Беларусь. Полная история страны

Глава вторая
Период княжеств

Полоцкое княжество

Белорусские земли вошли в состав Русского государства (Киевской Руси) в начале Х века. «Олег… начал переговоры о мире с греческими царями Леоном и Александром и послал к ним в столицу Карла, Фарлафа, Вермуда, Рулава и Стемида со словами: “Платите мне дань”. И сказали греки: “Что хочешь, дадим тебе”. И приказал Олег… дать дань для русских городов: прежде всего для Киева, затем для Чернигова, для Переяславля, для Полоцка, для Ростова, для Любеча и для других городов: ибо по этим городам сидят великие князья, подвластные Олегу», – говорится в «Повести временных лет».

Новгородский князь Олег (тот самый вещий Олег из пушкинской «Песни», который собирался «отмстить неразумным хозарам») захватил Киев в 882 году и стал великим князем Киевским. Его прозвали «Вещим», но более уместным было бы прозвище «Объединитель», поскольку Олег объединил в одно государство два главных восточнославянских центра – Новгород и Киев. Впрочем, в наше время принято считать, что никакого Новгорода в IX веке не существовало, он появился позднее – в начале X века (так, во всяком случае, утверждают археологи).

А был ли Полоцк? Этот город, наряду с Новгородом, упоминается не только в «Повести временных лет», но и в широко известной Никоновской летописи, а также ряде других исторических документов. Однако все они старше «Повести», датируемой началом XII века. Никаких документов IX века, свидетельствующих о существовании Полоцка, у нас, к сожалению, нет. Есть, правда, еще одно свидетельство-постфактум – упоминание о взятии Полоцка не то в V, не то в VI веке в «Деяниях датчан» Саксона Грамматика, созданных на рубеже XII–XIII веков. Легендарный король (конунг) Дании Фроди I хитростью овладел городом Pallteskja. «В сопровождении немногочисленной свиты он [Фроди] в тайне от прочих укрылся в уединенном месте, – пишет Саксон, – и приказал объявить повсюду о своей смерти, дабы тем самым успокоить врага. Ради пущей убедительности были устроены похороны, а над могилой насыпали курган… Узнав об этом, царь города [Pallteskja] Веспасий, уже почти победивший, настолько пренебрег обороной, что позволил врагу захватить город и был убит».

Давайте сравним Pallteskja (Палтески) с Полтеском, так называется Полоцк в Ипатьевской и Псковской летописях, или с Полотеском из «Повести временных лет». Созвучно? Созвучно! Другого такого созвучия в восточнославянских землях не найти. К тому же Полоцк, стоящий на Западной Двине, имел важнейшее стратегическое значение. Завоеватели, вторгшиеся на восточнославянские земли с севера, не могли обойти этот город стороной.

Но давайте ненадолго отложим летописи в сторону и обратимся к археологическим свидетельствам. Известный белорусский археолог Денис Владимирович Дук во время раскопок, проведенных им в 2007 году, получил подтверждение тому, что еще в конце VIII века полоцкое городище было заселено, а в середине X века оно было окружено мощной оборонительной стеной. Надо сказать, что сооружение укреплений было весьма своевременным. «В год 6488 [980], – говорится в “Повести временных лет”, – Владимир [великий князь Киевский Владимир I Святой]… послал к Рогволоду в Полоцк сказать: “Хочу дочь твою взять себе в жены”. Тот же спросил у дочери своей: “Хочешь ли за Владимира?” Она ответила: “Не хочу разувать Владимира^[6], но хочу за Ярополка”. Этот Рогволод пришел из-за моря и держал власть свою в Полоцке, а Туры держал власть в Турове, по нему и прозвались туровцы. И пришли отроки Владимира и поведали ему всю речь Рогнеды – дочери полоцкого князя Рогволода. Владимир же собрал много воинов – варягов, словен, чуди и кривичей – и пошел на Рогволода. А в это время собирались уже вести Рогнеду за Ярополка. И напал Владимир на Полоцк, и убил Рогволода и двух его сыновей, а дочь его взял в жены».

