Читать книгу: «Нэй. Сердце Сошо», страница 7
Вот и столовая.
А над садом стеклянный купол-колокол, прекрасно сохранившийся, даже все стекла на месте. Видимо, и в самом деле магия.
В общем, очень романтично, как будто в лесу.
Коридор на втором этаже из-за больших комнат был узковат, от чего в самих комнатах чувствовалось пространство.
Ключи были не от всех, но и многие двери закрыты не были сами по себе.
Наконец, обошли весь этаж по периметру, и Нэй решил заглянуть в комнату, первую на этаже с левой стороны.
Хм – спальня.
Вообще Нэя удивило полное отсутствие покрывал на мебели, как будто хозяева уезжали в спешке, а может, и в самом деле работала временная магия. И пыли…
Провел пальцем по столу и с удивление показал его Файнсу. Тот пожал плечами, ему тоже все в доме было удивительным и странным. Но дом явно принял новых хозяев. Чувствовалось, что принял, и это было хорошо и приятно.
Нэй вздохнул, закашлялся. Все-таки воздух застоялся в комнате, и, подойдя к окну, Нэй раскрыл створки, тут же распахнул и ставни. Свежий воздух рванулся в комнату, аж дыхание перехватило.
Вот, совсем другое дело. Пусть и прохладно на улице, но обязательно нужно будет открыть все окна и двери. Пусть сквозняк свежего ветра продует весь дом. Все его комнаты и коридоры.
Нэй хотел уже отойти от окна, как его привлекла к себе довольно любопытная картинка.
11. Ойра
Идущий человек…
Мальчишка лет пятнадцати.
Шел так, как будто ничего не видел вокруг себя, да и впереди тоже. Но при этом двигался пока по тропинке, которая вела к воротам. Чуть сворачивала и у ворот заканчивалась.
Мальчишка и в самом деле ничего не видел, потому что не стал сворачивать к воротам, а просто продолжал идти по прямой к поребрику несуществующей ограды.
Подошел и даже не перелез, а перевалился через поребрик, и…
Так и упал, даже не попытался встать.
Нэй мотнул головой, отгоняя морок, но лежащий мальчишка никуда не делся.
Ну, конечно, понятно, что делать.
И тогда, что он тут стоит?
Нэй выскочил из спальни, слетел с лестницы и на улицу. Подбежал к лежащему. И немного опешил, потому что вблизи стало ясно, что упавший человек – это девушка лет семнадцати.
Хмыкнул. Подхватил ее на руки и в открытую дверь, в подвал (Сэм попросил не закрывать). Почему туда? Там уже чувствовалось тепло, Сэм явно затопил камин.
Когда Нэй появился в каминной комнате, которая располагалась как раз под спальней второго этажа, то Сэм буднично расправлялся с очередной пойманной крысой. Правда, на этот раз он ее хоть немного подержал на огне.
Появление Нэя не могло испортить аппетит орча, но он явно не рассчитывал на скорое возвращение людей. Честно говоря, он был полностью обнажен, а его одежда была развешена возле самого камина и хоть и была более-менее чистой, но все равно аромат стоял очень своеобразный.
Пришлось Сэму одним движением заграбастать всю одежду и спешно в нее облачаться:
– Не думал, что ты придешь, да еще с гостьей, – в его голосе звучало некоторое смущение.
Тут и Файнс появился, который не совсем был в курсе столь поспешных действий друга. И, увидев девушку в руках Нэя, тоже немало удивился: «Когда это он успел?»
Нэй сам не очень-то понимал, что вообще происходит. Но надеялся вскоре это выяснить, вот только положить бы ее куда-нибудь в спокойное и безопасное место:
– У нас есть что-нибудь мягкое и теплое, что можно было бы постелить? – многозначительно так спросил.
Сэм просипел носом, всегда так было, когда смущался, и протянул свою недавно отремонтированную шубу.
Файнс принял и расстелил ее возле камина. И Нэй наконец уложил незнакомку на эту импровизированную лежанку.
