Яху Гуглович

Ефим

Сразу определился, что профессиональные пересказывальщики и толкователи древнееврейских сказаний, мне не подойдут. Да и особо чувствительные гадатели и стабилизаторы чего-нибудь вокруг меня не то.

Я ничего против них не имею. Просто считаю, что их специализация к моему делу не имеет отношения. Хотя я и не язычник, но сейчас, скорее, пользу принесут или вольные мистики, или шаманы. Из-за того, что вторые могут пригодиться в неизвестной охоте, а первые, занимаясь собственным расцветом, помогут найти силу в отрыве от стереотипов, которыми пичкают толпу любопытных.

Как некрупный бизнесмен, я в традиции моих коллег, нередко тусовался со священниками уже хотя бы для того, чтобы в таком коллективе надежнее было общаться с другими бизнесменам. И приглашал на мероприятия и вел величественные беседы, подкармливая немалыми пожертвованиями. Воспринимаю их как ветвь бизнеса, что, может быть, и не очень правильно, но эффективно. Так что, точно не буду с оными обсуждать новую тему. По-любому, не смотря на обертку пафосных высказываний, служат они мамоне еще как. Оттого что в их тусовке откровенно кичатся роскошью и безнаказанностью в хамствах на элитных авто. Такое бытие и определяет сознание.

Зато есть у меня старый знакомый. Необычная личность. Ефимом звать. Любит рассказывать про тусовки с шаманами, а некоторые общие знакомые искренне уверены, что сам-то он и есть колдун. На что тот загадочно усмехается, но не противоречит.

Я, в отличие от остальных, особых иллюзий о нем не имею. Но признаю, что Ефим личность очень необычная, после общения с ним очень даже внутри все бурлит.

Но это экзотическая сторона. В действительности, по моему убеждению, Ефим – сейчас ушедший на пенсию по состоянию здоровья, заплечных дел мастер. Любитель послушать музыку погромче и покурить косячок.

Я его не нанимал как киллера. Да и перешептываний насчет Ефима не слышал. Но несколько специфичных деталей о его неафишируемой деятельности сложили у меня пазл Ефимов.

Всегда вспоминаю его высказывание о том, что в Торе за любое преступление можно как-то еще откупиться, кроме как за убийство, разве что в самые древние времена – за толпу коров и разного скота. Но а при кровной мести, прощать ни за какую сумму нельзя. Напротив, придется потратиться на серьезных помощников в таком деле. Не каждый может добиться чистых результатов. Так что, в условиях моратория на смертную казнь, правильным людям всегда работа найдется.

Я, конечно же, спрашивал, он из таких правильных людей? Нет, говорит, но к совершенству стремиться надо.

А я перечитал Тору. Притом в двух разных переводах. Не обманул таки Ефим. Но от этого, почему то, у меня на душе стало как-то светлее.

В старые добрые времена холостячества, до Ирины, я в компании нескольких знакомых деловых и с Ефимом, устраивали психоделические пикнички в южных горах. Сам-то я не ради косячков ехал. Просто напросто нужен был дурной задор, легкая встряса и свежий взгляд на кое какие проблемы. За многие годы трезвости научился таки поддерживать разудалую волну хмельного веселья. Хотя и не всегда.

Первые маячки о возможной основной работе Ефима я увидел только на втором выезде. Тогда он, судя по всему уже готовился отходить от дел и держался чуток порасслабленнее.

На вершину лысой горы мы поднялись уже под вечер. Палатки установили быстро, один по собственной инициативе ушел с бачками к источнику. Мы притащили дрова, благо, все было рядом.

Костром и чаем занимался я уже один. Народ развалился на ковриках и приступил к травке.

Дурное дело поперло достаточно скоро. Один достал туристический нож и стал имитировать индейские охотничьи танцы с обязательным криком 'Хач!' и ударом сверху по поверженному животному. Народ, сперва, лениво обсуждал, с каким криком лучше повергать в танце добычу.. Наиболее интересными были «хап», «хич» и «хум». А когда упомянули «бомс» и «пуук», всех пробило на «хи-хи», но не расслабило, а увлекло в такое же подобие танца с ножиками разных размеров. Кто поближе, кто чуть подальше, с самыми необычными криками не то, чтобы танцевали боевые танцы, скорее коряво делали ужимки, а чаще просто показывали, как втыкают ножи в жертву.