Сыну Изяславу, рожденному Рогнедой, Владимир отдал Полоцкую землю. Легенда гласит, что отношения между Владимиром и Рогнедой были весьма напряженными. Гордая княжна не могла смириться с навязанным ей замужеством, а также не могла простить мужу убийства ее отца и братьев. Однажды, на десятом году супружеской жизни (987 год), Рогнеда замыслила заколоть спящего Владимира, но потерпела неудачу. Увидев, что разгневанный Владимир сейчас убьет Рогнеду, малолетний Изяслав обнажил меч и встал перед отцом. Дело закончилось тем, что великий князь отослал жену и сына в Полоцк – с глаз долой, из сердца вон. В верховьях Свислочи для Изяслава и Рогнеды был выстроен город Изяславль (современный Заславль). Годом позже Владимир официально отдал Полоцк Изяславу в удел.

Впрочем, скорее всего, дело было иначе. Рогнеда не покушалась на жизнь мужа, а просто надоела ему, вот он и отослал ее от себя вместе с сыном. А Новгород достался Ярославу в обход Изяслава из практических соображений, как более способному к делам правления. В Никоновской летописи о Изяславе сказано, что «был этот князь тих и кроток, и смирен, и милостив, и любя очень и почитая священнический чин иноческий, имел склонность к чтению божественных писаний, а от суетных глумлений отвращался, и слезен, и умилен, и долготерпелив был…». Не самая лучшая характеристика для правителя, скажем прямо.

Прожил Изяслав недолго – он умер в 1001 году, когда ему было двадцать лет или немногим больше того. Примечательно, что князь Владимир не отдал Полоцк кому-то из своих младших сыновей, как следовало по принятому в те времена лествичному праву престолонаследия^[7], а признал полоцким князем малолетнего сына Изяслава Всеслава. Так был основан полоцкий княжеский род. От Изяслава пошла династия Изяславичей Полоцких, которых иногда называли Рогволодовичами (внуками Рогволода), подчеркивая тем самым законность, предопределенность их княжения на полоцкой земле.

Переход Полоцка к Всеславу выглядит логичным, если предположить, что Полоцк был отдан Изяславу в качестве своеобразной компенсации за исключение из числа наследников киевского стола^[8]. Вот тебе, сыне, Полоцк, а о Киеве даже не мечтай! Вполне возможно, что так оно и было.

Всеслав пробыл князем недолго – всего два года. После его смерти полоцким князем стал другой сын Изяслава – Брячислав, считающийся основоположником белорусской государственности. Брячислав правил долго, более сорока лет (1003–1044), причем еще при жизни деда, которому было не до полоцких дел^[9], он стал править как самостоятельный правитель, без какой-либо оглядки на Киев.

Брячислав не участвовал в борьбе за власть, которая началась в середине 1015 года, сразу же после смерти князя Владимира. Потомкам Изяслава, умершего раньше своего отца, ничего в этой сваре не светило. Согласно лествичному праву сын мог княжить только там, где княжил его отец. Так что пришлось Брячиславу реализовывать личные амбиции в качестве полоцкого князя. И надо сказать, что он в этом изрядно преуспел. Энергичный был человек. И упорный.

Киевский стол в конечном итоге достался Ярославу, который утвердился на нем в 1019 году. В 1021 году Брячислав напал на Новгород, но на обратном пути он был разгромлен великокняжеским войском и бежал, бросив добычу. «В год 6529 [1021] пришел Брячислав, сын Изяслава, внук Владимира, на Новгород, – говорится в “Повести временных лет”, – и взял Новгород, и, захватив новгородцев и имущество их, пошел к Полоцку снова. И когда пришел он к реке Судомири, и Ярослав из Киева на седьмой день нагнал его тут. И победил Ярослав Брячислава, и новгородцев воротил в Новгород, а Брячислав бежал к Полоцку». Ярослав поступил с племянником очень мягко. Он не стал наступать на Полоцк, а пригласил Брячислава к себе и предложил ему союзничество. Брячислав согласился и получил от Ярослава два весьма ценных города – Витебск и Усвят, дававших контроль над торговым путем «из варяг в греки» (так назывался водный путь из Балтийского моря в Византию).

