Отзывы на книгу «Изобретено в СССР»

Мы знаем про много достижений СССР, но как-то чаще вспоминаем про космос, немного про атом. Эта книга охватывает массу других областей. Нет, есть там и про атом, и про космос – причём весьма подробно. Есть физика, медицина. горное дело, кораблестроение. Всё то, где СССР был первым в мире, где за ним шли другие.

Написано очень хорошим языком, профессиональный журналист. Что удивительно – Тим Скоренко ярый западнист, СССР очень не любит и постоянно ругает. Даже умудрился вставить в книгу ряд обязательных баек про тяжкую жизнь учёных в СССР. И вообще, там где дело касается отдельных судеб и личностей временами заметно предвзят и необъективен. Недостоверен, вставляет информацию без проверки. Зато что касается именно техники – тут очень скурпулёзная проработка. При этом в целом книга вышла как раз восхваляющая СССР. Прямо сквозь страницы течёт та буйная энергия советских людей, которые могли и делали то, что никто не мог. И даже не пытался. там. К примеру очень забавно вышло с тем же Берией – якобы гад и сволочь, но в ряде глав так и проскакивает: тут участвовал, здесь помог, там без него не получилось бы. Хотя жалко, что Берию, одного из создателей атомного проекта, именно из этой главы старательно вытравили.

И тем не менее книгу советую. Чтобы прочитать и восхититься нами и Советским Союзом. Ну а то, как автор рассказывает небылицы про страшную жизнь в СССР… я это пропускал. Примерно также. как раньше пропускали в книгах обязательные абзацы про торжество коммунизма и светлый лик товарища Брежнева.

Удивительно, но сначала заинтересовалась этой темой, и тут же нашла эту книгу. Замечательно и интересно написано. Данные факты надо знать. Особенно полезно для развития детей, но и для общего кругозора отличное чтение.

Автор молодец, что собрал из разрозненных фактов некую энциклопедию, но по каждому конкретному случаю (где-то больше, где-то меньше) углубиться уже не получилось. В целом, формат википедии, где вы можете получить направление для дальнейшего поиска и проверки всех фактов. Советская историография и идеологическая изоляция советской науки, сделала много для того, чтобы сегодня нужно было проверять каждый случай «изобретения» на предмет его действительной инновационности в контексте истории мировой науки

Отличная книга по глубине и охвату. Рекомендую прочесть ее, как и первый том этого же автора-"Изобретено в России История русской изобретательской мысли от Петра I до Николая II". Автору удалось дать общую картину изобретательства в нашей стране, а также интересно и динамично описать историю конкретных изобретений.

Обе книги Т.Ю.Скоренко уникальны по своей энциклопедичности колоссальной работе по сборкеи структурированию информации. Многочисленные изобретения преимущественно относятся к ВПК, что и понятно - в соответствии с политикой партии. И мы все, конечно, гордимся первым спутником и первым полетом Ю.А.Гагарина. Считается, что изобретения относятся исключительно к технике. Я бы расширила этот диапазон и включила бы имена преданные забвению, особенно в гуманитарном направлении. Печально, что ничего не сказано про А.А. Богданова, Н.А.Вознесенского, В.С.Лукьянова. Известны своим мировым вкладом и отечественная физико-математическая школа и педагогические практики благодаря которым мы способны широко и глубоко мыслить, открывать и создавать новое.Какие учителя - такие и ученики. Книга очень достойная и мне очень помогла при обращении к доселе закрытой информации.

Есть люди, которые умеют объяснить сложные вещи простыми словами. Я всегда восхищаюсь такой способностью, и с удовольствием читаю книги таких людей, даже если тема кажется мне слишком сложной. К сожалению, Тим Скоренко не обладает этим даром, если берется объяснять например устройство атомного реактора. Не смотря на то, что "Изобретено в СССР" книга научно-популярная и рассчитана на широкий круг читателей, очень многое будет не понятно, если вы не обладаете определенным багажом знаний. Автор же считает, что это знать должен любой читатель и воодушевленно на несколько страниц описывает принцип действия какого-то изобретения. Да, мне очень интересно узнать об этих изобретениях, но не до такой же степени, чтобы вдаваться в детали и формулы. Конечно, большинство статей всё-таки вполне доступны для понимания, но в книге достаточно много глав, в которых автор "увлекается". В какой-то момент меня это просто выбесило, и я бросила книгу. Плюс наложился негатив, оставшийся по отношению к книге автора "Эверест".

Спустя пару месяцев я остыла и решила, что никто ведь не заставляет меня читать абсолютно всё с первого до последнего слова. Я решила пропускать лишнюю для себя информацию или просматривать ее по диагонали. С этого момента все пошло просто прекрасно. Читать стало легко и интересно. Но, самое главное, автор полностью себя реабилитировал в разделе о космосе. Это словно книга внутри книги - все главы раздела логически связаны и продолжают друг друга. И, самое главное, я влюбилась в космос. Я поняла, что нашла ещё одну область знаний, которую хочу для себя расширить. И теперь, видимо, мне придется запасаться новыми книгами, на этот раз о человеке в космическом пространстве.

Но и в других разделах я нашла очень много интересного для себя. Очень понравились статьи по биологии, в частности об опытах по пришиванию второй головы собаке, об аппарате Илизарова; очень интересные статьи об изобретении терменвокса - бесконтактного музыкального инструмента, об экраноплане; понравился раздел об оружии.

Кстати, надо сказать, что статьи в книге описывают в первую очередь не само изобретение (но если уж автор описывает, то по полной программе - о чем я писала выше), а историю его появления, предпосылки возникновения, биографии изобретателей, аналогичные разработки за рубежом, поэтому у читателя есть возможность комплексно познакомиться с каждой темой.

В общем, мне очень очень понравилось. Если бы не скатывание автора в "научность", была бы чистая пятерка, а так 4.5/5. Обязательно прочту "Изобретено в России", и очень надеюсь, что автор напишет продолжение "Изобретено в РФ" - стало очень интересно, в чем из современных разработок наши опередили иностранных изобретателей.

Первая книга, которую читаю у автора. Позднее хочу взять его Тим Скоренко - Изобретено в России. История русской изобретательской мысли от Петра I до Николая II . Не могу сказать, насколько книга уникальна в своей отрасли знания, но для таких чайников, как я, - самое то! Автор предпринимает попытку показать наиболее значимые открытия и изобретения, которые были сделаны в советское время. Конечно, время для изобретений и изобретателей было непростое, если не сказать - отвратительное. Инициатива не приветствуется, финансирование выделяется плохо, да и за этими грошами нужно выходить. Если изобретение не представляет интерес для военной или космической промышленности, то вообще печаль. Немало таких изобретений, позднее были переизобретены на Западе. И те изобретатели получили почести и деньга, а не наши. Да, нам есть чем гордиться: подводная сварка, торможение парашютом, атомный ледокол, первый искусственный спутник Земли, первый человек в космосе, орбитальная станция, баллистические ракеты и многие-многие другие изобретения. Но это в космосе, ОПК, в большой науке, а для жизни простого человека не было сделано НИ-ЧЕ-ГО. Те ТВ или магнитофоны, которые были, - это просто копия западных образцов. То же самое и с игрушками.

