Пинок сонетов (2020)

«Изысков в сердце… токсинов в почки…»

(Н)

 
Изысков в сердце… токсинов в почки
Я подарю тебе чугунные цветочки.
Ты подъеби кого-нибудь другого.
Ах слово к слову выбор слова
код не подходит
выцвела тельняшка
на простыне вчерашний сон разбит
ещё есть капли нашей пошлой страсти
выписывая кренделя руками
чихая пылью поднятой с подушки
ты радовалась камню из окна
и шевелила радостно губами.
меня ебашило наверно с тех колёс
что ты несла по улице согнувшись
ты подошла и еле улыбнувшись
вложила мне в ладонь немного звёзд
катились падали играя умирали
как дети чахлые в сиреневом саду
мы променяли на свою беду
места в аду…
как будто в телевизионном шоу
по мне как тараканы лезут титры
ты танцевала с дикостью Анитры
а мне всего лишь было хорошо.
и ты заметила ну что ж такое дело
я накалил сосуды до предела
а ты махнув рукой ушла в окно
час два четыре
стало всё равно
я не кричал тебе во след
и не желал счастливого пути
я струсил и во двор не вышел
чтоб твоё тельце мятое найти.
а ты распластана дешёвой милой куклой
с весёлым кружевным воротничком
я падал на пол и лежал ничком
под утро только лампочка потухла
вертелись сны я видел в них тебя
пересекая с гордостью сознанье
колёса делали своё
ни к черту дело
я накалил сосуды до предела
воспоминанье
о тебе в них было тромбом
я разделился на себя и что-то выше
стоял на залитой гудронным светом крыше
и пел весну, косясь на мокрый лёд
что раньше стал твоею колыбелью.
ну а теперь фальшивою метелью
твою любовь белёсым заметет.
и все пройдёт…
 

«Эх, непосредственность – метод общения…»

 
Эх, непосредственность – метод общения
Как-то проносится жизни вращение
Истинный праздник – невозвращение.
Мыслями там, где-то рядом и с Вами,
В сердце железо-бетонные сваи
Но это не так тяжело, как влюбиться.
Биться с рассудком, мириться с рассудками
Боль не утихнет стихов незабудками
Так не хватает родного. И магия
Цвета пресытившись вещими снами
Встала кирпичной стеной между нами.
Эх, расстояния, что за проблема?
Так разрешается теорема
Кто-то из окон сигает досрочно.
Кто-то лелеет невскрытые вены
И забавляется вечности пленом,
Зная что там не найдёт настоящее.
Будущее – оно же кричащее
Кровь не разбавить вином – это точно.
Будет гореть, полошить твоё сердце.
Только вот с этим огнём не согреться,
Максимум: выпить стакан от смущения.
Вот тишина безобразным забралом
Скрыла от всех и по сути не стало
Ни Вас, ни меня, ни рядом стоящего
Бред – отголосок того настоящего,
Что конструировалось поспешно
И в голове непонятного гения.
Вы ли мне снитесь и грезитесь? Вы ли?
Как-то тревожно собаки выли.
Вы не подумайте, нас не забыли
В тех кабинетах, где знают дословно.
Что говорили мы с вами друг другу,
Как мы ходили по вечному кругу
И в чувствах своих признавались условно.
Если прогоните – не поверю,
Ведь кто-то всё это время за дверью
Стоит и шепчет свои заклятья.
Возможны слова и возможны объятья.
Но это так далеко, что чудно
В чудо поверить хотя бы смутно.
Вы пояснения не просите,
А, если можно, меня простите.
 

«…носи на здоровье…»

(Н)

