Лихолетье. Книга II. Теплый сентябрь

Глава 4. Прогулки по городу

Сижу на скамейке у будки с броской надписью "ТЕЛЕФОН-АВТОМАТ", жду какое-то время, потом снова захожу внутрь кабинки, снимаю трубку, опускаю в приёмник монетку и после гудка набираю нужный мне телефонный номер – со второй попытки длинные протяжные гудки прекратились, и мне ответили: Алло! Кто говорит? Да, слышу! пока не начался разговор, мне несколько раз пришлось "поаллокать".

У аппарата лейтенант Сомов, после моего приветствия отвечает хрипловатый голос на том конце провода. Этот Сомов сообщает мне, что отъезд откладывается на несколько суток, потому что по приказу командования всю транспортную эскадрилью срочно задействовали для нужд фронта. Этот же голос сообщает, что за успешное выполнение особого задания, в качестве поощрения, мне предоставляется несколько дней отдыха. Этот неизвестный мне лейтенант так прямо в лоб и заявляет:

Можете погулять по городу, сходить в кино, в зоосаде бегемота – красавицу Бетти показывают или посетить Театр Музыкальной Комедии, в репертуаре которого сейчас идёт "Свадьба в Малиновке", неделю назад труппа театра радовала горожан новой опереттой "Лесная быль".

Тот же голос хрипит в трубку и поясняет, что Театр временно переехал в здание пустующей "Александровки", потому что в здание "Комедиантов" в ноябре прошлого года угодила бомба. Чтобы театр не закрылся, руководство города приняло решение, разрешающее артистам временно занять здание Александровского театра, труппа которого находится в эвакуации. С билетами сложностей не будет – за Управлением всегда закреплена "бронь", хотя в городе их не найти, т.к. они моментально раскупаются жителями. Продолжая разговор, Сомов сказал, что вечером мне надо быть на квартире, с которой я уже готов был распрощаться и там встретиться с сотрудником их отдела по фамилии Шарий. Этот Шарий должен привезти документы, подтверждающие, что моя командировка продлена, он же вручит мне спецпропуск, выписанный на моё имя и подписанный комендантом города, позволяющий беспрепятственно находиться на улицах Ленинграда в любое время суток. Помимо документов незнакомец должен привезти продуктовые карточки, талоны на питание и паёк. Слушая доносящуюся из телефонной трубки речь лейтенанта, не перестаю удивляться такому везению!

Это надо же, ещё несколько спокойных дней будут в полном моём распоряжении! Какой-то подарок судьбы! Лафа! Большая лафа! За что мне такое счастье и забота разом привалили! носились радостные мысли в голове.

Так что, вы товарищ Горский, все эти дни всецело можете посвятить своим делам. Через пару дней я или кто-то другой из наших сотрудников свяжемся с вами. У меня всё! Отдыхайте! на том конце провода Сомов вешает трубку, и в телефоне зазвучали короткие гудки…

В лёгком недоумении, секунд пятнадцать стою в телефонной кабинке, прижимая гудящую трубку к своему уху. Возвращаю телефонную трубку на рычаги корпуса аппарата и покидаю тесную кабинку.

Интересно, кому и зачем я понадобился? Кто же этот любезный благодетель? Всё смахивает на кусок хорошего сыра… на мгновенье промелькнули тревожные нотки.

Гулять не хотелось, и я пошёл из Центра города, направляясь к Гагаринской улице к себе в комнату. Дом, в котором мне временно предоставили жильё, расположен совсем рядом с не так давно построенным зданием Управления на Володарском проспекте и буквально в нескольких шагах от гранитной набережной Невы, с которой открывается прекрасный вид на Мост, соединяющий два берега реки, Петропавловку, "Васькину" Стрелку и Дворцовый мост. Не спеша пришёл к дому, через арку двора прохожу к своему подъезду, поднимаюсь в комнату, открываю дверь, разуваюсь и, не снимая одежды, сразу же валюсь на солдатское одеяло, которым была застелена кровать. Пытаюсь заснуть, следуя железному армейскому правилу, что сон лишним не бывает, но так и маюсь в думах, рассматривая битый час подкопчённый от сажи потолок. Единственное окно комнаты в целях светомаскировки закрыто плотной тёмной тканью, которая не пропускает свет.