Революция 1917 года и последующее возникновение СССР – это, пожалуй, один из самых смелых и глобальных осознанных экспериментов в современной истории, впрочем, неудачный. Азарт и неудержимость инициаторов революции, политическая подоплека и бедственное послевоенное положение государств региона сформировали уникальную страну, которая ударно (и под кнутом) на руинах прошлого сформировала доктрины для «верной дороги» в «светлое будущее», к сказке, выкованной из суровой были. Было переформатировано все: общество, экономика, политическая система, система образования, социальные лифты, гражданские и нравственные приоритеты. В особой стране по-особому работала и научная (изобретательская) мысль, которая характеризовалась несколькими уникальными для мира процессами и закономерностями. Книга Тима Скоренко, нашего соотечественника (белоруса), писателя, журналиста, инженера, популяризатора науки и техники, как раз про этот противоречивый период (1917-1991 гг.) русской технической мысли.

«Цели второй книги ничем не отличаются от целей первой: 1. Рассказать о замечательных изобретениях, сделанных в разное время нашими соотечественниками, – максимально объективно, не преуменьшая и не преувеличивая их заслуг; 2. Развеять многочисленные мифы и фальсификации, связанные с историей изобретательства. Прежним остался и девиз: «Россия – не родина слонов, зато у нас есть замечательные амурские тигры».

Давайте разберем по пунктам, чем же отличалась жизнь советского ученого (инженера) от жизни его западного коллеги: 1) Интеллектуальная собственность (изобретения) принадлежали государству. Авторское право в СССР регламентировалось декретом 1919 года:

«Всё то, к чему российские законодатели долго и мучительно шли в течение многих лет и хоть на два века позже англичан, но всё-таки пришли, было уничтожено одним росчерком ленинского пера. Первый пункт декрета [Декрет СНК РСФСР от 30.06.1919 "Об изобретениях (Положение)"] гласил: 1. Всякое изобретение, признанное полезным Комитетом по делам изобретений, может быть, по постановлению президиума Высшего совета народного хозяйства, объявлено достоянием Р. С. Ф. С. Р. Иначе говоря, изобретателю теперь разрешалось только называть изобретение своей фамилией. Он терял право самостоятельно разрабатывать и использовать то, что он сам придумал. Всё, что изобретал человек, автоматически отчуждалось. Далее шли пункты, расшифровывающие и дополняющие первый: 2. Объявленные достоянием Р. С. Ф. С. Р. изобретения (за исключением секретных), по опубликовании об этом, поступают в общее пользование всех граждан и учреждений на особых условиях, в каждом отдельном случае оговоренных. Изобретения, объявленные достоянием государства, относящиеся к государственной обороне или особо важные для России и признанные поэтому соответственным Народным комиссариатом особо секретными, не подлежат патентованию за границей, передаче третьим лицам или вообще разглашению. Виновные в нарушении сего подлежат преследованию по закону. 3. Изобретения, признанные полезными, объявляются достоянием Р. С. Ф. С. Р. или по соглашению с изобретателем, или, в случае несостоявшегося соглашения, принудительно за особое вознаграждение, не подлежащее налоговому обложению. 4. Авторское право на изобретение сохраняется за изобретателем и удостоверяется авторским свидетельством, выдаваемым изобретателю Комитетом по делам изобретений. Иначе говоря, изобретателю теперь разрешалось только называть изобретение своей фамилией. Он терял право самостоятельно разрабатывать и использовать то, что он сам придумал. Всё, что изобретал человек, автоматически отчуждалось.»

2) Соответственно, инженер не мог монетизировать свои идеи, терялась значительная часть стимула. 3) Не было открытой конкурентной среды инноваций. Изобретателю некуда было пойти со своей идеей, кроме как к самому государству.

«Проблема заключалась в том, что в СССР отсутствовало частное предпринимательство как таковое. Собственно, вообще никакие частные инициативы не поощрялись, советская идеология не одобряла индивидуализма. И в таких условиях изобретателю, который что-то придумал и даже получил патент, было некуда пойти. Вообще. Перспектива использования его патента государственным предприятием казалась более чем сомнительной: любое внедрение должно было сперва понравиться нескольким начальникам разного уровня, а затем получить одобрение ряда государственных комиссий. А другого пути просто не существовало.»

4) Даже весьма перспективные и приносящие большой доход изобретения вознаграждались менее чем скромно.

«После внедрения и начала производства американский изобретатель регулярно получал прибыль. Это мог быть доход от собственной компании-производителя или авторские отчисления от каждого проданного экземпляра, сделанного другой компанией. В течение ограниченного времени, пока действовал патент, американский изобретатель собирал сливки. Советский изобретатель в лучшем случае получал однократную премию-вознаграждение – и всё. И ещё упоминание на Доске почёта. Премия могла быть крошечной – в размере зарплаты, например, за изобретение, которое принесло миллионы рублей прибыли или экономии.»

5) В стране присутствовал отраслевой перекос: государство интересовали разработки в области вооружения, космоса, науки и тяжелой промышленности. Огромное количество изобретений для удобства повседневного быта остались на бумаге (чего стоит история со средствами личной гигиены!).

«В СССР возник чёткий перекос изобретательской мысли. Мы отправили Гагарина в космос, но до 1969 года не производили даже туалетной бумаги.»

6) В СССР присутствовало огромное идеологическое давление и работала соответствующая бюрократическая машина согласования и перепроверки. Даже фантастические романы приходилось носить на вычитку в Главатом (почитайте воспоминания Бориса Стругацкого)! Как следствие: все что было подозрительно – не подходило. Многие изобретения появились на свет потому что «Надо!», а не потому что «Нужно!». Доходило порой до смешного:

«Забавно, но факт: обычно академики подписываются в официальных документах и книгах «академик Иванов И. И.», но Хренову было разрешено в порядке исключения подписываться «Хренов К. К., академик», чтобы не возникало комического сочетания с фамилией.»

7) Присутствовало весьма ограниченное взаимодействие в научной и технической области с Западом, вследствие чего приходилось постоянно «изобретать велосипед заново». Закрытые границы рождали огромное количество технического плагиата, до 90% (особенно в бытовой технике), о чем я сделаю отдельный большой пост в своих каналах/группах.

«Собирая материал для этого раздела, я просто брал произвольный советский предмет и проверял: нет ли тут плагиата? В 90 % оказывалось: да, есть плагиат. Иногда предмет копировали один в один, иногда упрощали.»

