Читать книгу: «Предтечи будущих побед», страница 18

– Завод имени Лихачева? – почесал за ухом генерал, как бы припоминая что-то важное. – Это на улице Автозаводской, по-моему, дом 23А, если не ошибаюсь.

– Да-да, он самый, – радостно закивала старушка.

– Ага. Припоминаю-припоминаю. На другом берегу Москвы-реки, как раз напротив цехов бывшего завода и рядом с Академией Водного Транспорта есть симпатичная рощица, а в ней бывшее административное здание той же самой Академии. И насколько я в курсе, оно не используется, – продолжал припоминать, Коченев.

– Вот и реквизируй его для обустройства там личной резиденции Валентины Игнатьевны, – тоном, не терпящим возражений, заявил Афанасьев. – Если речники будут возражать, то просто сунь им пистолет под нос. Даю тебе неделю для оборудования помещений и прилегающей территории.

– Ой, как хорошо-то, – едва не захлопала в ладоши Николаева. – Это же совсем недалеко от моей племянницы.

– А сейчас, Виктор Михайлович распорядись о немедленном выделении наиболее опытных и проверенных сотрудников для круглосуточной охраны твоей главной подопечной, – вновь повторил он уже данные прежде указания директору ФСО.

– Сейчас распоряжусь, – не стал тянуть резину Коченев и достал из внутреннего кармана свой коммуникатор (ему как и еще нескольким высшим военным разрешалось проносить в здание Национального Центра обороны служебный мобильный телефон).

Пока он бубнил в мобильник распоряжения, между Афанасьевым и Николаевой вновь завязался диалог.

– Ну, что Валентина Игнатьевна, будут у тебя еще какие-нибудь просьбы и пожелания?

– Какие у старухи могут быть еще просьбы, Василич? – махнула она рукой привставая со своего места. И тут же спохватившись, спросила. – Телефон-то мой вернут, который на проходной отобрали, или как?

– Или как, – сожалеюще развел руками Афанасьев. – Прости, Валентина Игнатьевна, но телефон тебе не вернут. Сигнал с телефона может быть перехвачен со спутника, поэтому лучше не рисковать, – пояснил он. – Телефон-то дорогой?

– Да куда там?! Дешевенькая Нокия. Просто там у меня записаны некоторые телефоны нужных мне для работы людей.

– Новый телефон отечественного производства мы тебе дадим прямо завтра. А твой телефон проверим на предмет тайных закладок, и всю информацию из оперативной памяти, после извлечения, передадим тебе в распечатанном виде.

– Конспирация и еще раз конспирация, как говорил великий вождь и учитель, – со вздохом произнесла она, безропотно принимая новые правила жизни.

– Товарищ Верховный, – обратился Коченев к Валерию Васильевичу, – ребята через десять минут прибудут для взятия объекта под охрану.

При слове «объект», Валентина Игнатьевна неприязненно поморщилась, но промолчала.

– Я сразу направил их в бункер, – продолжил фэсэошник. – А те, которых я послал по указанному адресу, должны будут прибыть через час. Разрешите и мне идти?

– Спасибо, Виктор Михайлович. Ступай. Да кликни ко мне Михайлова.

Едва за Коченевым закрылась дверь, как на пороге возник адъютант:

– Вызывали, товарищ Верховный? – понурым голосом спросил он.

– Не дуйся Борисыч, за грубые слова, сказанные мною невзначай…

– Да, как можно?! – вскинулся он, моментально просияв лицом, но Афанасьев не дал ему договорить.

– Время уже позднее и твой рабочий день уже давно закончился, поэтому у меня к тебе будет последнее на сегодня задание.

– Слушаю, товарищ Верховный! – вытянулся Михайлов, выпячивая грудь.

– Проводи Валентину Игнатьевну в бункер, познакомь ее с внутренней охраной и пусть она на правах хозяйки выберет для себя помещения. Да, смотри мне, – построжевшим голосом предупредил он адъютанта, – никаких вопросов по дороге туда ей не моги задавать.

– Есть, не задавать никаких вопросов! – отчеканил Михайлов.

– Ну, что, Валентина Игнатьевна, я с тобой не прощаюсь. Давай, до среды. Твой доклад намечен на 16.00. Управишься?

