окончательно из-за этого. И вот уже почти тысячу лет, после того как был принят этот закон ФУР – люди живут без войн в мире и согласии, хоть и лишенные права свободно радоваться жизни в полной мере.

– Да уж! – сочувствующе произнес Савелий. – У вас режим похлеще фашистского будет, а коммунизм вы построили, прям почти идеальный. Мы о таком даже и не мечтали.

– А расскажите немного о себе. – С большим любопытством попросил Кум, очень желающий узнать, как жили люди в те далекие времена и как Савелий стал таким бравым солдатом.

8. Исповедь предателя

Я родился в начале ХХ века в Тверской губернии Российской Империи в дворянской семье. Мой отец – владелец поместья, которое ему досталось по наследству, был знатным кутилой и любителем горячительных напитков. В скором времени он промотал все наше имущество, а сам откинулся в мир иной после очередной пьяной драки. Мне тогда было двенадцать лет отроду, и мы с матушкой переехали жить к ее сестре в Подмосковье. Характер у меня, конечно, был не сахар и вообще я был трудным ребенком, благодаря моему папаши, с которого я всегда брал пример. Тем самым частенько доводил мать до слез и все время конфликтовал со своей теткой; но она, с помощью своих связей, помогла мне поступить во второй Московский кадетский корпус Императора Николая I, в надежде, что это меня образумит. Там я и начал познавать военное дело. Но из-за скверной дисциплины и постоянных нарушений порядка и проступков: моя фотокарточка всегда весела на черной доске «дурных кадет». Однажды, наш полковник, заведующий корпусом, не выдержав моих детских шалостей, решил меня проучить, чтобы отбить раз и навсегда желание безобразничать. Он придумал для меня жестокое наказание шпицрутенами, которое уже давно было отменено в армии, но прогнать меня сквозь строй кадетов с длинными прутьями – показалась ему на тот момент самым лучшим решением для публичной порки. Выстроив на плацу нашу кадетскую учебную роту в два ряда, полковник стянул с меня нательную рубаху и потащил за собой вдоль строя, приказав каждому кадету нанести мне по одному сильному удару прутом. После этого наказания моя спина вся была покрыта окровавленными рубцами, следы которых, напоминают мне об этом каждый день. Признаться, тогда эта порка меня немного остепенила, но ненадолго. Я был озлоблен на всех из своей роты, кто тогда участвовал в этой экзекуции и понемногу мстил каждому изощренным способом. Кому-то в еду подкину таракана, кому-то помочился в походную флягу, а кому-то и в сапоги нагадил от души. А на полковника я накатал кляузу самому императору, описав в подробностях, какими методами он воспитывает молодежь. Того, естественно, вскоре сместили с должности и отправили на фронт, начавшейся тогда Великой войны. Я же выпустился из кадетского корпуса и поступил в Московское юнкерское училище, где уже и получил боевое крещение в разгоревшемся огне октябрьской революции 1917 года. Наш отряд отправили на защиту гостиницы «Метрополь» на подступах к кремлю. Мы непоколебимо держали оборону и сдерживали мощный натиск большевиков на наши позиции целых шесть дней; но когда они применили артиллерию и пошли на решительный штурм: мы, понеся большие потери – ретировались. Я был сильно контужен и ранен пулей навылет в левое плечо, но тогда-то у меня и появилась неудержимая страсть к оружию и непреодолимое желание заниматься только одним делом и никаким другим больше. Война – стала смыслом моей жизни и уже не важно, на чьей стороне я воюю. Несмотря на всю тяжесть этой неблагодарной работы – я мыслил только одним, чтобы в руках у меня всегда была винтовка, а подсумки отвисали под тяжестью набитых в них патронов. Многокилометровые пешие марши в жару и зной, в мороз и стужу; бесконечная муштра и назойливые караулы; рытье траншей под дождем и рвущие глотку крики тупых командиров; свист пуль над головой и близкие разрывы снарядов; когда бежишь в атаку по телам своих товарищей на сильно укрепленные позиции врага и ноги запутываются в чьих-то кишках; когда врываешься во вражеский окоп и в рукопашной схватке кромсаешь штыком уже готового сдаться противника; когда твоя форма, лицо и руки полностью заляпаны не твоей кровью, а врагов еще много и ты продолжаешь колоть и стрелять, резать и бить, душить и взрывать – пока они не сдадутся или не полягут все. Всё это доставляет мне неописуемое, какое-то садистское удовольствие, но еще большую радость мне доставляет жажда наживы и трофеев. Но самое главное удовлетворение, которое мне приносит владение оружием и военная форма – это власть. Пусть это мнимая власть, но пугающая и беспощадная. Власть над беззащитными людьми. Гражданское это население вражеского государства или свое мирное население – неважно. Все они подвластны мне, моему оружию!