Одета она была вполне по погоде – теплые сапоги, широкие штаны, шубка телесного цвета с мехом внутрь и шапка не очень женская, из-за которой вначале Нэй и принял девушку за мальчишку.
Недолго думая, именно шапку и положил ей под голову. Посмотрел на Сэма:
– У тебя крысы есть?
– Поймал немного, – и вытащил связку из пяти штук.
Он же разогнал уже всех крыс! Чего они сюда лезут-то? Впрочем, пусть лезут, хотя бы какая-никакая пища. Для Сэма.
– Лок, сходи на кухню. Вроде мы там шампура видели.
Тот мотнул головой и исчез.
А Нэй…
Он никому об этом не рассказывал, но эти уроки входили в курс выживания, устроенные ему Учителем. Лесные уроки. Нэй до сих пор чувствовал себя в лесу не очень, но эти уроки ослабили неприязнь его к лесу, и леса к нему. Выследить волка. Найти кабана. Обмануть зайца. Охота не была главной задачей, Учитель сам жутко не любил охотиться, только если от этого зависела его жизнь.
Но вот охоту на крыс он очень даже приветствовал. Удивительно, но его взгляды с орчем полностью совпадали. Он считал крыс злом и убивал их в обязательном порядке. И Нэя научил охотиться, и защищаться, и употреблять крыс в пищу. Уметь употреблять их в пищу. Но при этом никакой ненависти или брезгливости. Крысы просто враги, а враг должен быть уничтожен без всяких чувств к нему…
А Нэй соорудил импровизированный столик из широкого чурбана, нацепил на себя какую-то тряпку, видимо, из запасов Сэма, вместо фартука, и быстро так освежевал все пять тушек крыс и сделал это так умело, что в конце приготовления уже было не понять, что нанизано на шампур – да, они были на кухне – крысы или те же кролики.
Любопытно, но в камине оказались специальные пазы под шампуры, в которые Нэй их и установил.
А когда устанавливал пятый шампур, то совершенно неожиданно для всех проговорил:
– Если хочешь убежать, то дверь открыта. Останавливать не буду, – и посмотрел в сторону девушки.
Все посмотрели.
Она уже пришла в себя, подобрала под себя ноги и с удивлением взирала на присутствующих. Ну да, все ведь смотрели на работу Нэя с ножом, а не на девушку.
– Проголодалась? – спросил Нэй, у девчушки чувствовалась благородная кровь, но воссияния не было, поэтому было удивительно, что она голодна. В этом Нэй не сомневался.
Она положительно замотала головой, но произнесла немного странную фразу:
– Но я боюсь есть…
– Почему?
– Боюсь, что если я поем, то он вернется!
– Кто?
– Огонь.
Девушка закрыла глаза, лицо ее немного напряглось, но…
Ничего не произошло.
Нэй с Файнсом переглянулись, тот даже плечами пожал. Впрочем, на сумасшедшую девушка никак не походила.
Но какова была ее радость, когда она, открыв глаза, увидела, что ничего не произошло:
– Уснул! Уснул! Уснул! – даже усердно перекрестилась.
В общем, радости ее не было предела, и пока готовилась еда, уже вовсю ароматно пахнущая (у Нэя была приправка, что могла даже гниль превратить в ароматное лакомство, которое, правда, все равно есть никто не будет), девушка рассказала о себе и о том, почему оказалась на улице, холодная и голодная.
Звали ее Ойра ди Вайри. Дворянка из старого рода, который хоть и не обладал титулами, но считался одним из значимых в королевстве Локии. Некогда они жили в Аркете, но лет сто назад прадед Ойры перебрался в Орсу, как он говорил, ради свободы, спокойствия и чистого воздуха. Дед Ойры завершил в Бархатном районе постройку дома, а отец ее добавил башню, начал ее строительство лет пятнадцать назад, но закончил только после того, как женился второй раз по просьбе новой жены (кстати, башня должна быть видна из окон второго этажа этого дома с северной стороны). Мать Ойры умерла лет десять назад (поэтому и башню перестал строить). Восемь лет после ее смерти отец жил в одиночестве, воспитывая единственную дочь. Но два года назад женился на молодой и привлекательной особе, которая и уговорила его достроить башню. Ей эта архитектурная идея очень понравилась, и на вершине башни, чуть ли не под открытым небом, устроена была спальня, в которой старшие ди Вайри придавались плотским утехам.
