Читать книгу: «Острова объяты тьмой», страница 14

И забудешь всё, как страшный сон

Она снова очнулась ближе к обеду и даже не удивилась этому. Голова была звонко пустая, не тяжёлая, только чувствовалась резь в горле, то ли из-за вчерашних слёз, то ли из-за вовсю гудящего кондиционера.

Распахнув глаза, Аня не узнала потолок своей комнаты. Вернее, потолок был знаком, но комната оказалась не её. И память наотрез отказывалась пояснять, как так вышло. Зато на ум первым делом пришли забавные события той ночи, когда они, до отупения наигравшись в приставку и изрядно отлупив друг друга подушками, валялись на шероховатом темно-фиолетовом ковролине, что устилал пол Тимуровой комнаты, и пялились в усеянный созвездиями потолок. На нём, иссиня-чёрном, с помощью нескольких сотен мельчайших лампочек отражалась карта полуночного неба, которое никогда не видел ни один житель земли.

– И ты всё сам придумал? – удивилась Анна, когда узнала, что над головой у неё вымышленные звёзды и галактики.

– Нет, – с улыбкой ответил Тимур, – мне бы фантазии не хватило. Что-то я брал из фильмов, что-то из прочитанных книг. Вон там, видишь, чуть левее звездочек в форме ветвистого дерева…

– Иггдрасиль, надо же, – прошептала девушка, следя взглядом за его рукой.

– Да. Так вот, там скопление будто бы мелкой такой белёсой пыльцы, ещё собаку напоминает, видишь?

– Вижу.

– Самая яркая из них, та, что на выкате морды – это Волчий Глаз.

– Волчий Глаз, знакомое что-то… – забормотала Аня, но тут же, словно осенённая, воскликнула: – Да ладно, ты же не читал!

– Почему? – отозвался он. – Читал.

– Сказал мне, что сопливая романтика и читать не будешь!

– Не говорил я такого!

– Говорил! Ещё как говорил!

– Ладно-ладно, – примирительно пробормотал Тим. – Но я правда прочёл.

– И как? – с любопытством спросили она.

– Ну, сказка.

– Фэнтези же, чего ты ожидал?

– Что будет не так красиво.

В ту ночь Аня попыталась отгадать все книги и фильмы, чьи звёздные вселенные раскинулись прямо на потолке. Но до этой части комнаты они так и не добрались, поскольку глаза девушки начали слипаться, да и постоянно вытянутая кверху шея давала о себе знать тягучими покалываниями где–то в районе позвонков.

Но зато теперь Аня решила рассмотреть карту созвездий до конца, как раз примеряясь к тому кусочку прямо над кроватью Тимура, который ускользнул от её внимания прошлый раз. Приподнявшись на локте, она вытянула правую руку и пальцем стала помогать себе, поводя из стороны в сторону, точно повторяя до боли знакомые контуры на потолке.

Вон та, лампочка побольше, с опоясывающими кольцами камней из фосфоресцирующих точек – это станция Стракат; а вон те пять центральных и, должно быть, в ночи загорающихся алым – красные карлики Аниса. Относительно небольшие и не столь горячие, но собранные в центре галактики, чтобы на манер земного солнца греть теплом ряд других, более пригодных к жизни планет.

Как-то на третьем курсе (ей как раз стукнуло двадцать лет) Аня подалась в писательство. Поэтом она была давно, со своими трепетными, юными, но по-особенному теплыми стихами, а вот более фундаментальная проза так-то легко в руки не давалась. Это и не огорчало, Аня писала больше для души, чем действительно хотела зарабатывать чем-то подобным на жизнь, но с легкого пинка Тимура, первым прочитавшего её тогдашнюю повесть, решила подать заявку на участие в конкурсе романтической фантастики.

Конечно же, ничего она не выиграла. Даже в пятерку лучших не вошла. Однако придуманную историю, с далекой галактикой под названием Анис Алый, населенную народами, так похожими на древних славян (если бы у тех были высокоразвитые технологии будущего); со сбежавшей от убийц наследной княжной и космической станцией на удивительной, полностью покрытой океанами планете – это Анна помнила до сих пор. Она сама, кривенько, от руки, на тетрадных листах посреди лекций о славянской мифологии рисовала карту той вымышленной галактики… Карту, которую Тимур видел каждый раз, когда ложился в свою постель.

