Любовь твоя стала ядом

Глава 1

Была поздняя холодная осень. На улице уже давно стемнело. Я сидела у печки, разглядывая танцующие языки пламени, и, вытянув руки вперед, старалась согреть их. Весь день я занималась тем, что таскала дрова, которые колол дед, из сада в сарай и аккуратно складывала их там. Перчаток у меня от роду не было, и я так замерзла, что едва могла пошевелить конечностями. Казалось, что я продрогла до костей.

Моя бабушка, как обычно, ворчала и бранила меня, перемещаясь по маленькой, тесной комнате, в которой мы все уживались в холодное время года. Я привыкла к тому, что она ругает меня и не обращала внимания на её слова. Разве имеет значения, чем она недовольна в этот раз? Ей никогда не нужна веская причина – само мое появление на свет уже повод для этого.

Я никогда не получала от нее и деда доброго слова или взгляда, если кто-то в этом доме и был способен на ласку и поощрение, то – это моя мать. Но она не появлялась дома уже третий день, и я начинала скучать, хотя это и было обычным делом. Мама могла не появляться неделями и месяцами, я давно свыклась и смирилась с этим. Но не переставала тосковать и ждать, когда она вернётся. Я не знала, где она бывает всё это время и чем занимается, а когда спрашивала, то не получала ответа. Моя мама не любила вопросов. Она не отвечала даже на те, что задавала бабушка. А что говорить обо мне?

Когда огонь в печке наконец-то окутал меня своим теплом, о себе напомнил голодный желудок. Я встала в надежде, что остался вчерашний суп, и сегодня мне не придётся ложиться голодной. Но шум и громкие крики, доносящиеся со двора, приковали меня к месту. Я не могла толком понять, что происходит. Мы жили далеко от села, и вокруг нас не было ни одной живой души, тогда откуда взяться этому шуму? Глянув на бабушку, которая перестала бубнить и настороженно вслушивалась в голоса, я выбежала на улицу…

Первое, что я увидела – была огромная машина, похожая на трактор. Свет её фонарей ослеплял мне глаза. Она так громко закряхтела, издавая страшный звук, что захотелось зажать руками уши. Прикрыв ладонями лицо, я скрылась в тень от яркого света, и посмотрела на женщину, которая громко кричала:

– Убирайтесь, убирайтесь вон с моей земли!

Я узнала ее – Амалия Акифовна!

Дом, в котором мы жили, был их собственностью. Мой дед ещё в молодости устроился на работу к отцу этой женщины. Он присматривал за землёй и главным особняком, за это ему разрешалась жить в этом доме на окраине опушки. Хозяева очень редко приезжали сюда. За то время, что я помню себя, это было всего два раза. Когда это происходило – моя мама шла и убиралась там, готовя дом к их приезду.

Один раз мне удалось уговорить маму, и она взяла меня с собой̆. Я была безумно счастлива, это была моя тайная мечта: увидеть, как выглядит это огромное сооружение изнутри. Для меня, маленькой̆ девочки, этот дом всегда ассоциировался с дворцом из восточных сказок. Я часто гуляла около него, фантазируя о том, что живу в нём. Мне до сих пор снится по ночам его великолепие. Какая там прекрасная мебель, красивые ковры и люстры на потолках.

В тот день их семья приехала раньше, чем предполагалось, и мама очень перепугалась. Она стала стремительно собираться и пыталась уйти так, чтобы они не заметили нас. Но нам это не удалось, мы столкнулись с ними у самого выхода.

Мужчина и женщина выходили из машины и, заметив нас, окликнули маму, чтобы она подошла. Когда мы поравнялись, они поблагодарили её за помощь и спросили о здоровье бабушки и дедушки. Пока взрослые общались, я находилась словно в трансе под впечатлением от этой̆ встречи.