Девушка не имела ничего против мачехи, ну и новая жена отца вполне сносно относилась к своей падчерице. Были, конечно, разногласия и споры. Ойре очень не нравилось транжирство мачехи, но отец смотрел на это сквозь пальцы.
В общем, нормально жилось до весны этого года.
В мае (аль) мачеха неожиданно слегла, и месяца не прошло, как тело ее было предано огню.
Столь странная смерть в значимом роду не могла не заинтересовать Чистильщиков, которые проверили дом на любые проклятья, заклятья и магические проявления. Оказалось, что Майра, так звали молодую жену Норлика, отца Ойры, баловалась черной магией, ну и, скорее всего, не рассчитала работу с заклинаниями, и откат ее и свел в могилу. Чистильщики изъяли весь черный инструментарий из подвала и, что самое интересное, с верхних этажей башни. Проверили Норлика и Ойру на черноту и, ничего не найдя, покинули дом.
Но делом Майры занялся Норлик, как будто жена в его тело вселилась. Раньше был общительным, рассудительным и спокойным, а после – закрылся, стал нелюдим, ворчлив и раздражителен. Пару раз даже Ойру бил, чтобы не лезла не в свои дела… Но она ведь его дочь и беспокоилась об отце, поэтому и лезла, пыталась понять, что случилось с любимым родителем. Но остановить его или отговорить от странных деяний она просто не была способна.
В общем, отец ее свихнулся на почве смерти жены.
И дошел до того, что в конце концов бросился с башни, покончив с собой.
Снова Чистильщики приехали. И снова изъяли много чего из подвалов и даже несколько тел молодых девушек! Этот Норлик пытался заняться некромантией (глупо звучит, но от этого не менее жутко). Видимо, пытался вернуть жену с того света, ну, а неудача заставила его покончить с собой.
И, конечно же, проверили вновь Ойру на предмет черноты и снова ничего не нашли. Так и уехали, оставив девушку один на один со своими проблемами. А проблем оказалось целая толпа родственников, которые, несмотря на то, что дом окутало черным последствием, решили вдруг остаться тут и жить.
А что, дом большой, на всех хватит. И хоть по утрам на кухне и в столовой постоянные скандалы и склоки, но перспективы наследства заставляли всех терпеть столь странное совместное проживание.
Наследство, кстати, довольно большое – около ста тысяч дукатов чистым золотом (у Норлика была древняя доля в добыче драгоценных камней в каменоломнях Сирты, но брал он не камнями, а золотом), находящиеся у Хранителей (было значительно больше, но все ушло на сумасшествие). В доме определенная сумма имелась, ну еще некоторые вложения в производственные дела.
Но по закону рода, основной наследницей являлась Ойра. Правда все наследовать она могла только после двадцати одного года, именно этот возраст был совершеннолетием рода ди Вайри. До этого момента опекуны, которыми тут же сделались все родственники, могли распоряжаться деньгами, но очень небольшим их количеством. Всего десятой частью от наследства.
Но что такое десять тысяч для четырнадцати человек? Так, грошики.
Удивительно, но Ойра рассказывала все очень по-взрослому и рассудительно. При этом описала чуть ли не каждого из родственников. Причем брата и сестру первой жены, матери Ойры, которые тоже появились, она считала более милыми из всех, хотя тоже не лишенными стяжательства к деньгам.
Тут сделали небольшой перерыв, так как еда уже так ароматно пахла, что у всех уже несколько минут текли слюнки. Конечно, Ойре говорить, что это, не стали. Впрочем, вполне возможно, что она и крысу бы съела просто сырой, так как было видно, что девушка была очень голодна.
А когда занялись чаем, то продолжили разговор, но уже о любви.
Вот о любви Ойра рассказывала, как девчонка, влюбившаяся по уши в мальчишку, а после его предательства возненавидевшая всех мужиков сразу и скопом.