– Но почему именно мои звёзды, – прошептала она тихо и ошарашено. Опустилась на подушку, закрывая лицо ладонями, едва ли в силах сделать вдох от оглушительно бьющегося о грудную клетку сердца.

Как-то разом воспоминания подкинули и вчерашнюю её истерику, и его крепкие объятия, и ни разу не дружеский поцелуй в губы.

А ещё просьбу.

Насколько бы хорошо Аня не знала Тимура, но в то, что ему несложно залезть в мозги к человеку, тем более к такому непробиваемому манипулятору, как Максим Сергеевич, поверить было трудно. Как и в собственный остров. Как и в медведицу в роли домашнего питомца. Хотя всё это случилось на самом деле.

Её повседневность, расколовшаяся на куски у перевернутого автобуса, казалось, слишком легко приняла новые правила игры. Но они нравились ей гораздо больше тех, что существовали меж работой и домом, там, в далёком извечно пожухлом Питере.

За окнами всё это время раздавался какой-то гул, больше походивший на лирические напевы. Анна, наконец обратившая на него внимание, поднялась с постели и подошла к балконным дверям. Когда часть стеклянной стены с лёгкостью отъехала в сторону, девушка вышла на небольшой балкончик, едва ли в два человечески шага длинной. И в удивлении замерла.

На ровно выстриженном газоне заднего двора рядком выстроилась труппа Театра русской культуры. Они стояли со стеклянными глазами и ничего не выражающими лицами, но притом активно шевелили ртами, весьма вдохновлено выводя:

– Ой, цветёт кали-и-и-и-на, в поле у ручья…

– О, моя любимая, – изумленно проговорила Анна.

Её взгляд переместился на ссутуленную фигуру Тимура, который сидел тут же, на широких перилах балкона, свесив ноги вниз, и вместо палочки пытался дирижировать самокруткой.

– Парня па-а-а-любила на свою беду:

Не могу откры-ы-ы-ться, слов я не найду.

– А вот и ты! – Его губы растянулись в широкой улыбке, едва он заметил Анну. – Как спалось?

– Тим, у тебя зрачки расширены.

– Он живет – не зна-а-а-а-ет ничего о том,

Что одна дивчи-и-и-и-на думает о нем…

– Смотри лучше вниз, сейчас будет нечто более увлекательное.

Аня хотела возразить, но по чистой инерции вновь взглянула на коллег и поначалу даже не поняла, что происходит. К третьему куплету вокалисты ни с того ни с сего как по команде стали опускаться на землю, не переставая растягивать слова в подобие песни, с каждой строчкой становившейся всё тише и невнятней. Когда эти бессознательные тела наконец распластались на ярко-зеленой траве лужайки и, умолкнув, слаженно закрыли глаза, Анна осторожно поинтересовалась:

– Они что-то приняли?

– Да, мон ами, но всё абсолютно безопасно, – закивал головой Тимур. – Просто немного поспят и забудут события прошедших дней. Кое-кто, конечно, сохранит расплывчатые воспоминания о моём прекрасном острове, но не более того. Да и транспортировать их в таком состоянии куда как проще.

– Но как ты…

– О, не смотри на меня так. Я иду по пути наименьшего сопротивления, меня их благополучие мало волнует, в отличие от тебя.

– В отличие от меня? – Анну вдруг посетила запоздалая мысль о том, что когда её коллеги принялись неуклюже падать на газон, она ровным счетом ничего не почувствовала. Ни жалости, нм укоров совести, ни удовлетворения.

Эти люди, каждый день улыбающиеся ей люди, спрашивающие, как дела и болтающие о пустяках, закрывали глаза на всю творившуюся дичь. Начальник, что постоянно распускал руки и вываливал ворох пошлых шуток, как ушат ледяной воды за шиворот, для них был богом. Анна, к чьей помощи они постоянно прибегали – подушкой для битья. Поводом, чтобы почесать языки о её перемолотые кости. Что именно в тех сплетнях и слухах было – уже неважно. Что коллеги думали о ней – теперь тоже.

Никто друг другу. Простые люди, живущие своей простой жизнью. Без сочувствия и поддержки, они проходили мимо, пожимали плечами и принимали свою дозу повседневной нормы. Ничем ей не были обязаны.