Сижу на корточках, готовлю чай в индийском стиле с молоком и пряностями в казанке, наблюдаю. Все действо чем-то стало напоминать древний боевой или охотничий лагерь, Вскоре втыкания ножей стали более синхронными, крики стали вплетаться а единый мощный рев. Все это, судя по всему, добавило бодрой дурости. Сначала одна пара стала притоптывать друг напротив друга, затем еще двое стали болтать ножами перед носом партнера, имитируя ножевой бой.

Учитывая дурман в головах от травки, дело шло к кровавым порезам, что, наверняка, могло сократить отдых ввиду создания полевого госпиталя. А еще, не дай Бог, могли доиграться и в кое-что поопаснее. От таких перспектив у меня в душе появилась грусть.

Но то, что я увидел, очень удивило. Как в фильме «Леон киллер», неожиданно из-за спины спаррингующих, стал проявляться, именно Ефим. Придерживая одной рукой подбородок чуть в сторону, второй аккуратно обтекал предплечье и властно отнимал нож. После чего трофей улетал и втыкался в дерево.

Так он обезоружил всех. Метал все в тот же ствол. Судя по тому, что ко всем подбирался сзади, притом одинаково, выверенными движениями, и, хоть, при ярком свете, но, практически, незаметно, сложилось впечатление, что такое дело для Ефима весьма привычное.

Подошел он ко мне, чуть оторопевшему, кивнул в сторону торчащих в ровной линией ножей, и сказал: – аккуратненько, однако!

Через пару дней был еще знаковый разговор с Ефимом. Не самым ранним утром, я метров в двадцати от палаток разминался, в том числе, исполнял простой боксерский бой с тенью. Недалеко Ефим курил утреннюю трубку. Остальной лагерь еще почивал после ночных шалостей.

– Я вижу, ты крутой боксер, – услышал я сбоку.

Поворачиваюсь, вижу долговязого мужика, судя по одежде, также из приезжих, потому что аборигены одевались чуть по-другому.

– Может поспарингуем, – предложил мужик, так и не дождавшись моей реакции на первую фразу.

– Отчего ж не поспаринговать, – отвечаю ему. Как-то не хотелось показать себя боягузом. – только скажи, в чем от этого будет мой интерес.

– Проигравший выставляет ящик пива, – с ухмылкой говорит долговязый.

– Я не пью, такое мне не интересно, – передразнивая его ухмылку, отвечаю.

– Тогда на желание.

Но тут в разговор вмешивается Ефим.

– Ваши дела ерунда, – начал он. – если есть что предъявлять, то предъявляй. А игры с возможными увечьями, или, даже с погибелью, это дурное дело. Тебя, мужик, мы видим впервые. Может ты и опасен. А с другой стороны, если мы тебя положим, какой нам резон прятать тело и откупаться от ментов.

– Если думаешь, что здесь потешишь гордыню, то нет, иди своей дорогой, – в этот момент я ощутил жесткую суровость в интонации Ефима.

Мужик молча потоптался, развернулся и, что-то пробурчав, потопал себе.

– Подвергать себя и других риску погибнуть просто так, от настроения, играясь – непростительная ошибка, грех. – назидательно проговорил Ефим.

– Убийство, вообще грех, – поддерживаю я.

– Оно, конечно, в заветах это не разрешается, но есть детали, – ухмыльнулся Ефим.– почитай Ветхий Завет, Коран, там упоминается немало убийств в праведном смысле. Притом не сразу все влазит в стереотипы. Когда Иисус Навин захватил Иерихон, то приказал убить не только боеспособных побежденных, но и женщин, стариков и детей, вместе с животными. А пророк Евсей за-то что его дразнили детки, при помощи медведицы убил и их. И такие примеры показанные не как ошибки, а как святое дело.