– Управлюсь, не сомневайся. Давай, до среды, – в свою очередь попрощалась она, и бойко подхватив под локоть немного опешившего Михайлова, буквально поволокла его к выходу под тихий смешок Афанасьева.

Глава 39

I.

С момента триумфального, а иначе его и не назовешь, доклада Николаевой Президиуму Высшего Военного Совета, о проведенных, двадцать восемь лет назад, экспериментах с управляемым плазмоидом, прошло пять дней. Внешне, как будто бы ничего и не изменилось. Санкционная война, развязанная Западом против России, продолжала наращивать свои обороты вовлекая в свою орбиту все новые и новые отрасли хозяйства международно-правовые институты. Забор, начавший выстраиваться против Русского мира еще при покойном президенте, приобретал свойства монолита уже подпиравшего собой небосвод в прямом и переносном смысле слова. Странами коллективного Запада, включая Северную Америку, Австралию и Японию, были запрещены как полеты в Россию, так и из нее. То же самое касалось и морского судоходства. Отныне порты стран присоединившихся к санкционному режиму были закрыты для судов под флагом РФ. Мало того, прекратилось железнодорожное и автомобильное сообщения между двумя враждующими сторонами. Бойкоту подверглись почти все товары, экспортируемые ранее Россией в страны «цивилизованной демократии». Исключение пока составляла только сырьевая, энергетическая и продукция критически важная для функционирования западной экономики. Большинство иностранных корпораций с поспешностью никогда не свойственной им прежде, покидали местный рынок, продавая свои доли в совместных проектах с огромным дисконтом. Русские на этот раз не стали хлопать ушами, а просто за бесценок сами, через государственные структуры скупили за копейки иностранные активы, опередив тем самым даже ушлых китайцев. Раздосадованные таким поворотом событий, Евросоюз и США решили попросту в отместку ограбить русских в очередной раз, заморозив на своих счетах золотовалютные резервы российского Центробанка, но и на этом фронте они не добились существенных успехов. Во главе русского Центробанка стояла не на все готовая ради похвалы МВФ Эльвира Наибулина, а прожженный и циничный до предела Сергей Глазырев. Буквально за несколько дней до принятия Западом судьбоносного решения о заморозке почти трехсот миллиардов долларов из золотовалютных средств, депонированных на их счетах в виде долговых расписок, они были срочным образом переведены в юрисдикцию юго-восточных офшоров, пока находящихся в стороне от боевых действий в сфере финансов. Глазырев прекрасно понимал, что это всего лишь временная отсрочка, и она не гарантирует от преследований организованных противником. В ближайшее время он постарается теми или иными методами заставить Юго-Восток прогнуться под его натиском и присоединиться к организованному беззаконию. Поэтому, не откладывая дел в долгий ящик, Глазырев распорядился о продаже иностранных долговых расписок. Естественно, что продажа на рынке такого большого пакета долгов наделало немало шума на биржах Гонконга и Сингапура, обвалив стоимость бумаг (последнюю партию трежерис⁵³ пришлось продавать ниже номинала почти на 20%). Но иного выхода не было. Уж лучше потерять часть, чем все. Новому председателю российского Центробанка, волей неволей пришлось расплачиваться за преступные ошибки своей предшественницы. Однако неожиданно эта ситуация сыграла на руку России. Напуганный обвалом стоимости казначейских обязательств США и Евросоюза Китай тоже начал скидывать свой портфель долговых расписок, коих у него было не в пример больше, чем у русских, а именно, почти целый триллион. Глядя на своего западного соседа запаниковала и Япония, у которой их было ничуть не меньше, если не больше. Она тоже кинулась выбрасывать на рынок стремительно дешевеющие ценные бумаги. В данном случае слово «ценные» нужно брать в кавычки, ибо это уже звучало как насмешка. На международном финансовом рынке начинался классический «идеальный» шторм. Долговые казначейские обязательства главного эмитента планеты одномоментно превращались в мусор. Продажные рейтинговые агентства отреагировали на это робким снижением котировок с индекса ААА до ААВ, что явно не соответствовало действительности и вносило еще большую сумятицу в среду и без того донельзя издерганных биржевых маклеров. Дело дошло до того, что пакетные инвесторы стали просто отказываться от приобретения крайне ненадежных активов. Как известно, любая финансовая пирамида устойчива только тогда, когда имеется постоянная подпитка ее деньгами со стороны. В условиях, когда эта подпитка иссякает, вместе с ней улетучивается и вся устойчивость финансовой системы, основанной на бесконтрольной эмиссии разноцветных фантиков. Соединенные Штаты, сами того не ожидая, погрузились в глубочайшую рецессию, которая должна была затмить собой и катастрофу 2008-го и биржевой крах 1929-го годов вместе взятых. А так как, экономики Соединенных Штатов и Европы очень тесно взаимосвязаны, то обвал американских долгов на Юго-Востоке, тотчас же сказался и на штатовских европодпевалах. Европейские заправилы – Ротшильды, у которых с финансовым чутьем всегда было все в порядке, стали спешным образом скупать на имеющиеся в их распоряжении доллары материальные активы по всему миру, за исключением самих США. Это было началом конца Штатов не просто как мирового гегемона, но и крахом всей посткапиталистической и постиндустриальной модели хозяйствования. Европейские политики первой величины, как бабочки, живущие только одним днем, взахлеб продолжали верещать о евроатлантическом единстве, всесокрушающей мощи объединенной экономики, о светлом будущем, в котором злой Мордор в лице России будет наконец-то повержен и предан забвению. Нужно то всего лишь еще чуть-чуть потерпеть некоторые неудобства, связанные с отказом от сотрудничества с ненавистными русскими и слегка подзатянуть пояса на, не в меру располневших от прежней сытой жизни, бюргерах. А вот люди, которые имели кругозор чуть дальше собственного носа, вдруг призадумались. Они понимали, что США вкупе со своими союзниками ни за что не допустят дефолта своих стран, а значит и снижения уровня жизни среди своих граждан. Экономических рычагов для возврата ситуации в статус-кво без политических пертурбаций и потери лица не было. И двигаться в направлении еще большей экономической конфронтации с Россией уже было дальше некуда. Оставалось только окончательно разорвать дипломатические связи с русскими и ждать неизбежного заключительного акта этого дурного спектакля – наступления Третьей Мировой войны. Ситуация была точь в точь схожей с той, что случилась в августе 1914 года. Тогда тоже случился мировой кризис из-за передела сфер влияний между германским и англосаксонским миром. И тогда тоже никто не верил, что следствием его будет Мировая война. Однако она упорно надвигалась, невзирая на заверения политиков, что все ограничится только большой финансовой склокой. А вот случился выстрел в Сараево и мир покатился под откос. Так и теперь, наиболее дальновидные люди ждали нечто подобного. Не знали только когда этот «выстрел» произойдет, и кто его первым сделает.