И это правда. Нет смысла злиться на них. Как не нужно больше беспокоиться об их здоровье, счастье и потраченных нервах.

Она ведь тоже ничем им не обязана.

– Я устала. – Анна протянула руку, чтобы жестом попросить отдать ей свернутую в бумажную трубочку травку.

– Она крепкая, сильно не затягивайся, – произнёс Тимур, передавая ей сигарету.

– Я думала, ты завязал с наркотиками.

– Осуждаешь?

– У тебя была тяжелая реабилитация. – Аня аккуратно подцепила губами суженый край самокрутки и втянула в себя немного горчащего дыма. – Я сильно переживала. Не хочу, чтобы ты из-за меня сорвался.

– Согласись, это лучше, чем героин.

– Не соглашусь.

– Я вменяем. И знаю, что делаю, – отрешенно проговорил Тимур. – Из зависимости бесследно не выходят, её заменяют на другую, ту, которая приносит меньший вред. И ты здесь не причём. Не напрямую, по крайней мере.

– Обнадёжил.

В повисшем между ними молчании словно бы тягучими пластами залёг влажный тропический воздух. В нём явственно ощущалась какая-то вопиющая недосказанность. И неозвученные вопросы из самой глубины сердца.

Анна затушила окурок о перила и щелчком отправила в полёт с балкона. Вниз, туда, где в живописных позах раскинулись бессознательные тела её коллег.

– Ань, не надо… – Тимур вздрогнул, когда тонкие руки обхватили его за талию, а на плечо опустился чужой мягкий подбородок.

– Потерпи пару минут, пожалуйста. – Аня смущенно потерлась носом о разгоряченную солнцем бледную кожу, попала в татуировку какой-то демонической рожи и улыбнулась. – Тим, я, кажется, в тебя по уши…

– Отойди, прошу, – сквозь зубы процедил парень, стараясь как можно аккуратнее отстраниться. – И подумай десять раз прежде, чем сказать то, что собиралась!

Анна застыла лишь на мгновение, за которое успела сделать тяжелый вдох и на выдохе пробормотать извинения. Руки она сразу же убрала, поспешно и как-то неловко, а после резко развернулась, чтобы уйти с балкона.

«Так будет лучше», – подумалось Тимуру вскользь.

Пусть бы злилась на него. Пусть бы к вечеру села на катер вместе со своими коллегами и уехала на материк. Да, пришлось бы потом долго просить прощения за грубость. Объяснять, что правда дорожит их дружбой… Но нет же, в груди всё рвалось наружу от этого её расстроенного голоса и проклятой сосущей пустоты, которая вновь накрыла с головой, когда она разорвала объятия.

– Ну что ещё, – громко выговорил Тим, заставляя Анну замереть у балконной двери. – Что ещё мне сделать, чтобы всё было хорошо, а? Аня, я же неадекватный! Придурков этих петь заставил, думал, тебе настроение поднять! Начальников твоих наркотой накачал, чтобы они друг друга отымели!

– Ого, – тихо донеслось в ответ.

– Ого? Ты серьёзно? У меня родители преступники, я наркоман бывший, псих наполовину! Ты обо мне такое знаешь, что я сам порой удивляюсь, нахрена тебе всё это рассказал! И ты мне собираешься в чувствах признаваться?

– Уже нет, – пожала плечами она, уводя повлажневший от слёз взгляд куда-то в сторону. – Ты же меня только что отшил.

Он чертыхнулся и ловко слез с перил на эту сторону балкона. И шага не сделал, чтобы оказаться рядом – настолько тут было мало места, но Анна все равно умудрилась шарахнуться от него в сторону и спиной вжаться в стеклянную стену позади себя.

– Прошу, не бойся, – хмуро проговорил Тимур, – я не наврежу.

– Ты уже, – прошептала она.

Он осторожно коснулся её сцепленных на груди ладоней и, не встретив сопротивления, взял их в свои теплые руки. Неторопливо потянул вверх, к губам, и принялся осыпать аккуратными поцелуями каждый сантиметр кожи на её тонких, едва дрожащих пальцах.

– Прости меня.

