В обнимку с ураганом

Воскресенье

«Наш самолет совершил посадку в Международном аэропорту города Сочи имени Севастьянова. Температура за бортом плюс двадцать восемь градусов Цельсия. Местное время тринадцать часов десять минут…» – бархатный голос пилота торжественно закрепляет в моем сердце свершившийся факт – мы на море.

– Ну, подруга, считай, в Турцию прилетели. Да, кстати. Ты человек, в отличие от меня, ответственный, так что пусть будет на твоей совести. Напомни мне завтра или послезавтра о маманиной просьбе найти ее подругу, – Танька, не дожидаясь, когда пассажиров начнут выпускать из салона самолета, вскакивает и тянется к верхним полкам за нашими рюкзачками.

Впрочем, она не одна такая. Весь проход уже забит торопыгами, страждущими поскорее ступить на землю и начать свой пляжный отпуск. Действительно, четыре часа полета из Москвы в Сочи через Каспий… Моя мама часто шутит, когда хочет подчеркнуть неразумность выбранного мной пути. Она так и говорит, что я собираюсь на соседнюю улицу ехать через Питер. Но сейчас не до шуток. Все южные аэропорты закрыты из-за СВО, хорошо хоть в Сочи работает, но вот маршрут полета увеличили.

– Эй, парень, помоги сумку достать, серая такая, – мужик, всю дорогу мирно храпевший позади меня, легонько тянет Таньку за футболку. Вещи забрать не терпится, а вылезти в проход то ли уже не может, то ли попросту лень.

Я тихо прыскаю от смеха. Подругу вполне можно назвать «унисекс». Высокая, худая, одета в футболку «оверсайз», джинсы и кроссовки, на голове огненный слегка отросший ежик. Он-то и путает окружающих. Глядя на него, некоторые индивидуумы не сразу догадываются посмотреть на грудь. А она хоть не космических размеров, но видна без лупы.

– Возьмите, девушка, – без тени обиды Танька подает ему сверху серую дорожную сумку.

Мужик, от неожиданности забыв поблагодарить, соображает, что немного промахнулся с полом. Старательно отводя глаза от бюста, он бурчит что-то вроде: «Не поймешь эту молодежь. То ли парень, то ли девка». Мало похоже на извинения, но уж как смог.

Между тем двери самолета открывают, и толпа в проходе медленно начинает продвигаться к выходу, прирастая ранее сидящими на своих местах людьми. Когда очередь доходит до нас, Танька перекрывает проход, пропуская меня вперед. При выходе из самолета нас встречают загорелые работники аэропорта. Мне безумно завидно, я тоже хочу такой загар. И вообще, мне кажется, что работа на свежем воздухе – это здорово. Это же Сочи, а не Москва с минусовыми температурами зимой.

По рукаву проходим в прохладное помещение современного аэропорта – «бетон, стекло, металл¹». Вместе со всеми спускаемся на первый этаж к транспортерам, куда вот-вот подадут наши чемоданы.

***

С Татьяной Смолиной я познакомилась на работе. Меня туда устроила моя тетушка сразу после окончания института. Отдел кадров – универсальное место, в котором встречаются специалисты разных профессий. Танька, например, маркетолог, я – биоинженер. Остальных девчонок жизнь также перепрофилировала в кадровичек на разных этапах их трудовой деятельности. Однако, никто из нас об этом не жалеет.

Девушка я тихая и, как говорят окружающие, весьма скромная. Мне в самом деле нелегко вступить в разговор с незнакомыми людьми. А уж настоять на своем трудно даже с близкими. Если вижу, что что-то не так, то предпочитаю просто уйти и не связываться. Из-за этой моей мягкости всегда ищу себе более уверенных в себе подруг, способных защитить и меня. Так было и в школе, и в институте. На работе самый сильный материнский инстинкт прорезался у Таньки. Она сразу же приняла меня под свое крыло и помогала не только по работе, но и вне ее.

Мне удобно бывать с подругой в общественных местах. В кафе она с легкостью выясняет объем, свежесть и вкус блюд и ставит на место хамоватых официантов. В магазинах Танька отшивает приставучих продавцов и не позволяет им давить на меня своими советами. На экскурсиях она буквально забрасывает вопросами экскурсоводов и не дает им отвлекаться на посторонние темы. В незнакомых компаниях подруга запросто сходится с присутствующими, влегкую подключаясь к их беседам. Я же вполне комфортно следую за ней прицепным вагончиком. Даже когда Танька познакомилась со своим парнем, она не забыла обо мне, и какое-то время я встречалась с его другом.