Мы жили очень замкнуто, дальше нашего села я не выезжала и была поражена тем, что увидела. Домом, огромной чёрной машиной, на которую падали лучи солнца, и она блестела от этого, красотой̆ и нарядами этих людей̆. Они казались мне не реальными – никогда раньше я не встречала таких. Народ из нашего села был совершенно другим, не похожим на этих людей̆. Они даже пахли как-то по-особенному. Мой нос приятно защекотало от незнакомых мне ранее запахов. Вдохнув глубже и вобрав в себя воздух, я пыталась удержать и сохранить запахи, словно это было возможно.

Я разглядывала их с ног до головы и когда увидела, какая у них красивая и чистая обувь, покосилась на мамины поношенные туфли и на изношенные свои. Меня охватило чувство стыда. Захотелось скорее уйти отсюда, но меня отвлек звук со стороны машины. Я увидела, как задняя левая дверь автомобиля открылась, и оттуда вышел парень. Он был старше меня, наверное, лет на пять. Мне тогда исполнилось десять лет, а ему, должно быть, было лет пятнадцать. Парень прислонился к машине и остался стоять возле нее, совершенно не спеша в дом.

Он был высок, худощав, с короткой̆ стрижкой̆ и чёрными, как ночь, волосами. Плотно сжатые губы и скрещенные на груди руки, говорили о том, что он чем-то недоволен. Возможно, поездкой сюда? Одетый̆ в модные джинсы, белоснежные кроссовки и красную толстовку, он казался иностранцем. Таких парней̆ я видела в американских фильмах для подростков. У нас не было телевизора, но, когда я бывала у одноклассницы Аси в гостях, она включала кассету на видеопроигрывателе, и мы смотрели фильмы, отправленные её отцом из России.

Мне казалось, что и сейчас я смотрю один из тех фильмов. Я с нескрываемым любопытством разглядывала и рассматривала его во все глаза. Парень это заметил, но казалось, что он привык к такому, и ему совершенно нет до этого дела.

Его взгляд был устремлён в мою сторону, но казалось, что он совершенно не замечает меня, словно я пустое место. Я же засмотрелась на него, и когда рядом с ним промелькнула чья-то тень, мне совершенно не хотелось отводить взгляд и отвлекаться на кого-то ещё. Но все же я сделала это, потому что продолжать так пялиться на него уже давно выходило за рамки приличия, и мне срочно нужно было заняться чем-то другим.

Мой взгляд перешел на того, кто находился рядом с ним. И я почувствовала настоящий, леденящий ужас. Там стоял точно такой̆ же парень, как зеркальное отражение. В первую секунду мне показалось, что я и не отводила взгляд. Я зажмурилась, но открыв глаза, все ещё видела двоих. Никакой̆ ошибки быть не могло, это были два абсолютно одинаковых человека. У них было одинаковое лицо, рост, тело и даже одежда.

Я так разволновалась, что у меня вспотели ладони. Инстинктивно схватив маму за руку, я сильно сжала её в своей̆ руке. Мне стало страшно. Я не знала, что это, с чем я столкнулась? Разве так бывает? Почему они одинаковые?

Ещё раз заглянула в лица парней, пытаясь найти отличия. На лице первого было всё то же выражение: полное безразличие к происходящему, но второй – он улыбался ехидной улыбкой̆. Казалось, что он наслаждается моим замешательством.

– Диана, – мама одернула мою руку, – попрощайся с Амалией̆ Акифовной̆, мы уходим.

– До свидания. – тихо прошептала я, все ещё пребывая в шоке.

Мама повела меня за собой, и я, бросив последний взгляд на парней, поплелась за ней̆. Как только мы отошли на приличное расстояние от этих людей и места, я спросила маму:

– Мама, почему там два одинаковых мальчика, разве так может быть?

Но мама не отвечала, посмотрев на нее, я заметила, что она, о чём-то задумалась и даже не слышала меня. Дёрнула ее руку, стараясь привлечь к себе внимание, но мама не реагировала. Её лицо было хмурым и напряжённым. Я решила, что спрошу её об этом потом, когда она перестанет так хмурить брови. Но мама все молчала, думая о своём всю дорогу. И только когда мы почти дошли до дома, она спросила:

– Устала?

Я отрицательно покачала головой̆ и повторила свой вопрос, пока мама опять не ушла в себя.