– Тимур…

– Люблю тебя, слышишь? – горячо пробормотал он, носом поводя по её запястьям. – Не могу так больше … какие мы, нахрен, друзья, если при виде тебя у меня внутри всё переворачивается? Хочу, чтобы ты моей была, целовать тебя хочу, в постель свою затащить… ты не представляешь, каких мне усилий стоит держать себя в руках. Комплименты не делать, не подкатывать к тебе, потому что этот мудлан разбил твоё сердце! Всё, что мне остаётся – быть другом. Я даже лишний взгляд в твою сторону позволить себе не могу!

– Почему? – прошептала Аня.

– Потому что я гораздо хуже твоего начальника.

– Собрался трахать меня по случаю и параллельно заигрывать со всеми остальными вокруг, делая вид, что моих отказов не существует? – угрюмо пошутила она. – О, тогда это не хуже, это мне знакомо, ничего нового.

Столь же аккуратно, как брал до этого, Тимур опустил её руки вниз. Выпрямился и с мыслями, что он заслужил любую реакцию, которая последует за его признанием, усмехнулся своему мутному отражению в стекле напротив. То с кривой ухмылкой отсалютовало в ответ.

– Как только ты исчезла из нашей переписки, я сделал всё возможное, чтобы выяснить, куда ты пропала, – ровным тоном начал Тимур. – Хотя поначалу не собирался лезть в твою личную жизнь. Но ты всё продолжала молчать, а когда, наконец, объявилась спустя полгода, тебя можно было спокойно принять за мертвеца. Ни чувств, ни эмоций, одна бесконечно усталая оболочка, которой уже совершенно наплевать на всё вокруг.

Как ты понимаешь, я не задавался вопросом, что с тобой произошло. Я знал.

– Что ты знал? – переспросила Анна, уже подозревая, какой ответ услышит.

– Это ведь моя работа, Ань, – проговорил он. – А взломать телефон Эдуарда, который втихую записывал твои разговоры, ума много не надо. Перехватить сигналы прослушек, что по всему театру натыкал этот вояка-безопасник – мне тоже раз плюнуть. Чуть сложнее было с приглашением вашего единственного и неповторимого коллектива на выставку в Таиланде. Но это даже не задача для меня, так, пара лишних звонков.

– Ты организовал гастроли? – изумилась девушка.

– Да, организовал. И твоё присутствие на них, кстати говоря, исключалось. Ума не приложу, куда этот ваш чертов режиссер запропастился в самый последний момент… – Тим провел рукою по спавшей на глаза челке, убирая её назад, и кратко выдохнул. – Я не хотел затаскивать тебя на свой остров вот так. Но накануне ты сказала, что тоже летишь со всеми. Уже тогда мне стоило понять: добром это не кончится. Надо было сразу отменять все свои планы, а я же, как дурак, поддался желанию увидеть тебя.

Да, многое из того, что случилось после аварии автобуса, было просчитано мной заранее, но в остальном я не врал. И твоё сотрясение, и Настенька – это всё моя вина, но ты пострадала по чистой случайности, а не потому, что я хотел навредить, Ань.

– Что это были за планы, Тимур? – напряженно отозвалась девушка.

– Если кратко, то вся их суть сводилась к твоей вчерашней просьбе.

– Зачем? – опешила Аня. – Почему так важно было, чтобы я просила тебя сделать больно другому человеку?

– Другому? – со злостью усмехнулся он. – Нет, мой ангел, не просто другому. Я хотел, чтобы ты дала мне разрешение сделать больно совершенно конкретному ублюдку, который выпотрошил все твои чувства, а после с наслаждением продолжал топтаться по их пепелищу. Ты спрашиваешь: «Почему»? Потому что я не могу, как обычные люди, смириться, закрыть глаза или прийти пожаловаться другу. Потому что гнев разрывает мне нутро до тех пор, пока тот, кто причиняет моим близким боль, не будет наказан.

Но ты не вещь, у тебя есть право выбора. Я лишь хотел, чтобы этот выбор прозвучал в мою пользу. И, знаешь, не стану забирать себе лавры главного мудака, потому что делать мне практически ничего не пришлось, Максим прекрасно довёл тебя сам, на что я и рассчитывал.

– Рассчитывал он…

– Можешь меня не прощать.