8) Постепенное «вымывание» ученых и инженеров с еще имперским образованием (часто западным) и возникновение советской инженерной интеллигенции, растущей в замкнутом идеологическом бульоне с ограниченным доступом к широкой информации по своей специальности. 9) Несколько волн эмиграции на протяжении всего существования Советского союза (и после его распада).

«С 1921 года граница огромной страны оказалась закрыта на 70 лет – конечно, не для того, чтобы сподручнее было ловить мифических шпионов, а для того, чтобы контролировать население. Именно это превратило поток временных отъездов (творческих зарубежных каникул, командировок по обмену и т. д.) в реку эмиграции. Если ты самовольно уезжал за границу с целью пожить там и поработать, ты знал, что вернуться уже не сможешь. А если попробуешь – на этом закончится твоя карьера, а то и жизнь. Наглядный пример – судьба Льва Термена, в 1938 году вернувшегося из США на родину и практически сразу попавшего в лагеря, затем в «шарашку» и, в общем, до конца жизни не достигшего и сотой доли того, что он имел в американский период жизни. Эмиграция из Советского Союза делится на три волны (затем была ещё постсоветская эмиграция). <…> Первая волна эмиграции покинула Россию в период с 1917 по 1940 год. Эти люди спасались от нищеты и голода, от войны, от новой власти, от тюрем и лагерей, от страшного ЧК, от чемоданов с вещами, постоянно готовых на случай ночного звонка в дверь, от руководящих самодуров, от подселения и нетопленных коммуналок. <…> К концу 1930-х отношения начали охлаждаться, огромное количество инженеров, переводчиков и вообще представителей творческой интеллигенции попали под каток репрессий за связи с теми самыми иностранцами, с которыми ещё несколько лет назад им предписывали работать! Это в какой-то мере стало одним из переходных этапов от первой ко второй эмиграционной волне. Значительную часть первой волны (1917–1921 годы) составляла белая эмиграция, уезжавшая в никуда ещё до закрытия границ. Суммарно в этот период Россию покинули около 1,4 миллиона человек. <…> Норильлаг и полигон «Коммунарка» забрали у страны больше умов, чем вся эмиграция, вместе взятая. Конечно, это фигура речи – я несколько утрирую. Но это та ситуация, когда утрировать можно. Вторая волна эмиграции – уехавшие с 1941 по 1960 год. Здесь ситуация была значительно сложнее: в эти годы способов легально попасть за границу практически не осталось, нужно было, пройдя через множество бюрократических препон, добиться рабочей командировки (такой возможностью в основном пользовались дипломаты) или перебираться через колючую проволоку. <…> Вторая волна, в отличие от первой, не стала массированной утечкой мозгов. В первой волне уезжала интеллектуальная элита, писатели и художники, инженеры и учёные. Большинство же оставшихся за границей после войны были или кадровыми военными, или призванными на службу представителями среднего класса, рядовыми в гражданском смысле этого слова людьми. <…> Третья волна эмиграции – это те, кто уехал с 1961 по 1986 год, то есть с момента обрушения культа личности Сталина и до перестройки. Эмиграция получила легальный статус – да, требовалось собрать огромное количество разрешений, несколько лет болтаться по инстанциям и терпеть унижения, оставить Родине всё имущество, но путь появился. В третьей волне было две основных группы уезжающих. Первая – покидающие СССР по национальному признаку (немцы – в Германию, евреи – в Израиль), вторая – вынужденно уезжающие диссиденты вроде Бродского. В этой волне было очень много талантливых литераторов, поэтов, философов (помимо Бродского, сразу вспоминаются Довлатов, Галич, Алешковский, Войнович, Аксёнов), но мало инженерных кадров. В первую очередь это объясняется тем, что «технарей» в диссидентской среде было значительно меньше, они не публиковали «опасных» с точки зрения государства статей и книг, да и работали в куда лучших условиях, чем гуманитарии. <…> В 1990-е единственной причиной эмиграции стало экономическое положение страны, но и этого вполне хватало. <…> В среднем количество учёных и инженеров в России уменьшается на 1,3 % в год (в Евросоюзе и США растёт на 2–3 %, в Китае – на 7–10 %). Это очень плохая статистика, и говорит она о том, что Россия по-прежнему является непривлекательным государством для технических стартапов, разработок, инвестиций – в первую очередь по политическим и законодательным причинам. Как ни прискорбно, став в 1917 году страной массовой эмиграции, мы до сих пор не можем избавиться от этого неприятного звания.»

Каков же результат развития науки и техники в таких условиях? Во–первых, это наличие действительно мощного и эффективного вооружения всех типов, причем в более чем достаточном количестве. Возможно, это и делает в каких-то координатах страну более «уважаемой», вот только главной силой в ХХI веке стал интеллектуальный потенциал (технологии), а более живучего солдата, чем бородатый партизан, природа еще не придумала. И хорошо то, что какая-то часть первоначально военных разработок перекочевала в мирную жизнь (как, например, орбитальные станции). Во-вторых, конечно же космос. Действительно позитивная и вдохновляющая высокотехнологичная отрасль. СССР в этой области по многим вопросам был первым и лучшим. Вот только о современном состоянии отрасли в России лучше всего расскажет нам Дмитрий Рогозин (не важно, какие при этом он будет произносить слова). Главная советская мечта постепенно умирает, пока чиновники покоряют космос исключительно языком, за спиной попиливая золотые гири бюджета.

«Нужен был какой-то реальный символ – не далёкий коммунизм, обещаемый уже много лет, не абстрактное благосостояние, врать о котором живущим в коммуналках людям уже не получалось, и не приевшийся Владимир Ильич. Советскому человеку нужно было во что-то верить. Во что-то неполитизированное, интересное, яркое и вызывающее справедливую гордость. Этим «чем-то» и стал космос. К тому же космическая индустрия имела ряд преимуществ. Во-первых, она была основана на военных технологиях и первое время вообще шла с ними рука об руку. Во-вторых, космические технологии видел весь мир – и при этом они оставались секретными. В-третьих, космос был мирным. В-четвёртых, конечно, космос подразумевал серьёзные продвижения в целом ряде отраслей. Научно-исследовательские проекты по физике, химии, биологии и т. д.»

В-третьих, это чрезмерное отставание в проектировании, развитии и производстве бытовой продукции. Отставание было снивелировано открытием границ и экономической экспансией сначала товаров с Запада, а затем из Азии. Однако, (уж простите, снова вернусь к этой истории) производство простой туалетной бумаги лежит и будет лежать позорным пятном на советской легкой промышленности.