Вот у мусульман прямо разрешено мочить на войне противников, или, если тебя назначили судьи палачом – преступников, да и при самообороне. Так что убивать не всегда грех. Главное не ошибиться.

– А ты убивал? – интересуюсь.

– Мало кто будет раскрывать свои тайны, особенно на такую тему, – не стал отнекиваться Ефим.

Часа три прошло. Мы с Ефимом сидели на краю скалы. Молча рассматривали сонно проплывающие мимо облака. Вдали, аж за речкой среди орешника стало что-то мелькать. Криков не слышно было – все-таки далековато. Но суета и мелькание быстро дергающихся людей стало настораживать.

Но резко все успокоилось. От того места быстрым шагом, с подчеркнуто безразличным видом затопал мой напрашивавшийся спарринг партнер. Сквозь листву все-таки было видно, что в орешнике кто-то остался, притом недвижим.

Грусть, вперемешку с тоской, от того, что возможно, было преступление передо мною, но повлиять не могу, сдавило мою грудь.

– Возможно, мне тогда не стоило останавливать тебя против того мужика, – сказал поднимаясь Ефим, – надо бы кое-что исправить.

Он нагнулся, подобрал пару камешков. Поподбрасывал каждый в руке, оставил себе один. Прищурился, глядя на мужичка. Я невольно ухмыльнулся – докинуть камень метров за четыреста, или пятьсот, до семенящего мужичка нереально.

Но есть, видимо, секретные методы. Ефим не сильно и размахнулся, камень запустил. И попал! Пращей так не докинуть.

Нет, может быть, произошло совпадение. Ефим кинул в ту сторону камень, что-то в это же время тоже пролетело там же. И мужичок–спаррингер упал.

Я и по сей день не могу точно сказать, что именно произошло. Не верится, что человек на такое расстояние – около полукилометра, хоть и с возвышенности, закинуть камень. Да еще и точно в цель. Но я-то все это видел.

– Может быть, стоит свернуть лагерь, – спрашиваю. – судя по всему придется портить отдых входя в роль подозреваемых или, даже, свидетелей.

– Все нормально, не беспокойся, – ухмыльнулся Ефим и пошел в сторону лагеря.

Я повсматривался и на мужика и на просветы в орешнике. Никто не шевелился. Наверное, стоит утром прогуляться в тех краях. И, если что, стать случайным человеком, который обнаружил уже холодные тела, чем очевидцем. Нет. Все-таки нужно пойти сейчас. Может спасу кого-нибудь, экстренная помощь и все такое.

Пошел в лагерь. Решил найти кого-нибудь в напарники на прогулку. Типа случайно все обнаружим. Будет правдоподобнее с теми, кто не в курсе.

На полпути развернулся, решил еще раз всмотреться. Все таки, надо определить дорогу к орешнику.

Мужичек уже сидел и держался левой рукой за голову. В орешнике также было уже какое-то движение. Значит все-таки не летально. И слава Богу.

Именно в этот момент меня как осенило. Подозрение на криминальную грань жизни Ефима стало укрепляться. Не простой талант с метанием камней, философское обоснование допустимости убийств. Да и странное совпадение передо мною выстроилось. Аккурат ровно через год, после странных, так и нераскрытых убийств, Ефим раздавал долги, благосостояние его улучшалось. Или так хитро ждал, чтобы не привлекать внимание, или четкая задержка платежей.

Одним словом, моя внутренняя уверенность в том, что Ефим не просто загадочный шаман или мистик, но и, возможно, опасный киллер.

***

Но сегодня Ефим мне нужен был не как киллер. Не мистик, ищущий резонансы с энергиями для своей силы. А шаман. Человек, который касается чего-то потустороннего, но практикует кое-что реальное. Кстати, также на грани жизни и смерти. Пусть даже, и не своей.

В то воскресное утро у Ефима собралось несколько гостей. Дом у него был в хорошем районе. Чистый воздух. Недалеко речка. Да и сам участок был неплох. Пара беседок, диван-качели. Шикарный стационарный мангал.