Для того чтобы дневной свет мог проникнуть внутрь комнаты, ткань надо было поднять кверху, закрепив её нижние концы за шляпки гвоздей, вбитых по краям оконного проёма на высоте человеческого роста. Рядом с изголовьем скрипящей пружинами кровати на большом табурете сверху расположен железный лист, на который уложена площадка из четырёх красных кирпичей, найти которых сейчас на улицах города не составляет проблемы. На площадке установлена маленькая печь-буржуйка, самодельное производство местных умельцев. На этом чуде техники помимо обогрева комнаты, можно вскипятить чайник, на маленькой сковородке или в кастрюльке приготовить что-нибудь съестное. Рядом с печуркой аккуратно уложена небольшая поленница дров из расчёта на три-четыре дня жизни. На полу, рядом с дровами, лежит небольшой тесачёк для колки щепы. Труба дымоотвода идёт вверх метра на два, потом горизонтально проходит вдоль стены и втыкается в старый дымоход помещения. Круглые флотские часы, которые не боятся влаги, с недельным заводным механизмом, висят на стене и уже отсчитывают моё отпускное времечко. На небольшом столе, который установлен на середине комнаты, можно писать различные отчёты, пить чай, принимать пищу и гладить свои вещи. Три "убитых" временем старинных гарнитурных стула отлично дополняют комнатный интерьер. Интересно, каким ветром сюда занесло эти "барские" стулья с вензелями неведомой ныне фамилии? На входной двери овальное зеркало размером с хлебный поднос прикреплено обычными гвоздями с загнутыми к верху шляпками. Верхнюю одежду, пиджак и кепку можно повесить на открытую вешалку, двухметровую палку с большими крючками. В трёхящичном комоде, приготовленные загодя, лежат несколько полотенец, три наволочки и пару простыней. Вот и весь интерьер жилища, говоря новомодным языком – ничего лишнего! Следует добавить, что, несмотря на все трудности связанные с осадой города, в доме действуют электричество и водопровод. Все комнаты в доме временно отапливаются самодельными печками, сделанными из простых бочек или бидонов. В качестве дров используется практически всё свободное дерево, мебель и книги. Зимой водопровод был отключён и люди вынуждены были брать воду прямо из реки, набирая её из промоин и воронок от снарядов. Всю зиму мусор и нечистоты выбрасывались прямо на улицу, а во многих домах прямо за дверь на лестницу. После суровой и страшной зимы, уже с начала апреля по всему городу стали массово наводить чистоту и порядок. Всё это мне рассказала пожилая бабулька вахтёр нашего подъезда. Анна Андреевна, укутанная даже в летние дни в шерстяной платок, разговорилась со мной, когда мы с ней по-дружески пару раз пили морковный чай с добавлением каких-то лечебных травок. Чай был бабулькин, а кусковым сахарком угощал её я. Анна Андреевна уже давно "трудилась" на вахте в этом подъезде и на своём веку повидала заезжего люда предостаточно – на раз могла отличить хороших и плохих постояльцев. Я сдавал ей ключи от комнаты всякий раз, когда уходил по делам и забирал когда приходил, а вечерами мы иногда чаёвничали, ведя различные разговоры за жизнь. В Питере всегда умели встретить, разместить и приветить простого командировочного…