На этом фоне убийственно-спокойное поведение Москвы не только настораживало ее бывших партнеров, но и в прямом смысле приводило в неописуемое бешенство. Нет, Россия не сидела, сложа руки, как при покойном президенте и не выражала устами министра иностранных дел 100500-ю озабоченность некорректным поведением своих визави. Она огрызалась. И огрызалась довольно мощно и эффективно. Как и предлагалось на заседаниях Президиума Высшего военного Совета, она полностью прекратила экспорт редкоземельных и цветных металлов, сократила до минимума поставки в недружественные страны продовольствия. В энерго-сырьевом секторе ограничилась выполнением только контрактных обязательств, да и то не по ценам прописанным в прежних договорах, а, как и предписано было Стокгольмским Арбитражем, привязанным к спотовому рынку. Кстати сказать, последняя мера, сразу же взвинтила цены на нефть и газ почти в два раза, и по прогнозам биржевых аналитиков это был далеко не предел, учитывая подготовку к отопительному сезону. Очень сильно разобидел валютных спекулянтов и запрет на вывод за рубеж валюты. Драконовские ограничения в этом секторе превратили когда-то полноводную реку утекающей валюты в капающую пипетку. Все это были добротные и действенные контрмеры, направленные на нивелирование последствий от жесточайшего санкционного режима, но на фоне истерически-хаотичных телодвижений Запада выглядели они как-то уж больно пресно. «Демократическим» странам очень уж не хотелось, чтобы Россия брала с них пример беспардонного поведения. А она и не брала его. Но русские опять удивили весь белый свет, поступив весьма изящно и изощренно. Они не стали замораживать счета иностранных фирм, оставшихся на территории России. Они не отнимали огульно частную недвижимую собственность у граждан зарубежных государств, ограничиваясь лишь одиозными лицами, запятнавшими себя непростительным поведением. Не пиратствовали в открытом море, нагло арестовывая суда с коммерческими грузами, под предлогом не соблюдения ими санкционного режима. Даже не позволяли себе нападать на иностранные посольства и представительства, враждебных к ним государств, хотя сами, в последнее время, частенько подвергались нападениям и провокациям. Все это чрезвычайно нервировало представителей западного политикума, ибо привыкшие мерять все своим аршином, они никак не могли просчитать дальнейшую логику действий «кремлевской хунты». Своей «пятой точкой» они чувствовали, что Москва что-то затевает из разряда экстраординарного, но вот понять, что именно сидит в головах у этих русских оставалось для них пугающей загадкой. Само же высшее руководство России, в отличие от приписываемого ему коварства, по поводу дальнейшего развития событий имело довольно-таки смутные представления, несмотря ни на что. К его чести надо было бы отметить, что оно отнюдь не питало никаких иллюзий в отношении будущего. Оно твердо знало, что Третья Мировая война случится в любом случае. В складывающихся обстоятельствах она не может не случиться. Шатающийся гегемон просто не видел для себя иного выхода по продлению своего существования, кроме как начать «свой последний и решительный бой». Сзади у него находился молодой и полный сил Китайский Дракон, который уже без зазрения совести покусывал хвост впереди стоящего Мирового Вождя, настоятельно требуя подвинуться, а еще лучше – просто убраться с дороги. А впереди у него был лежащий в берлоге Медведь – осторожный, но чрезвычайно обозленный прежними унижениями. Драться с молодым и полным сил Драконом – гарантированное самоубийство, а вот попробовать хорошенько ткнуть рогатиной в берлогу, чтобы добить там, не успевшего выскочить наружу разозленного хозяина тайги, можно было попробовать. Тем более, при удачном стечении обстоятельств, появлялся соблазн не только насытить свое чрево еще теплым медвежьим мясом, но и воспользоваться обширной кладовкой запасливого Мишки. После чего набраться силенок и попробовать, как следует огрызнуться на дерзкого Китайца. Все это прекрасно понимали в руководстве осажденной со всех сторон России. Понимали, однако, никаких враждебных действий вне своей юрисдикции и за пределами своей страны не предпринимали. Более того, со стороны складывалось впечатление, что русские заняли глухую оборону, явно чего-то выжидая. Это поведение ежа, свернувшегося в клубок и ощетинившегося колючими иголками в разные стороны, настораживало и даже, в некоторой степени, пугало уже готовых к последнему переделу мира транснациональных корпораций, мнящих себя хозяевами планеты. Единственным агрессивным шагом России, с точки зрения западных промышленно-финансовых элит, стал неожиданный для них Указ Главы Высшего Военного Совета о переводе оставшегося вне санкционных рамок сегмента торговли на оплату в местной валюте, то есть в рублях. Мало того, что данный шаг со стороны России являлся чистым нахальством, так как никогда ранее она не позиционировала свою валюту наравне с общепринятыми и входящими в пул резервных и общемировых. Так еще это, ко всему прочему, подрывало всю санкционную политику Запада, запрещавшую ему иметь рублевые счета на русской территории и вести торговлю в местной валюте. Тем самым Россия ставила коллективный Запад в безвыходное положение, в связи с тем, что по многим товарным позициям она являлась если и не чистым монополистом, то занимала лидирующее место в импорте. Под угрозой полной остановки оказались топливно-энергетическая, микроэлектронная, авиационная и автомобилестроительная отрасли. Россия буквально вынуждала своих «непартнеров» покупать ее «деревянные» рубли на бирже, о которых на Западе до этого и слыхом не слыхивали или в лучшем случае сочиняли скабрезные анекдоты. А теперь получалась «вилка» Они должны были либо продать России свой товар, чтобы получить заветные рубли для оплаты критически важной продукции, а с учетом русской программы по импортозамещению список крайне необходимых ей товаров значительно сократился, сузившись до некоторых видов станкостроительной, обрабатывающей техники и ограниченной номенклатуры изделий микроэлектроники. Вторым вариантом для получения рублевой массы была ее покупка у российского Центробанка, ибо по последним Постановлениям правительства только он имел право на трансграничную торговлю своей валютой. Хитрый до невозможности и беспринципный Глазырев, вместо того, чтобы как все нормальные игроки выставлять на международных биржевых площадках лоты с рублями на продажу, установил курс русской валюты в административном порядке. Одним махом, а точнее росчерком пера он проигнорировал его рыночную покупательную способность (хотя с учетом последних событий она значительно выросла) и все правила обменного курса, принятого в международной практике. При всем при этом, он без каких бы то ни было оснований, безбожно задрал курс рубля по отношению к ведущим валютам мира. К настоящему моменту курс рубля к доллару составлял 45 к 1, а к евро 50 к 1. Это никак не добавляло настроения импортерам, скрежетавшим зубами от бессильной ярости, и вносило дополнительную сумятицу на и так пребывающем в жуткой лихорадке рынке. Этим на данный момент времени Россия и ограничивалась, всячески избегая более жесткой, а тем более военной конфронтации.