У Нэя даже мурашки по спине пробежали после того, как Ойра крепко так прошлась по сути мужской.
Ух, как она пропесочила всех.
Но если по порядку.
Влюбилась она в мальчика очень милого и красивого. Прям-таки из девичьих мечтаний о принце на белом коне. Конечно, мальчик был не принцем и коня у него не было, но красотой своей затмил ее разум.
И, в конце концов, прогулки под луной окончились поцелуями и любовными ласками. Он был таким поэтом и так возвышенно рассказывал о ночах любви, что Ойре очень захотелось по-настоящему, а не в рассказах почувствовать эту самую сладость страсти.
Дом она знала как свои пять пальцев, все-таки всю жизнь здесь прожила, и, конечно же, не собиралась открывать маленькие секреты большого особняка, особенно тайные лестницы и переходы (интересно, подумал Нэй, а в этом доме есть что-нибудь секретное?).
И по одному такому переходу вместе с Маросом, парнем, в которого влюбилась, она и пробралась в дом, в одну из спален (о башне и не думала, после смерти отца она туда и носа не казала) …
Судя по рассказам, парнишка был чуть ли не великим любовником (это Ойра, фыркая, рассказывала), но на деле…
Впрочем, любовь все прощала, и Ойра простила неумение. Может, она сама была плоха и неопытна?
Правда, вся прелесть близости ускользнула от Ойры скорее из-за того, что в самый сладострастный момент в спальню ввалился пьяный брат мачехи – Фот Хорп, который, увидев столь пикантную картину, принялся орать, и на этот крик, вот же какое совпадение, прибежали все тринадцать остальных родственников.
Ойра с Маросом, красные как раки от стыда, а родственники еще добавляют краски, распекая нерадивых и глупых, по их словам, любовников-малолеток.
Ну, а завершилось все тем, что с Мароса было взято клятвенное обещание, что раз он взял Ойру, лишил ее девственности (и кровь на простыне тому доказательство), то теперь ему один выход из положения – это жениться на ней.
Мальчишка покочевряжился немного и согласился. Ну, а что Ойра? Она тоже согласилась. Он ведь такой милый.
Ну, что – совет да любовь?
Их, конечно, до свадьбы решили разделить. В разные части дома расселили, ну чтобы больше ничего до, а только после.
Тот целый день Ойра промаялась в одиночестве, но уж больно хотелось повторения этой радости. И она решила вечером пробраться к мальчику и вновь с ним соединиться.
Пробралась…
Вот, что лучше – неведение или правда?
Оказалось, что мальчик не совсем и мальчик. Ну, он, конечно, мальчик, но еще тот сукин сын.
А ведь все так мило начиналось. А на самом деле, он должен был соблазнить Ойру, что успешно и сделал, а потом, после скандала, конечно же, жениться.
Зачем?
О!
По родовым правилам ди Вайри, члены наследуемой ветки рода, становились совершеннолетними в двадцать один год. И традиции этой не одна сотня лет! Можно, конечно, было пройти Арку Благородства и в восемнадцать лет, как и большинство молодых людей. Но это все равно не давало право на наследие рода. И в двадцать один год все равно следовал новый проход через Арку Благородства. И вот только тогда член прямой ветки рода становился совершеннолетним.
Ойре до совершеннолетия было еще далеко – без малого четыре года – день семнадцатилетия был у нее в ноябре, еще при жизни отца.
Но, был, правда, один момент, который позволял стать совершеннолетней раньше назначенного родом и традицией срока. Это выйти замуж за мужчину старше двадцати одного года. Тогда его совершеннолетие переходило и на жену! Вот поэтому Ойре и подсунули смазливого мальчика всего-то девятнадцати лет.
А зачем?
Затем, чтобы она вышла замуж и получила положенное приданое, которое так же было у Хранителей. Точнее, они были бы обязаны выделить Ойре всю сумму приданого в двадцать пять тысяч дукатов из общего наследственного фонда. Огромная сумма! А если считать, что эти деньги становились общими в семейном бюджете, и муж имел возможность ими распоряжаться, а значит, за его спиной и родственники Ойры (они так потратились, что на многое были готовы), то план женитьбы был самым лучшим, что они смогли придумать.