Отлежав свои худые бока, встал с кровати и выглянул в окно – ещё не темно и на улице чудесная погода. Решение пойти и просто пройтись у меня возникло совершенно неожиданно, да и подходящий повод быстро нашёлся – захотел выгулять свой новый костюм и немного разносить туфли, чтобы не жали ступни. Конечно, этот надуманный повод был совсем не самым главным – мне очень хотелось пройтись, погулять по красивому вечернему городу, ведь никто уже никуда не улетает и свободного времени стало навалом. Выхожу из дома и направляюсь по улице к самой Неве, дальше иду по гранитным плитам набережной вправо, в сторону Марсова поля и вскоре выхожу к памятнику Суворову, где полководец представлен в образе бога Марса, только сейчас памятник закрыт мешками с песком и видна только его голова в шлеме. Марсово поле поразило тем, что всё изрыто позициями зенитных орудий ПВО большого и среднего калибров. Орудийные стволы грозно задраны в вечернее небо города, рядом установлены прожекторные установки, а в вырытых глубоких щелях дежурят бойцы, готовые по сигналу тревоги мгновенно занять свои места и сбивать вражеские самолёты. Из истории города и рассказов своего отца я знаю, что при царском режиме на этом поле регулярно проводились гимнастические соревнования и строевые смотры частей гарнизона тогдашнего Санкт-Петербурга, на которых почти всегда присутствовал Российский Император. Прямо через поле проход закрыт – военный объект. Мне пришлось идти в обход, мимо большого и красивого здания "Электротока" с занавешенными и оклеенными окнами и далее к заброшенной громадине собора "Спаса на Крови". Затем мой путь лежит мимо Михайловского сквера, на земле которого ленинградцы разбили овощные грядки. Оставляю за спиной Замок Императора Павла, во дворе которого в апреле месяце рванула немецкая "фугаска", пробив брусчатку и оставив после себя, огромную воронку. Выхожу к проспекту 26-го Октября. Небрежно положив свои локти на чугунные перила, минут тридцать простоял, глядя на тёмную воду Фонтанки. Увидел, что река заставлена большими дровяными баржами. На легендарный городской проспект вышел у аптеки Урицкого с табличкой 66, висящей на доме. Это место находится почти у самого Аничкова моста, на котором сейчас уныло и сиротливо стоят пустые постаменты без Клодтовских коней. Захотел перейти через мост и по проспекту дошагать до Октябрьского ж/д вокзала, но, дойдя лишь до разбитого дома номер 68, передумал и пошёл обратно. Я увидел, что в дом попал немецкий снаряд и своим мощным взрывом снёс четыре жилых этажа фасадной стены дома, пощадив чердак и крышу. Прохожие люди мне сказали, что всё случилось ещё в ноябре – кирпичи, балки и штукатурка тогда огромной кучей упали на проспект и надолго остановили всё движение. Образовавшийся пролом обнажил межэтажные перекрытия и уцелевшие балки так, что с улицы была видна домашняя обстановка из вещей и мебели, а ветерок играл уцелевшими на карнизах шторами и занавесками. При полёте в самолёте соседи по салону транспортника, следующие в Ленинград уже не в первый раз, просветили меня, что немецкая дальнобойная артиллерия своими снарядами может обстреливать практически любой район города. Ориентирами для пристрелки орудий служат высокие здания, трубы заводов и фабрик, а в ясную погоду особенно хорошо видны купол Исакия и Шпиль Петропавловки. На стенах улиц и проспектов видны предупреждающие надписи, гласящие по какой стороне безопаснее идти по своим делам… Сегодня на проспекте чистота и порядок, местами видны даже урны. Страшный своей пустотой пролом, огорожен забором из грубых досок, на котором ушлые горожане развесили свои объявления о купле-продаже или обмене продуктов или вещей. Жизнь есть жизнь! Взгляд выхватил лист бумаги, на котором написано корявым почерком – "Продаются гробы", далее адрес и фамилия Петухов. Я ненадолго задержался у забора и решил почитать объявления – на другом листке увидел предложение о покупке за наличный расчёт, обмене на продукты или папиросы разной одежды, нескольких пар не ношенной обуви, постельного белья и даже большого бильярда с шарами. Какой-то Свиридов меняет только на продукты лабораторный микроскоп, фотоаппарат "ФЭД", фотоувеличитель, электродрель, гитару, корыто, кастрюли и даже венские стулья. Все эти вещи до войны стоили очень дорого, и не каждый человек мог позволить себе их купить. Совершенно не могу себе представить, что сегодня можно выручить за такое богатство, думаю, что ничтожно мало! С любопытством поглазев на другие объявления, разворачиваюсь и направляюсь в сторону закрытого кораблика Адмиралтейства. Первые этажи магазинов заложены кирпичом, закрыты мешками с песком или заколочены досками. На досках установлены информационные щиты и стенды, призывающие уничтожать врага и отомстить – их много и возле них всегда полно народу. Люди внимательно читают, иногда громко вслух, листы газет "Правда", "Известий" и любимой горожанами "Ленинградской правды". Огромные "Окна ТАСС и Последние известия" на заколоченных окнах здания Центрального Гастронома N1, бывшего магазина Елисеева, сообщают последние сводки о делах на фронте, которые люди шумно обсуждают. Над стендами краснеет красноречивый плакат – "Смерть врагам! Отстоим наш любимый город Ленина!", а чуть выше – портреты Ленина и Сталина в рамках. На стене дома увидел огромную, размером в несколько этажей, рекламу "Сберегательных касс" – броская надпись гласит, что "Трудовая копейка – РУБЛЬ сбережёт в Сберегательной кассе!", в середине нарисованы две обложки сберкнижек. Наша реклама нашла себе место даже в блокадном городе! Почему-то вспомнил панскую Польшу лета 39-года – страну, в которой даже в самом паршивом городишке все стены фасадов и зданий домов на улицах сплошь завешаны щитами и плакатами, призывающими совершить выгодную покупку, сытно перекусить или не скучно провести время. А ещё вспомнились красочные афиши театров, кабаре и синема того времени. Сегодня ленинградские киноафиши приглашают зрителя сходить на сеансы кино, где демонстрируют "Боевые киносборники", фильмы "Свинарка и пастух", "Мы из Кронштадта" и "В тылу врага". В последнем играют всеми любимые актёры Николай Крючков и Павел Шпрингфельд. У меня была возможность посмотреть этот фильм в июне прошлого года. Тогда, в тёплый субботний вечер, за несколько часов до начала войны, идти на тот показ я не захотел…