Но пока мировую экономику сотрясали энергетические, логистические и валютные кризисы русские, тем временем, лихорадочно обновляли и пополняли свои арсеналы, готовясь к завершающему акту Армагеддона. Вся деятельность российского руководства была сконцентрирована на мобилизации всех имеющихся в распоряжении ресурсов для отпора врагу, который на этот раз решил не допускать прежней ошибки, оставляя раненого русского Медведя подыхать в своей берлоге. На этот раз только уничтожение Косолапого могло принести Западу некоторое облегчение на краткий момент. Россия спешно готовилась давать отпор по всем фронтам сразу, ибо не исключала и такого варианта, когда Китай, почуяв слабину своего северного соседа, соблазнится лживыми посулами, и тоже присоединится к травле хозяина тайги, чая выкроить для себя лакомые куски в Забайкалье и Восточной Сибири. Россия медленно, но неотвратимо превращалась в единый боевой лагерь. Места для сборки гражданских самолетов на стапелях стали занимать бомбардировщики и ракетоносцы. Вновь открылся омский танковый завод, а челябинский тракторный спешно переходил на выпуск запчастей к Т-90М и «Армате». Реутовское НПО машиностроения полностью перешло на выпуск крылатых ракет, оставив в стороне все гражданские проекты. Срочно строились новые заводские корпуса для увеличения выпуска изделий в десятки раз, против прежнего. Концерн «Алмаз-Антей» перешел на круглосуточный режим работы, полностью сосредоточившись на массовом производстве новейших зенитных систем С-500. Постепенно начинало свертываться и гражданское строительство. Вместо жилых домов, школ и детских садов, строились новые шахты для баллистических ракет нового поколения, разворачивалось обустройство складов с боеприпасами, бомбоубежищ и долговременных огневых точек. Не осталась в стороне и легкая промышленность, которая перешла на изготовление «цифровых» камуфляжей вместо тканей для костюмов и платьев. Даже табачные фабрики после бегства из России «Филипп Моррис» не стали продолжать выпуск ставшей уже привычной продукции, а перешли на изготовление патронов. Предприятиям, занятым в производстве бытовой техники и ширпотреба для населения, в случае невозможности, в силу специфики своего производства перейти на выпуск военной или околовоенной продукции, предписывалось срочно увеличить количество и номенклатуру производимых товаров для заполнения выпадающего импорта. Одновременно с этим, Роспотребнадзор издал строжайшее распоряжение об ограничении для всех торговых сетей нормы прибыли при оптовой и розничной торговле. Отныне верхний потолок прибыли не должен был превышать 20% от закупочной стоимости. Чтобы население не почувствовало дефицит ширпотреба, Правительство издало Постановление о разрешении «параллельного импорта», попутно снизив для него пошлины. Мерой пресечения необоснованного обогащения стало возбуждение уголовных дел против руководителей торговых организаций и принудительное изъятие бизнеса. Мошеннические схемы с дополнительным посредничеством также жестко пресекались. Появлению же «черного» рынка препятствовали, как снижение налога на прибыль и НДС для производителей, так и увеличение выпуска продукции вкупе со стимулированием импорта из дружеских государств. Страна вступала в период мобилизации. Даже столица всегда яркая и брызжущая в глаза своей вычурной роскошью, порой граничащей с пошловатым безвкусием, сменила радугу своих тонов на военный цвет хаки.