Ведь смерть Ойры (ну, а вдруг) оставляла всю наследуемую сумму Хранителям до момента, пока не появиться прямой наследник рода ди Вайри. А это даже не совсем понятно, кто может быть. То ли кто-то из младших родственников (среди четырнадцати были трое, не достигшие возраста двадцати одного года), то ли вообще родственники, которых они и в глаза не видели (не все приехали на наследство или за наследством). На все воля Арки Благородства, но стоит ли полагаться на столь непредвзятого судью, которому даже взятку сунуть невозможно? Да и все равно, это те же двадцать один год (минимум два года еще ждать, так как старшему из младших было девятнадцать лет). Но при этом совершенно непонятно, кого из троих или из тех, кого еще не знают, выберет Арка Благородства в наследники Рода (взрослые не подходили, так как уже прошли совершеннолетие, ну вот такой закон и традиция ди Вайри)? Поэтому и выбрали законный брак, чем смерть наследницы.
Конечно, столь полную информацию Ойра не знала до момента, пока она это все не услышала, когда пробралась в небольшой закуток рядом со спальней мальчика (кое-что она знала от отца, но он в тот момент умирать не собирался, поэтому всю родовую традицию Ойре не открыли). А там целый военный совет! И у всех в обсуждении только один вопрос – это Ойра и все про Ойру! И про деньги, которые нужно еще получить.
А еще и мальчик каким-то невзрачным оказался и плаксивым. Все плакался, что ему мало денег от ее приданого остается и что вообще нужно бы повысить гонорар! Если бы сама не слышала и не видела (была возможность), то никогда бы не поверила, что можно так обмануться в человеке.
Вот как она об этом подумала. Как в ней появилась брезгливость и омерзение к этому мелкому и пакостливому человечку, даже не мужчине, а так, даже говорить не хочется.
Вот тут на нее и нахлынуло.
И рука правая как вспыхнет! В закутке-то тесно и темно, и огонь, как факел. И испуг, и крик.
12. ЭльТаир
Даже не помнила, куда бежа…
Фразу не закончила, так как рука у нее вспыхнула и тут, в подвале. И, кажется, Ойра испугалась намного сильнее, чем двое мужчин и орч. Файнс, правда, ойкнул и, вскочив, повалился на пол подвала, оступившись об свой чурбан, на котором сидел секунду назад. Ну, это разве испуг?
А Нэй резкий шаг вперед, быстрое движение рукой. Шея девушки…
И вот она уже падает без сознания в его руки.
Правда, огонь не сразу потух.
Огонь ли?
Ну, это могла быть и магическая игра. Не всем нужны арфары, чтобы показывать фокусы. Но жар от огня все-таки чувствовался, и это было не со стороны камина.
– Пиромания? – проговорил Файнс, хотя выглядел смущенным от своей неповоротливости, и все заднее место почесывал от ушиба. Испуг он признавать не хотел.
– Слишком взрослая, – проговорил Сэм. У него тоже было удивление в глазах: – Привнесенный дар?
– Привнесенный дар?
– Ну, если считать, чем занимались ее родитель и мачеха, то этот дар – не худшее, что могло с ней произойти.
Нэй хмыкнул, у него появилась идея. Хм… Или позвал кто?
Он присел возле девушки, которую снова успел уложить на шубу Сэма, и прошелся пальцами по ее подбородку и шее.
– Сыграл: «Отбой»? – восхищенно проговорил Сэм.
– Всего со вторым человеком это делаю. Но, надеюсь, сработает.
– Ну, я тогда спал как младенец, – проговорил Файнс и смутился.
У Файнса, порой, были помутнения рассудка, особенно после выпивки. Лет пять назад Нэю даже пришлось его усмирять и сыграть «Отбой» (мастер Шифу показал). Файнс проспал часов двадцать, проснулся, как он говорил, помолодевшим. Прощенье попросил за свое буйство. И больше никаких помутнений, даже после обильной выпивки.
А может, Нэй просто рядом был всегда?
