Валькирия в черном

Напилась там и все к этому ихнему шоферу приставала, Пашке Киселеву

может, его отец тогда нашел какие-то связи. Я точно не знаю. А потом болезнь прогрессировала. Он

соболезнования. На вопрос о самочувствии Адель Захаровна кивнула седой головой – «спасибо, мне уже лучше». На «соболезнования» ответила молчанием. Но через мгновение сама же его и нарушила: – А я помню вас. Вы еще когда в милиции были, допрашивали меня. – Я службы не оставлял. – Значит, просто вывеску у вас там сменили. – Адель Захаровна выпростала худые руки из-под одеяла. – Что ж, допрашивайте по новой. Я же знаю, что вы скажете – простите, у нас такая работа. – Собачья, – сказал Гущин, садясь в кресло у кровати старухи. – Всего несколько вопросов вам задам. Что за человек приезжал на ваш день рождения и искал с вами встречи? – Да Аня столько народу позвала. Некоторых я впервые видела, знакомые моего сына покойного, коллеги, приятели моей невестки Ани. – Тот человек послал к вам официанта с запиской. – Ах это… это так, недоразумение. – Официант записку прочел, там вам косвенно угрожали. И вы испугались, пожелали видеть адресата. – Ничего я не испугалась. А как он посмел, этот мальчишка, читать чужие записки? – Видимо, личность того, кто писал, показа