«Лишь в 1968 году для Сясьского целлюлозно-бумажного комбината в Ленинградской области были приобретены две английские машины для производства туалетной бумаги. 3 ноября 1969-го они заработали – и с отставанием в 112 лет удивительное изобретение появилось и у нас. Первое время люди не покупали рулоны, так как не понимали, зачем они нужны (пользовались, простите за подробность, газетами – это было привычно). Пришлось провести рекламную кампанию, ролики о пользе новшества крутили даже перед киносеансами. Я привёл пример с туалетной бумагой как экстремальный. 112 лет – самый большой найденный мной разрыв между появлением технологии в мире и в России. Теперь давайте просто посмотрим на то, в чём ещё мы отставали.»

В-четвертых, в отсутствии конкуренции продукции, стимулирующей дальнейшее усовершенствование изобретений, и ограниченности выбора (пресловутое «достать»), у советских людей сложилась иллюзия, что отечественная бытовая техника эффективнее и надежнее западной, когда на самом деле, она являлась упрощенным и более грубо выполненным плагиатом с западных образцов, порой 10-20 летней давности выпуска (более широко я опишу это в одной из публикаций в своих каналах/группах). Вот пример:

«Кто-то в сети выкладывал сравнение толщины стенок советского пылесоса «Днепр» и его прообраза – у нашего они были в два раза толще! Технологии просто не позволяли делать тонкую и крепкую пластмассу, и советские клоны оказывались тяжелее. Кроме того, при копировании всегда стремились удешевить производство, заменить материалы, так как не все западные композиты имелись в СССР.»

В-пятых, из-за замкнутости советской системы многие вещи приходилось изобретать параллельно с зарубежными инженерами и независимо от них (иногда лучше, иногда хуже). Это породило многочисленные споры касательно первенства открытия того или иного изобретения.

«Споры о первенстве в XX веке стали объективными и касаются в первую очередь параллельных изобретений. Классический пример – голография, над которой американские и советские специалисты работали примерно в одно и то же время независимо друг от друга (а кроме них ещё был венгр Денеш Габор), и назначать здесь кого-то первым попросту не нужно. Все молодцы, все первые. Неоднозначные первенства возникали во многом из-за научно-технической изоляции Советского Союза. Многие устройства, уже созданные за рубежом, в СССР приходилось переизобретать с нуля, потому что у нас не было возможности просто купить технологию, как это делали другие государства. Вернее сказать, чаще всего работал принцип «назло маме уши отморожу»: там, где можно было наладить научно-техническое сотрудничество, политика наглухо закрывала двери и лазейки.»

В-шестых, инерция идеологической машины до сих пор не дает покоя чиновникам, начавшим свои карьеры еще в советское время, и занимающим нынче руководящие посты в структурах, регулирующих применение технологий и распространение информации. Сегодня это процесс принудительной блокировки мессенджера «Telegram», а в прошлом, наиболее показательна история обыкновенного ксерокса и комплекса автоматического черчения:

«Мы изобрели ксерокс чуть позже американцев и независимо – но стоило ли оно того? Нет. Массового выпуска копировальных машин в СССР так и не наладили, начиная с 1960-х для специальных ведомств всё равно закупали копиры марки Xerox. Эти копиры регистрировались КГБ, стояли в сейфовых комнатах, а пользовались ими только высокие начальники под специальную расписку. Простой советский человек не видел ксерокса никогда, потому что власть панически боялась самиздата и вообще частной инициативы – ксерокс казался оружием врага и шпиона. Так что свободное ксерокопирование в СССР появилось лишь после перестройки, в то время как в США просто сделать копию документа можно было уже в середине 1960-х. Ещё есть легенда о том, что советский инженер Арсений Горохов получил авторское свидетельство на персональный компьютер (точнее, на «Устройство для задания программы воспроизведения контура детали») задолго до появления таких машин за рубежом. Ну… это лишь отчасти легенда. Горохов действительно получил такое свидетельство в 1968 году, но, поскольку изобретатель в СССР ничего сам сделать не мог, а высокое руководство его идеей не заинтересовалось (советские инженеры справлялись с черчением и на кульманах, причём вплоть до 1990-х), не было изготовлено даже опытного образца, а патент отправился в стол.»

В-седьмых, после распада СССР, изобретательство «по запросу государства» необходимо было переформатировать в изобретательство «по целесообразности» и «по увлечению», а стало быть, придумать эффективную систему поиска, отбора, экономического расчета и внедрения инноваций, удовлетворяющую потребности как изобретателя, так и потребителя с производителем. Постсоветским странам пришлось каждой на свой лад перенимать мировой опыт инвестиционных фондов, совместного производства, рынков рекламы, краудфандинга и прочих инструментов продажи и сотрудничества.

«Физические опыты XVIII века можно было делать в простой, по сегодняшним меркам, лаборатории с применением элементарных приборов, чаще всего изготовлявшихся самими учёными или ремесленниками по их заказу. Но уже в XIX веке материальная база науки стала сложнее, а XX век поднял планку ещё выше. Сегодня научные открытия совершают не гении-одиночки, а группы исследователей, которые работают в больших лабораториях и пользуются дорогостоящим оборудованием. И делают они это не случайно, а в результате многолетней работы и расчётов – по сути, в XX и XXI веке учёный знает, какое открытие он хочет совершить, и медленно к нему движется.»

Наука ХХ века (а тем более ХХI-го) – это не наука одиночек. И наука СССР, несмотря на свою кажущуюся замкнутость, не была таковой. Невозможно конкурировать, если ты один. Одиноким в СССР был сам изобретатель, маленький творец больших идей, винтик системы, на которой держался авторитет всего государства. Читая книгу, трудно не заметить, как в каждой второй главе описывается то, как система пожирает своих умнейших сынов. Быть советским инженером было одновременно почетно и опасно, увлекательно и бесперспективно, заманчиво и сложно. Наиболее иллюстративна в этом плане невероятная биография Льва Термена (я всем настоятельно рекомендую ее прочитать хотя бы в общих чертах). Гордиться изобретениями, созданными в СССР нужно (эта книга доказывает, что есть много причин для этого). Многие советские изобретения широко применяются по всему миру до сих пор, более того, являясь фундаментом для дальнейших идей. Только гордиться надо не потому, что все это «было изобретено в СССР», а потому что, все это «было изобретено в СССР несмотря ни на что»! Мы уже не сможем полноценно оценить все потери нашего интеллектуального фонда, загубленного на полигоне «Коммунарка» и в многочисленных шарашках, смытого волнами эмиграции и простой неустроенностью советского быта. Время не показало, какая система универсальна, но показало, какая из них неэффективна. Это уже хороший урок, который стоило бы выучить. Сам СССР и уже постсоветское время доказывают то, что на наших землях никогда не было недостатка в умных, талантливых и изобретательных людях, которые были и «для», и «вопреки». Для жажды открытия, вопреки системе. Но всегда был недостаток возможностей. СССР от самого своего рождения и до распада – это прежде всего большая призрачная нереализованная Возможность, возможность нового строя, новой жизни, новой науки. И иллюзия ее до сих пор будит в сердцах легкую ностальгию, что лишний раз доказывает текущая волна популярности трогательного собирательного образа «инженера» в сатирических роликах актера Антона Лапенко.