Но все это было до того, как в прошлую среду собрался Президиум Высшего Военного Совета, на котором все приглашенные собирались заслушать доклад одной пожилой и сутулой женщины. По непонятным причинам, Михайлова в этот раз на совещание не пустили, поэтому вести скупые записи пришлось самому Афанасьеву. Из доклада Валентины Игнатьевны, которая уже освоилась со своим новым статусом «обличенного высшим доверием «сумасшедшего-ученого», следовало, что еще почти тридцать лет назад группе ученых под руководством академика Авраменко было создано уникальное по своим характеристикам плазменное оружие универсального характера, призванное бороться с противником, как в небе, так и на земле. Сам Афанасьев поделился с Президиумом своими воспоминаниями об испытаниях этого оружия, свидетелем которых он был лично. Министр обороны тоже внес свою лепту, припоминая фамилию главного разработчика. В общем и целом, доклад был принят на «ура». Чего только стоили разгоревшиеся глаза Рудова, когда он узнал о его основных характеристиках. Он первым взял на себя смелость заявить о том, что если заявленные характеристики соответствуют действительности, то это без всяких натяжек будет означать появление на поле боя такого нового вида оружия, которое в корне изменит все прежние взгляды на методы ведения современной войны. Всех подкупало еще и то, что время создания демонстрационного образца может, в крайнем случае, занять от двух до трех месяцев. В наше время такая оперативность от НИОКР до создания прототипа просто поражала. С еще большим энтузиазмом они восприняли стоимость изготовления первого образца, а также стоимость его эксплуатации. Она без всякого преувеличения была на порядки ниже чем, к примеру, эксплуатация дивизиона С-500 с супер технологичными и безумно дорогими ракетами, залп которого из 16 штук стоил почти 250 миллионов рублей. В то время, как тот же самый залп из шаровых молний стоил как месячная оплата за электричество однушки где-нибудь в Московской области – в пределах 500 рублей. К тому же после залпа С-500 следовало перезаряжать новым боекомплектом, на что уходило до получаса, а плазмоид перезарядки практически не требовал, если работал от постоянного источника энергии. Это было все равно, что сравнивать по скорострельности аркебузу XVI века с современной шестиствольной скорострельной установкой АК-630. Особенно был рад этому факту тороватый Юрьев. Итогом совещания стало решение, принятое без лишних споров о создании нового опытного научно-производственного объединения (ОНПО) «Мечта», выделении для его нужд всего необходимого, включая производственные территории и мощности, а также укомплектовании всеми необходимыми для этого кадрами. Так же без всяких разногласий договорились о финансировании в полном объеме и в приоритетном порядке работ связанных с изготовлением первого опытного образца изделия и доведения его до испытаний. В случае успешных испытаний, в чем, кажется, никто и не сомневался по большому счету, было твердо обещано выделение дополнительных средств на развитие и расширение ОНПО до полноценного НПО с гарантированным государственным заказом.