После того, как я залечил раны в госпитале, после обороны «Метрополя» – я вступил в добровольческую Белую армию на юге России под командованием генерала Деникина. Я поначалу доблестно сражался с большевистскими ордами и свято верил в победу справедливости и восторжествование Российской Империи, но вскоре я снова был ранен и попал в плен в махновскую банду при сражении под Мариуполем в 1919 году. Здесь-то кардинально и изменилось мое мировоззрение относительно благих целей войны в целом. В анархистской группе Нестора Махно были сформированы отряды экспроприаторов, которые совершали вооруженные налеты – то на тылы белогвардейцев – то сражались за независимость от большевиков. Идея вооруженной анархии, рожденная в вольном государстве батьки Махно Гуляйполе, завладела моим умом и сердцем. Отныне мои принципы были изменены. Я почувствовал свободу выбора и право использовать оружие в свое удовольствие. И вот вскоре, я уже сражался с махновцами против белогвардейцев из деникинской армии, и мы сорвали их наступление на Москву, которую Деникин хотел освободить от власти большевиков. Я не чувствовал никаких угрызений совести за предательство и с легкостью смотрел в глаза своих бывших товарищей, когда колол их штыком примкнутым к моей винтовке – только одно желание испытывал я – воевать и все равно с кем и под каким флагом. Девиз мой тогда был таков: «Быть, брать и бить!»

После того, как Нестора Махно с остатками его банды выбили из Украины – я примкнул к большевикам и вступил в ряды красной армии. Тот, кто был сильнее и побеждал – с тем мне было по пути. Мы продолжали громить, теряющее силы белое движение, и добивали всех сочувствующих буржуям. Красный террор был пиком моих страстей, и я вволю насладился его плодами. С каким удовольствием я истреблял и насиловал всех недовольных большевистской властью, хотя самому мне было глубоко на нее насрать. Любая контра, трепеща, забившись в угол и моля о пощаде – жестоко наказывалась мной, порой самыми изощренными способами. Моей жестокости и извращениям – завидовали самые отмороженные чекисты. Но власти и сами боялись меня и спешно отправляли на любой фронт новых сражений, словно желая поскорее избавиться от неудержимого зверя. Так в апреле 1920 года на нас напали поляки, но правда скоро пожалели об этом, когда уже мы пошли в наступление. Потом были короткие локальные конфликты: на Кавказе, в средней Азии, с китайцами дрались из-за Китайско-Восточной железной дороги в 1929 году. Посчастливилось мне повоевать и на западе в гражданской войне в Испании, а затем снова на востоке с японцами у озера Хасан и на реке Халкин-Гол в конце 30-х годов. В советско-финской войне зимой 1940-го года я чуть не отморозился, но показал финнам, где раки зимуют. Ну а летом 41-го на СССР напали немецко-фашистские войска и понеслась. Немцы упорно наступали и отбрасывали нас вглубь страны, стремясь до зимы захватить Москву. Но мы им тоже давали прикурить и перемалывали понемногу их отборные части. В котле под Киевом меня серьезно ранило, и я снова оказался в плену. После выздоровления я с легкостью переметнулся к немцам и воевал на их стороне против большевиков. Мне выпала честь попасть в ударную бригаду СС Дирлевангера. Это подразделение изначально состояло в основном из осужденных браконьеров, а затем в нем создали роту украинских и батальон русских добровольцев. Позднее сюда стали набирать и осужденных военнослужащих Вермахта и СС, а также уголовников и политических заключенных. В общем, публика тут собралась весьма разношерстная, подавляющее большинство ее составляли: асоциальные элементы и профессиональные преступники. И где бы ни дислоцировалась наша ватага – мирному населению приходилось весьма несладко. А когда в августе 1944 года вспыхнуло Варшавское восстание – то нашу бригаду совместно с бригадой Каминского бросили на подавление бедных повстанцев. Признаться, я сам был поражен чрезмерной жестокости по отношению к восставшим и местному населению. Там творился сущий ад и мракобесие. Тогда впервые мое сознание дрогнуло, и я разочаровался во всей жути и бессмысленности войны. Я наконец-то понял, что всю жизнь: только убивал, насиловал и грабил. Что смысл моей жизни – нести смерть, разрушать и безрассудно властвовать – был ложной целью. И именно после этих мыслей, я видимо дал осечку. Когда мне поручили отвезти самоходную мину «Боргвард» к укрепленному зданию, где засели польские повстанцы, я дал слабину и отвлекся. Проезжая по одной из улиц вдоль развалин, из окна полуразрушенного дома кто-то выстрелил из гранатомета по танкетке, которую я управлял. Я отчетливо видел дымный след и свистящий звук гранаты, летевшей в меня, но ни взрыва, ни хлопка я не услышал – только ослепительная вспышка затмила все вокруг, а затем наступила полная тьма.