– Потому, что они близнецы, – коротко ответила она.

– А что такое близнецы? – это слово мне ни о чем не говорило.

– Это когда у одной мамы двое детей̆ рождаются в один день с разницей в несколько минут. Они бывают одинаковые, как эти мальчики. – пояснила она, открывая калитку и впуская меня во двор.

Я знала, что наш разговор на этом закончен, но мое любопытство так и не было удовлетворенно, мне так хотелось узнать больше об этих людях… Так же я знала, что к маме лучше не приставать с вопросами.

С тех самых пор ни с кем из них я не встречалась. И вот спустя четыре года эта женщина, которая в свое время уважительно разговаривала с моей̆ мамой̆, стоит у нас во дворе в такое позднее время, пытаясь выгнать нас на улицу.

– Что случилось, Амалия? – раздался дрожащий̆ голос бабушки. Опираясь на костыль, она двигалась в сторону женщины. – Ты с ума сошла?

– Отлично! – женщина повернулась в сторону громоздкой машины, – они все на улице, в доме никого больше нет, сносите эту чертову хижину! – закричала она водителю.

Машина закряхтела ещё громче прежнего и стала двигаться по направлению к дому. В ужасе и с диким криком, вырвавшимся из груди, я бросилась вперед, чтобы перекрыть дорогу этой адской машине. Я не могла позволить ей снести единственный дом, который̆ у меня был. Но чьи-то сильные руки схватили меня сзади и оттащили в сторону, освобождая путь для машины.

Меня удерживали, не давая возможности вырваться. Я билась в этих руках, как испуганный дикий зверёк, всё мое тело содрогалась пополам, а из глаз лились слезы. В считанные секунды от того, что являлось моим домом не осталось ничего… Лишь обломки, всё было сровнено с землёй.

Это казалось нереальным, непостижимым, дурным, страшным сном… Я молилась про себя, чтобы это был сон, хотела проснуться, но, больно ударившись об землю, поняла, что это жестокая, страшная действительность.

Тот, кто удерживал меня отбросил, швырнув на землю…Превозмогая боль, сквозь пелену слез, застилавших глаза, я обернулась, чтобы посмотреть на того, кто это сделал. Надо мной̆ возвышался один из двух близнецов. Он изменился, стал выше, шире в плечах. Одетый̆ во все тёмное, он показался мне самим дьяволом, пожаловавшим из ада по мою душу. В его взгляде, направленным на меня, читались ненависть и отвращение. За что? Почему? Что я сделала? В чем провинилась? Я не понимала…

Все ещё валяясь на земле, я дрожала, но перестала плакать, мне стало не до слез. Я хотела знать причину! Почему эти люди так поступали с нами!? Словно прочитав мои мысли, он присел на корточки возле меня и выплюнул:

– Твоя мать, была шлюхой̆ моего отца, – глядя мне в глаза, произнес парень, – два дня назад они вместе разбились в его машине. Во всем виновата твоя дешёвая мамаша! Если бы она не имела привычки от*****ть в машине, этого бы не произошло! – его голос, слова били по моим нервам, словно током.

Никогда раньше мне не доводилось слышать таких грязных слов, тошнота и горечь поднялись к горлу. Я не могла поверить. Это не может быть правдой̆!

Я закрутила головой̆ из стороны в сторону, отрицая всё, не желая впускать это в свое сознание. Мне хотелось кричать, вопить во все горло, что это не правда! Что он лжет! Но голосовые связки отказали мне, я ни слова не могла промолвить, ком в горле и жжение не давали этого сделать. В голове билось только одно слово «мама, мама, мама, мама, мама…».

– Убирайтесь с нашей земли! Из этого района и города! – продолжил парень. Больно схватив меня за подбородок, он заставил посмотреть ему в глаза. – Когда ты вырастешь, ты будешь такой̆ же шлюшкой и подстилкой, как твоя мать. Чтобы и духу твоего здесь не было! – отцепив пальцы, он оттолкнул мою голову, и, встав на ноги, перешагнул через меня.