Я с беседой не спешил. С одной стороны, нужно созреть на общую с Ефимом волну, с другой стороны, я давно уже знал, что сами его слова не всегда совпадают с внутренней позицией. Так что, беседа с ним для меня была в меньшей мере как источник информации, скорее как узнавание необычной вибрации, новой струны в силе, окружающей и меня и Ефима.

Мой товарищ был в добром расположении духа. В главной беседке орала музыка, он покуривал и улыбался. Гости, кто прогуливался по саду, кто сидел в беседке и откушивал мороженое. Дети хлюпались в бассейне. Старший сын Ефима готовил мясо и разговаривал с пузатым дядькой.

Промежутки между песнями были невелики – секунды. Почему-то вспомнил, как и он мне сказал странное слово «аккуратненько». В очень специфических ситуациях оно звучало у меня. Может хоть какую-то тайную связь узнаю через историю этого слова. Спрашиваю Ефима. Тот лишь усмехнулся и, разочаровывая, обрушил мои надежды. Всего-то анекдот про чудака у хирурга. Или, это всего-то прикрытие.

Неожиданно загрустив, решил прогуляться по участку. Остановился возле куховарни и не пожалел.

– Чтобы разобраться в искусстве убивать, мало читать Сунь Цзы, ты будешь удивлен, но линия Наташи Ростовой даст серьезные подсказки. – услышал я продолжение какого то спича для старшего сына Ефима от крупного бородатого мужика в дорогом спортивном костюме. – что в твоей охранной конторе, что у правоохранителей, взгляд профессиональный, но невсеохватывающий.

По такой схеме можно работать с простыми убивцами. Но есть же и мастера-киллеры. Те, которые вытворяют черную работу и не оставляют ненужных следов. Те, которые без долгой подготовки, легко, как одним взмахом кисти мастера каллиграфии, совершают свою ужасную работу, и, притом, не сразу нарушают естественный ход дел. От того на них ничто не показывают.

Они даже не тени, а как прозрачные привидения или серые некрасивые девочки, на которых никто не останавливает свой взгляд. Но и потом, никто не может их вычислить. Это вот мастерство.

– Дядя Жора, а мне не понятно, причем здесь Наташа Ростова, какой секрет она раскрывает? – искренне удивился ефимов сын.

– Очень просто на словах, но по жизни тяжеловато. Суть идет от веселого тоста – где говорится, что женщина, когда любит и когда стремится убить, ведет себя одинаково.

Но фокус здесь в том, что очень трудно найти по-настоящему любящую женщину. Заботливую по-матерински видеть можно, возбужденно мечтающую, что избранник обеспечит все ее прихоти – замечаем еще чаще, похотливо-озабоченных сюда же плюсуем.

Но чем любовь отличается от подобных страстей. Да силой и временем. Сильная женщина не устраивает разборки с партнером от того, что нет притока энергии и она в истерике мечется. Не тянет непрерывно подарки и блага, чтобы добытчик не расслаблялся.

Если есть у нее сила, она же моща, значит можно менять не только обстановку, но и себя. Превращаться из гусеницы в бабочку, а то еще и в золотистых драконов. Тогда не нужно устраивать разборки с партнером, у кого власть в семье. Нужно помогать любимому не растерять силы и развить их на пару.

– Дядя Жора, а причем героиня из книжек Толстого к искусству киллера?

– А к тому, что любящая женщина живет своим любимым, и оттого обладает искусством не рассеивать силушку, от того и не имеет традиционных слабостей. Эта безупречность сродни с истинными воинами и тайными ассасинами.

Ну а про Льва Толстого, так это я к красивому словцу добавил. Отчего-то Наташа Ростова у меня всегда ассоциировалась с подобным образом. Хотя, это, может быть ошибка, иллюзия из юности. Но все никак не перечитаю Толстого. – заулыбался дядя Жора

Мне также интересно послушать разворот этой теории, но хозяин усадьбы выключил музыку и громогласно пригласил всех к столу.

Дядя Жора с сынком Ефима, стали перекладывать запеченное мясо на блюдо и разговор не продолжили. Жаль.

