Читать книгу: «Нэй. Сердце Сошо», страница 18
27. Друзья и нурчи
Но до столицы нужно было еще добраться. А денег уже не оставалось. И если в Риске Сэм мог еще не работать, то в Рошане работа стала жизненной необходимостью.
И именно в Рошане Сэм понял, что как раз-таки отсюда пошли все байки о тупых и недалеких орчах. Одни только разговоры людей послушать, и очень становится жалко своих сородичей и себя самого. Но при этом это и облегчало жизнь, так как тут вообще орчей не боялись! Никакого страха или удивления. Живут и живут рядом, и что? И трактиры все под орчей выстроены, и многие из них вышибалами в этих трактирах работают. Видимо, если проявить умственные способности, то вот как раз и испугаются.
Поэтому, стараясь походить на большинство сородичей (которые на самом деле играют, а не являются таковыми), Сэм играл недалекого и глупого орча, преимуществом которых была сила, но не ум. Поэтому не задерживался на одном месте работы подолгу, чтобы вдруг не выяснили, что он умнее, чем кажется. Ну и нурча – командира или проводника пытался найти для себя. Нурч нужен для орча – это всем известно. Вот он и искал…
Как другие орчи ищут, Сэм не знал, но сам старался подумать, оценить всех тех, с кем сталкивала его судьба. Пытался найти того, кто станет его другом и кому он будет готов подчиниться. Хотелось бы, конечно, надолго у нурча задержаться, но пока достойных себя людей Сэм не находил.
Единственный раз он полгода проработал под началом командира докеров Харса. Город стоял на Великой Дельте, был крупным портом, где работа кипела и днем, и ночью. Хорошее было время. Но мужик любил выпить, а затем ввязаться в драку какую-нибудь. И в одну прекрасную ночь это его и сгубило. Так что Сэм вздохнул и отправился дальше в свое странствие.
Перед тем как оказаться в Мире Рошанском, он прожил еще несколько месяцев в двух городах, расположенных на Великой Реке – Джиле и Силте.
А во второй месяц лета ир, а у людей июль, на второй год своих странствий, он переступил границы, кажется, самого Великого Города современного мира – Мира Рошанского.
И город его поразил.
Он на самом деле был Великим. Тогда Сэм еще не знал Мальвинора, не было возможности сравнить. Но все же он бы отдал предпочтение Миру как по площади, так и по архитектуре. И по истории. По свободе Мальвинору нет равных, но Мир это все-таки столица человеческого мира.
Могущественная и Величественная.
Сохранившаяся хроника датировала основание Мира в две с половиной тысячи лет до времени прибытия Сэма в Мир Рошанский (середина четырнадцатого века от пришествия Скирии, или июль 1346 года, если быть точным). И, конечно, он не всегда был столицей, центром и сосредоточием силы. Но его древность позволила вобрать в себе столь разные архитектурные стили, что мозаика их так причудливо переплелась в улицах и кварталах города, что создала совершенно уникальную атмосферу ни на что ни похожего произведения великого искусства и зодчества.
Миру Рошанскому повезло. Когда произошел Великий Катаклизм, окруженный Скалистыми горами, город не получил больших разрушений. Землетрясения, прокатившиеся по континенту, обошли его стороной. Хроники гласят, что город неоднократно трясло, но почти все сохранилось в первозданном виде.
Здесь возносились к небесам почти что воздушные замки, выстроенные еще Высокими эльфами в ту эпоху, когда эта раса безраздельно правила людьми. Витиеватые шпили, колонны, похожие на переплетения лесных лиан. Огромные узорчатые окна стреловидной формы. Совершенно немыслимые в своем исполнении арки. И абсолютно белые стены, несмотря на тысячелетия, сохранившие свой первозданный облик.
Здесь были и гномьи постройки, выстроенные для людей. Мощные, похожие на крепости дома из мрачного темного камня. Среди построек можно было встретить и несколько Скирианских церквей, построенных гномами еще до Последней войны. До того момента, когда они на тысячу лет стали изгоями в мире людей.
Здесь были и человеческие постройки. И древние, и современные. Да, по воздушности или по мощи они не могли сравниться с произведениями вечных рас. Но и среди них можно было увидеть истинное искусство. Один Королевский Дворец, скорее Город в Городе – Мирминор, стоил того, чтобы потерять дар речи от восхищения.