«В науке, помимо таланта, знаний и финансирования, есть ещё один важный компонент. Он называется «удача».

И еще несколько слов о самой книге. «Изобретено в СССР» - это полсотни глав (а изобретений итого больше), разделенных на шесть частей: «Промышленность и транспорт», «Наука», «Жизнь простого человека», «Космическая эра», «Оружие», «Вечные споры: СССР или нет?». Каждая глава – это увлекательная история, посвященная какой-либо узкой теме и содержащая, как правило, несколько главных подтем: предпосылки возникновения, суть изобретения, что «у нас», а как «у них», применение и развитие идеи. Критерии отбора изобретений в книге следующие:

«Героев для своей книги я отбирал по ряду критериев. Главным фильтром было первенство в изобретении. Если человек изобрёл блестящее усовершенствование уже существующей технологии, при всём уважении к нему в книгу я его не включал. Не попали в неё и те изобретатели, что заново придумали устройства, уже существовавшие за границей. Второй критерий – значимость. Третий критерий – существование реального образца изобретения. И наконец, четвёртый критерий отбора – это соответствие героя истории понятию «изобретатель». В СССР авторские свидетельства одного образца выдавались и на изобретения, и на научные открытия, что сильно усложняло картину. Напомню, что научное открытие – это когда учёный обнаруживает некое явление, существовавшее всегда, но доселе неизвестное. А изобретение – это когда человек конструирует что-то принципиально новое, чего ранее не было в природе.»

Т.о. каждая из глав способна стать большой статьей в любом серьезном научно-техническом журнале, совмещая в себе элементы истории и науки, биографии и техники. Книга написана доступным языком, текст не лишен легкой иронии, повествование выстроено таким образом, чтобы сохранялась некоторая интрига, а учитывая то, что благодаря подобранным изобретениям читателя постоянно будет «швырять» из обувной промышленности в ядерную физику, а оттуда в авиацию, после чего в медицину и т.д., скучать ему не придется вовсе. Неспроста эту книгу можно рекомендовать самому широкому кругу читателей, как по возрасту, так и по интересам.

!Все цитаты, касающиеся изобретений, биографий ученых и инженеров, я вынес в отдельный КОНСПЕКТ, ссылку на который можно увидеть в конце рецензии!

МОЕ МНЕНИЕ ОБ ИЗДАНИИ: Качественное издание в традиционном для «АНФ» оформлении. Формат стандартный, слегка увеличенный (170x240 мм), твердый переплет, без суперобложки, 515 страниц. Достоинства издания: хорошее качество печати; твердый переплет, плотная белая бумага, оригинальная обложка, наличие колонтитулов, подробное содержание, информация об авторе, избранная библиография, многочисленные иллюстрации, лента-закладка. Недостатки издания: не обнаружено.

ПОТЕРЯЛ БЫ Я ЧТО-НИБУДЬ, ЕСЛИ БЫ ЕЕ НЕ ЧИТАЛ: Да. Книга Тима Скоренко не только подробно рассказывает про особенности научной мысли и инженерного дела в советском союзе, со всеми его нюансами и «подводными камнями», но и заставляет вдохновляться интеллектуальным подвигом каждого упомянутого в ней изобретателя. Эта книга – увлекательный микс из истории, науки и интриги.

КОМУ ПОРЕКОМЕНДОВАЛ БЫ: Так как эта книга содержит не только описания сути тех или иных изобретений, но также и увлекательные истории их появления на свет, книга будет интересна как историкам, так и инженерам, а в целом, самому широкому кругу читателей, желающему погрузиться в противоречивое время СССР.

ВИДЕО В ТЕМУ: Если Вам вдруг стало лень читать эту рецензию или ее материалов показалось недостаточно, то можно просто посмотреть презентацию книги самим автором.

Попалась на полках книжных магазинов такая книга, которая меня сразу заинтересовала. Сейчас среди молодёжи бытует мнение, что СССР нечем было похвастаться, кроме космоса и ракет, а всё остальное бездумно копировалось с опозданием на 10-20 лет. О том, в чём СССР был первым, знают "не только лишь все". Впрочем, при ближайшем рассмотрении мне показалось, что книга была написана всё-таки скорее с целью в очередной раз донести именно эту бытующую точку зрения. Просто книга рассчитана на технически грамотную аудиторию со слабой гуманитарной подготовкой. Чтобы совершить идеологическую диверсию, нужно отвлечь внимание аудитории на фактические детали, которые должны быть безупречно точными. В это время можно вкрадчиво, небольшими дозами проводить идеологическую промывку мозга.

Сразу предупреждаю, что по сути книги я ниже не скажу ни слова. Всё написанное ниже можно рассматривать в качестве попытки скорректировать однобокий авторский взгляд на советскую историю, идеологию и образ мысли. Заранее приношу извинения, если нижеследующий текст покажется вам излишне резким.

С первых же страниц книги на читателя обрушивается антисоветская пропаганда о том, что в Советском Союзе авторское право был уничтожено одним росчерком ленинского пера. На стр. 9 пишется: "Иначе говоря, изобретателю теперь разрешалось только называть изобретение своей фамилией. Он терял право самостоятельно разрабатывать использовать то, что он сам придумал."

Стоит начать с того, что авторское право - это и есть право считаться автором произведения или изобретения. Авторское право является неотчуждаемым, нельзя ни продать, ни подарить это право. Право считаться автором не имеет срока действия и действует даже после смерти - никто другой не имеет права присвоить авторство себе.

Право распоряжаться произведением или изобретением как собственностью называется исключительными и смежными правами. Но проблема в том, что эти права автоматически автору не принадлежали не только в Советском Союзе, но не принадлежат и сейчас. Исключительные права определяются договором между нанимателем и наёмным работником и обычно принадлежат они тому, по чьему заказу работал автор произведения или изобретения. Всё, что делается наёмным работником на рабочем месте или по указанию работодателя, принадлежит работодателю. В Советском Союзе единственным нанимателем могло быть только государство, а государство при найме определило, что исключительными правами на результаты труда наёмных работников владеет оно. Так что ничего необычного тут не было и Ленин одним росчерком пера ничего не уничтожал - он лишь зафиксировал в законе то, что имело место фактически, явно обозначив единственно возможного владельца исключительных прав, который только мог быть в пролетарском государстве (на самом деле сформировался госкапитализм, но об этом отдельный разговор).

Таким образом в правах были поражены не изобретатели, а капиталисты. Немыслимо, чтобы в пролетарском государстве результаты труда одного человека присваивались другим человеком. Поэтому результаты труда присваивались государством, которое, по крайней мере формально, представляло интересы всего трудящегося населения страны.