Удивительное милосердие, не так ли? Особенно для человека, о котором в «Повести временных лет» можно прочесть следующее: «Когда Ярослав не знал еще об отцовской смерти, было у него множество варягов [упомянутых выше наемников], и творили они насилие новгородцам и женам их. Новгородцы восстали и перебили варягов… И разгневался Ярослав, и пошел в село Ракомо, сел там во дворе. И послал к новгородцам сказать: “Мне уже тех не воскресить”. И призвал к себе лучших мужей, которые перебили варягов, и, обманув их, перебил». Странно, что Брячислав, явно знавший о новгородских событиях, рискнул приехать к Ярославу, и еще более странно, что вместо кары он получил подарок.

Но давайте посмотрим на ситуацию с другой точки зрения. Что, если Брячислав напал на Новгород в ходе конфликта между двумя княжествами? То есть это была обычная для того времени междоусобная распря, а не вызов, брошенный великому князю Киевскому. А столкновение с великокняжеским войском могло быть вызвано каким-то случайным фактором? Может, воевода захотел ограбить грабителей, а расхлебывать заварившуюся кашу пришлось Ярославу? Тогда развязка выглядит логичной. Не зная за собой никакой вины, Брячислав приезжает к Ярославу и в качестве компенсации за нанесенную обиду получает от того Витебск с Усвятом.

Но это не столь важно. Важно то, что великому князю Киевскому приходилось договариваться с полоцким князем, говорить ему: «Будь же со мною заедино». Это наглядно подтверждает полную самостоятельность Полоцкого княжества.

Брячиславу традиционно приписывают основание города Браславля (ныне – Браслав) на территории, присоединенной им к Полоцкому княжеству. Брячиславль – Браславль – Браслав. Однако достоверных данных об этом нет, а название Браславль могло быть образовано от латышского слова «brasls» – «брод». Особенности местности оправдывают такое происхождение названия, а, кроме того, город стоит на месте поселения, в котором наряду с кривичами жили латгалы.

Всеслав Брячиславич, прозванный «чародеем»

«Всеслав князь людем судяше, князем грады рядяше, а сам в ночь волком рыскаше; из Кыева дорискаше до кур Тмутороканя, великому Хорсови волком путь прерыскаше. Тому в Полотске позвониша заутренюю рано у святыя Софеи в колоколы, а он в Кыеве звон слыша…» – говорится в «Слове о полку Игореве». А в «Повести временных лет» сообщается, что мать родила Всеслава от волхвования и при рождении на голове его оказалось некое «язвено», по поводу которого волхвы сказали матери Всеслава следующее: «Это язвено навяжи на него, пусть носит его до смерти». Трактовать сказанное можно двояко – то ли при рождении на голове младенца осталась часть плодной оболочки, которую волхвы посоветовали носить при себе, то ли на голове было родимое пятно, на которое было нужно навязать (повязать) повязку. Но «чародеем» Всеслава прозвали не из-за обстоятельств его рождения, а из-за способности преодолевать любые трудности, выпутываться из любых бед. Наиболее показательной в этом смысле является история семимесячного пребывания Всеслава на великокняжеском киевском столе. Великий князь киевский Изяслав пленил Всеслава и заточил в темницу, явно намереваясь держать его там до последних дней. Но в один прекрасный (для Всеслава) день на Киевскую Русь напали половцы. Изяслав и его братья не смогли дать интервентам отпор, и тогда киевляне освободили Всеслава и возвели его на княжеский стол. Чем, как не волшебством, можно объяснить такой поворот судьбы?