И как бы это смешно ни звучало, Сэму вдруг захотелось строить! Не разрушать, а именно строить.
И он стал обходить все стройки Мира в поисках работы. Но как оказалось, это было не простым занятием.
Где-то ему самому не нравилось само строящееся здание. Все-таки и безликих строений в городе было достаточно.
Где-то для строительства уже применялась грубая сила орчей.
Где-то строительство уже завершалось.
Но через пару месяцев он все-таки нашел место, где смог применить свою силу и не только силу.
В каждом городе мира людей, и Мир Рошанский, конечно же, не был исключением, существовал район, в котором жили только благородные. И не просто благородные, а самые аристократичные роды. И куда вход низшим по крови был не просто ограничен, а полностью закрыт. Исключение распространялось лишь на слуг и строителей, если кто-либо из Высокородных решит что-то перестроить.
И как везде назывался – Бархатным.
Правда в Мир Рошанском это был не просто район, это был целый, огромный город с центром и еще одним городом – Королевским Дворцом – Мирминором!
И, конечно же, найти работу в этом районе-городе было совершенно нереально. Но помог случай.
Сэм как обычно блуждал по Нижнему городу в поисках работы. Подработка, перетащить, поставить, для него всегда находилась, но ему хотелось что-то постоянного. Даже не в смысле дохода, а чтобы быть при деле. Захотелось ему стабильности.
И сам не ожидал от себя как оказался возле северных ворот, ведущих в Бархатный город Мир Рошанского. А здесь шум, крики. Десятки лошадей, телег. Сотня людей, если не больше. Все кричат, дергаются. В общем, полный хаос.
Как оказалось, в воротах застряли две телеги. Въехали, и как-то так случилось, что сцепились и все. И ни туда, и ни сюда.
С минуту Сэм наблюдал за столпотворением, пока к нему на лошади не подскакал мужчина лет сорока пяти, благодаря скакуну оказавшийся с орчем одного роста:
– Эй, гигант, может, поможешь?
У орчей на самом деле очень грубая сила, даже если и ум есть. Не могут они быть аккуратными без тренировок. Не так сдавил или сжал или поставил, все – или товару или какому-нибудь сооружению конец. Нужен за ними глаз да глаз. Так что Сэм очень удивился предложению всадника, но отказываться не стал.
Подошел, с высоты своего роста оценил, что к чему. Лаги тележных бортов друг в друга врезались, чуть ли не в узел связались, что в жизни быть просто не может. Разорвал их, сломав все-таки, а телеги раздвинул, освобождая пространство от затора. Все сделал за несколько минут и даже покраснел от высказанной ему благодарности от всадника
Так он и познакомился с Ормом Дроном – архитектором, нанятым молодым Герцогом Арсийским, для перестройки Родового Бархатного Замка. Точнее, Герцог решил старый замок окружить новым, более величественным сооружением. К этому времени Дрон уже считался хоть и молодым, но талантливым строителем и архитектором. Его проект Герцогу понравился, и работа закипела. И то, что видел Сэм на въезде, был почти что первым днем начала работ.
Архитектор и предложил ему работу. И Сэм, конечно же, согласился. А согласившись, оказался в самом красивом месте на земле.
Именно в Бархатном районе он и увидел замки, построенные эльфами. Правда, всего лишь башни и шпили. Все остальное скрывалось за высокими заборами и высоченными деревьями аристократических садов и парков. Но и этого хватило для восхищения.
Впрочем, замок самого Герцога тоже принадлежал к эпохе эльфов. И как сказал Дрон, молодому Герцогу просто надоело жить в воспоминаниях о длинноухих. Так и сказал – длинноухих, а не эльфов, хотя Сэм видел уши эльфов, никакой длинноухости, так, почти обычные ушки, у него в разы больше и длиннее.
Разрушить дворец Герцог права не имел. А вот закрыть его другим, более величественным сооружением, вполне. А так как Дрон был другом Герцога, то ему и предстояло решить этот вопрос. Год ушел на размышления о том, что нужно строить, и вот он здесь, готовый к строительному подвигу, который запечатлеет его имя в веках!