После долгого обеда, с небольшими перекурами, мне с бородатым уже переговорить не получилось. Ибо он по-английски убыл.

– А знаешь, есть таки зернышко правды в сравнении женщин по настоящему любящих и готовящих погибель. – неожиданно начал рассуждать Ефим. – и, даже не в том, что и в том и том случае они классные. Хотя бы потому, что растворяются душей в выбранном объекте, отодвигая свои глупости на другой план. Поэтому контролируют себя и оттого безупречны. Приятно, когда нет томлений духа и веселых истерик по дурным поводам, всего лишь от того, что силушки у дамы слишком мало, и не знает, как подзарядиться.

– Это понятно, – говорю, – но зернышко правды в чем?

– Довелось мне в разное время общаться с разными мастерами заплечныъ дел, – с некоторой грустью продолжил Ефим, – это и те, кто на вольных хлебах, и те, кто исполняют на службе в погонах разного цвета. Народ разный, непростой, с особой силой. Это дело, хоть и злое, но искусство, и в креативе и состоянии души при подготовке. Заказ – это не так просто, как пырнуть ножом по пьяни.

Как темные художники, многие из них любят свое дело. Вот, у тебя в секции бокса, наверняка были не только спортсмены-карьеристы, ну те, которые стремяться к званиям, рекордам. Одним словом, самореализация через спорт. Вспомни, сколько приходило в зал хлюпиков, чтобы всего-то подняться из уровня заморышей и стать сильными людьми. И это правильно. Но разговор будет о тех, которым просто нравится бить людей. Эдаких софт-садистов, с радостью и удовольствием наносящих удары не по правилам, даже, если за это их и наказывают судья. О, как горят у них счастливые глаза, когда на тренировке дают возможность показать себя доминантой перед более слабыми. Нельзя таких называть всего лишь злыми и подлыми. То, как они раскрываются – не просто животная страсть в терзании жертвы. По манерам они ближе к демоническим личностям. И это, к сожалению, не очень-то в переносном смысле.

А киллеры – тоже люди. И страсть к своей работе у них есть. У одних от того, что ощущают себя на уровне старых правителей, которые не останавливались перед убийством для того, чтобы обеспечить правильный путь, свободный поток силушки. Другие, что чаще, живут на одной волне с темными демонами. Что дает и мощь и правильное предчувствие опасности. Но душа теряет свет. Тот, который дает настоящий смысл. Зато истинные мастера имели особый внутренний дух. Такой же мощности, как и у истинно любящих жен. И, что парадоксально, как и при по-настоящему любящей жене у мужа растет сила, просто таки, лавиной обрушиваются удача и успех. Так и рядом с мастерами темной стороны гармонии, окружение, соседи, близкие живут в удаче и без проблем. Правильная сила, как будто своим светом, как одеялом прикрывает вокруг.

Петр

Непонятный червячок неопределенности все еще бередил душу. И не так, чтобы, ранил. Но и не мешал, как крошки в простыни. Просто был. Несформировавшийся, но, пока, не опасный.

Как ни романтизировал Ефим путь душегуба, не мое это.

Круто, конечно, что именно со мной он стал открываться в столь тайной теме. Что-то особенное во мне увидел. Это льстит.

И завлекалочка, с рассказами про сильных женщин и про все связанное с ними – подтверждает это. Хотя, по моему мнению, не искусство правильно любить заряжает. Скорее то – что женщина верит в своего избранника. Пока верит, тогда и идет бешенный заряд мощи. Когда разочаровывается – все улетает, как в в пропасть.

Любовь в браке, если оценивать без громких слов, это великое состояние души, которое позволяет себе партнер для счастливой жизни. Если, конечно, есть хотя бы внешняя иллюзия взаимности.

Но то, как морочат душу глупые – так это провда.

Так что, сравнивать надо не дамочек с душевным порывом или озабоченных страстью с киллерами – очень даже спорно. Но, все может быть. Я не эксперт в душегубстве.