– И не собиралась! – звонким от гнева голосом воскликнула Анна. – Спасибо, что хотя бы не убеждаешь, что всё это было ради меня! Только этим от моего начальника и отличаешься! Хотя оба манипуляторы хреновы!

– Я хуже. Я гораздо, гораздо хуже.

– Ты…

Слова её заглушил неожиданно прогремевший взрыв. Где-то у самой кромки пляжа раздались невнятные вопли и послышались звуки пальбы, заставив Тимура резко обернуться, а Аню испуганно вздрогнуть.

– Иди в комнату, – кратко бросил он, тут же с ногами забираясь на балконные перила.

– Ты куда собрался, мать твою! – возмущенно ругнулась девушка. – Мы ещё не закончили!

– Мы закончили, – отрезал Тим. – Всё, Ань, на этом всё. Не важно, какие у меня чувства и как сильно я хотел тебя защитить, поверь, я понимаю, что поступил как сволочь. И рядом со мной тебе делать нечего. Иди в свою комнату, собирай вещи. Через несколько часов отплываем на материк, вернёшься домой и забудешь всё, как страшный сон.

Сказав это, он ловко спрыгнул вниз. Вдалеке, будто специально добавляя моменту напряженности, прогрохотало ещё раз.

В негодовании Анна хотела хлопнуть балконной дверью, но та лишь мягко притворилась, отрезая девушку от каких-то неясных шумов у пляжа. Ей мигом сделалось тревожно. Кажется, происходило нечто незапланированное, хотя кто этого засранца Тимура разобрал бы, что у него там запланировано, а что – нет.

– Интриган чёртов, – вновь ругнулась она, пиная с досады ножку стола и злобно надеясь, что прыжок с третьего этажа подарил парню как минимум пару переломов.

Как ни странно, плакать ей больше не хотелось. Хотелось хорошенько накостылять хозяину виллы, напиться его дорогущего рома, а потом, возможно, сказать ему, что никуда она не уедет, пока он не вымолит прощения за весь этот гребаный цирк. Хотя другая сторона, разумная и хладнокровная, явно находящаяся в меньшинстве, повторяла, что Тимур расчетливо подвёл её к тому, в чём сам так отчаянно нуждался, и сделал это только ради собственной выгоды.

А потом всё ей рассказал, ну кто так вообще поступает? Каков остолоп… а ещё говорит, что любит.

Но и она ведь тоже.

***

Поскольку маяться бездельем в комнате Тимура ей не хотелось, тем более что от ожидания непонятного чего в голову начинали закрадываться отвратительные мысли о вине, ответственности и других людях, Анна решила спуститься на первый этаж, чтобы раздобыть у Мишель таблеток от мигрени.

Среди гулких, выстланных белоснежными коврами коридоров она не встретила ни единой живой души, что не могло не настораживать, но добравшись до двери врачебного кабинета, Аня услышала чьи-то голоса и с облегчением выдохнула.

– Ох ты ж мать твою! – удивленно воскликнула девушка, едва преступив порог. – Кто его так?

– В пещеру к крыланам заглянул, – ответила Мишель.

– А-а-а-а-а! – тут же вторило ей с кушетки напротив.

– А нечего было будить мирно спящих зверей.

– Что ты там вообще делал, Эдик? – обеспокоенно спросила Аня.

Вид длинных кровоточащих царапин на лице её коллеги вызывал брезгливую смесь жалости и отвращения, но девушка даже не пыталась это скрыть. Не из злорадства или мести, а просто потому, что Эдуард, даже не заслуживавший таких увечий, наверняка на них нарвался сам.

– Ш-ш-шлучавно… – с трудом пробормотал парень, переводя перепуганный взгляд на Аню.

– Чего? – не поняла она.

– Случайно, – перевела Мишель. – Вдобавок ко всему в джунглях его укусила ядовитая змея. Антидот я вколола, но опухоль пошла на слизистую, и говорить нормально он пока не может.

– И Тимур тут, конечно же, не при чём, – саркастично процедила Аня.

– Не-е-е… – Эдик попытался замахать руками, но те, как и всё остальное тело, были прикованы к кушетке. Даже голову предусмотрительно закрепили ремнями так, чтобы пациент не мог сделать ни малейшего движения в сторону.