Всеслав правил дольше своего отца – целых 57 лет (1044–1101), и при нем Полоцкое княжество достигло пика могущества. В начальном периоде правления Всеслав Брячиславич расширял свои владения на западе и северо-западе. В первую очередь ему было нужно Нижнее Подвинье. Владение этим регионом позволяло беспрепятственно транспортировать торговые грузы от Полоцка к Балтийскому морю и обратно (так называемый Двинский путь). Действовал князь наиболее оптимальным образом – принуждал соседей заключать союзные договоры и выплачивать дань. Среди данников Всеслава были латгалы, ливы, селы, земгалы, курши и литовцы. В стратегически важных местах строились полоцкие форпосты. Такая политика позволяла покорять большие территории «малой кровью», в сжатые сроки и без особых затрат. Время поджимало – то, что не захватил Полоцк, могло быть захвачено Туровом, находившимся под властью Киева.

После смерти Ярослава Мудрого, скончавшегося в 1054 году, великим князем Киевским стал его старший (на то время) сын Изяслав, прежде княживший в Новгороде и Турове. Изяславу помогали править братья – Святослав, князь черниговский, и Всеволод, князь переяславский и Ростовской земли (их принято называть «триумвиратом Ярославичей»). Все трое были рождены одной матерью – второй женой Ярослава Мудрого Ингигердой (Ириной), дочерью короля Швеции Олафа Шётконунга. Союз между братьями был невыгоден Всеславу Брячиславичу, в планы которого входила и экспансия на востоке, а именно – завладение Верхним Поднепровьем, что позволило бы контролировать часть другого важного торгового пути – днепровского.

До поры до времени полоцкому князю приходилось дружить с Киевом. Он даже участвовал в военном походе Ярославичей против торков – тюркских кочевников, живших в причерноморских степях. «В год 6568 [1060]… Изяслав, и Святослав, и Всеволод, и Всеслав собрали воинов бесчисленных и пошли походом на торков, на конях и в ладьях, без числа много, – говорится в “Повести временных лет”. – Прослышав об этом, торки испугались, и обратились в бегство, и не вернулись до сих пор, – так и перемерли в бегах. Божиим гневом гонимые, кто от стужи, кто от голода, иные от мора и судом Божиим. Так избавил Бог христиан от поганых».

Можно предположить, что участие в этом походе Всеслав принял не только из политических соображений, но и для того, чтобы иметь возможность оценить мощь Киевской державы. Похоже, увиденное обнадежило его, потому что в 1065 году полоцкое войско напало на Псков (правда, взять город не удалось), а в 1067 году Всеслав разбил войско новгородского князя Мстислава Изяславича (старшего сына великого князя Киевского), занял Новгород, как следует его разграбил, вплоть до снятия колоколов с Софийского собора, а то, что не смог увезти с собой, предал огню. Колокола, а также часть захваченных икон и церковной утвари, пригодились для полоцкого Софийского собора^[10], который начали строить в 1066 году. Всеслав не хотел отставать от Ярослава Мудрого, построившего Софийские соборы в Киеве и Новгороде для того, чтобы подчеркнуть величие своей державы и показать, что Киевская Русь ничем не уступает Византии.

С Новгородом Всеслав поступил не просто жестко, а жестоко, хотя в принципе жестокость не была ему свойственна. В «Повести временных лет» говорится, что «Всеслав… не милостив на кровопролитие» из-за «язвена», которое он носит на себе. Но такому поведению есть объяснение. В период между 1060 и 1065 годами, то есть уже позже похода на торков, но до нападения полоцкого войска на Псков, Изяслав и Мстислав предприняли совместный рейд на эстов, владения которых граничили на юге с владениями ливов, бывших данниками Полоцка. Распространение киевской власти на те земли, которые собирался покорить Всеслав, было откровенно недружелюбным актом. С одной стороны, Киев и Новгород воспрепятствовали северной экспансии Всеслава, а с другой – создали удобный плацдарм для нападения на полоцкие владения. До Киева пока что Всеслав не мог дотянуться, но примерно покарать новгородцев ему удалось.