Как только он ушёл, я попыталась встать на ноги, собрала все свои силы для этого – боль в коленях и спине была невыносимой̆. Слезы брызнули из глаз, я разозлилась, зло смахнув их. Выпрямилась, повернулась и заметила машину у разрушенной калитки, и парня, сидевшего на капоте и наблюдающего за мной – второго из близнецов. Тот самый̆, с непроницаемым и скучающим выражением лица. Его взгляд и сейчас ничего не выражал. Словно то, что тут происходит, обычное дело и вовсе его не касается.

Я посмотрела на него долгим, немигающим взглядом, затем оглянулась в поисках другого – он под руку вёл мать к машине. Посадив её на заднее сиденье автомобиля, подошел к брату и что-то сказал ему. Тот, что сидел на капоте, приподнялся, и теперь они оба стояли в темноте и смотрели на меня. А я на них.

В этот момент, впервые в жизни, я испытала чувство ненависти. Только я не знала, кого из двух братьев я ненавижу сильнее. Того, что отшвырнул меня на землю, словно сломанную куклу, сравняв с грязью, или того, кто наблюдал за всем этим?

В области груди нарастала зудящая боль, я задыхалась от осознания того, что больше никогда не увижу свою мать. Её больше нет, она никогда не вернется домой… И дома тоже больше у меня не было. Эти люди разрушили не только его, они разрушили мою жизнь. Я не знала, что меня ждет дальше. Что со мной̆ будет?

Они сели в свой автомобиль и уехали, растворившись в ночи и оставив меня у разрушенного дома моего детства. Сразу за ними отъехала и огромная шумная машина, оставив после себя тишину и отчаяние…

Не знаю сколько времени прошло, прежде, чем я оглянулась в поисках бабушки и деда. Увидела его на коленях и побежала к нему. Морщинистое лицо было залито слезами, исказившись от горя, дед плакал, беззвучно и горько.

Упав рядом с ним, я обняла его за шею и заплакала вместе с ним. Бабушка сгорбившись стояла рядом с нами.

– Это не правда бабушка, это ведь не правда? – обратилась я к ней в надежде, что она объяснит, скажет, что это всё ошибка, что моя мама не такая…

Но она молчала, поджав губы, и когда я начала думать, что она не ответит, её подбородок задрожал, прежде, чем она произнесла:

– Твоя мать, окончательно растоптала нас, Диана! Не оставила в нас ни капли чести. Сначала нагуляла тебя неизвестно от кого, а теперь померла в объятиях чужого мужа.

Глава 2

Дождь тарабанил в окно. Я наблюдала за каплями, которые скатывались по стеклу, и думала, что это природа плачет вместо меня. Я больше не могла, не могла плакать… Оказывается, слёзы тоже имеют свойство заканчиваться. Я проплакала много дней и ночей̆ с тех пор как оказалась в стенах приюта, вот их и не осталось… Мои глаза болели, словно в них насыпали груду песка, сердце сжималось в маленький̆ тугой̆ комочек, и билось всё медленнее и медленнее…

Всего одна ночь – и вся моя жизнь перевернулась. Никогда больше она не станет прежней̆. Я потеряла всех, кого любила. Потеряла свою семью. Пусть она была не идеальной, неполной̆. Мама часто отсутствовала, бабушка постоянно ворчала и ругала меня, дед же заставлял работать, помогать ему по хозяйству… Но у меня была семья, и я любила их, своих родных, любила, такими, какие они есть.

Дедушка умер той роковой страшной проклятой ночью. Дойти до села тогда в темноте было невозможно, да и сил на это у нас не было. Мы остались ночевать у обломков дома. Легли на холодную сырую землю в ожидании рассвета.