9. «Почему, я?»

Кум с восторженными глазами смотрел на Савелия, заслушавшись его рассказом и приоткрыв рот от изумления. Для него это была самая настоящая фантастика, ведь ничего подобного он и не слышал раньше, а учитывая тот факт, что эта история на самом деле быль – то для Кума – это все казалось поистине впечатляющим и невообразимым. Но вскоре, выйдя из наваждения, когда Савелий закончил свой рассказ, Кум добавил:

– Эээ… Вы, действительно не погибли. Та ослепительная вспышка света, о которой Вы говорили – это как раз сработала Машина Захватывающего Луча, оператором которой в тот момент являлся я. Видите ли, Хрон разыскивает самых опытных и отважных воинов и определяет самый подходящий момент для их извлечения из временного портала. Как правило, это момент, когда воин неминуемо должен погибнуть, причем погибнуть таким образом, чтобы от него практически ничего не осталось, и никто не смог потом найти его останки, например: от мощного взрыва, большого пожара, утонуть на большой глубине, ну или пропасть без вести. Задача оператора МЗЛ просто навести луч, и нажать на кнопку «Действие», по установленным Хроном расчетам и координатам цели. А дальше, подобранный воин в бессознательном состоянии, попадает в Камеру Временного Ретранслятора, т.е. телепортируется из своего времени в наш век. И после проведения санобработки и подключения всех аппаратов для поддержания жизни в условиях крио-сна – солдата помещают в специальную крио-капсулу и замораживают. Почему этот проект и назвали МБГ, т.е. Мороженная Боевая Группа. Потом собранные образцы отправляются на склады, и жду часа, когда произойдет боевая тревога и применение этой боевой группы будет необходимо.

– Да уж, технологии скакнули вперед… – относительно спокойно, но с достаточной долей восхищения произнес Савелий. Затем он огляделся по сторонам, бросил пронзающий взгляд на Кума и спросил. – Но почему ты из всей этой боевой группы – пробудил только меня одного?

– Видите ли, – слегка замялся Кум, – наш боевой крейсер атакован, а мощности на постановку защитного экрана у нас не хватало и потому всю энергию запустили со всех отсеков на Главный Энергетический Распределительный Узел, чтобы включить щит…

– Короче! – устало прыснул Савелий.

– В общем энергии хватало на пробуждение только одного воина, и я выбрал Вас. – Стыдливо проговорил Кум и опустил глаза.

– Так почему именно меня?

– Товарищ солдат, просто Вы…

– Какой я тебе к черту «товарищ»?! – озлобился Савелий.

– Простите меня великодушно! – поспешил извиниться Кум. – Просто Вы больше всего впечатлили меня. Перед тем, как выбранного Хроном воина для зачисления его в МБГ – каждого кандидата проверяет и утверждает военная коллегия. В эту коллегию входят Высшие Советники Объединенного Мирового Содружества Вернадский и Мелин, а также капитаны межгалактических боевых крейсеров и офицеры оборонительного сектора. Капитан Смирнов, командир нашего корабля, тоже входит в состав военной коллегии. Под его началом я был оператором МЗЛ. Мы отбирали новый полк, и коллегия просматривала очередных кандидатов – тогда я заметил, что капитан Смирнов пролистывая на мониторе файлы, остановился на вашей учетной карточке и стал вкрадчиво читать информацию из послужного списка. Я из любопытства тоже стал читать этот список ваших военных заслуг и увлекся, каким бесконечным и впечатляющим был ваш боевой путь. Капитан Смирнов мне даже сделал замечание, когда заметил, что я отвлекся от своих обязанностей и читаю информацию не положенную мне по рангу КДИ. Но, наверное, самое главное обстоятельство, почему я выбрал именно Вас – это мое предчувствие, что только Вы можете нам помочь. Когда я понял, что мы сможем пробудить только одного воина – то я сразу подумал о Вас: как будто меня осенило, словно сыграло шестое чувство.