О том, что интересы трудящегося населения могут расходиться с интересами капиталистов, можно найти пример на страницах этой же самой книги. Так, на стр. 228 автор пишет о Поморцеве, который изобрёл один из ранних вариантов кирзы, ещё до революции 1917 года: "Но предложение Поморцева делать из кирзы обувь разбилось об экономическую невыгодность: кирза была дешёвой и прибыль фабрикантов от армейских контрактов в случае перехода с кожи на кирзу упала бы в несколько раз. Так что до сапог Поморцев дело так и не довёл, а в 1916 году он скончался, и кирза, казалось бы, ушла в историю". В 1930-х годах, уже при советской власти, другой вариант кирзы - на основе каучука, разработал Плотников. В этот раз фабрикантов не было и изобретение принесло реальную пользу народу, а не "фабрикантам".

Стоит отметить, что разного рода "непризнанных гении" - явление не только отечественное. За границей подобные истории случаются отнюдь не реже. Можно, например, вспомнить о том, что основоположник анитисептики Игнац Земельвейс за свои взгляды на необходимость мыть руки перед операциями был помещён на принудительное лечение в сумасшедший дом и умер не признанным.

На стр. 10 автор пишет: "Отныне и впредь советские изобретатели чаще всего получали за работу, порой многолетнюю, приносившую прибыль в бюджет страны миллионы, скромное однократное вознаграждение в виде премии". Тут можно наблюдать характерное для творческой интеллигенции суждение, что есть как бы две касты: высокоинтеллектуальная и сверхполезная интеллигенция, и прочий трудовой плебс. Как будто только изобретатели приносят в бюджет страны миллионы. Но ведь и рядовой строитель на стройке приносит миллионы в бюджет страны: он строит то жильё, в котором будет жить интеллигенция. Кроме того, надо понимать, что не каждое изобретение, пусть даже оно было первым в мире или опередившим своё время, приносит больше пользы, чем какое-нибудь простое рацпредложение. Если выстроить в очередь всех, кто так или иначе внёс свой вклад в общее благо страны, так ли очевидно, что этот конкретный изобретатель окажется в начале этого списка? Ведь может оказаться, что от простого шахтёра экономический эффект окажется больше, чем от этого изобретателя или от десятков его менее талантливых коллег, которые не изобрели вообще ничего, а просто делали дело, которое кто-то должен делать?

На стр. 11 автор верно ухватывает суть: "Проблема заключалась в том, что в СССР отсутствовало частное предпринимательство как таковое... любое внедрение должно было сперва понравиться нескольким начальникам разного уровня, а затем получить одобрение ряда государственных комиссий. А другого пути просто не существовало". С этим утверждением я полностью согласен, бюрократия тормозила инновации. Только вот автор предлагает бороться с бюрократией силами буржуазии, а я считаю, что бороться с бюрократией нужно было путём всё более полной передачи власти сверху на места - усилением власти Советов.

На стр. 15 говорится о том, что в СССР неплохо финансировались: 1. оборонная промышленность, 2. космос, 3. фундаментальная наука, 4. тяжёлая промышленность, 5. "стройки века".

Хочется однако заметить, что это те области, в которых нынешняя буржуазная Россия пока ещё сильна во-многом просто по инерции. Нынешний вклад в эти области несравним с советским, из-за чего эти направления экономики в целом скорее находятся в стагнации. Из остальных областей, которые при СССР были в упадке, в нынешней буржуазной России хорошее развитие получили, пожалуй, только торговля и транспорт. В СССР была плохая лёгкая промышленность и плохие бытовые товары, но они были свои. Сейчас же все бытовые товары и продукция лёгкой промышленности заводится из-за границы. А ведь для того, чтобы получить хорошую промышленность и хорошие бытовые товары, нужно иметь для начала хотя бы плохие, но свои. Когда есть плохое, его можно улучшать и доводить до ума. Когда нет даже плохого, то улучшать нечего. Например, в городе Уфа, где я живу, на месте швейной фирмы "Мир" сейчас стоит торгово-развлекательный комплекс "Мир". Из швей очень легко сделать продавцов в бутиках, а вот продавцов научить шить одежду может оказаться уже совсем не просто. Торговля стала настолько привычным делом, что проникла даже в сферы образования и здравоохранения. Многие коммерческие учебные заведения и медицинские клиники обучением и лечением не занимаются, по-сути они просто торгуют дипломами и справками, которые нужны для трудоустройства.

На стр. 69 автор радуется тому, что атомная бомба не была создана в СССР до начала Великой Отечественной Войны: "В общем-то история показала, что отказ был к лучшему - неизвестно, что случилось бы, имей СССР ядерную бомбу до начала войны". Подобным образом может рассуждать только человек, который добровольно сокращает своё почти славянское имя Тимофей до западного Тим. Он твёрдо уверен, что ничего хорошего не получилось бы, потому что умеет сравнивать настоящую историю с выдумкой из своей головы. Мне почему-то кажется, что имей СССР к началу войны ядерную бомбу, то Гитлер не напал бы на СССР, СССР не понёс бы огромные человеческие и экономические потери. Не было бы ни сотен сожжённых деревень, ни голодающих сирот, ни блокадного Ленинграда, ни разрушенного до основания Сталинграда. То есть, в моём понимании наоборот - отказ от разработки ядерного оружия привёл к худшим последствиям, а не к лучшему.

На стр. 194 автор, рассказывая о черенковском детекторе, пишет: "Но почему-то у меня в памяти осел другой факт. В то время как Павел Черенков учился, работал, защитил кандидатскую (1935) и докторскую (1940), его отца, крестьянина Алексея Черенкова, сперва раскулачили, а потом в 1938-м, осудили и расстреляли по сфабрикованному делу за "контрреволюционную деятельность". Такие дела".

Во-первых, понятно - почему. Потому что автор рукопожатный либерал и не мог, рассказывая о советском изобретатели, удержаться от того, чтобы не пнуть советскую власть при удобном случае. Ничуть не обеляю период, когда НКВД возглавляли Ягода и Ежов, этот период был действительно самым мрачным в истории Советского Союза. Однако хочется заметить следующее: раскулачиванию подвергали не крестьян, а кулаков, по-сути - сельскохозяйственных капиталистов, которые занимались эксплуатации местного населения или, если говорить политкорректно, бизнесом на селе. Не могу рассуждать, справедливо ли раскулачили Алексея Черенкова, или он попал под каток, но одно могу сказать точно: вряд ли после раскулачивания Алексей Черенков воспылал любовью к советской власти. Поэтому основания вести "контрреволюционную деятельность" у него вполне могли быть. Опять же не берусь говорить о том, вёл ли он на самом деле контрреволюционную деятельность или нет. Для того, чтобы рассуждать о справедливости раскулачивания и обвинении в контрреволюционной деятельности, нужно ознакомиться с материалами дела. В отличие от рукопожатных либералов, я не могу сказать, что дело было сфабриковано, не ознакомившись с его материалами.