– У меня появилась одна мысль, и ее нужно проверить, – подошел к Сэму. – Принимай мое бренное тело под опеку, – сел и голову так на колено орча возложил, глаза закрыл и, еще не уйдя в астрал, проговорил: – Файнс, на тебе внешнее обеспечение. Периметр, так сказать…
И вышел из тела.
– Раз, раз, раз. Проверка связи. Хьюстон, как меня слышно?
– Астра, Астра, слышно прекрасно, – это отзыв Сэма.
Да, Сэм слышал, но не видел Нэя. Слышал всегда и везде, и Нэй надеялся, что эта астральная связь между ними, от расстояния не зависела. Не было еще возможности проверить. И отвечал орч, всегда мысленно, и не выходя в Астрал. Эх, Нэю бы так…
Как оказалось, Сэм был сыном шамана, что давало возможность предположить, что у него тоже немаленькая кровь. Что Сэм и подтвердил, сказав, что может заходить в Мир Рошанский.
Тут речь зашла о крови, и Нэй поведал, даже дал почитать письмо Учителя и сказал, что отказался от усыновления. А орч в ответ заявил, что Нэй очень правильно сделал, так как кровь усыновления очень капризна, а если считать, что взлет идет с самого низа, почти что на вершину (без живого ритуала), тут даже сложно предположить, чем это могло бы обернуться. Даже бумажное усыновление могло поднять Нэя очень высоко, но как было сказано – кровь капризна и в следующий раз, ну, например, для проверки, если должность какая выпадет Нэю, кровь могла откат сыграть. Сошо бы не вернулся, но позора бы не обобрался. Единственный возможный вариант принять усыновление – это уже быть где-то поблизости от крови усыновителя, то есть уже говорить на равных, тогда капризов было бы меньше или бы вообще не было. Ну и если бы, да, усыновление произошло по всем правилам ритуала усыновления, еще до Арки Благородства, тогда эта кровь почти сразу стала бы родной, и Нэй даже бы и не узнал о сошо. Вот только жизнь его тогда была бы уже совершенно другой, и вряд ли они бы встретились с орчем.
М-да. Не просто умный, а кладезь информации, и всегда так вовремя и к месту ее высказывающий. Не орч, а мудрец самый настоящий.
– А что ты собрался делать? – Сэм и понятия не имел, что собирался сделать Нэй.
– Нужно кое-куда сходить и, если возможно, кое с кем встретиться. Честно говоря, так и не понял, это мысль моя или позвал кто.
Нэй вздохнул, вспоминая, как там по головам ходить или в головах. Ведь давал слово никогда без разрешения на то самого человека в голову не забираться.
Но, как говорится: никогда не говори никогда.
Поэтому и сейчас решил нарушить правило. Но решил действовать не силой, а более мягко.
Превратился в точку и нырнул в голову Ойры.
На самом деле, в астрале мы все в свете нашего и только нашего воображения. Если мы говорим с человеком, то это не значит, что перед нами на самом деле человек. Это мы его представляем человеком. Поэтому, представив собеседника, например, говорящим комодом, мы никак не изменяем ситуацию, потому что для говорящего с нами это не имеет никакого значения, так как мы совершенно не знаем, как уже он представляет нас и кто он есть на самом деле.
Поэтому все поля, луга, моря и горы, города и карты, и еще многое чего, что мы можем представить для себя привычным и знакомым – это только наше и только наше воображение. Конечно, реальный мир, который мы видим, именно такой, какой он есть для всех в астрале, поэтому, как уже было сказано раньше, расстояния в астрале тоже существуют, хотя и кажутся меньшими из-за возможностей передвижения тени.
Но вот мозг, голова, внутренний мир любого человека – это мир уже носителя сознания, и тут воображение того, кто пытается оказаться или войти в контакт, лишь дополняет этот мир.
Например, кокон Ката Тука был создан самим Катом Туком, неосознанно для защиты, и его пришлось преодолевать с большим сопротивлением не без помощи воображения, ну там, стенки из зефира и их можно съесть, а последняя пленка была как в яйце и очень сложно проходилась, пришлось силу применить.