…

Видно, он некую нотку затронул в моем подсознании. И оттого, в солнечный субботний день, перед обедом, ни с того, ни с сего, я всем своим существом ощутил вихрь волн поиска возле себя. Проблескивали стенки каналов, по которым я носился в серфе поиска. Щемящее радостью скорого открытия чувство наполнили сердце.

Но я-то еще ничего не искал. Не успел сформулировать направление намерений. Радость от найденного в скором будущем чего-то бередила душу. И не скажу, что в душе появилось хотя бы любопытство. Скорее обреченность и повинность нырнуть в нечто новое.

Наверное, на лице это состояние очень отражалось. Уж очень серьезно в меня всматривалась Ирина. Даже ничего не сказала насчет того, что за полчаса до обеда неожиданно срываюсь, хватаю походную сумку и прощаюсь.

Но подбежали дети, увидев меня собранным, объявили, что нужно привезти новые игрушки. Жена поцеловала и, пожелав удачи, помахала рукой.

Меня куда то устремило на новой волне. Как будто, что-то потустороннее помогало.

В аэропорту оказался доступный последний билет аккурат за полтора часа до вылета. Таксист по прилету не сильно развел на деньги, даже подсказал, как лучше добраться до села. Так что сразу на электричку, станция. Все. Темп закончился.

Аборигены безмятежно-угрюмо пешком потопали по тропинкам к своим жилищам. Я минут десять после отхода поезда еще надеялся на какой-нибудь транспорт. Но ни то что машины, но и телеги не было. Жаль. А я-то в деловом костюме и дорогой обуви.

Пришлось топать пешком. Километра четыре до села. Еще километр за ним. Тропинка в рощицу, которая подымалась по холму.

В этот раз пожалел, что не взял с собой фотоаппарат. Очень уж живописной оказалась дорожка. Она шла достаточно круто вверх, часто петляла среди деревьев. Корни торчали причудливо, утоптанная земля часто меняла оттенок. По бокам от дорожки росла густая трава. Но вдоль самого пути, как будто, кто-то убрал все зеленое и оставил только желто-коричневые пятна. Не скажу, что выглядело это мистически. Скорее, почему то, милым и умиротворяющим.

Метров за двадцать до вершины я почувствовал необычный запах. Из той, уже подзабытой, серии тонких запахов. Из подзабытого периода тусовки со сторонниками полусказочного мира вампиров и нелюдей.

Давненько такое чувство меня не наполняло. Но, на этот раз, не было в запахе ничего отталкивающего. Непонятное, новое, воспринималось как признак чего-то чужого. Но не опасного, но и не притягивающего.

У последнего поворота тропинки тонкий запах пропал. Но, зато, я ощутил, что цель моих поисков близка.

На небольшой скале, подложив руки под голову, лежал мой старый знакомый. Тот, который мне помог отмахаться в камере.

– Привет, Лукьян, – говорю.

– Я не Лукьян, – с улыбкой повернулся ко мне.

– Ты же говорил, что тезка, – я чуток засмущался.

–Прости, но то был тупой юмор, меня зовут Петр. Чай попьешь со мной, или пробежишь мимо? – неожиданно спросил.

Я ощутил, что здесь-то и есть моя цель поиска. Но Петр ли, или что-то другое, пока непонятно.

Кивнул головой – чай так чай.

– Какими судьбами в наших краях?

– Так внутренний голос посоветовал. Вот и примчал сюда.

– У тебя такой суровый внутренний голос.

– Нет, просто мне очень любопытно, когда он что-либо такое указывает.

Петр улыбнулся и повел меня в его лагерь.

***

Молча шли не долго. Видимо, из вежливости, дабы развлечь гостя, Петр начал разговор.

– Знаешь, у меня сейчас такое впечатление, что наше общение сейчас будет напоминать первую встречу будущих сватов, когда молодые знакомят родителей и те одновременно и держат некий образ и, одновременно, раскрывают карты.

– Может быть. – я кивнул.

– Не так часто устаиваю четырехдневный пост на лысой горе. – задумчиво начал Петр. – конечно, хочется, чтобы раскрылась какая-нибудь внутренняя сила. Но и то, что мозги приходят нужный лад, также хорошо. В этот раз меня подтолкнуло предчувствие, что кое-какие идеи могут ожить. Так что, я, увидев тебя, получил надежду. Не просто так ты сюда забрался.