Машин на проспекте мало, автобусов и троллейбусов на остановках не видел, зато работают трамвайные маршруты, правда, вагоны старые и их приходится долго ждать. Подхожу к Садовой улице, на углу которой вижу, как за небольшим столиком сидит высохшая женщина в одетом на голову шерстяном платке, плохо скрывающем седину волос, и продаёт билеты в Большой Зал Филармонии. Обращаюсь к женщине и узнаю, что в городе идут концерты симфонического оркестра под руководством К.И.Элиасберга. О том, что в Ленинграде люди ходят на концерты и это совсем не обман – красноречиво говорит большая афиша, висящая на стене, рядом с продавщицей билетов. Большие буквы сообщают, что в Ленинградской Государственной ордена Трудового Красного знамени филармонии исполняется Седьмая симфония Шостаковича. Вплотную у столика, пропустив вперёд двух командиров, ждут своей очереди несколько девушек, считая рублёвые купюры и сокрушаясь, что денег на билеты может не хватить. За девушками стоит пожилая семейная пара интеллигентного вида…

Когда лежал в госпитале на Большой земле, раненые бойцы с Ленфронта рассказали, что этой весной по действующим частям был дан приказ разыскать и собрать всех уцелевших музыкантов Симфонического оркестра Ленинградского радио. И ведь собрали – разыскали в умирающем городе, вернули с передовой или отозвали с кораблей Балтфлота. Оркестрантов подкормили, подлечили и поставили на ноги, достали нужные музыкальные инструменты. Оркестр начал репетиции и подготовку к выступлениям. Тогда в госпитале я не поверил в этот рассказ – подумал, что сказки-россказни! Немного прошёл вдоль дома – цепляю взглядом, что на дощатой защитной стенке рядом с плакатом, на котором рабочий с топором в руке призывает всех заготавливать дрова, висит театральная афиша с репертуаром.