В борьбе с Киевом Всеслав использовал не только военные, но и политические методы. Ярослав Мудрый состоял в хороших отношениях с датчанами, норвежцами и шведами и при необходимости усиливал свое войско скандинавскими наемниками. Для того чтобы лишить Ярославичей скандинавской помощи, Всеслав устраивал волнения в Швеции и в северо-восточной части современной Нижней Саксонии, которая контролировалась датчанами. Когда дома пожар, не до чужих дел, не так ли?

В 1067 году Всеслав захватил Новогородок (Новогрудок), расположенный у юго-западной границы Полоцкого княжества. Эта мощная крепость была возведена при Ярославе Мудром и служила Киевской державе чем-то вроде западного форпоста. Разумеется, Ярославичи не могли вынести такого поношения. В отместку они разрушили Менск, а затем разгромили полоцкое войско в битве на Немиге 3 марта 1067 года. Битва была страшной. «На Немизе снопы стелют головами, молотят чепи харалужными, на тоце живот кладут, веют душу от тела. Немизе кровави брезе не бологом бяхуть посеяни – посеяни костьми руских сынов», – говорится в «Слове о полку Игореве».

Всеславу повезло дважды. Во-первых, он сумел бежать в Полоцк, прорвавшись через вражеское окружение. И во-вторых, Ярославичи не стали его преследовать, а занялись разграблением полоцких владений, оставшихся без защиты. Четырьмя месяцами позже они попытались исправить это упущение, пригласив Всеслава на переговоры. Безопасность полоцкого князя и его свиты гарантировалась высшей христианской клятвой – целованием креста. Однако это не помешало Ярославичам пленить Всеслава вместе с двумя его старшими сыновьями Давыдом и Глебом. Их увезли в Киев и, по обычаю того времени, держали в так называемых порубах – вокруг узника из бревен выстраивалась темница без дверей. Пищу и питье узник получал через маленькое окошко. Сбежать из поруба было невозможно, для того чтобы разобрать его, требовалось несколько человек и довольно длительное время.

Всеслав просидел в порубе около 14 месяцев и был освобожден в сентябре 1068 года в ходе народных волнений, вызванных неспособностью Ярославичей защитить державу от половцев. Он занял великокняжеский стол, а Изяслав был вынужден бежать в Польшу, где правил Болеслав II по прозванию Смелый, сын Добронеги (Марии), дочери Владимира Святого. Родство польского и киевского князей было двойным. Болеслав был женат на дочери Святослава Черниговского Вышеславе.

Когда Изяслав в 1069 году вернулся на Русь с польским войском, Всеслав бежал в Полоцк, но на этот раз Изяслав был настроен решительно – он захватил Полоцк (Всеславу снова удалось ускользнуть) и посадил на княжеский стол своего сына Мстислава, который умер в том же году. После Мстислава в Полоцке стал править следующий по старшинству сын Изяслава Святополк.

По возвращении Изяслава из Польши триумвират Ярославичей распался, поскольку теперь Изяслав опирался не на братьев, а на поляков. Это не нравилось Святославу и Всеволоду, а Изяслав, в свою очередь, был обижен на братьев за то, что в тяжелый момент половецкого нашествия они бросили его на произвол судьбы. Но формально Ярославичи пока еще демонстрировали единство. Можете угадать, кто окончательно разрушил триумвират?

Конечно же наш неугомонный Всеслав, этот феникс, раз за разом восстающий из пепла! К октябрю 1069 года Всеслав сумел набрать на северо-западе Новгородской земли, населенной финно-угорским народом водь, войско, с которым попытался захватить Новгород. Потерпел неудачу, был схвачен, но скоро его почему-то отпустили. Почему? Это первый вопрос.