Пребывая в благостном расположении духа от ободряющего доклада Николаевой, гости ожидали сигнала от Главы, чтобы откланяться и разойтись по своим рабочим местам. Но Афанасьев не спешил отпускать соратников восвояси. С каменным лицом и почти без эмоций он просто, как бы, между прочим, сообщил собравшимся о том, что вековая мечта всех фантастов, о создании машины времени наконец-то трудами российских ученых получила свое воплощение в реальность. Вначале, никто из них не понял о чем собственно идет речь. Затем некоторым в голову пришла мысль, что Афанасьев либо неудачно пошутил, либо они все являются объектом какой-то мистификации. Но тут же и эта мысль была отвергнута, ибо все знали, что не в характере Главы Совета отпускать шутки подобного рода. Наступила неловкая и тягучая пауза. Однако Валерий Василевич не стал затягивать начавшийся спектакль, а просто и буднично вновь предоставил слово пожилой женщине. Ровным голосом, как о чем-то обыденном она поведала об экспериментах почти тридцатилетней давности. Свой рассказ, как и в предыдущий раз, женщина подкрепила фотографиями запечатлевшими иномирье. В гробовой тишине фото передавали из рук в руки, не веря своим глазам. Все находились в состоянии ступора. Увиденное и услышанное людьми, которые сами прожили уже немалое количество лет, настолько не вязалось с их представлениями о времени и пространстве, что некоторые всерьез стали задумываться о реальности происходящего вокруг.