– Гляди, как пыжится, – хмыкнула врач, поднося к своим глазам тонкую дужку хирургической иглы.

– Ты знала, что Тим всё это спланировал? – хмуро поинтересовалась Анна.

– Нет, милая, голова Сеймура – тёмный лес. Он никогда никого не посвящает в свои планы и никому ничего не рассказывает.

Пинцетом прихватив края самой глубокой раны на лице Эдика, Мишель одним выверенным движением проткнула кожу иглой, от чего пациент истошно взвыл от боли. Кляп из скомканного бинта тут же пришёлся ему точно меж зубов, и стоны стали приглушенней, да и сам парень под угрожающим взглядом врача как будто бы решил вести себя чуточку потише.

– Мужчины такие дураки, когда влюбляются, – как ни в чём не бывало проговорила Мишель. – Молчишь, дорогая? Значит, он и признаться успел, ну, надо же… и что ты ответила?

– А он дал ответить?! – возмущенно буркнула Аня, усаживаясь на табурет у медицинского стола. – Нет, ты только послушай: сначала меня отшил, потом сам признался, а затем опять отшил!

– Ох, Сеймур, – покачала головой собеседница, преспокойно продолжая накладывать стежки.

– Ты спроси, почему он это сделал!

– И почему же?

– Потому что плохой человек и, о, боги!..– Анна умолкла в полной драматизма паузе и картинно приложила руку ко лбу. – Мне не место рядом с ним!

Вторило ей лишь очередное, полное страданий мычание Эдуарда, на что девушка ворчливо произнесла:

– Да дай ты ему обезболивающее.

– Обойдётся, – отмахнулась Мишель. – Энни, я думаю, что Сеймур просто боится.

– А мне было совсем не страшно, когда человек, которого я столько лет знаю, вдруг заявил, что выкрал меня и замучил моих коллег, следуя плану в своей башке?!

– О, милая, я понимаю твоё негодование, – мягко донеслось в ответ. – Но хочу тебе также напомнить, что я была врачом Сеймура едва ли не с младенчества.

– То есть в этой ситуации ты на его стороне? – нахмурилась Анна.

– И в этой, и в любой другой. – На ярко накрашенных губах Мишель появилась извиняющаяся улыбка. – Всегда.

Девушка умолкла и перевела свой помрачневший взгляд к ослепительно-белому холодильному шкафу, что стоял прямо напротив. С его стеклянных полочек на Аню словно бы с укоризной взирали ампулы раствора свёртываемости крови.

Для миллионов людей на этой планете услуги личного врача являлись не просто роскошью, а чем-то столь далеким от реальной жизни, что увидеть подобное можно было лишь в кино или сериалах. Но впервые оказавшись здесь, в кабинете Мишель, Анна не стала с интересом вертеть головой в попытках осмотреть дорогостоящее медицинское оборудование. Не стала она расспрашивать и о препаратах, явно сделанных на заказ в самых передовых лабораториях современности. Девушка старательно прятала глаза, всё порываясь быстрее покинуть пределы светлой, стерильно-чистой комнаты, с нежным узором голубых лилий на широких ромбовидных плитах пола.

Беспокойство – вот что она испытывала каждый раз, приходя к Мишель на перевязку. Тревожное и какое-то ранимое, оно заполняло сердце до краёв и постоянно заставляло Анну переживать собственную беспомощность. Ту самую, которую ощущаешь, когда близкий тебе человек чем-то неизлечимо болен.

– Это ведь не повод причинять вред другим, – почти жалобно отозвалась Аня, вздрогнув из-за раздавшегося со стороны кушетки стона. – Прошу, не делай ему больно только потому, что Тим так сказал.

– О, нет, он не говорил. – Мишель затянула нить на ране в узел без особой аккуратности, едва дернула, несильно и почти не нарочно, а после похлопала Эдика по здоровой, вмиг скривившейся в муках щеке. – Умничка.

– Тогда зачем ты…

– Сеймур держит данное тебе обещание не вредить никому. Но я-то ничего не обещала. И мои нынешние негуманные действия продиктованы лишь собственной мстительной натурой, не более того. Это ведь совсем несправедливо, что твои коллеги могут проткнуть меня вилкой, – Мишель осторожно помахала своей перебинтованной ладонью, – и им за это ничего не будет.