«Да, – подумал в тот момент Сэм, – от скромности Орм Дрон не умрет». Но, несмотря на жуткое тщеславие архитектора, тот понравился орчу. А это означало, что Сэм принял над собой командования этого человека. Да, были у него некоторые отрицательные черты. Но Дрон оказался вполне приличным человеком, и долгие годы, проведенные возле него, дали Сэму и знания, и позволили ощутить свою необходимость для людей.
Но все хорошее имеет нехорошее свойство когда-то заканчиваться.
Дрон умер в сто три года, оставив после себя огромную память и хорошую, и плохую, множество красивых построек, бездну долгов, кучу родственников и жуткую их ненависть к орчу Сэму.
Сэма даже арестовали, обвинив в воровстве столового серебра и золота! Но следователь попался дотошный (вот везло Сэму на следователей), и он выяснил, что Сэм просто не мог этого сделать, так как кухня хоть и находилась на первом этаже, но сам вход в нее был очень низкий (Дрон был маленького роста и из-за этого своего комплекса входы старался делать маленькими, чтобы большие люди испытывали унижение, хотя сами помещения были с огромными потолками), да и столовые наборы находились в комодах, для орчей не предназначенных. Да и нашли у Сэма только пару ложек. И чтобы такой гигант продавал что-то незаметно?
Так что прежде чем что-либо воровать, Сэм бы наделал шума на весь дом и его бы взяли на месте преступления. А не через сутки после…
В общем, рост спас Сэма.
И умение экономить тоже пришлось кстати, так как завещание Дрона оказалось на редкость скупым на денежные средства – только то, что в доме и сам дом, все остальное составляли его долги. Дрон вообще жил в долг, хотя за постройку красавца дворца Герцога Арсийского получил внушительную сумму, которой должно было хватить не на один десяток лет (да и за другие постройки он получал немалые гонорары)! Но при этом денег ему всегда не хватало…
А вот Сэм экономил и к смерти своего нурча сумел скопить довольно внушительную сумму – целых три тысячи пятьсот сорок три дуката! Где хранил? Ну, конечно же, у Хранителей! Сначала думал, в кубышке, в подвале дома Дрона, где и жил, но со временем, главное вовремя, понял, что это не лучшая идея.
В общем, как только его отпустили, Сэм тут же ушел и из Бархатного района (Дрон по протекции Герцога Арсийского сумел купить тут участок земли, старое строение, не имеющее ценности, разрушил и построил свой красавец-дом), и покинул сам Мир Рошанский. Столица навевала ему хорошие воспоминания, когда он строил, но и плохих оказалось достаточно. И для равновесия он решил покинуть это место и продолжить изучение мира и свое путешествие.
Правда, теперь он подолгу не задерживался нигде. Денег ему хватало на спокойную жизнь и путешествие, ну а чтобы орч не стал маленьким и глупым, он теперь таскал с собой большую каменную глыбу, похожую на столб, сам ее выточил для таких вот упражнений. И двигаясь по дорогам, в основном пешком, нес и этот камень то на левом, то на правом плече.
Конечно, побывал он в Аркете, но город ему не понравился – узкий и вонючий. Прожил некоторое время в Орсе. Дошел до Старо-Холма, в библиотеках которого и обнаружил орчьи книги, на их чтение он потратил целых десять лет!
Ну а после, по тракту, соединяющему Орсу и Мальвинор, двинулся в этот удивительный и Великий город.
Приближаясь к нему и переходя через мост Великую реку – Мальву, жутко испугался собак и выронил свой «умный камень».
Собаки…
Тут вот какая история приключилась с Сэмом.
Сэму было лет десять, полных десять (правда, понять его возраст для людей было уже невозможно, ко всему прочему, он уже в этом возрасте был выше отца, но для орчей еще совсем ребенок), когда по каким-то делам они с отцом в Ахен заехали. Камень-лонг в тот раз они продали раньше, вроде посредникам, а в Ахен заехали даже непонятно, зачем, может, просто отец сыну решил город показать. Можно сказать, что Сэм впервые оказался в городе, где много и людей и орчей.