Во-вторых, насколько мне известно, в то время наказание за уголовные преступления были намного мягче, чем за политические. Считалось, что рядовой трудящийся не будет совершать преступлений против власти, которая отстаивает его пролетарские интересы. Но из-за того, что разница в наказании была существенной, в каждом деле обязательно искали политическую подоплёку. Открутил болт из рельс - значит хотел пустить состав под откос, значит хотел причинить экономический ущерб стране. Рассказывать о том, что тебе нужно было грузило для рыбалки, было в таких случаях бесполезно.

В-третьих, на стр. 494 автор честно признаётся: "Кроме того, я не историк. Я журналист." На стр. 498 он пишет: "Поскольку моя книга не является научным исследованием и к ней не предъявляются жёсткие требования по списку источников и точности их обозначения, я позволил себе не нагружать этим ни издательство, ни типографию, ни читателя". То есть автор не является историком, но вставляет в книгу замечания, которые напрямую к теме книги не относятся и для которых он не готов привести источники.

В-четвёртых, на стр. 495 автор отвечает на несколько распространённых вопросов, среди которых ему часто задают такой: "Кто проплатил книгу - Фонд Сороса или ещё какая-то зарубежная контора? Никто. Тему "Изобретено в России и СССР" я давно, с 2011 года, хотел раскрыть в серии статей, затем идея переросла в книгу, я написал предисловие, а в 2016-м неожиданно познакомился с издателем - генеральным директором "Альпины нон-фикшн" Павлом Подкосовым, который предложил опубликовать книгу. Так что это моя личная инициатива, и никаких денег, кроме положенных по договору роялти, я за неё не получил." Я на это могу заметить лишь следующее: для того, чтобы получать деньги от Фонда Сороса, совсем не обязательно писать на заказ по утверждённому заданию. Человека можно использовать, что называется "в тёмную". Человек просто пишет то, что хочет, а инвесторы заметят и профинансируют того, кто пропагандирует желаемую ими точку зрения. Когда человек пишет искренне, а не за деньги, ему не приходится идти против своей совести, да и результат получается лучше. Поэтому профинансировал кто-то книгу, или нет, остаётся лишь догадываться. Может быть действительно профинансировал, потому что книга уникальная и никто другой в это время подобной книги не писал. А может быть кто-то ещё писал книгу на схожую тему, но профинансировали именно этого автора, просто потому что он мыслит в либеральном ключе (кстати, коммунисты были либералами - они установили правовое равенство граждан вне зависимости от пола или вероисповедания).

На стр. 202-205 автор перечисляет предметы бытового пользования и указывает, через сколько лет после изобретения за границей эти предметы появились в СССР: 1. Туалетная бумага изобретена в 1857 г., получила широкое распространение в 1890-е годы, в СССР появилась в продаже в 1968 г., 2. Холодильники за границей стали продаваться 1913 г., в СССР - в 1949 г., 3. Пылесосы за границей стали продаваться 1905 г., в СССР - в 1937 г., 4. Стиральные машины за границей стали продаваться 1904 г., в СССР - в 1950 г.

Автор пишет: "Вы скажете: была революция, война - понятно, почему мы отставали. На самом деле не очень-то понятно, но давайте я ещё приведу примеры, когда мы продолжали отставать в мирные и сытые годы". А мне не понятно другое: почему перечисленные изобретения, появившиеся ещё до Первой Мировой Войны, и до Февральской и Октябрьской Революций, не появились в царской России? На самом деле понятно: деньги есть у господ, но в их домах вместо туалетной бумаги, холодильников, пылесосов и стиральных машин имелись биде, погреба, домработницы и прачки. У крестьян и рабочих биде не было, уборкой своего дома и стиркой своей одежды они занимались сами, а денег на всякие излишества у них попросту не было. Трудовых людей в то время больше волновали совсем другие проблемы: им элементарно не хватало хлеба и земли, на которой его можно было вырастить. Ещё их беспокоило сословное неравноправие, ограничение в правах по половому признаку и по вероисповеданию. Буржуазная Февральская революция не решила ни одного из этих вопросов, в результате произошла коммунистическая Октябрьская. Капиталисты прошляпили тот момент, когда они могли закрепиться во власти. А автор просто в очередной раз демонстрирует своё непонимание реалий того времени, пытаясь с нынешним сытым капиталистическим аршином подойти к измерению тех времён, когда людей волновали совсем другие вопросы.

Далее на стр. 206-208 идёт перечисление копий иностранных бытовых приборов, в разное время сделанных в СССР: пылесосов, фотоаппаратов, радиопиёмников, видеомагнитофонов, утюгов, швейных машин. Прежде всего мне хотелось бы узнать, насколько достоверно известно, что это именно копии? Как часто вывод о копировании делается лишь на основании внешнего вида, а в каких из указанных случаев достоверно известно, что скопирована была и конструкция? Мне всё-таки почему-то кажется, что копировали прежде всего внешний вид и общую компоновку, а не бездумно всё вплоть до винтика: в конце-концов, в СССР была принята метрическая система единиц (а это болты, гайки, подшипники только стандартных размеров), имелась собственная номенклатура производимых узлов (например, электродвигателей), электронных деталей и материалов (пластмасс и сталей). Скопировать без перепроектирования просто не получится. Да и в конце-концов, зачем изобретать велосипед? Изделия не оборонной важности, можно выбирать лучшие решения и использовать их. Оригинальность - не самоцель. В нынешней буржуазной России утрачена даже способность к копированию (фильмы Бондарчука - не в счёт), потому что проще завести из-за границы готовую продукцию и накрутить маржу. Максимум, на что способен наш бизнес - организовать отвёрточную сборку из готовых импортных компонентов. СССР на этом фоне выглядит гораздо выгоднее.

На стр. 212-213 автор сравнивает СССР и США по количеству доступных в продаже моделей легковых автомобилей. Лишний раз упоминается о том, что в СССР нельзя было купить грузовик или автобус. При этом совершенно упускается из вида несколько обстоятельств.

Во-первых, частного предпринимательства в СССР не было. СССР был первым государством, в котором попытались ликвидировать эксплуатацию трудящихся капиталистами (эксплуататорами при этом стали бюрократы, но об этом нужно говорить отдельно). Покупать грузовик или автобус в такой ситуации просто бессмысленно: зарплаты рабочего на бензин для такой игрушки не хватит, зарабатывать на нём нельзя, ездить на работу на нём накладно.

Во-вторых, в отличие от США, в СССР не было столько дешёвой нефти. То, что СССР получал доходы за счёт продажи нефти за границу - в основном миф. Был период высоких мировых цен на нефть, когда советское руководство не смогло удержаться от соблазна поправить экономику за счёт нефти, но в целом в СССР всегда был дефицит нефти. Например, именно поэтому в СССР для обогащения урана придумали использовать центрифуги, которые запитывали от гидроэлектростанций, а в США использовали в несколько раз менее эффективный метод диффузионного обогащения и поначалу энергию для этого завода вырабатывали из нефти - денег на военные нужды там тоже не жалели.