– Почему пост четырехдневный? Многие, кого я знаю, используют три дня, или неделю. Вроде бы так физиологичнее, – любопытствую.

– Первые разы с таким делом у меня были по четыре дня. И, как показал опыт, по сей день для меня это удачно. Чуть позже, я узнал, что у китайцев число четыре ассоциируется со смертью – звучат слова очень похоже, хоть и иероглифы разные. Значит, я именно так подхожу к грани перехода на уровне символов. Ну а то, что как-то касается смертушки, или губит, или дает особые силы.

– Я читал, что индейцы также четыре дня на лысых горах голодали и молились, чтобы получить в помощники какого-нибудь духа.

– Интересно. Не знал. Хоть я и не вызываю духов, но вижу, мой выбор схемы поста не уникален.

– Можно вопрос не по теме, – отвлекся я, – ты, во вторую встречу сказал необычно «аккуратненько». Откуда именно такая манера у тебя? Просто, я такое слышал в необычных ситуациях, и очень интересно, что за этим кроется.

– Точно не припомню. Может и само получилось, а, возможно, кто-то из моих знакомых так любил приговаривать. Наверное, такое не обременительное слово-паразит. Нет-нет, вспомнил, точно, папин телохранитель так часто шутил.

Значит это просто такое совпадение, решил я. И никакое не хитрое знаковое слово от тайного общества.

– После двадцати у меня проснулся инстинкт, наверное, доставшийся еще от древних предков, – после небольшой паузы, я решил продолжить разговор, – начал находить людей и предметы самым неожиданным способом. Появилось ощущение какой-то волны, изредка, туннеля, который ведет меня к нужной цели. А вчера я ощутил такую волну, хоть и не ощущал ни цели ни необходимости. Экое провидение заставило меня тебя найти.

– Интересный талант.

Мы потопали к месту проживания Петра. Аскетично. На краю лысины горы. Через пару метров начинался кустарник и, за ним лес.

Меня удивило, что палатка располагалась достаточно далеко от кострища с треногой и бревном, на котором, судя по всему, Петр сидел у огня. Притом, рядом были удобные места для обустройства спального места.

Интересуюсь столь странным расположением.

– Ну, мне не лениво пройти лишних двадцать метров. – усмехнулся Петр. – Там, где палатка, место, где я во время сна получаю интересный заряд. Сны качественные, четкие, жаль, только, не цветные. А у кострища – настоящее место силы. Там, даже, и сижу-то редко, стою, прохаживаюсь рядом.

– Ты специалист по фэн-шую? – интересуюсь.

– Нет. Но в деле поиска правильных мест у меня была отличная наставница. Родственница. С исключительным талантом. Вот пройдется по комнате, вроде бы и приводит все в порядок, пыль протрет, разбросанные вещи соберет. Но у меня с отрочества было очень жесткое ощущение, что из уютного жилища все превращается в проходной двор или в хлев. Антиуютный талант у нее был. Я, даже, будучи не самым правильным подростком, начал сам, добровольно, убирать в своей комнате. Особенно, перед ее приходом. Но родственница умудрялась сама, неосознанно, на автомате, пару-другую вещей передвинуть так, что я опять начинал ощущать себя в чужой квартире.

Плюса от этого было два. Первое, я привык рефлекторно наводить у себя некоторый порядок и уют. Второе, цепкий ум стал искать правила создания уюта и дискомфорта. Позже, в период моды на сказания об индейских методах с местами силы, я чуток более поэкспериментировал и определился с личными приемами поиска правильных мест. Пока доволен. И собой и результатами в этой науке.

***

Отпив чайку, мы молча посидели, рассматривая небо. Стали собираться в путь. Я уже, вроде бы, нашел нового товарища. Петр закончил поститься и пора бы возвращаться восвояси.