Правда, как оказалось, отец сам-то не очень Ахен знал, так как они заблудились в этом маленьком городе (ну, по сравнению с Мир Рошанским, Ахен – это один квартал этого великого города). А дело к вечеру было, нужно возвращаться на постоялый двор, где они остановились, а куда идти? И так совершенно запутались. И ведь спросить не у кого!
И тут вечер уже, ночь, а в орчьих землях ночи всегда темные, очень темные, из темноты лай собачий и с таким остервенением. Сэм сам-то испугался, а вот отец его просто в ступор впал. Стоит как истукан и не докричаться! Благо собаки были в больших клетках, а не на свободе, поэтому обошлось без потасовки. Хотя Сэму больше хотелось бежать, чем с этими животными драться. Да и отец…
Привел его в чувство смотритель псарни, тоже орч, подошел и в лоб так кулаком. Отец очнулся и давай с кулаками на смотрителя, только Сэм и сумел скрутить руки за спину. А смотритель только посмеялся и дорогу указал.
С тех пор, заезжая в Ахен, сын с отцом дальше постоялого двора и пары кварталов от него в город не заходили.
А когда память отца Сэму перешла вместе с Памятью сердца, он понял такую странную реакцию отца, да и свой страх перед собаками прояснился.
Точнее пришло это понимание много позже на том мосту через Мальву, просто раньше не попадались ему собаки на пути. Или инстинктивно обходил их или просто шел, не обращая на них внимания.
А тут…
Вот и пришли воспоминания. Оказывается, когда они убегали от орков, их догнала стая молчаливых псов, так называемая «немая свора». И как это ни удивительно отец вот, как и в случае с лаем собачьим, встал в ступоре, но при этом женщина, найдя какую-то палку, некоторое время отгоняла псов от их двоих. По видению можно было понять, что псы только делали вид, что атакуют, но совершенно не собираются серьезно нападать и рвать зубами. Видимо, в их задачу входило остановить беглецов, а не убегать.
Было видно, что женщина чуть не плачет и уже из сил выбивается, а отец Сэма как стоял, так и стоит столбом. А потом было видно, как женщина, Солна, мать его будущая, в отчаянье подбегает к отцу, что-то крича, и неожиданно бьет его палкой по лбу! Палка ломается, но при этом отец в себя приходит, как ото сна, хватает женщину на руки и дает такого деру, что псы даже на своих четырех лапах не могут его догнать. На самом деле, они не отставали от убегающих ни на шаг, но отсутствие хозяина не давало им возможности напасть по-настоящему.
Спасла убегающих небольшая река, так как псы напрочь отказались пересекать водную преграду. Стояли так на берегу и только скулили, так ни разу и не обозначив себя лаем.
А затем был Змеиный язык и тропинки, ведущие к людям.
В своих путешествиях Сэм не думал о собаках, поэтому не расспрашивал встречаемых орчей о них. Только вот когда…
Все он к этому мосту возвращается. Ну, на самом деле, это очень важная точка в его путешествии.
Без собак и «страха предков», как он назвал этот страх, Сэм бы не уронил свой умный камень. А не уронив его, не пошел бы по закуткам Мальвинора искать что-нибудь тяжелое, чем можно было бы заменить свою ношу. И он бы не встретил тогда Нэя.
Все-таки его отец был провидцем! Сказал ведь «не суйся в Мальвинор, пока не поймешь, нужен ты ему или нет». Вот подумал, что нужен, и пришел.
А придя…
Нэй!
Он же совсем забыл про него, про друга своего. Лежит тут под грудой камней, вспоминает свое детство, путешествие и глупость, а Нэй где?
Сэм зарычал, рванулся вверх, разрывая в песок камни, его приятно кутавшие, ну, любят орчи тяжесть, млеют от нее и порой забывают о главном. О друзьях!
Камни разлетелись в разные стороны, и из-под них, наконец, появилась сначала голова орча, а затем и он весь сам.
Встал, огляделся, совершенно не узнавая место ночёвки. И, недолго думая, закричал или зарычал:
– Нэй?!
– Нэй?! Ты где?!
Так несколько раз…
И, наконец, где-то на грани слышимости какой-то звук, то ли отклик, то ли просто не связанный ни с чем звук.