Я лежала и не могла дышать. Мне казалось, что тонны бетона повесили на мои плечи, дикий панический страх всё нарастал и нарастал внутри. Все мысли были о маме, и о том, что сказала про неё бабушка. Что мама «нагуляла» меня…

Я уже слышала это однажды. В первом классе на уроке мы обсуждали профессии отцов. Когда очередь дошла до меня, и я не смогла ничего рассказать, вместо меня ответил один мальчик. Он сказал: «У нее нет папы. Моя бабушка сказала, что мама Дианы нагуляла ее». Учительница побледнела и быстро перевела тему разговора. Тогда я впервые поняла, что я не такая, как другие дети. У всех есть папа, а у меня его нет…

В тот день я пришла из школы, растерянная и взволнованная, и впервые спросила о нём у матери:

– Мама, а кто мой папа, почему он не живет с нами?

Мама сидела на стуле около окна и штопала носки деда. От неожиданности она уколола палец иголкой. Слёзы выступили в уголках её глаз, но ни одна капля не скатилась из них. Отложив в сторону свое занятие, она подсела ко мне на кровать, взяла за руку и, задумавшись, ответила:

– Твой отец, он… он… притворялся… Вскружил мне голову, я влюбилась в него без памяти, но он обманул меня – оказалось, что он был женат. Диана, у него другая семья, ты не нужна ему.

Сказав это, она ушла из комнаты, оставив меня в полном замешательстве. Больше никогда я не спрашивала у неё о нём.

Задумавшись, я не заметила, как рассвело. Я поднялась, стала будить бабушку – она тихо заворчала, и принялась за деда. Но он не реагировал на мои просьбы проснуться, и тогда я стала легонько трясти его за плечо, но все ещё безрезультатно! Он лежал на боку. Я затрясла сильнее, так, что перевернула его на спину. Когда я увидела его лицо, оно было уже синим, а глаза безжизненными.

Впервые я столкнулась со смертью лицом к лицу. Мой крик был таким громким и пронзительным, что птицы на деревьях взлетели вверх… Я изо всех сил побежала в село. Стучалась во все двери и кричала, просила, чтобы люди помогли моему деду, чтобы они его разбудили. Я не хотела, не хотела, чтобы он умирал…

Но рассвет для моего деда так и не наступил. Жители села помогли нам, взяв на себя все расходы и организацию похорон. Я смотрела, как деда кладут в землю, засыпая песком, и думала, о том, где могила моей матери? Что они сделали с её телом? Где она похоронена? Это сводило меня с ума.

Потом бабушку определили в дом престарелых в городе, к которому относилось наше село. Когда мы прощались, я плакала, просила позволить мне остаться с бабушкой, не забирать её у меня. Она была единственной, кто у меня остался, и я не хотела расставаться с ней. Но меня отправили в приют в столицу…

Я ехала в микроавтобусе с социальными работниками, смотрела на длинную дорогу, на деревья, поля и горы, на города, которые мы проезжали, и думала, куда уносит меня жизнь? Что со мной будет? Почему это происходит? Ответов не было. В моей жизни никогда не было ответов. Я не знала кто я, не знала историю своего рождения и историю своей семьи… Чувствовала себя песчинкой, которую захватил ветер, и, кружа, мчит по свету.

Прошло чуть более месяца, но мне казалось, что время остановило свой ход. Всё вокруг не имела смысла, казалось серым и блеклым. Приют, в который меня определили, предназначался для девочек-подростков. Мне предстояло прожить тут до моего восемнадцатилетия, но я никак не могла привыкнуть к этому месту, и не знала, смогу ли это сделать вообще.

Всю жизнь я прожила в деревне. Наш дом находился в лесном массиве. Я привыкла к свежему воздуху и пространству, а это место казалось мне тюрьмой. Это двухэтажное здание с решётками, ограждающими нас от остального мира, находилось в одном из отдалённых районов города. Нам запрещалось покидать его без разрешения директора приюта. Моя свобода была ограничена. Эти стены давили на меня, сводили с ума.

Я так задумалась, что не услышала, как двери в комнату открылись, и включился свет. Не стала оборачиваться, зная, что это моя соседка по комнате.

– Снова сидишь в полном одиночестве и в темноте, – отчеканила она, как только зашла. – Лучше пошла бы телек смотреть с нами, сколько можно страдать, пора бы тебе уже привыкнуть.