– Никто бы не пострадал, если бы Тимуру не пришла в голову гениальная мысль затащить всех на свой остров!

– Ну-ну, не сердись, птичка. Вам просто нужно… – Мишель смолкла на полуслове – отвлеклась на захрипевшую рацию, что лежала в кармане её халата. – Вот чёрт! Энни? Энни у меня! – тут же прокричала она в микрофон. – Да, я поняла!

– Что случилось?! – взволнованно спросила Анна, наблюдая за тем, как Мишель заметалась по кабинету.

– Хватай под столом чемоданчик и бегом за мной! – тоном, не терпящим возражений, тут же распорядилась врач. Пока девушка соображала, насколько всё серьезно и какой ещё чемоданчик ей нужно хватать, Мишель успела скинуть с себя халат, достав откуда-то из-под кушетки болотного цвета брюки и тяжеленные шнурованные ботинки.

Послышавшуюся за стеной автоматную очередь практически сразу прервал грохот очередного взрыва. Настолько оглушительного, что дребезжащие оконные стекла должны были вот-вот рассыпаться на миллион осколков, но этого не произошло.

Мишель, умудрившись переодеться и в пару быстрых движений открепить ремни от конечностей Эдика, взвалила тощее, постанывающее сквозь кляп тело на своё плечо. Строить из себя пострадавшего парню просто не дали: весьма бесцеремонно потащили к выходу с попутными угрозами оставить тут подыхать, если не начнёт перебирать ножками самостоятельно.

– Бежим к тренировочной площадке за виллой. – Врач целеустремленно направилась по коридору в сторону кухни.

– Что случилось? – вновь спросила Анна, стараясь не отставать от неё.

– На месте объяснят. Но пока не доберёмся, чтобы от меня ни на шаг, поняла?

– Да.

***

За высоченной зеленью кустов у самой кромки тренировочной площадки им пришлось затаиться, потому что возле стоек с длинными бамбуковыми жердями кто-то был. Двое, в темном камуфляже с тяжеловесным оружием в руках. Отчего-то Аня сразу поняла, что к здешней охране они не имеют никакого отношения.

– Зачем ты… – прошептала она, завидев, как Мишель в одно точное касание лишает Эдика сознания и очень тихо опускает его тело на землю, а затем прикладывает палец к губам, жестом показывая поставить чемоданчик, который девушка всё это время сжимала в руках. Открыв его, врач аккуратно извлекла кожаный чехол, в чьих узких отделениях обнаружились тонкие, длинною с вязальную спицу метательные иглы.

Поскольку Анна выросла в семье, где каждого мужчину с младенчества учат охотиться подручными средствами, как бросают тяжелые ножи, она видела бессчетное число раз. Но два лёгких, столь неразличимых глазу взмаха в исполнении Мишель смотрелись, будто движение в танце, а не смертоносный укол, который тут же с точностью до дюйма получили два стоящих на тренировочной площадке человека. Как их тела падают на землю, Аня разглядеть не успела. Чужая хваткая рука сомкнулась на запястье девушки, и её потащили в сторону джунглей.

Среди спутанных корневищ под ногами и пышных зеленых папоротников Мишель ориентировалась как рыба в воде. Аня потеряла счет минутам, но за всё время их бесцельного, казалось, блуждания им удавалось скрываться от групп одетых в чёрные бронежилеты людей и удачно пережидать вспышки коротких перестрелок, будучи никем не замеченными.

– Держи, – проговорила Мишель, когда они в очередной раз затаились где-то между подлеском джунглей и прибрежными скалами. – Осторожней, он без предохранителя.

– Я не буду убивать, – замотала головой девушка, отказываясь брать протянутый ей пистолет.

– Ты будешь защищать свою жизнь, – строго произнесла врач, но, заметив чужой взгляд, вмиг ставший затравленным, продолжила чуть мягче: – Энни, милая, я должна проверить, что там впереди, это недолго. Сиди тихо и не высовывайся. Хорошо?

Едва спина Мишель скрылась в окутанных лианами зарослях, как всё подозрительно стихло. Земля перестала вздрагивать, да и до слуха больше не долетали до боли знакомые звуки выстрелов.