Но еще зов и снова почти не слышимый.
Где? В какой стороне?
Там? Или там?
Сэм ведь не муляр-таш, может заблудиться в трех каменных соснах, и это его мало удивит. А тут хоть и открытое пространство из наваленных камней, даже на равнине столько не видел никогда, но ведь это в любой момент может измениться. Все изменится.
Было страшно двигаться, но и стоять было еще страшнее. Потому что где-то там его друг, его самый великий нурч, может, умирал в эту минуту.
Нет!
Смерть и Нэй? Это невозможно!
– Нэй!
И третий раз отклик или просто эхо его зова?
Сэм вздохнул, очень правильно перекрестился (орчи тоже скириане и в этом нет ничего удивительного) и, никуда не сворачивая, так прямо и пошел, как стоял.
Десять ярдов прошёл. Снова зов.
Двадцать ярдов прошел. Снова зов.
Тридцать прошел…
И отчетливое:
– Сэм?!
Совсем рядом, как будто он стоял, а Нэй был под ним. Где под ним?
Сэм заозирался и с удивлением понял, что только что перешагнул расщелину небольшую в половину ярда шириной, и именно из нее доносился голос его друга.
Сэм упал на камни и попытался засунуть голову в эту каменную щель, но тут камни зашевелились, и орч испуганно отпрянул от расщелины. Не хватало еще, чтобы друга завалило камнями окончательно.
– Нэй!
– Я здесь!
– Ты как там?
– Могло быть и хуже.
– Я сейчас камни немного разберу.
– Ну, я никуда не спешу.
Сэм очень быстро, но при этом очень аккуратно принялся разгребать завал, расширяя расщелину, точнее, углубляя ее, чтобы он наконец-то увидел Нэя. И, несмотря на кажущуюся простоту, потребовалось ему на это действо не менее пары часов. Но результат стоил того, так как он смог не только увидеть друга, но и, протянув руку, дотронуться до него:
– Ну да. Ты меня еще пощекочи…
– Господи, Великий Скирия! Как я рад, что тебя нашел!
28. Возвращение
Упал, его перевернуло. Швырнуло куда-то в сторону. Почувствовал боком теплую стену, под пятой точкой пустоту, а на левую ногу завалился какой-то камень, безжалостно придавив ее. Нэя вывернуло в неудобную позу, и все тело пронзила боль…
Тьма окутала разум…
Вот так Нэй остался один и без сознания.
Но пришел он в себя быстро. По времени сказать было невозможно, но, скорее всего, полчаса – не больше, тело еще не успело ощутить всю боль положения.
Первое, что сделал, прислушался к себе и к окружающей обстановке.
Нога зажата, поза неудобна, но терпимо, а так вроде все в порядке, ну, если считать порядком ту ситуацию, в которой Нэй оказался.
Что касается внешних факторов, то стояла удивительная, полная тишина. Видимо, весь обвал Нэй провалялся в отключке. Ну, тоже неплохо. Хотя, конечно, хотелось бы узнать, куда он попал, и что это за мягкое вещество среди камней, на которое он упал?
Нэй попытался двинуться. Найти более или менее удобную позицию. К чему-то пришел, но вот пустота под пятой точкой и правой ногой напрягала. Видимо, лежит в какой-то расщелине. И что его держит? Может, хм… лучше вообще не двигаться?
Предполагая не лучшее, он очень осторожно вытащил из верхнего левого кармана жилета-разгрузки коробок спичек. Зажег первую спичку и чуть не выронил ее от испуга. Но при этом головой стукнулся ощутимо, когда назад дернулся.
Еще бы! Такое увидеть.
Огонек спички не был особо ярким, но позволил рассмотреть в сантимах сорока от себя огромную, клыкастую пасть гиркона. Да еще и открытую (камень между зубов попал)! Зрелище еще то! Приближаться к этой твари не стоит, а на таком расстоянии человек, считай, труп. Голову откусит огромными зубами своими и не подавится!
И только через мгновение Нэй понял, что этот каменный тигр – труп. Вот именно на него Нэй и упал, это и есть непонятное до сего момента «мягкое». Неужели падая, Нэй его убил своей пятой точкой? Очень смешно. Или гиркон умер от испуга или инфаркта? Но все же именно его туша смягчила падение Нэя, и он был ему за это благодарен. Ну, а кто его убил или убило, это уже вторично.