Я повернулась к ней, но ничего не ответила. Подошла к своей кровати и, расправив её, села на краешек. Взяла расческу с тумбочки, чтобы расчесать волосы, а когда поднесла её к голове, застыла. Мои волосы!

Я привыкла расчесывать их перед сном и заплетать в косичку, чтобы не путались. Они были длинные, и, если оставались незаплетёнными, то распутать их на следующий день было очень сложно. Но волос у меня больше не было, точнее они были, но очень короткие как у мальчишек. В первый же день моего пребывания тут мне их постригли. «Чем короче, тем лучше, и никакие вши водиться не будут», – довольным голосом сказала воспитательница, орудуя ножницами.

Тогда я никак не отреагировала на принудительную стрижку волос. Смотрела как длинные пряди разбросаны по полу и ничего не чувствовала… В конце концов, это было не самое страшное, что со мной произошло за последнее время.

Но сейчас на меня накатило осознание того, что я ни разу не посмотрела на себя в зеркало. Как я выгляжу без волос? Я не была красавицей – слишком худая, высокая и плоская для своего возраста. Во мне не было ничего примечательного: ни красивых глаз какого-нибудь необычного цвета, ни пухлых губ, а нос – он казался мне просто огромным. Единственным, что меня украшало, были длинные темно-каштановые волосы, доходящие до поясницы. Я очень гордилась ими.

– Эй, ты чего?

Я подняла взгляд на соседку, лицо которой выражало беспокойство.

– М-мои волосы… – разочарованно выдохнула я, уронив расческу из рук.

– Боже, ты умеешь говорить, не могу поверить своим ушам! С тех пор, как ты тут появилась, первый раз слышу твой голос. Я уж подумала, что ты немая.

Пропустив мимо ушей ее сарказм, я поинтересовалась:

– У тебя есть зеркало?

– Ещё бы. Ты пока не знаешь, но я – фанатка зеркал. Когда я вырасту, у меня в доме будут зеркальные стены, – с этими словами она протянула мне маленькое зеркальце.

Взяв его у неё из рук, я взглянула на свое отражение и сразу вернула обратно. Всё понятно, этого и следовало ожидать. Я – уродина! Короткие, неаккуратно подстриженные волосы торчали в разные стороны. Непонятный цвет лица и красные глаза делали меня похожей на труп не первой свежести…

– Да ладно, не переживай ты, отрастут твои волосы. Лучше давай знакомиться, меня Джульетта зовут, – улыбаясь, протараторила соседка, вытянув вперёд свою руку.

Это выглядело абсурдно, учитывая сколько времени я здесь нахожусь. Пора знакомства давно миновала. К тому же я знала, что её зовут не Джульетта.

Я осмотрела её с ног до головы. Она казалось мне очень странной девочкой. Мы были примерно одного и того же возраста, только она чуть ниже ростом. Худенькая, но, в отличие от меня, с выпуклостями в нужных местах. Чёрные волосы едва доходили до плеч, контрастируя со смуглой кожей. Глаза голубого цвета с длинными изогнутыми ресницами, еле заметный маленький носик со вздёрнутым острым кончиком. Также я заметила, что у нее кривоватые зубки, но смотрелись они очень мило и придавали изюминку её улыбке.

– Я слышала, как твои подруги называли тебя Лейла, – закончив рассматривать её, скептически произнесла я.

– Ой, правда слышала? Знаешь, они мне вовсе не подруги. Но вот что я тебе скажу: наше преимущество в том, что мы можем быть кем захотим – Джульеттами, Аннетами, Криветтами… Ты можешь придумать себе любое имя, какое тебе нравиться. Да у нас может быть новое имя хоть каждый день. Это на самом деле это очень круто, понимаешь? А теперь и ты можешь придумать себе имя и сказать мне его.

Я слушала Джу… Лейлу, и мне хотелось рассмеяться. У нее была детская непосредственная улыбка, но глаза казались взрослыми и рассудительными. Я поняла, что она пытается рассмешить меня, вывести из депрессивного состояния, в котором я пребывала. Моё сердце наполнилось благодарностью к ней.