Понятно, что отдых на море с подругой для меня был весьма заманчивым событием. Тем более, что я со своим парнем рассталась, а Танькин Женька поехать куда-либо летом категорически не мог. Более того, в предвкушении намеченной свадьбы он планировал в отсутствие невесты ударно поработать, чтобы отвезти свою молодую жену на Мальдивы.

Недельный отпуск на море мы с Танькой запланировали несколько месяцев назад. Сложность состояла в том, что наша старушка, как мы между собой называли начальника отдела, придерживалась нескольких жестких, но вполне здравых, правил. Одно из них заключалось в том, что в отпуске может находиться кто-то один из отдела. Теоретически мы с ней были полностью согласны. Работать за отпускников то еще удовольствие, особенно, если кто-нибудь из оставшихся заболевает. Вся проблема состояла в том, что в этот отпуск мы хотели уйти вдвоем.

Подобные мелочи никогда не могли остановить подругу. Пожалуй, именно из-за ее бесшабашного характера я и рвалась отдохнуть именно с ней. Танькина фантазия и неунывающая жизнерадостность всегда били ключом и восхищали меня, эдакую серую мышку. Во время празднования международного женского дня, в простонародье называемого Восьмое марта, Танька подгребла к нашей старушке и под веселые анекдоты уговорила внести изменение в давно утвержденный график отпусков. Расчет подруги оказался верен. Находясь в весьма благодушном настроении по причине веселой Танькиной болтовни и легкого подпития в честь праздника, начальница поленилась проверить, не пересекается ли Танькин новый отпуск с кем-либо из отдела.

Вопрос на какое-то время был закрыт, обещая вспыхнуть огромным скандалом летом. Первой в отпуск на две недели ушла я. Всю первую неделю я беспокоилась, что начальница не выпустит подругу, собравшуюся в отпуск в мое отсутствие. Но кто может справиться с Танькой? Что уж она наговорила старушке, которая была уверена, что Танька пойдет в отпуск на неделю позже, то есть после моего выхода на работу, не знаю, но факт остается фактом – мы прилетели в Сочи. На мои вопросы подруга смеется и не отвечает. Узнаю по приезду, а пока будем наслаждаться жизнью.

***

Поскольку девушки относятся к слабому полу, то, чтобы не тащить на себе тяжести, мы сразу договорились взять один чемодан на двоих. Причем, небольшой. Купальники, шорты, майки и по паре платьев спокойно в нем уместились, еще и место осталось. Я по привитой родичами привычке хотела пометить наш обычный черный чемоданчик какими-нибудь бантиками, чтобы его легко можно было вычленить на транспортере среди собратьев, похожих как две капли воды. Мы с родителями всегда так делали, когда отправлялись в полет. На мое предложение, Танька лишь презрительно фыркнула. В ее системе ценностей кокетливые бантики совершенно не вписывались в наш минималистично спортивный стиль.

Между тем транспортер начинает двигаться. Народ, сопя от нетерпения, подгребает ближе, хотя движение ленты пока идет вхолостую. Наконец, показываются чемоданы. Среди них треть такие же как у нас – черные, на двух колесиках. Пока растерянно пробую угадать, который из них наш, Танька резким уверенным движением выуживает из потока черный чемодан.

– Как ты быстро определила наш! – восхищаюсь я мастерством подруги.

– Ну ты даешь! – удивляется она, – что же я свой чемодан не узнаю? Я знаешь, сколько с ним поездила?

Подхватив чемодан, Танька победоносно срывает с него аэропортовские наклейки и вместе с посадочными талонами отправляет их в ближайшую урну. Беспомощно провожаю глазами бумажки, но не успеваю ничего сказать. Подруга, увидев мое лицо, авторитетно поясняет:

– Пусть думают, что мы уже уезжаем, а не только что приехали, а то замордуют, будут предлагать жилье и трансфер. Да, кстати, не забудь мне напомнить про материну просьбу, – в очередной раз спохватывается она, и мне кажется, если подруга будет твердить про маманину просьбу каждые десять минут, то моя помощь в напоминании ей точно не пригодится.

Речь идет о потерявшейся много лет назад студенческой подруге ее матери. Вскоре после окончания института, дамы как-то разошлись по жизни. Танькиной матери известен старый адрес, но приятельница ее там уже не живет. Узнав, что дочь едет в Лазаревское, мать попросила ее зайти в бывший дом подруги и поспрашивать новых хозяев или соседей, может, кто и подскажет что хорошее.

– Я точно забуду, а ты ответственная, – весело доводит до моего сведения спутница и уверенным шагом направляется к выходу.