Надо же, играют "Евгения Онегина", "Русских людей" и "Фронт" Корнейчука – моему удивлению ещё больше нет предела, когда читаю о том, что в залах на улице Герцена, ежедневно с 12-00 до 16-00 открыта выставка произведений ленинградских художников. – Потрясающе! В блокадном городе наши люди не только воюют и работают, но ещё ходят в театры и кино, играют музыку, творят и рисуют картины! в очередной раз удивляюсь увиденному в городе.

Продолжаю свой променад дальше и иду по чётной стороне проспекта в сторону Адмиралтейства. Я хочу дойти до "Дома книги", который раньше носил название "Дом швейных машин Зингер". Интересно, продают книги или нет? Немного не доходя до нужного мне адреса, увидел ещё один разбитый дом с уцелевшей вывеской "КАФЕ-СОКИ" – прямое попадание немецкого снаряда сильно повредило фасад и стены. Как человек, немного понимающий об артиллерии и взрывном деле, по причинённым зданию разрушениям вижу, что ущерб от разрыва снаряда не так страшен, как ущерб от разрыва авиабомбы, у которой взрывчатого вещества во много раз больше. Бомба, сброшенная с большой высоты, всей своей массой пробивает этажные перекрытия и разрывается в подвальном помещении, превращая строение в дымящуюся груду кирпичей, обломков штукатурки и дерева. Если немецкий летчик сбросил бомбу на парашюте, а такие бомбы они регулярно кидают на город, то при разрыве нескольких сотен килограммов тротила, сильнейшая взрывная волна идёт горизонтально поверхности земли и своей мощью способна уничтожить сразу же несколько домов. Тогда жертв на порядок больше, чем при разрыве артиллерийского снаряда! Убеждаюсь, что "Дом книги" работает! Конечно, окна первого этажа закрыты мешками с песком, но, поднявшись на второй этаж, вижу, что помимо книг в продаже газеты, журналы, плакаты, календари и письменные принадлежности.

Купил себе роман Джека Лондона "Смок и Малыш" в переводе с английского языка под редакцией переводчика Горфинкеля и сборник рассказов О.Генри "О поросячьей этике", чей перевод на обложке не указано. После покупки книг решил отправиться к "себе домой". Где же ты теперь, мой истинный дом, и когда я до тебя дойду?

За время прогулки многое передумал и перечувствовал – сильно зацепило, что ленинградцы даже в мыслях не держат, что город будет сдан или выбросит белый флаг на милость победителя! В этом городе герои все – старики, рабочие, служащие, бойцы, командиры и даже дети малые!

Вечером ко мне приехал тот самый сержант, который встречал меня на аэродроме и вёз на машине в Управление. Игорь Шарий – так он мне представился при нашей первой встрече. Мне тогда показалось, что парень немного напускает на себя серьёзность и деловитость, но побыв в городе, я понял, что это у него не напускное…

Этот Шарий с самым серьёзным видом вручил мне пропуск, вещевой мешок с продуктами и какие то талоны…

Тут продуктовый паёк на трое суток, вот талоны на посещение ведомственной столовой и деньги, сообщает сержант.

А деньги то зачем привезли? У меня всё есть! пытаюсь возразить, но Игорь быстро осадил меня словами: Приказ начальника! Если привёз – значит так надо! И ещё вот Вам афиша и два билета на концерт.

Кем приказано и кто тот добрый дядя, который раздаёт такие сказочные подарки? с недоумением в голосе спрашиваю сержанта.

В отношении Вас, товарищ младший лейтенант, и всего вот этого есть соответствующее распоряжение начальника нашего отдела майора ГБ Турова, произносит Шарий, потом неопределённо обводит рукой все привезённое мне богатство, которое лежит на столе.

Завтра целый день в полном Вашем распоряжении. Можете его провести по своему усмотрению – гуляйте по городу, отдыхайте, набирайтесь сил. Одним словом, маленькие каникулы… деловито произносит сержант.

Что же это за пир во время чумы? Я как-то не приучен прохлаждаться, когда наши там, на передке жизни свои кладут! жёстко произношу с явным неудовольствием и киваю головой в сторону окна, подразумевая линию фронта.