Когда, понемногу они стали приходить в себя после испытанного шока, то у них сразу возникло множество вопросов, требующих пояснений и уточнений. Наиболее «продвинутых» из них, которые в свое время хоть сколько-нибудь интересовались подобными вещами и нет-нет, да почитывали фантастику того же Рея Бредбери⁵⁴, интересовал вопрос, не скажется ли проникновение в прошлое на нынешнюю действительность. Тучков, не чуравшийся на досуге читать подобную беллетристику, даже со смехом в голосе предположил, что настоящие события, развернувшиеся вокруг России, стали следствием именно того, что двадцать семь лет назад, по ту сторону мира была выпущена партия лабораторных мышей. Старушка, в свое оправдание, пустилась в пространные рассуждения о многомерности миров и о взаимной связи времени-пространства, но тем самым, только еще больше запутала слушателей, так по сути ничего и не прояснив. Пылкий в своем неуемном энтузиазме Рудов с мечтательной улыбкой на лице грезил об испытаниях на новых землях запрещенных видов вооружений, прежде всего ядерного, так как вполне резонно опасался за его деградацию. Увлекающегося историей славянства Костюченкова манила, на полном серьезе, идея о сплочении своих древних пращуров на данной территории и о завоевании Рима и Византии. Помешенному на шпиономании Тучкову, не терпелось начать прятать в новом мире все, начиная от секретных производств, до сокровищ Гохрана. Практичного Юрьева, прежде всего, интересовал вопрос, связанный с возможностью добычи и прокачки энергоресурсов из еще нетронутых месторождений иномирного Ближнего Востока. На этот вопрос, также не было получено какого ни на есть вразумительного ответа. Вопросов, а значит и споров становилось все больше и больше, поэтому уже через каких-то десять минут в небольшом пространстве помещения уже был настоящий гвалт. Каждому не терпелось высказать вслух все свои предположения и предложения по использованию портала в иной мир. Афанасьеву приходилось только удивляться, разводя в душе руками, тому, как быстро все окружающие его люди свыклись с мыслью о существовании прохода в прошлое или в параллельный мир (с этим еще следовало разобраться). Ведь не прошло еще и полчаса, как они ничего не подозревали ни о чем подобном, радостно воспринимая всего лишь сообщение о разработке одного из видов нового оружия. И вот уже сейчас, вовсю делят природные богатства далекого и еще почти, что призрачного мира. Это и радовало и одновременно несколько тревожило Валерия Васильевича. Он, с высоты прожитых лет, не только знал, но и воочию видел, во что превратили Землю, люди, бездумно разоряющие и уничтожающие свое жилище, не думая о том, что они оставят своим детям и внукам. Он, Валерий Васильевич Афанасьев, не хотел такой судьбы для нового мира, если такой действительно существует. Что же по поводу всего этого думала Николаева – было неизвестно, ибо ее лицо, сморщенное и потемневшее, как кора старого дуба было абсолютно непроницательно и никак не выплескивало наружу эмоции, бушевавшие внутри ее, все еще молодой и несломленной души.

Наконец, когда страсти немного поутихли, Афанасьев все тем же спокойным до отрешенности голосом спустил на землю всех размечтавшихся о захватывающих перспективах, напомнив им, что прежде чем начинать строить воздушные замки, не худо было бы сначала хотя бы построить установку, провести целый ряд исследований и экспериментов. Это его сообщение порядком сбило градус неуемных восторгов и всем присутствующим волей неволей пришлось согласиться с железной логикой очередности событий. Что же касается перспектив использования портала, если его существование подтвердится экспериментальным образом, то у него имеется свое видение его использования, довольно отличное от того что озвучено соратниками, но об этом говорить более предметно еще не наступило время. Поэтому сейчас, по его глубокому мнению необходимо будет сосредоточиться на скорейшей постройке действующего образца плазмоида с соблюдением повышенных мер секретности, а потом, как говорится «будем посмотреть». На этом, казалось бы, рядовом, но в исторической перспективе, безусловно, судьбоносном заседании и решилось то, по какому направлению Россия и должна будет следовать в дальнейшем. Во всяком случае, у всех участников этого совещания, сложилось стойкое убеждение не только в способности России в очередной раз выстоять перед мировым злом, но и окончательно одолеть его.