Да, кстати. А почему его туша еще не превратилась в скелет? Вот было бы мило, если бы Нэй не на мягкое упал, а на остов этого монстра. Упал бы и костью его подавился…
Вот всегда так. От одной смерти уйдя, почему-то всегда думаешь не о жизни, а о том, как еще можно умереть. Ну, в самый раз в положении Нэя об этом думать…
Нэй мотнул головой, отгоняя дурные мысли и морок в виде морды-пасти гиркона. И продолжил изучение своего положения.
Несколько спичек извел, но все же понял, что лежит на краю, точнее, на самой расщелине. На нескольких зацепившихся когда-то камнях. Нога левая попала в клещи, правая свободно болтается в воздухе. Захочешь – не повторишь. С правого боку очень неприятный выступ, который и колет. Слева стена. А камни обвала почти завалили тушу гиркона, но так вышло, что сюда, кроме этого, единственного на левой ноге, ничто больше не рухнуло. Но думается, тронь эту пирамиду, и она вся сюда хлынет. Как-то не по себе от этого. И в ярдах пяти вверх узкий просвет, облака видны, луной подсвеченные.
После очередной потухшей спички Нэй решил остаться в темноте. Осталось их в коробке всего пять штук, а толку от их света почти никакого. Рассвет нужно ждать, а с рассветом придет осознание проблемы и ее решение.
Правда, полежать Нэю долго в раздумьях не удалось.
Может, час…
Все вокруг неожиданно задвигалось, отвлекая от мыслей о прошлом. И жизнь свою вспомнил, и детство карманное, а после – Учителя. Где бы он был, ни появись этот человек на его пути? Ну, явно не в этой расщелине.
Даже усмехнулся.
Но как уже было сказано, повспоминать прошлое Нэю в тишине и покое не удалось. Все вокруг него задвигалось, задрожало. А в веки довольно яркий свет ударил.
Пришлось глаза открыть, и Нэй обалдел от увиденной картины.
Движение всему придал скелет гиркона. Теперь уже точно скелет, который не выдержал под напором лежащих на нем камней и проломился внутрь себя. А камни вслед за ломающимися костями массой всей ухнули на более твердое основание.
Но и сейчас ни один камень не упал на Нэя. Большая часть пирамиды скатилась, вероятно, в другую сторону, освободив достаточно большой просвет, в который всей своей ночной мощью засветила Луна. А стена, как оказалось, с каменным навесом в ярдах трех над Нэем, к которой он был мягко так прижат, обладала какими-то зеркальными свойствами, потому что, отражая лунный свет, она светилась так ярко, что уже через несколько секунд у Нэя стали болеть глаза.
Попытка надвинуть на голову капюшон успехом не увенчалась, даже наоборот, движение привело к тому, что тело Нэя просело чуть глубже, камни под ним зашевелились и чуть сдвинулись вниз. Этого еще не хватало…
Шлем тоже не помогал, у него был только козырек, который в данный момент ничем помочь не мог.
Осталось прикрыться рукой и отвернуться к пасти гиркона, сторона которого оставалась, на удивление, темной. Ну, это же Каменный лес, тут все не так, как думаешь или хочешь думать…
В общем, прикрылся левой рукой и повернул голову на темную сторону.
Хм…
Уж лучше бы свет глаза ослепил.
Желания всегда сбываются. Если много думаешь, то почему-то это обязательно происходит. Только наоборот. Не хотел Нэй в первый выход конфликтов. А получил всё по полной программе! И не просто конфликт, а смертельный поединок, в котором он был даже не статистом, а так, чем-то непонятным. Конечно, говорить о том, что он не просчитал, не подумал нет смысла. Нэй даже и не пытался думать, надеясь, что тот же Томас знает этих людей намного лучше, а Нэй до этого доверял Главе Гильдии. А теперь он и друга потерял, и сам в какой-то дыре лежит, и даже не знает, выберется отсюда или нет.
Все, хватит рефлексии!
Чего это он нюни распустил?