А вот внутренний мир Учителя представлял собой огромный город, где вместо домов стояли огромные учетные шкафы с десятками ящиков (где он видел такие шкафы, Нэй вспомнить не мог, но точно знал, что это учетные шкафы). Но самое интересное, что в центре этого города стоял Стокгольмский собор с огромной башней-шпилем, где, собственно, и обитал Учитель. Он, кстати, очень удивился, когда Нэй ему рассказал о такой упорядоченности его сознания, заверив ученика, что в его голове царит полный бардак. Но вот собор, называемый, как сказал Учитель, дай бог памяти – Церковь Риддархольмена, существует на самом деле в его далеком и почти родном Стокгольме, ну и, видимо, память о ней в его голове осталась. Но нет в его голове порядка! Нет!
Нэй пытался представить беспорядок в голове Учителя, но, кроме десятка выброшенных ящиков, больше с бардаком ничего не ассоциировалось. Видимо, такую упорядоченность Учитель и называл бардаком.
Нэй и в своей голове знания Учитель упорядочил, как тот представлял их у себя – в шкафах с ящичками и… Стокгольмским собором со шпилем. Ну, никуда он не делся, хоть Нэй и пытался о нем забыть, об этом здании. Правда и Учителя там больше не было.
Но все-таки сознание штука странная и… опасная. Не стоит злоупотреблять могуществом, умением лазать по чужим головам, иначе можно и свихнуться самому от множества впечатлений и монстров с демонами чужих сознаний.
Хотя можно и вылечить, как того же Ката Тука. Нэй, кстати, один раз в Мальвиноре встретил кучера, как раз на дилижансном маршруте. Тот никогда Нэя не видел вживую, поэтому обошлись без узнавания. Потом Нэй узнал, что Тук вложил деньги в эту самую компанию общественного транспорта и стал кем-то вроде управляющего одной из станций-остановок (их всего тринадцать по кругу), но чтобы не потерять навык, сам время от времени садился на кучерское место.
То есть нужно всегда действовать аккуратно и мягко, стараясь не повредить внутренние связи того, чье сознание пытаешься изучить.
Хм…
В голове Ойры было очень красочно, слишком ярко и пестро. В первый момент пришлось привыкать, ну или приглушать это великолепие красок, чтобы не так слепило не глаза, а ощущения. В астрале вообще все чувствуется резче и живее, поэтому многие и убегают в астрал и там остаются – например, те же привидения.
И было много простора, вот как раз поля, луга и леса, она явно мечтала о путешествиях. Вдали города, но расплывчатые, и к ним не подойти, так же остаются далеки, как и в начале виденья. Но есть и пустыня и много темных пятен. Не тьма, а именно темные пятна, какое-то горе или страх.
– А тут мило, – все-таки не удержался и проговорил.
– Ты в ее голове, что ли? – это Сэм.
Нэй мог закрыться от обратной связи, представить закрытый шлюз, например, но делал это редко. Впрочем, он и выходил из себя редко.
– Да. Закрываться не буду, вдруг совет потребуется, но если удивишься чему, – молчи. Хорошо?
– Буду нем, как Молчаливый.
А в голове, как маяк, мысль о зове. Или показалось?..
О!
Вот непонятно, дороги в этих лесах и полях существуют изначально или это плод уже его, Нэя, воображения?
Дорога через лес, и, выйдя из этого леса, Нэй и увидел это.
Замок.
Черный, как уголья, и снова не тьма, а именно как обгоревший, но при этом вполне крепкий на вид.
Впрочем, как определить крепость сооружения, хм… в голове?
И, глядя на этот замок, почему-то сразу понимаешь, что это чужеродное. Нет таких мыслей в голове девчушки, которые были бы способны выстроить это великолепное чудовище.
Любопытно, замок был обведен рвом с водой. И подъемный мост Главной башни.
– Мост опусти!
Никакого эффекта. Интересно, на что рассчитан этот мост. И можно ли его…
Можно.
Нэй сделал шаг над рвом, но не упал, а просто перешел его и, как привидение, преодолел и деревянные (воображаемые) доски поднятого моста.