И сколько лет прошло с того момента, когда она последний раз брала в руки оружие?

Аня крепче сжала в пальцах длинноствольный пистолет, не забыв по старой привычке шустро отщелкнуть обойму, чтобы проверить количество патронов, да по ладони примерить тяжесть рукоятки.

Триста метров – самое плевое, даже в мочку уха попала бы, кабы не калибр (и на кой чёрт стандартному магнуму расширенный магазин?). Чем мощнее, тем больший выхлоп на выходе и тем сильнее по её отвыкшим запястьям рябью пройдётся отдача. Надо будет придерживать второй рукой. Какое позорище, чтобы она, амбидекстр, ещё и что-то там придерживала. Но если всё-таки понадобится…

Аня опустила руку с пистолетом и с унылым выдохом прижалась спиной к мягкому, всю поросшему ворсисто-желтыми кочками древесному стволу. Донельзя натянутые нервы крепко держались за внешнюю её сосредоточенную отстраненность. Трястись от страха она решила потом. Как и вытирать пошедшую носом кровь. Нет. Тимура, поганца такого, заставит вытирать. Не самой же ей в голову пришло во всём этом принять непосредственное участие. Вот пусть теперь рыскает по близлежащим островам и рифам в поисках чистых платков.

Анна и подумать не успела, как тело её в резком развороте рефлекторно выбросило руку вперёд. Палец, зажатый на курке, даже не дрогнул. Девушка вовремя заставила себя остановиться, потому как открывшаяся перед ней картина уже не требовала постороннего вмешательства. Под её изумленным взглядом широкоплечий, весь затянутый в пятнистый камуфляж мужик, гремя своей вооруженной обвеской, грохнулся навзничь.

По всей видимости, он пытался бесшумно подобраться к Ане со спины, но прыгнувшая на его плечи циветта оказалась шустрее. Зверёк с остервенением принялся раздирать чужую голову, метя в прорези черной балаклавы и текуче уворачиваясь от рук, что пытались схватить его. Молчаливая схватка эта длилась не больше минуты, пока резко обернувшаяся Анна не заставила нападавшего шарахнуться в сторону. Он споткнулся о торчащий из земли корень и, приложившись затылком о землю, потерял сознание.

Аня тут же бросилась помогать застрявшему под грузным телом зверьку. Он поначалу с шипением отреагировал на чужие руки, оказавшиеся так близко, но девушка старалась не мешать ему перебирать передними лапками. Кошак всё пытался подтянуться вверх, но задняя часть его туловища была намертво пригвождена к земле, и очередной, ни к чему не ведущий рывок, грозил забрать остатки воздуха и без того в не самых больших лёгких зверька.

Попытки с третьей Ане удалось немного приподнять тяжеленную тушу мужика, и, пыхтя от натуги, она с трудом проговорила:

– Ну же… беги.

Циветта вякнула то ли что-то благодарное, то ли ругательное в ответ и, приволакивая заднюю лапу, направилась к ближайшей кустистой лиане, чьи большие листья веером заслонили проход к кем-то вытоптанной тропинке. Анна подняла взгляд, подумав, что ей показалось. Но нет, за мелькнувшим знакомым силуэтом последовали громкие возгласы. Действуя на свой страх и риск, девушка подхватила под мышку ковыляющую циветту и решительно двинулась вперёд.

Спустя десяток осторожных шагов она вышла на небольшую каменистую возвышенность, как раз к истоку ручья, того самого, где обитали огромные бабочки. Сейчас они, потревоженные грохотом и человеческим присутствием, суматошно порхали у самых макушек деревьев, тогда как внизу, на поляне…

– Ну-ну, будет тебе, господин директор, – раздался насмешливый голос Тимура. – Как там у вас в России говорят, один раз – не пидорас, да?

Парень стоял к ней спиной и рукой зажимал кровоточащую рану на левом плече. Чуть поодаль, в паре метров, застыл Максим Сергеевич. Он держал Тимура на прицеле точно такого же черного магнума, какой достался и Анне. Потому примерную летальность попадания при том мизерном расстоянии, что отделяло их друг от друга, она могла рассчитать с точностью до процента. И один к девяноста девяти – в данном случае было про нежданное чудо в виде резкого поноса у её начальника.