Савелий сидел на столе и смотрел испытывающим взглядом на техника. В его сознании, видимо шла какая-то внутренняя борьба. Желание разобраться и понять правду. Он поиграл желваками на своих скулах, словно что-то вспомнил неприятное для него и, догадываясь в очевидном исходе интересующей его информации, все равно решил все-таки уточнить у Кума:

– Шестое чувство, говоришь. Хорошо! Допустим. Ты мне вот еще что скажи: кто победил в той войне? Русские? Ну, то есть СССР?

– Я не знаю что такое СССР. – Немного растерялся Кум от неожиданного вопроса. – А к чему Вы спрашиваете?

– Я смотрю, ты по-русски говоришь и фамилии у ваших главных тоже русские; надписи на капсулах написаны на русском языке, а не на немецком. Стало быть, в войне победил СССР?!

– Русский – считается мировым языком и принят по конституции ЕМС как единый и основной язык в ОМС.

– Ну, так почему русский-то основной? Ведь вроде английский считался мировым языком.

– Вы меня извините, но я плохо знаю земную историю. В трудовой школе нам ограниченно преподавали эту информацию. Я знаю только то, что в последней войне человечества в 2078 году наиболее уцелело русскоязычное население земли и именно новое мировое правительство приняло первую конституцию ЕМС на русском языке. С тех пор всё мировое содружество говорит на русском.

– Ну, конечно! Кто бы сомневался. Русские могут. Сам знаю. – Савелий даже заметно приободрился и воспарил духом.

Вдруг в наушниках Кума послышался голос капитана корабля:

– Кум, прием! Ну что, получилось оживить хотя бы один образец МБГ?

– Так точно, товарищ капитан! Один воин готов защищать ОМС. – Ответил Кум капитану и с надеждой посмотрел на Савелия.

Савелий же приподнял одну бровь и вопросительно уставился на Кума, мол «с чего это он взял, что я готов кого-то там защищать?»

– Тогда чего ты там возишься, Кум? – нервно прикрикнул капитан. – Бери бойца, и дуйте живо на истребительную палубу! Чистильщики вот-вот взломают ворота ангара и ворвутся внутрь.

– Принял, товарищ капитан! Идем!

10. К бою!

– Ну, и с чего вы взяли, что я буду вам помогать? – ни то серьезно, ни то с усмешкой произнес Савелий. – Да мне плевать на ваши непонятные межрасовые разборки! Почему я должен впрягаться и жертвовать ради этого своей жизнью? Что мне с того будет вообще? Может, я домой хочу, ну то есть вернуться в свое время. У вас тут своя война, а у меня там своя. Где эта ваша машина времени? Давай, отправляй меня обратно!

– Боюсь, что это невозможно, тов… – Кум не знал как найти правильные слова, чтобы убедить солдата выполнить поставленную командованием задачу и боялся сказать что-нибудь не так. Без вживленного в мозг МРУ – этим воином не получится управлять одними командами с зашифрованными боевыми кодами. Тут нужен явно другой подход: психологический. Кум изучал основы человеческой психологии в трудовой школе, но этого базового курса явно не хватало для успешной манипуляции сознания такого подкованного, бывалого и жесткого оппонента, каким являлся Савелий. Но его страхи тяготели еще сильнее, и отнюдь не страх смерти был в приоритете: невыполнение приказа, возложенная на него надежда, боязнь подвести самого себя. Кум, наконец, собрал всю свою волю в кулак и твердо сказал как есть, ничего не придумывая. – Уважаемый солдат! Машина Захватывающего Луча работает только в одном направлении, и у нас нет технической возможности вернуть Вас обратно в ваше время. Но даже если бы мы и смогли это сделать – то Вы непременно сразу погибли бы, так как выхватили Вас за секунду до смерти. Получается, мы Вас спасли, и теперь Вы нам жизнью обязаны! К тому же, Вы говорили, что Вам все равно за кого воевать, лишь бы было оружие в руках. А мне нужно выполнить приказ и доставить Вас на истребительную палубу для отражения атаки Чистильщиков. Так что, потрудитесь взять свое оружие и следовать за мной!