Вот замковая площадь. Донжон.
Куда?
А вон огонек в окне горит.
Огонек? Хм… А ведь уже ночь вокруг. Или это только в замке?
Нэй даже не стал входить в замок, в подъезд, чтобы подняться к огоньку по лестнице. Он просто поднялся на четвертый этаж донжона, по воздушной, им воображаемой лестнице и снова прошел сквозь стену. Сопротивления никакого.
Его явно ждали, но смотрели не на окно, а на дверь. Ну, он решил вот так появиться.
В комнате с довольно роскошной обстановкой находился только один человек.
Женщина.
Легкое платье, роскошные, распущенные, русые волосы ниже плеч. Красивые обнаженные руки. Это все со спины.
– Интересно, если бы я появился со стороны двери, ты бы начала фаерболами кидаться?
Эффект произвел, его явно испугались.
Женщина вскочила, обернулась. И лицом ничего. Впрочем, демонши все красивы, или и это тоже плод нашего воображения?
Но очень быстро взяла себя в руки:
– Нет. Не стала бы.
– Ну, вот, я здесь, – Нэй развел руками. – Ты звала, я пришел.
– Я никого не звала!
– Отнюдь. Огонь был зовом или помощи, или силы. Скорее помощи, так как в нормальном месте не строят замки. Значит, это для тебя чужое место.
– Я как-нибудь сама разберусь!
– Вот это вряд ли. Ты уже испугала девчонку, и теперь она всеми силами будет пытаться избавиться от тебя. Сейчас она спит, поэтому твой замок никто не атакует и не пытается уничтожить. Странно видеть последствия штурма, и не одного, в чужом сознании, но я видел. Правда, и ты сама не стремишься к действию, понимая, что любая попытка выйти из замка означает власть над телом. А власть над телом без подготовки или смерть носителя, или твое уничтожение. Впрочем, это одно и то же. Чистильщики не оставят от одержимости камня на камне. Поэтому давай подумаем, что можно сделать, не прибегая к радикальным вариантам.
– Да кто ты такой, чтобы я…
Их взгляды встретились. И тут женщина, совершенно неожиданно для Нэя, преклонила колено и склонила голову:
– Прости, ЭльТаир!
Нэй мотнул головой, он совершенно был не готов к такой реакции на его появление. Кто он? ЭльТаир? А кто это такой?
– Я не знаю, кого ты увидела в моих глазах.
– Мы те, кем нас делают демоны наших душ. Я приму любое твое слово, ЭльТаир. Погибну, но уйду из тела, если скажешь мне уйти.
Нэй снова вздохнул, поставил стул – стул? – сел на него. Ну да, вполне обычный стул:
– Для начала расскажи, кто ты? Точно не демонша тела, если признаешь во мне силу, так бы у нас тут уже драка началась. И как ты оказалась в теле этой девушки?
Все оказалось до банальности просто.
Мачеха Ойры баловалась черной магией плюс демонологией. Вот была у нее мечта вызвать демона тела, который даровал бы ей вечную жизнь. Искала в старых свитках, читала книги, даже в Некроне побывала и, наконец, как ей показалось, нашла формулу вызова демона.
Но все оказалось не так, как она хотела.
Демон оказался не тела, а стихий, был не таким сильным, как думалось, и, что самое скверное, он развоплотился, так как Майра что-то напутала в пентаграмме. Прийти – демон пришел, а уйти не смог. Его просто разорвало, развоплотило. Ни взрыва, ни сотрясения, никакого эффекта. Просто был демон, и вот его не стало. Но при этом откат оказался смертельным для Майры.
Что касается Касры – нормы (не элементаля, а помощник демона или свита демона) огня, то все четверо нормов перешли вместе с демоном, но по живучести они оказались сильнее, так как они ближе к стихиям, чем сам демон.
Впрочем, сказать точно, что случилось с тремя другими, Касра не могла. Вполне возможно, так же развоплотились, потому что в ближайшем окружении пространства она не чувствует присутствие знакомых нормов. Точнее, вообще никого не чувствует.