– Диана, – ответила я, растягивая губы, но искренне улыбнуться у меня не получилось.

–Так-так, Диана. Что же, неплохо, но думаю, будет справедливо, если я буду знать ещё и твое настоящее имя. Только не говори, что и тебя Лейла зовут. Ты будешь тут шестая с таким именем.

Теперь я не удержалась и, искренне рассмеявшись, ответила:

– Диана – это и есть мое настоящее имя, я его не придумала.

– Вот это да-а! Ты у нас эксклюзивчик. А теперь рассказывай, как получилось, что ты оказалась тут?

– Мои мама и дед умерли, бабушка в доме престарелых, вот меня и определили сюда, – не вдаваясь в подробности, ответила я. – А ты?

–У меня никто не умирал. Просто подбросили меня в детскую больницу с обострением пневмонии когда мне было всего несколько месяцев. Видимо думали, что я не выживу. Но я выздоровела, меня перевели в детский дом, где я жила до десяти лет. Ну, а потом уже сюда.

– Мне очень жаль, – подавленно произнесла я.

– Не надо меня жалеть, да и себя тоже! – воскликнула Джулейла. – Можно погрязнуть в жалости к себе. Что толку лить слезы и унывать, ведь ничего уже не изменить?! Диана, нужно двигаться дальше. Чтобы чего-то достичь в этой жизни, нужно направить все силы и мысли на другое. У тебя должна быть мечта или цель. Нужно стремится к ним.

После столь длинной речи, она на минуту замолчала, раздумывая о чём-то. В глазах девочки появилась искорка, преобразившая её. Она казалась такой мудрой, но при этом весёлой и задорной.

– Знаешь, какая у меня мечта? – спросила она.

Я отрицательно покачала головой. Джулейла, так я нарекла ее про себя, широко улыбаясь, побежала в свою часть комнаты и полезла в шкаф. Она достала оттуда что-то из коробки.

Я терпеливо ждала, пока она не развернулась ко мне, держа в руках пару туфель красного цвета на высоких каблуках. Стремительно надев их на ноги, она прошагала по комнате, смешно покачивая бёдрами. Туфли явно были не по размеру, и она чуть не упала. Но ловко удержавшись, она продолжила свое представление.

– Я мечтаю стать моделью! – повернувшись ко мне, торжественно произнесла она. – Очень известной и востребованной! Мои фото будут во всех модных журналах и на рекламных баннерах по всему миру. Все узнают обо мне, особенно та, что трусливо бросила меня. Она посмотрит на мои фото и скажет: «Какая же у меня красивая дочь. И почему только я оставила ее?» Будет жалеть об этом! Но не я! У меня будет всё самое лучшее! Модная дизайнерская одежда, меха, бриллианты, машины, дома и яхты – всё что я захочу! У меня будет даже свой самолет!

С открытым ртом широко распахнутыми глазами я смотрела на Джулейлу. С какой уверенностью она говорила о своей мечте. Ни на секунду я не усомнилась в том, что у неё получится добиться всего этого.

Но также я заметила, что в её словах проскальзывала боль и обида на свою мать, за то, что она бросила её. Должно быть, сложно жить с этим. Я знала, что моя мама не бросала меня. Несмотря на то, что у меня не было отца, и она растила меня одна.

– Диана, а теперь закрой глаза и представь, чего бы хотелось тебе? Поставь перед собой цель. Ты будешь идти к ней и перестанешь рыдать целыми днями, устраивая потоп в нашей комнате, – рассмеявшись, закончила она.

Последовав её совету, я прикрыла глаза и подумала, чего бы мне хотелось? Кем бы я хотела стать и что сделать?

Перед глазами встал образ бабушки. Даже в моих мечтах она хмурилась и бубнила про себя. И все же, я скучала по ней. Мне бы хотелось быть рядом, ухаживать и заботиться о ней. Тогда я решила, что сделаю это! Обязательно сделаю! Как только достигну совершеннолетия, я заберу бабушку и буду жить с ней̆! Ничего другого мне не нужно.