 
Объебал человека – носи на здоровье
Грязь на лице, вперемешку с кровью.
Выплевал в спину всё, что хотелось.
В принципе это обычное дело,
Когда тебя травит такое же тело.
Поговорим отвлекаясь от темы?
Опять твердишь, что я ебанулся.
Да, я придумал себе проблемы
Ещё с утра, когда только проснулся.
Каждое новое слово твоё,
На тему природы такого "вельтшмерца".
В душу летит раскалённым копьём
Ну и, конечно, цепляет сердце.
Чувственно, хули. "Я ж типа поэт",
Ну так давай мне повод для фобий.
Знаю: его в самом деле нет.
Как нет образцов уже созданных копий.
Кофий… морфий… антиутопий…
Выдано, словно в окошке кассы:
Хам и свинья. Ах, какая жалость.
Но вместо реакции "ноль на массу"
Что-то внутри препротивно сжалось.
В кружке, на дне, плесневеет варенье
Такое пиздатое стихотворенье.
Ах, у него "мировая скорбь"
Или же тупо парад фрустраций.
Нужно в губищи натыкать скоб,
И отрубить непослушные пальцы.
Милая, я же тебя люблю…
Я же хочу, чтобы было красиво.
Ай. Давай лучше про коноплю,
Или про подорожавшее пиво.
А ещё лучше про контрацептивы.
Это весна мне щекочет пятки?
Это со мной играют гормоны?
Ну почему же не все в порядке?
И пальцы режет пучок нейлона.
Пишу стихи – получаются стоны.
Дерьмо не ведрами, а вагоном.
Не лучше ли через грани стакана
Мне наблюдать? И всё будет в радость.
Давай, топчи его, скользкого гада.
Ему от тебя ничего не надо.
Он пакостно дышит и в целом сволочь…
Снов горизонт завалил за полночь.
Всё, прекращай ворошить бумагу.
Как не винти, не напишешь сагу.
Каким ты был, таким и остался.
Что ты, родимый, не исписался?
Давишь себя, как лимон изжатый,
А, между тем, помахать лопатой
Гораздо полезней и выше зарплатно.
И даже читая в таком формате
То, что так просто и не сказать.
Они будут думать: "С какой же стати,
он вдруг решил вот так написать?
Снова он ноет, поёт и воет,
Что же это вообще такое?"
Ваше право, любимые судьи.
Я не могу объяснить это людям.
Без этого вовсе меня не будет.
Ждёте? Чего-то ещё поведать?
Ты тоже ждёшь очевидного бреда?
Ладно. Ведь я же чистой монетой
Всегда… И снова рассветом
Меня снабдило доброе утро.
А я не могу поступить мудро.
И вот я опять проебался глупо
Пора бы открыть что-то вроде клуба
Для тех, кто верит что можно просто
Любить без всяческих предрассудков
(Не так, как нужно кому-то по ГОСТу)
И всяких в него принимать ублюдков.
Ну а тебе ещё раз спасибо
За то, что сбила корону с нимбом.
 

Фонарь

 
Ночью тихо сыпал снег
Нежно укрывая город,
А фонарь мечтал о сне,
Что наступит так нескоро.
В полудрёме он стоял,
Как писал об этом классик.
И снежинок карнавал
Будто бы над ним смеялся:
"Ты, как истукан стоишь,
Великанище железный.
Ночь уже, а ты не спишь,
Весь холодный, бесполезный.
Ну кому ты нужен здесь?
Всем в кроватях что-то снится.
Ну а ты к ним в окна лезть
Вздумал, как влюблённый рыцарь.
Спать мешаешь и вообще…"
А фонарь стоял и думал:
"Отчего же мир вещей
Кажется таким угрюмым?
Нам ведь тоже снятся сны,
И болеть мы можем тоже".
Но в круженьи белизны
Показался вдруг прохожий.
Он ворвался в жёлтый круг,
Осмотрелся в свете зыбком,
И фонарь, как лучший друг,
Тёплой одарил улыбкой
И ушёл. Фонарь сиял,
Сам с собою рассуждая:
"Вот выходит, что и я —
Тот, кто людям что-то дарит.
Пусть и не благодарят —
Я теперь собой доволен,
И судьбою фонаря
Вовсе не обеспокоен.
А укоры – это чушь.
Мне, снежинки, не обидно.
Если я не подсвечу,
Вас самих не станет видно".
И они, умерив гул,
Плыли в воздухе кругами,
А когда фонарь уснул,
Сон его оберегали.
 

«Тесты Роршаха, рельефное сознанье…»

 
Тесты Роршаха, рельефное сознанье,
Незнакомец предлагает кислоты.
И вдыханье облегчает пониманье,
И всегда не вовремя менты.
Змеи кольцами свиваются по норам,
Крысы в панике, а это не к добру.
Надвигается предчувствие, что скоро
Я, быть может, преждевременно умру.
Дом тоски из почерневших брёвен.
Ставни наглухо, повсюду тёмный лес.
И ночами круторогий Овен
Звёздной мордой скалится с небес.
Я живу здесь между сном и явью,
Мне существованье по плечу.
Карточками в выцветшей оправе
За собою прошлое тащу.
Пью горячий чай, ловлю измены
И струятся капли по вискам.
Молчаливо напирают стены,
Молча наполняется стакан.
За окном, наверно, кто-то ходит,
Шепчет, шелестит травой впотьмах.
То ли бес покинул свой колодец,
То ли Смерть пытается стремать.
Все они добьются результата:
Я издёргаюсь, не высплюсь, и больным
Буду до утра считать остаток
Времени, клубя табачный дым.
Я не грежу тридевятым царством,
Всё, что можно было упустив,
Я свою любовь сменял на блядство,
А себя на песенный мотив.
Но, как ни крути, себя пытая,
Я не вывел новый чистый звук
И смирился. Когда час настанет,
Я увижу пару нежных рук.
Пальцы мне опустятся на веки,
Ласково закроют их. И вот…
Дом тоски. Без тени человека.
Человек в нём больше не живёт.
 

«Листаю книгу – там гербарий…»

 
Листаю книгу – там гербарий
Я сразу вспомнил свое детство.
Потом поехал в колумбарий
И застолбил там себе место.
 