Ах, да. Видимо, они и навевают такие мысли…
Кто?
Темники!
Ведь, повернув голову, стараясь найти тень для глаз, Нэй в этой самой тени и увидел очередного темника! Огромный, сверкающий своими гранями и холодный…
Слева яркий свет, а справа тьма. И в этой тьме…
Уйди. Сгинь. Избавь от своего явления. Нэй даже глаза закрыл.
А открыв…
Чуть в отдалении от первого своей тьмой блеснул второй, не менее крупный. Как специально парочками на глаза Нэя попадаются.
И как будто чьи-то глаза уставились на него из глубин ада…
Ты хотел их найти, Нэй, и ты их нашел. Столько нашел, что многим и за всю жизнь не найти! Только нашел ли ты счастье?
Что он вообще искал в этом походе? Что-то искал. А что нашел?
Кучу темников!
И врага…
Почему-то была мысль, уверенность, что Арфо Кут не погиб, а выжил и выкарабкался из этого каменного месива. А значит, обязательно нужно будет его найти. И отомстить!
Потому что теперь Нэй никого не будет прощать. Ни себя, ни врагов.
Особенно себя…
Дайте вериги! Высечь себя очень хочется!
И снова нюни распустил.
Еще поплачь.
Головой мотнул. Порой такие мысли в голову лезут…
Хм…
Так, о чем это он?
И что это за крик или зов вдалеке?
Сэм?
– Сэм!
Вот и утро наступило и рассвет, а он даже не заметил в размышлениях. А с ним и решение проблем.
Как там его находки?
Куда они денутся в глубокой тени, в нише черепа гиркона. Но брать их совершенно не хотелось…
– Сэм!
– Нэй! – совсем рядом.
– Я здесь!
– Ты как там?
– Могло быть и хуже, – Нэй усмехнулся. Или могло быть и лучше… А в чем разница?
– Я сейчас камни немного разберу.
– Ну, я никуда не спешу, – Нэй облегченно прикрыл глаза. Друг рядом, значит, скоро он выберется из этой расщелины.
Время незаметно.
А это еще что такое?
Лапа Сэма дотянулась наконец-то…
– Ну да. Ты меня еще пощекочи.
Нэй открыл глаза и увидел почти над собой красную рожу радостного Сэма. Тот просто светился от счастья:
– Господи, Великий Скирия! Как я рад, что тебя нашел!
* * *
Наконец-то Нэй вынырнул из этого каменного мешка, благодаря помощи Сэма. Тот просто подхватил Нэя за болтающуюся правую ногу и медленно так поднял, вытащил из расщелины. Состояние было не ахти какое, но все же было больше радости, что наконец-то камни остались позади, и Нэй смог опуститься на более твердую поверхность.
Зыбкость оставалась, непонятно, что придет в голову камням, но хотя бы Нэй был не в расщелине. Хотя и пришлось полетать вниз головой…
И тут вдруг Нэй повалился на камни и рассмеялся каким-то странным, даже истерическим смехом…
– Ты это чего, Нэй? – испуганно проговорил Сэм.
А Нэй вскочил и чуть ли не закричал куда-то в сторону и руками замахал:
– Крутой говоришь, да? Весь на пальцах? Чуть ли не косяки задеваешь и цепляешься? Да? Подать сюда Ляпкина! Подать сюда Тяпкина! Ляпкина-Тяпкина! Всех на вертел насажу. Балбес! – и снова на камни повалился.
– С тобой все хорошо?
– Плохо! Плохо! Совсем расклеился и все на свете забыл!
– Нэй?
– Лежишь такой в расщелине и слюни пускаешь. Ах, я такой слабый, кто бы мне помог. Спасите, помогите!
– Нэй!!!
Нэй остановился, поднял руку – жест, что он понял и успокаивается, хотя такую истерику Сэм видел впервые у друга. А Нэй посмотрел так на орча и тихо и как-то виновато проговорил:
– Понимаешь, я совершенно забыл, что умею летать, – и грустно вздохнул.
Было видно, как у орча округлились глаза:
– Ты умеешь летать?
Но Нэй не ответил, снова руку поднял, уже как знак тишины, огляделся. Лицо его стало задумчивым.