А вот послезавтра Вам надлежит прийти в Управление, к 15-00, благо оно расположено совсем рядом, – совершенно не обращая внимания на мой "гундёж" продолжает говорить Шарий. По лестнице поднимитесь на второй этаж и у дежурного возьмёте пропуск, заказанный на Ваше имя. Поднимитесь выше этажом, пройдёте по левому коридору до конца и повернёте налево. После поворота третий кабинет. На двери кабинета увидите табличку с нужным Вам номером. Смело проходите внутрь и ждёте в предбаннике приёмной. Секретарь доложит товарищу майору и тот пригласит вас к себе. Товарищ майор не любит, когда опаздывают или задерживаются без уважительных причин.

Не беспокойтесь, я не опоздаю, знаете ли, не имею такой привычки отнимать у людей их драгоценное время, особенно во время войны, отвечаю сержанту, потом обращаюсь к нему: Товарищ сержант, у вас ещё есть ко мне вопросы? Если вопросов нет, то спасибо за заботу, и я вас больше не смею задерживать! Можете быть свободны!

После слов протягиваю Игорю ладонь своей правой руки, для прощального рукопожатия. Сержант Шарий, крепко жмёт мою ладонь, лихо козыряет, поворачивается кругом, затем покидает мою комнату.

А ведь разрешения уйти у старшего по званию не спросил – раздолбай! отмечаю лёгкое разгильдяйство нового знакомого.

После ухода сержанта решил рассмотреть, что лежит в потёртом армейском "сидоре" и рядом с ним. На столе небольшая пачка денег, талоны в столовую и два билета на концерт. Деньги сразу же убираю подальше, потом надо будет их сдать в фин. часть. Решаю, что столовские талоны, чтобы не пропали, проем, а на концерт, если будет желание, то завтра схожу.

Только не понимаю, зачем мне выдали два билета? В вещевом мешке нахожу продукты – буханка хлеба, банка консервированной колбасы с клеймом изготовителя и броской надписью "made in USA".

"Живут же люди!" американскую колбасу, даже в консервных банках, видеть мне ещё не приходилось, не говорю о том, чтобы попробовать её на зуб. Банка компота, судя по дате на этикетке, была выпущена где-то в Ворошиловской области ещё до войны – уйдёт на раз, только дай! Обрадовала банка сгущённого молока и плитка горького шоколада в плотной фольге, такие продукты входят в состав НЗ моряков или летчиков. Из овощей в бумагу завёрнуты две луковицы среднего размера и шесть "сморщенных" картофелин прошлогоднего урожая. Уважили! Это же целое богатство по блокадным меркам! На такой паёк можно жить суток пять, а при желании эти продукты можно растянуть на всю неделю! Собираясь в командировку, я прикупил немного продуктов в коммерческом магазине – пару пачек чая, немного сахара, хлеб, отдельно сухари, сало, несколько банок мясных и рыбных консервов. Не пожалел денег, даже на пару бутылок 0,5л. водки, за которые отдельно заплатил по 600 рублей за каждую. Водку специально привёз для питерских товарищей и уже успел, как говорится, "проставиться"…

На глаза попался небольшой кусочек плотной бумаги розового цвета с красной диагональной полосой – номерной пропуск за подписью коменданта гарнизона города Ленинграда полковника Денисова, с правом беспрепятственного прохода по городу в запретное время – с 22-00 вечера до 05-00 утра, в графе "выдан" вписаны мои полные данные ФИО. В самом низу листка строгая надпись, гласящая, что этот документ действителен только при предъявлении паспорта. Рядом с "чудо пропуском" лежит афиша, сложенная на четыре части. Раскрываю афишу и полностью раскладываю её на столе, прикрыв вещевой мешок. На афише написано, что в саду Дворца Пионеров Театр КБФ предлагает посмотреть концерты – Джаз-Представление под названием "Будем знакомы", сценарий и постановка З.Крухимовича, балетмейстер С.Карпов, а также "Концертный дивертисмент" с участием вокальной и плясовой группы. Художественный руководитель театра какой-то А.Пергамент. Начало в 15-00.