«Боли такие фантомные…»

 
Боли такие фантомные,
И прошлое – настоящее.
А нынешнее – бестолковое.
И, как провода гудящие
Башка, словно улей в панике,
Кровью тяжелой налитая.
Мы в жизнь вошли как избранники,
а выйдем оттуда избитые.
 

«Сегодня жить особенно не хочется…»

 
Сегодня жить особенно не хочется:
Мешает ощущение стыда.
Как старый энурезник, небо мочится
И что-то грудь сдавило, как удав.
 
 
Я б даже что-нибудь сейчас и выплакал
Да только обезвожен, потому
Что я вчера намного больше вылакал,
Чем мог мой организм потянуть.
 
 
Пропахший полуночной электричкою,
Раздавленный похмельем, как пятак,
Считаю время выжжеными спичками
И разгребаю мыслей кавардак.
 
 
Но память этанолом запечатана…
Скажи что было – я не удивлюсь,
Фрагменты отрываются заплатами
И в этом даже есть какой-то плюс.
 
 
Короче, жизнь моя и так несладкая…
Я брошу пить! На этот раз совсем!!!
И, в магазин зайдя за шоколадкою,
Кассирше прошепчу: "Вина… 0,7"
 

Репка (современная сказка)

 
Летело в землю реповое семя,
Не зная как само туда попало,
Но, в чаяньях больших, росток давало
И ввысь тянулось, обгоняя время.
 
 
Без удобрений, лишь дождём да светом
Питаясь, на волне энтузиазма,
Плод не осознавал судьбы сарказма
И наливался ярким жёлтым цветом.
 
 
А в это время дед лежал с циррозом
Под капельницей, проклиная бабку,
Сморкался шумно в половую тряпку
И жаждал алкогольного наркоза.
 
 
А бабка, еле волоча сандали,
В аптеку шла, с мечтой об инсулине,
Трепалась в коридорах поликлиник
Про то, что снова пенсию не дали.
Про то, что от чего-то дохнут куры,
Что в огороде некому копаться,
Что жизнь она связала с тунеядцем,
И справедливо называлась дурой.
 
 
А внучка, вопреки расхожим шуткам,
Уехала и зацепилась в центре,
Не став на тридцать третьем километре
Известной гонорейной проституткой.
Уныло посещает alma-mater,
Читает в «Cosmopolitan» советы.
Она не из дешевых профурсеток —
С ней спать достоин тот, кто больше платит.
 
 
А репа в это время разрасталась,
От солнца прикрываясь листьев сенью,
И ожидала свой триумф осенний,
И верила: совсем чуть-чуть осталось.
 
 
Собака с кошкой – горе-волонтёры!
Им дела нет до репы, им бы мяса.
На них уже надеяться напрасно,
Ведь по деревне рыщут живодёры.
 
 
И даже мышь, что славилась сноровкой,
Не сможет ситуацию поправить:
От ней уже осталась только память —
Она давно попалась в мышеловку.
 
 
Вот так вот каждый занят выживаньем,
Капризы случая для них всегда нелепы.
Понятно, что тянуть большую репу
Ни у кого нет сильного желанья.
 
 
Нет, человек не злобен по природе.
Он – раб судьбы, её противник слабый…
Не стало деда, кошки, Жучки, бабы
И репа догнивает в огороде.
 

«Я не люблю быть на улице…»

 
Я не люблю быть на улице,
Там тошно и неуютно,
Повсюду дома сутулятся,
И в спину тайком плюют. Но
Квартира ведь тоже клетка,
Романтики скажут хором.
В ней каждая табуретка
Глядит, мол, немым укором.
Ну ладно, допустим, вышел,
Но только с условием: к ночи.
Дождь засопливил по крышам,
И будто сожрать меня хочет,
Накрыл пеленой бесцветной
Вцепился в меня пираньей…
Я промочил сигарету,
Она оказалась крайней.
Но это не слишком грустно,
Ведь спички оставил дома.
Вот так осознал искусство
Приёмчиков против лома.
Но я ничего. Я выстою.
Разбитый дождем и полночью.
Прошляюсь походкой быстрою,
Людей называя сволочью.
От этого прежде легчало,
Хотя понимал чуть позже:
Во мне человека мало,
А сволочи как-то больше.
 

«Я хочу, чтоб это сделал друг…»

 
Я хочу, чтоб это сделал друг:
Чтоб бутылкой только что распитой,
О бетон на лестнице разбитой,
Ткнул меня как плавательный круг.
 
 
Я хочу, чтоб мыла взяв кусок,
Не скупясь, не помня про обиды,
Он веревку мылил не для виду
И крепил на крюк, под потолок.
 
 
Я хочу, чтоб сильною ногой
Он сломал гнилую табуретку.
Не взыщу. И на листочке в клетку
Напишу, что кончил сам с собой.
 
 
Напишу, что нет ничьей вины,
Благодарность выскажу конечно.
Вот везёт нам, почему-то, грешным…
Для чего ж ещё друзья нужны?
 
 
И, считая каждый сердца стук,
(ведь любой окажется финальным),
Осознаю: это гениально,
Хорошо, что это сделал друг.