Снова послышался голос Сэма, но говорил он не о способностях Нэя:
– Надо бы Файнса похоронить.
Нэй мотнул головой.
– Обязательно. Но сейчас это невозможно.
– Почему?
– Потому что это другое место. Тут только мы и никого больше!
– Другое место? Как это?
Нэй пожал плечами:
– Видишь башню? – Нэй указал на виднеющуюся вдали одну из Пяти Башен. Сэм кивнул. – Так это Третья башня. Видишь три похожие на китайские крыши в Чайнатауне, яруса на вершине? (снова кивок орча). Это и означает номер башни. А мы заночевали у Второй Башни…
– Как мы могли тут оказаться? Это же тысяча верст!
Нэй пожал плечами:
– Королевский лес зачем-то нас сюда перенес. Или защитил или решил что-то показать.
– Но ты ведь найдешь то место?
Нэй снова пожал плечами:
– Сейчас нет. Я чувствую жуткую слабость и глупость. Нужно отдохнуть. А там посмотрим…
– Давай я тебя понесу! – тут же нашелся Сэм.
Нэй усмехнулся, но отрицательно мотнул головой:
– Не надо, друг мой. К тому же я муляр-таш, а мы ножками ходим, а не в гамаках разлеживаемся. Идем. Нужно выйти поскорее. А потом упасть и не вставать свои двадцать часов.
***
Но перед самым выходом из Королевского Леса между Нэем и Сэмом случилась небольшая перепалка.
Ну, а вы как думаете? И друзья могут ругаться. Точнее, это была не ругань, это было…
Пока шли, Нэй несколько раз останавливался, оглядывался, осматривался, даже, казалось, носом принюхивался. Ему немного не по себе было, потерял он вдохновение, что ли. Поэтому приходилось, как ему казалось, прямо-таки пробираться сквозь Королевский Лес, хотя вокруг было даже более пустынно, чем всегда.
И тут…
– Прости меня, Нэй! – как-то виновато, чуть ли не по-детски проговорил Сэм. Он шел позади друга, поэтому едва ли не налетел на него, когда Нэй резко остановился.
– Не понял… – и повернулся в сторону орча.
Тот виновато шмыгнул носом, совсем как ребенок:
– Ну я это… сначала решили походить еще… потом это… не дождался… не дождался твоего знака… слова… Ну, это… напал на мага раньше времени… И это… Файнс погиб… ты чуть не погиб… Прости, – и даже хныкнул.
– Еще раз, Сэм…
– Что?
– Повтори еще раз, что ты сказал. У меня со слухом что-то… – и так пальцем по уху постучал.
– Э… – кажется, Сэм впал в ступор. – Я это… говорю, это… что напал на мага э… слишком рано. Надо было дождаться твоего знака, ну, это… или слова…
Нэй мотнул головой:
– Не могло быть от меня никакого знака и никакого слова! – всплеснул руками. – Ничего не могло быть! Вообще ничего! Я был в прострации, в идиотизме, в глупости (и руками так по-глупому еще сильнее задвигал, задергал). Я как дурак, как бандерлог, смотрел на этого удава, урода, и ничего не мог сделать. Вообще ничего! – он с каждым словом и фразой повышал голос и… поднимался над землей! – Я совершил ошибку, взяв с собой незнакомых людей. Я совершил глупость, поверив, что передо мной достойные люди. Я думал, что это человек – разумный человек! А это всего лишь существо (замотал головой), нет, даже животное, которое может мыслить, разговаривать, но не человек это, а нелюдь! Тварь! – и как-то уже более спокойно, как-то обреченно. – Поэтому нет никаких «прости»! Нет никаких извинений! Потому что ты единственный, кто оценил и начал действовать,
– Но Файнс погиб из-за меня… – Сэм уже смотрел на Нэя снизу вверх, и это его немного коробило.
– Из-за меня, Сэм, он погиб! Только из-за меня, потому что посчитал, что должен меня защитить! А я, дурак, не посчитал нужным объяснить ему, что меня не надо защищать! Не надо! Я должен был сам вас защитить! И это больше всего меня убивает! Я так кичился своей силой, а коснулось всерьез, оказался… И еще ты тут со своим «Прости», – и рукой так махнул…