Кум встал и уверенным шагом пошел к выходу из технического отсека Б, подсвечивая себе путь фонариком. Савелий же, потерявший на мгновение дар речи, от такого напора со стороны Кума, но проникшийся к нему уважением – молча смотрел, как тот отдаляется к выходу. Затем он огляделся еще раз вокруг и задорно хмыкнув, помотал из стороны в сторону головой. Достал из нижнего кармана своего кителя прямоугольный немецкий армейский фонарик «DAIMON» и, включив свет, повесил его за кожаную петлю на верхнюю пуговицу мундира. Потом схватил свою штурмовую винтовку Stg 44 и, спрыгнув со стола, пошел вслед за техником.

– Ну, хорошо! Расскажи мне, что это за Чистильщики такие? – спросил Савелий Кума, пока они поднимались на лифте. – Что они из себя представляют, и как с ними можно бороться?

– Чистильщики – это шарообразные роботизированные дроны-бомбы. Для передвижения они имеют четыре металлических паучьих лапы, которые быстро складываются внутрь корпуса в момент атаки на цель. Когда Чистильщик обнаруживает противника – то подкрадывается к нему на расстояние десяти метров и, сложившись, стремительно катиться на врага. При контакте с целью, у него срабатывает электронный детонатор и происходит вакуумный взрыв внутреннего действия. То есть все вокруг с детонировавшей бомбы, в радиусе двух метров, мгновенно всасывается внутрь взрыва и сжимается до размеров атома. Так что при этом от самой бомбы и от противника практически не остается и следа, почему их так и назвали – Чистильщики. Их почти невозможно пробить и уничтожить из-за сверхпрочной брони корпуса, но одно уязвимое место у них все-таки есть. Смотровая щель объектива, через которую они сканируют пространство, выискивая цель – прикрыта относительно слабым бронированным стеклом. Если повредить их объектив – то детонатор сработает и Чистильщик самоуничтожится от вакуумного взрыва.

– Да уж! – выдохнул Савелий. – Техника на грани фантастики! Ладно, посмотрим, что это за твари такие и с чем их можно есть.

Выйдя на простор истребительной палубы, Савелий с изумлением и восторгом осматривался вокруг. Большие металлические стены и очень высокий потолок – производили на него неизгладимое впечатление. Особенно диковинными штуками показались ему истребители-дроны, стоявшие в шахматном порядке в два ряда, вдоль одной стены ангара. Их он рассматривал с нескрываемым любопытством, пока его не отдернул Кум:

– Пройдемте со мной к моему дрону, который я обслуживаю. Там Вы сможете занять оборонительную позицию.

Савелий, все еще прибывавший в легком состоянии шока, повинуясь, молча проследовал за Кумом до места стоянки его истребителя-дрона. Техник, указал на стоявшие рядом большие ящики с инструментами, и они вдвоем поставили несколько ящиков друг на друга, сделав, таким образом – импровизированный бруствер.

– Здесь Вы можете укрыться и вести огонь по чистильщикам, которые скоро прорвутся через главные ворота ангара. – Сказал Кум, указывая рукой в сторону ворот.

– А сколько их там примерно? – спросил Савелий, внимательно посмотрев в указанную сторону. Он обратил внимание, что тот глухой стук, который слышал раньше, находясь в техническом отсеке, здесь ощущался уже сильнее и громче.

– К нам пришвартовался один транспортный корабль, а в его трюмах может одновременно помещаться до десяти тысяч Чистильщиков.

– Сколько? – Савелий так сильно удивился, что у него округлились глаза, и даже полевое кепи чуть сдвинулось на затылок. – Ты прикалываешься надо мной сейчас?

– Я говорю серьезно. – Ответил Кум.

– Десять тысяч, это же считай целая дивизия, а ваших истребителей тут всего сто или чуть больше того, как я прикинул. И если эти Чистильщики именно такие, как ты их мне описал – то я чувствую, нам всем тут не поздоровится, и мы все здесь геройски поляжем.

– Поэтому мы очень рассчитываем на Вашу помощь и на Ваше оружие. – Чуть пафосно произнес Кум, и уголки его рта потянулись вверх, расплывшись в легкой улыбке.