Мне вспомнилось, что в предвоенной Польше, где только можно, крутили пластинки с джазом, а в парках и на оркестровых площадках, наряду с танго и другой лёгкой музыкой, умелые музыканты "выдавали" прекрасные джазовые композиции.

За такой подарок в двойне большое спасибо! надо будет при встрече поблагодарить, пока ещё мне не знакомого, майора Турова!

Но за что! Чем я всё это заслужил? Тут что-то не так! клюнула в мозг мрачная мысль…

Следующий отгульный день пролетел в одно мгновенье, но я до конца жизни буду его вспоминать!

С утра гулял по городу, наслаждаясь чудесной питерской погодой августовского лета. Сегодняшний день тоже удался – чистое синее небо, без облаков, солнце своими не видимыми лучами ласкает зелёную траву и нагревает уличный асфальт.

На улице теплынь, что является большой редкостью для этих мест. Решил добраться до Петропавловки и искупаться в Неве и, если повезёт, постоять босыми ногами на песке крепостного пляжа. Для купания и отдыха лучшего места, чем крепостной остров в городе не найти – ведь недаром же до войны все нормальные ленинградские студенты, в перерывах между водными процедурами и игрой в волейбол, здесь предпочитали готовиться к экзаменам и зачётам.

На попутном трамвае переезжаю мост и выхожу на остановке прямо у здания заброшенной Мечети. На этой стороне набережной свободного места много и горожане тоже раскопали землю под огороды и грядки – вижу, как зеленеют длинные капустные ряды. На другой стороне Кронверкской стоит давно знакомое мне строение из камня и стекла. Это двухэтажное здание трамвайной остановки, построенной ещё задолго до революции, во внутреннем помещении которой, раньше находились туалетные кабинки и рукомойники. Работает она или нет – проверять не стал. На остров прохожу по деревянному мостику, а дальше на пути возник закрытый полосатый шлагбаум караульного поста, и лениво стоящего на входе часового!

Это значит, что передо мной военный объект и проход внутрь запрещён! Часовой, молодой парень с длинной винтовкой со штыком, через плечо одета противогазная сумка, на ремне двойная патронная коробка, изнемогает от жары и откровенно скучает. Халявщик!

Решил, что найду местечко, кину свои шмотки и обувь на травку, окунусь и немного поплаваю в чистой прохладе невской воды, потом буду обсыхать, подставляя своё тело под тёплые лучи солнца. Полный кайф! Лишь бы только одежду не сперли!

А потом в планах было махнуть в Центр – в кинотеатре "Молодёжный" сегодня крутят новый американский фильм "Три мушкетёра" и "Боевой кино сборник" о разгроме немецких войск под Москвой, а потом можно и на концерт сходить, раз билеты в кармане имеются.

Подхожу прямо к часовому, а тот преграждает мне путь словами:

Куда прёшься? Шляпа городская! Не видишь, что военный охраняемый объект! Могу и стрельнуть, если не понятно!

Я те стрельну! Я так стрельну, что "стрелялка" сломается, а ты сам под Невскую Дубровку поедешь! Там и настреляешься через Неву, по полной! На! Смотри сюда! показываю бойцу, на уровне его глаз, своё служебное удостоверение в раскрытом виде. Мало? Вот ещё гляди! своё удостоверение прячу во внутренний карман пиджака и тут достаю свой розовый пропуск.

Часовой стоит по стойке смирно, дышит через раз и начинает мямлить:

Но…, ведь я…, я совсем не так… Вы меня не так поняли! Разводящему доложу…

Не надо нам здесь твоего разводящего – стой, как стоишь! Да нормально встань, как и положено часовому. А Ты, братец, ещё и неуч! думаю про себя и тут же прошу меня выслушать: Выручи меня! А, браток! Я тут в командировке и завтра уже уеду. Искупаться в Неве как-то раньше не получилось, а "купнуться" очень хочется! Я отойду вон туда и буду в пределах твоей видимости, разденусь, сложу одежду и немного поплаваю. А ты присмотри за вещами, чтобы не спёрли – там удостоверение, пропуск, "Коровин (ТК-26)" и куча другого барахла! Договорились? Одним словом, ты стоишь, как стоял, но приглядываешь в оба глаза, а я тебе в подарок парочку папирос "Звёздочка" подарю! Когда сменят – покуришь по-человечески или поменяешься там у себя с кем-нибудь из своих. Если ты не против, моргни разок глазами.