Во-третьих, в СССР был принят совершенно иной подход к транспортной инфраструктуре: предпочтение отдавалось общественному транспорту, а большинство социально-значимых объектов (детские сады, школы, поликлиники, гастрономы, аптеки) располагались в шаговой доступности. Не в последнюю очередь это было сделано именно из соображений экономии нефти. Поэтому в СССР городской общественный транспорт был в значительной мере электрическим (трамваи, троллейбусы, метро, пригородные поезда), а железные дороги были электрифицированными почти полностью. Из-за такого упора на общественный транспорт, произошёл один курьёзный случай. Приехавший в Москву писатель-фантаст Роберт Хайнлайн отказывался верить, что в Москве проживает 8 миллионов человек. Исходя из оценки интенсивности уличного движения он считал, что в Москве проживает не более 750 тысяч человек.

Поэтому я хорошо понимаю возмущение пелевинского человека-орануса тем, что в СССР легковые автомобили приобрести было тяжело. У человека-орануса нет потребностей, а есть только капризы. Личный автомобиль у него превращается в самостоятельную ценность, а не в средство решения проблем. Проблема доступности детских садов превращается всего-лишь в транспортную проблему, которую легко решить при помощи личного автомобиля. К тому же автомобили создают рабочие места и положительно влияют на экономику: нужны автозаводы, нужны нефтедобывающие компании, нужны нефтеперерабатывающих заводы, автозаправки, автосервисы, страховые компании, дорожные инспекторы, автоинструкторы, дорожные службы. Врачи и учителя не нужны. Чистый воздух и тишина на улицах тоже не нужны.

На стр. 279 автор рассуждает, что "Строго говоря, первой ракетой, достигшей границы космоса, была V-2 ("Фау-2"). Запущенный 20 июня 1944 года тестовый образец MW18014 поднялся на высоту 176 километров, преодолев, таким образом, линию Кармана, находящуюся на 100 километрах и считающуюся нижней границей космоса. Так что полигон Пенемюнде, откуда она отправилась в полёт, условно можно назвать первым космодромом. Другое дело, что Пенемюнде никогда не предназначался для космических запусков - это был научно-исследовательский центр и испытательный полигон, и запуск проводился не для достижения космоса, а для другой цели."

Следуя такой логике, можно считать космодромом любую подводную лодку, имеющую на борту баллистические ракеты. На самом деле полёт в космос - это не достижение нижней границы космоса и даже не её преодоление, а достижение первой космической скорости. Полёты по баллистической траектории, пусть они и проходят через космос, считаются суборбитальными, а не космическими.

Космодромом можно считать лишь те сооружения, которые предназначены для запуска космических аппаратов с первой космической скоростью или выше. Так что V-2 совершила лишь баллистический полёт, а Пенемюнде - не космодром.

На стр. 359 автор радуется, что советский проект посещения Луны космонавтами провалился. Авария с потерей Лунохода-1, произошедшая 19 февраля 1969 г. "стала звеном в цепочке событий, которая привела к окончательному закрытию бесполезной пилотируемой лунной программы СССР и движению в сторону совместных проектов, начиная с "Союза - Аполлона"". Надо полагать, что американский проект пилотируемой программы был полезным, а советский - нет. Странно, что все предыдущие советские космические проекты почему-то оказались полезными, а этот - нет. Видимо у США бесполезным проектом был проект орбитальной станции Skylab. Тоже ведь не удался. А если бы удался, то был бы полезным. Так и представляется, как автор рассказывал бы о том, что в рамках пилотируемой программы было добыто столько научных данных, в том числе о действии космической радиации на человеческое тело, сколько не под силу ни одному автомату.

На стр. 411 автор пишет: "Я уже не раз писал в книге, что меня расстраивают такого рода достижения. Мы не первенствовали в разработке бытовой техники, качественной мебели, автомобилей, игрушек - в общем, потребительских товаров, улучшающих жизнь простого гражданина. Зато в области технологий, которые ввиду своей опасности для человечества не применялись никогда, мы гордо несли знамя пионеров. Но что было, то было."

Автор только упускает тут из вида, что во-первых на территории США не было такой разрушительной войны, какая была в Европе и затронула СССР. Один разрушенный Перл-Харбор не сравнится даже с одним Сталинградом, не говоря уже о том, что Перл-Харбор был военной базой, а в СССР страдали мирные жители деревень и городов. США находился на периферии войны, обладал богатыми запасами нефти, а потому мог себе позволить и военные проекты и гражданскую продукцию.

Во-вторых, что касается технологий, несущих опасность человечеству, то пионерами были скорее США, которые испытали чудовищное оружие, сбросив его на два города. Военной необходимости в этом не было - к тому времени Япония уже была сломлена. Необходимостью было продемонстрировать перед СССР свою военную мощь и получить более выгодные позиции на переговорах по послевоенному переустройству.

В-третьих, у США имелись секретные планы ядерной бомбардировки крупнейших городов СССР, поэтому остановить США могло только понимание того, что безнаказанно сделать это у них не получится. Это сейчас, когда у России есть стратегическое ядерное оружие и системы ПВО, можно рассуждать о том, чего не хватало гражданину для комфортной жизни и почему военная отрасль финансировалась лучше бытовой сферы. СССР же приходилось выбирать между жизнью и комфортной смертью. По-моему выбор очевиден - умирать мало кто хочет.

Подводя итог, хочется сказать, что не стоит зацикливаться на озвученном выше негативе. По отношению к общему объёму книги он составляет мизерную часть. В целом, если вы готовы терпеливо воспринимать подобные авторские замечания, не относящиеся к основной теме книги, то книга будет вам интересна. Если вы разделяете мнение автора на советскую историю, то книга тем более должна вам понравиться.

Проблема изобретательства в ссср связана с блокировкой личной инициативы, сложность к продвижением инновации. Был только монополист государство которое на было заинтересованно в каких то прорывах на местах. Бюрократизація и страх перед новый среди управляющего аппарата 1. Глубоководный бур 2. Подводная сварка 3. Метростроительство 4. Атомная станция 5. Атомоход 6. Трансплантология 7. Гибриды растения 8. Сверхзвуковой самолет 9. Синтезатор 10. Цифровое кодирование в письмах 11. Космос: спутник, животные, человек, луноход, орбитальная станция 12. Переливание крови. 13. Лазеры, голограммы 14. Троичная логика компьютеры 15. Оружие: термоядерное оружие, баллистические ракеты, динамическая броня, подводные запуски ракет Товары народного потребления были некачественной копией западных аналогов. Проблемы с внедрение и эмиграция интеллектуальной элиты.