Солдат закатил кверху глаза и, шлепнув своей ладонью себя по лицу – помотал головой в разные стороны.

– Даже если бы вы смогли поставить здесь всех тех бойцов, что вы собрали на своем складе – то толку от их и от моего оружия будет полный ноль. Я удивляюсь, на что вы вообще рассчитывали, когда собирали всю эту древнюю армию, для борьбы с вашими бронированными бомбами? Особенно, сейчас был бы очень актуален какой-нибудь: самурай с катаной, казак с саблей или индеец Майя с деревянным мечом. Против дивизии надо сражаться дивизией и соответствующим вооружением! А вы на меня одного рассчитываете. Да, что я с одним автоматом смогу сделать против дивизии?!

– Вы не волнуйтесь так! – подбодрил его Кум. – Наши истребители тоже заряжены и готовы принять бой. Так что Вы здесь не одни, и мы Вас прикроем.

– Да?! Ну, тогда ладно. Все равно, двум смертям не бывать! – Произнес любимую присказку Савелий, немного успокоившись, и словно куда-то в пустоту добавил. – Хотя в моем случае, похоже, что это возможно.

– Если что, я буду рядом. – Кум одобрительно кивнул головой солдату и полез по трапу в кабину своего истребителя-дрона.

Савелий присел, укрывшись за ящиками с инструментами, и стал проверять свою штурмовую винтовку на предмет боеготовности. Отстегнул все клапаны на своих подсумках и проверил наличие заряженных патронами дополнительных магазинов. Посмотрел на месте ли пистолет в кобуре. Нащупал заткнутую за поясной ремень гранату и, чуть приподнявшись над бруствером – стал наблюдать за воротами ангара, по ту сторону которых доносились все громче и громче: мощные, вселяющие дикий ужас, удары.

11. Открыть Огонь!

Наконец, многометровые бронированные ворота ангара не выдержали натиска Чистильщиков. Сразу в нескольких местах ими были проделаны бреши. Дроны, ударяясь о стенку ворот – взрывались: таким образом, проделывая остальным проход в виде туннеля.

Проникающие внутрь истребительного ангара Чистильщики, быстро семеня своими паучьими лапами – сразу устремлялись в сторону истребителей-дронов. Все пилоты и техники, сидевшие в кабинах, застыли на месте от страха и напряжения. Савелий вскинул свою штурмовую винтовку и прицелился в одного из Чистильщиков, который прорвался одним из первых, но на спусковой крючок не спешил нажимать, так как расстояние до цели было еще велико. От ворот до противоположной стены ангара: было чуть больше тысячи метров. Прицельная дальность стрельбы Штурмгевера 44 рассчитана на 600 метров, ведь штатный промежуточный патрон калибра 7,92х33 мм. уступает по дальности винтовочному патрону, но выигрывает по мощности по сравнению с пистолетным патроном. Вообще, для своего времени штурмовая винтовка Stg 44 – была передовым видом вооружения, но весьма архаично смотрелась она сейчас на фоне всех этих космических истребителей-дронов и роботизированных дронов-бомб – Чистильщиков.

Вдруг громкая связь на истребительной палубе ожила, и капитан корабля Смирнов громком проорал:

– Открыть огонь!

Все истребители раскатисто застрекотали, поливая смертоносными снарядами по приближающимся целям, извергая огонь из всех орудий. Чистильщики не успевали подходить на близкое расстояние и пораженные от попаданий снарядов в свои слабые места – взрывались вовнутрь без следа. Савелий до сих пор не сделавший ни одного выстрела: молча наблюдал за происходящим действием. Картина, вырисовывалась перед ним довольно таки футуристическая – такое не каждый день увидишь; потому он с любопытством рассматривал сие представление. Ведь пока напор Чистильщиков благополучно удавалось сдерживать пилотам и техникам, которые давили на гашетки своих истребителей-дронов. Но вскоре проделанных отверстий в воротах становилось все больше и больше, и следующие наступающие волны Чистильщиков подходили все ближе и ближе. Здесь уже Савелий заволновался и снял автомат с предохранителя. Прицелился в смотровую щель одного из приближающихся дронов и дал короткую очередь. Успеха это действие не возымело. Чистильщик упорно наступал прямо на бойца, как ни в чем не бывало. Савелий прицелился еще тщательнее и, задержав дыхание, дал еще одну очередь. Но, то ли защитное стекло смотровой щели объектива было достаточно плотным и не пробивалось пулями его калибра, то ли он потерял сноровку и не мог попасть в цель, стреляя очередями – но дрон, как шальной мчался на него во весь опор. Савелий перевел переводчик режима огня с автоматического на одиночную стрельбу, и снова прицелился в того же дрона. Но выстрелить не успел. Чистильщик скоропостижно взорвался сраженный снарядом, выпущенным из истребителя-дрона Кума.