После недолгого раздумья парень смешно моргает своими глазами и на его лице появляется улыбка.

Спасибо, друг! тихо произношу, как будто тут ещё кто-то есть, и так же тихо добавляю: Ну, тогда я пошёл!

Быстро раздеваюсь до трусов, аккуратно укладываю на ботинки всю одежду – пиджак, на пиджак кладу кепку, в кепке прячу "Коровина", удостоверение, пропуск, деньги, наручные часы и другие мелочи. Кепку накрываю брюками, поверх укладываю рубашку и майку. Теперь начинается самый кайф!

Подхожу к воде, ступней ноги "пробую" воду и медленно начинаю входить в реку. Осторожно, растягивая удовольствие, мелкими шажками иду навстречу течению, вижу под ногами песчаное дно, камешки и как "разбегаются" в разные стороны какие-то мелкие рыбки. Дохожу до глубины, когда уровень воды уже по самую шейку, и командую сам себе: "Стоп машина! Дальше не пойду!"

Есть желание нырнуть и немного проплыть под водой. Ныряю и, открыв под водой глаза, делаю с десяток мощных гребков руками, затем выныриваю, мотаю головой, громко, с шумом отфыркиваюсь от водных капель, плыву кролем ещё с десяток метров, затем разворачиваюсь и гребу обратно. Несмотря на небольшое течение плыть легко, вода в реке прогрелась и совсем не холодная! Тихо балдею от такой процедуры! Минут через десять начинаю выходить из реки и, едва ноги оказались на траве, начинаю припрыгивать то на одной ноге, то на другой – таким способом пытаюсь выгнать воду из ушей и немного стряхнуть её с тела. Моя одежда горкой лежит на траве в целости и сохранности. Несколько минут обсыхаю, поставив лицо под лучи светила, пытаюсь поймать хоть какой-то загар, но надо ещё как-то снять и выжать от воды, желательно почти насухо, свои казённые трусы.

Прикрыл своё… одним словом ту часть тела, что ниже талии, пиджаком, завязал за спиной длинные рукава, снял нижнее бельё и пару раз тщательно выжал всю воду. Не спеша оделся, подошёл к часовому, на ходу доставая из кармана пиджака пачку папирос "Звёздочка", покурить которые для любого бойца за счастье. Сам курю очень редко, но "свой табачок" у меня всегда "заныкан" – на войне без него совсем людям скверно…

В Ленинграде папиросы и табак в дефиците, найти можно только на толкучке или на рынке, и везде просят за них всегда очень дорого.

Товарищ красноармеец! Кругхоооом! по моей команде боец поворачивается ко мне спиной. В канал ствола его "свечки" одна за другой запихиваю две папироски и снова подаю команду: Кругом! теперь часовой снова стоит лицом ко мне. Спасибо дружище! Выручил! Чтобы тебя никто "не попалил", засунул в ствол твоего "винта" пару "Звёздочек"– сменишься с поста, достанешь! благодарю бойца и объясняю, зачем нужно было его "круголять".

И вам спасибо… за курево, смущается боец.

Прощевай, браток! Пойду я! поворачиваюсь и ухожу с крепостного острова гулять дальше.

А ведь у вас тут бардак полный! Зелёный лопушок ты, парень! Другой бы покараулил!!! Известную заповедь, что часовой лицо неприкосновенное, никто не отменял! А тут у тебя на объекте нарисовался какой-то манерный хмырь в кепке, потряс корочками, застращал, навешал лапши на уши и сам был таков, иду по набережной Кронверкского пролива, немного ворчу и больше всего ругаю себя за то, что такой "хороший" пример показал первогодку. Ладно, проехали!