Не скажу, что от сильных впечатлений от рассказов о местах силы Петра, но внутри меня появилось ощущение, что волна поиска еще здесь не успокоилась. Что-то на горе я еще найду и очень скоро. Хотя, я и был в нормальном костюме, снаряжен не по-походному, решил здесь переночевать. Предчувствие не должно меня обмануть.

А если и обманет. Тоже будет от этого выгода. Значит рядом с Петром у меня чуйка не всегда правильная. Значит при нем не всегда буду особенно уверенным. Знаки при первом общении при всей приязни или ненависти, всегда мне давали правильную подсказку.

Петру предложение мое задержаться еще на денек не вызвало никаких эмоций. Но согласился. Даже выделил коврик для сна под звездами.

Недалеко увидел сухую палку. Нужное дело для ночного костра. Метрах в двадцати. Идти-то секунды. Но пока перешагивал высокую траву, затем нес палку к лагерю, внутри забурлило какое-то новое, неизвестное состояние. Необычное сочетание ощущения когда лежишь под звездами и идешь сквозь мощный ливень без зонтика. Забавно, эдакий микс мне привиделся днем, в почти безоблачном небе. Ощущение интересное, вроде бы и без мыслей и эмоций. Как будто растворяешься в безмолвии и стихии. Без дурных мыслей и иллюзорных ощущений. Но с просыпающейся внутри древней силой.

Впечатлило. Но ощущение было, что не только ради такого переживания я остался на горе.

И правда. Ближе к вечеру, Когда рассматривал красоты с громадного камня, услышал знакомый зов волны поиска. Пару секунд, и пропало. Я не был в поиске. По крайней мере осознанно. Может подсознание заигралось и пытается мне так передать новую тему. Не понятно.

В такие моменты непоняток, я, уже традиционно, достаю из ближнего кармашка души разухабистое скоморошье настроение. Начинаю старательно посмеиваться всему вокруг и пританцовываю.

Волна приблизилась. Но в тот день и у нее было несерьезное настроение. Вела меня очень странно. Я шел как по лабиринту. Неожиданные повороты, на голой полянке, перемещение по дуге. Возвраты в одни и те же точки. Но игры закончились. В итоге-то прямая стрела направления к цели. И вот, я на песочке в десяти метрах от раскидистого дерева. Цель здесь. Но какая, пока непонятно.

– Это так ты всегда находишь все чудесным способом? – рядом образовался Петр.

– Нет. Раньше было все как в навигаторе. Ощущение направления кратчайшей дороги к цели, полет душ и все. Нашел.

– Не расскажешь, что здесь та разыскал?

– Может быть, даже, и путь по лабиринту, по которому блуждал. – не зная истинной цели, пошутил.

– Меня это место давно притягивало, – после небольшой паузы начал Петр, – хотелось здесь развести костер, побеситься, попрыгать. Но постоянно что-то останавливало. Не хватало подстраховки от чего то. Одним словом не рисковал.

– Предлагаю сегодня костер устроить здесь. – сказал я. Петр кивнул. Мы неспешно пошли за сушняком.

***

Сам костер никаких эмоций или переживаний не добавил. Может тут и было какое-то особенное место, но огонь, судя по первым ощущениям, ничего не дал.

Спать не хотелось. Говорить не хотелось. Облака скрыли звезды. Вокруг темень. Костер почти догорел. Только угольки перемигиваются.

Неожиданно ощутил приближение большого серфинга по волне поиска. Может быть, наконец-то пришло время, и я найду что-то пока неведомое. Вот и серебристая, полупрозрачная червоточина.

А цель-то в метре от меня. Аккурат на угольках посреди костра. Спасибо, мое дорогое подсознание. Отличная цель.

Но раньше оно меня не подводило. Доверюсь и сейчас.

Снимаю обувь, закатываю штанины. Подхожу к краю костра. Жарковато. Но у меня же есть техника другого состояния – а ля веселый казак-скоморох. Глупо смеюсь, пританцовываю.

Дело пошло. Наверняка танцующие на углях в Болгарии входят в похожее состояние. Притопываю, смеюсь, приближаюсь к центру костра. Внутри легкая смесь эйфории и ужаса.