Савелий поднял голову и кинул оценивающий взгляд на кабину истребителя. Боец хотел кивком или иным жестом показать технику знак благодарности, но Кум не смотрел на солдата и вообще ни на кого не отвлекался. Он только наводил на лобовом стекле своей кабины электронный целеуказатель на подходящую цель для атаки. Целеуказатель автоматически определял слабые места противника, рассчитывал режим стрельбы и производил точное прицеливание. И как только цель была утверждена и зафиксирована – Кум открывал огонь, зажав гашетку.

Полчища – этой серой массы дронов неумолимо наседали, не считаясь с потерями. Волна Чистильщиков не уменьшалась, несмотря на шквальный огонь, а все ближе подступала к переднему краю обороны людей. Савелию никак не удавалось поразить хотя бы одного из этих ползущих гадов. Он пробовал стрелять разными режимами огня, но на дальних дистанциях цели не поражались, а слишком близко их не подпускали истребители. Израсходовав один секторный магазин на тридцать патронов, Савелий вынул его из автомата и достал новый заряженный «рожок» из подсумка. Вставил его в горловину магазиноприемника и передернул затвор. Боец снова навел свое оружие в сторону наседающей массы, но стрелять больше не стал. Немного помедлив, он поднялся и вышел из-за своего укрытия. Савелий пригнувшись, прошел вдоль рядов истребителей и направился к продольной стене ангара. Он аккуратно шел вдоль этой стены навстречу атакующему противнику. Затем подошел к стоящим рядом стеллажам с ящиками, наполненными различными запчастями для истребителей и опрокинул один из них. Тем самым он сделал себе новую огневую точку, чтобы укрыться и быть ближе к наступающему врагу.

Падение стеллажа и разлетевшиеся по полу запчасти, привлекли внимание сразу троих приближающихся дронов. Они сразу изменили свой курс и направились прямиком в сторону, где засел Савелий.

– Врешь! Не возьмешь! – Усмехнулся он и прицелился.

Расстояние до Чистильщиков было примерно триста метров, когда солдат открыл одиночный прицельный огонь по ближайшему из них. И опять безрезультатно. Савелий злобно выругался и вновь прицелился. Расстояние между ним и атакующими дронам быстро сокращалось. Снова выстрел. Затем еще и еще… Но Чистильщики как заговоренные: без повреждений стремглав неслись на него. Боец невольно начинал паниковать. Он снова перевел режим огня на автоматический и стал поливать свинцом по врагу, делая при этом очереди чуть длиннее, чем это было необходимо. Наконец, впереди бежавший дрон покачнулся и, клюнув носом вперед, сделал один кувырок вверх тормашками и громко хлопнув: взорвался.

Ага! Съел?! – победно воскликнул Савелий. – И на старуху бывает проруха!

Боец сразу перевел прицел на второго ближайшего дрона и также подбил его. С третьим пришло повозиться немного подольше, но пустив в него длинную затяжную автоматную очередь – отправил того в небытие.

Довольный собой, Савелий опустил свой автомат и немного привстал, чтобы получше оценить масштаб своей победы, но с ужасом обнаружил, что в его сторону направляются еще пять Чистильщиков.

–Твою ж мать! – злобно выкрикнул он и присел обратно за свое укрытие, нервно вынимая новый магазин из подсумка.

И пока он спешно пытался сменить магазины, вдруг со стороны рядов, где стояли истребители: раздался оглушительный взрыв. Савелий приподнялся и посмотрел в ту сторону; один из истребителей-дронов взорвался и теперь полыхал синим пламенем. Еще солдат заметил, что кабина этого истребителя полностью исчезла. Видимо удар Чистильщика пришелся именно туда. «Надеюсь, это был не тот истребитель, где сидел Кум» – подумал Савелий. И тут он поймал себя на мысли, что ему жалко Кума. Что ему вообще кого-то жалко. Хотя уже достаточно давно за ним подобного не наблюдалось. «Старею, похоже. Начинаю терять хватку».