В 1071 году Всеслав прогнал Святополка из Полоцка и продолжил свое княжение. В том же году его попытался одолеть другой сын Изяслава – Ярополк. «В год 6579 [1071]… выгнал Всеслав Святополка из Полоцка. В тот же год победил Ярополк Всеслава у Голотическа [неизвестно, где это]», – говорится в «Повести временных лет». Но ни слова не сказано о пленении Всеслава. Почему Ярополк не покончил с ним? Это второй вопрос.

На оба вопроса Святослав и Всеволод дали один ответ – Изяслав тайно сговорился с Всеславом, чтобы совместно действовать против них. В 1073 году братья изгнали Изяслава из Киева, где стал княжить Святослав. Всеволод получил освободившееся Черниговское княжество, а Переяславль отдал Давыду, сыну Святослава. Изяслав снова бежал в Польшу, но его братья успели заключить союз с Болеславом первыми (вспомним, что Святослав приходился ему тестем). Болеслав отобрал у Изяслава ценности, на которые тот собирался нанять войско, а затем выдворил его из своих владений. В «Повести временных лет» сказано: «Изяслав же ушел в Польшу со многим богатством, говоря, что “этим найду воинов”. Все это поляки отняли у него и выгнали его». Всеволод перешел в Чернигов, отдав Переяславль Давыду Святославичу, а Изяслав вновь бежал в Польшу, где на сей раз был выдворен польскими властями, заключившими союз со Святославом и Всеволодом. При этом Болеслав оставил у себя часть его драгоценностей. Попытки Изяслава заручиться поддержкой германского императора Генриха IV и папы римского Григория VII не увенчались успехом. Папа ограничился тем, что попросил Болеслава предоставить Изяславу убежище, не более того.

Белорусская серебряная монета с изображением Всеслава Полоцкого

Полоцкое и Туровское княжества в сравнении с современной Беларусью

Всеслав тем временем укреплял свое княжество и набирал новое войско. В конце декабря 1076 года Святослав скоропостижно скончался. Всеволод не занял великокняжеский стол, а пригласил вернуться Изяслава. Весной 1077 года Всеслав совершил поход на Новгород, где княжил старший сын Святослава Глеб. В ответ Глеб дважды нападал на Полоцкие земли (летом и зимой того же года), причем в зимнем походе, впервые в древнерусской истории, принимало участие половецкое войско (видимо, половцев на тот момент нанять было проще, чем скандинавов). В свою очередь Всеслав сходил на Смоленск и получил две «ответки» от смоленского князя Владимира Мономаха, сына Всеволода. В своем «Поучении» Мономах пишет: «И Всеслав Смоленск пожег, и я с черниговцами верхом с поводными конями помчался и не застали… в Смоленске. В том походе за Всеславом пожег землю и повоевал ее до Лукомля и до Логожска, затем на Друцк войною и опять в Чернигов… На ту осень ходили с черниговцами и с половцами – читеевичами к Минску, захватили город и не оставили в нем ни челядина, ни скотины». Оба раза Мономаху не удалось взять Полоцк, но ущерб от разорения полоцкой земли был огромным. Второй поход Мономаха на Полоцкое княжество состоялся между 1084 и 1086 годами, и с тех пор Всеслав больше на киевские владения не нападал.

В конце жизни Всеслав Брячиславич совершил крупную ошибку, которая перечеркнула все его старания по укреплению и расширению своих владений. Вместо того чтобы избрать одного наследника, он разделил свои владения между шестерыми сыновьями. С этого момента начался закат Полоцкого княжества, которое со временем стало похоже на разобранный на прутики веник. Удивительно, что правитель, который на протяжении всей своей жизни наблюдал родственные распри в Киевской державе (а нередко и использовал их в своих интересах), пошел на такой опрометчивый шаг. Видимо, на склоне лет отцовские чувства взяли верх над политическими соображениями. А ведь если бы… Но история не знает сослагательного наклонения.