А там… А там на нас обрушивается гомон разномастных таксистов, горячо убеждающих пассажиров, что именно они смогут с наибольшим комфортом довезти их если не на край света, то в ближайшие местечки Сочинского района. И им явно совершенно плевать, есть или нет на нашем чемодане выброшенная Танькой аэропортовская наклейка. Вслед за подругой гордо шествую мимо самых горластых. Тормозим около тихо стоящего в самом конце дядечки.

– Сколько до Лазаревского? – немного свысока и врастяжку обращается к нему Танька, а я мысленно добавляю обращение: «Любезнейший», которое так и просится к ее тону.

Подруга почти на голову выше таксиста и, судя по всему, производит на него самое благоприятное впечатление. Мужик, задрав голову, замирает в немом восхищении, которое ярким сиянием выплескивается из его широко раскрытых глаз. На самом деле, мы с Танькой практически одного роста – по метр семьдесят три, но кто бы не сравнивал нас, всегда приходил к однозначному выводу – подруга выше. Возможно, из-за худобы. Я не то чтобы полная, но не столь худая, как Танька. Возможно, из-за рыжего ежика на ее голове. У меня волосы русые и длинные. Возможно, из-за яркой внешности подруги. Никогда не считала себя уродиной, но в присутствии Таньки всегда отодвигалась на второй план. Мои голубые глаза и длинные ресницы не котировались рядом с крупными темными глазами и такими же темными выразительными бровями подруги. А уж ее родные пухлые губы вообще никого не оставляли равнодушным.

– Три с половиной тысячи, – отмирает водило и торопливо добавляет, кивая на плотную толпу у самого выхода, – там бандюки вообще четыре тысячи дерут.

– Три, – безапелляционно припечатывает подруга и, наклонившись чуть ли не к самому лицу мужчинки, доверительно шепчет, – но у нас и трех нет. Поэтому, если хочешь нас везти, то найди нам попутчиков. Можно одного.

С восхищенным изумлением наблюдаю за торгом. Этот процесс абсолютно не доступен мне. Когда были в Египте, нас предупреждали, что с местными продавцами обязательно надо торговаться. У них такая культура. Торг – способ общения. По умению скидывать цену оценивается сам клиент. Рассказывали, что бывали случаи, когда покупателю, хорошо выторговывающему скидку, отдавали товар бесплатно в знак уважения к его способностям. У меня таких точно нет. А вот Танька вполне могла бы там сойти за свою.

В принципе, через час пойдет электричка. Ехать два с половиной часа, потом еще сколько-то искать квартиру, которую мы сняли, потом по плану сразу бежим на пляж. О пляже мы договорились на старте, даже купальники надели еще в Москве. Проблема в том, что с электричкой на пляж раньше шести не попадем. Обидно, душа моря просит. Платить три с половиной тысячи за такси дорого. Какая же молодец Танька, здорово про попутчиков придумала.

– Да для таких красавиц попутчиков найдем на раз, – дядечка-шустряк лихорадочно смотрит нам за спины, выглядывая потенциальных клиентов, и радостно бросается на добычу, – молодые люди, – кричит он, – смотрите, какие красавицы. Составьте им компанию до Лазаревского.

– Бать, у нас на лбу написано, что нам надо в Лазаревское? – слышу я знакомый насмешливый голос.

Мы с Танькой одновременно резко оборачиваемся. Так и есть! Из всей массы народа, выползающей из дверей зала прилета, наш таксист выбрал именно этих двух хлыстов. Впрочем, какие они хлысты. Это их так Танька назвала. Обычные нормальные ребята. Оба среднего роста, но выше нас с Танькой. Один, который более коренастый, похоже, ночует в качалке – мышцы изо всех мест выпирают во все стороны. Бритая голова, пухлые губы, обрамленные легкой небритостью, ядовитый взгляд и не менее ядовитый язык. Второго, несмотря на спортивную и вполне ладную фигуру, не назовешь качком. Он выглядит более цивилизованным. Вероятно, этому способствует наличие аккуратной стрижки и чисто выбритое лицо.

***

В первый раз с ребятами мы столкнулись в Домодедово, когда пошли сдавать чемодан в багаж. Столкнулись в прямом смысле этого слова. Ребята стояли последними в очереди, а мы с Танькой, болтая и ища глазами нужные нам окна, не сразу заметили препятствие. Подруга-то вообще шла задом и полностью загораживала мне обзор. Споткнувшись о чей-то чемодан и рухнув на коренастого парня, Танька разразилась весьма нелицеприятной тирадой в адрес бестолковых мужиков, расставивших свои сундуки у нее на пути.

В лице качка она нашла достойного собеседника. «Ничего не попутала? – среагировал он, снимая с себя возмущающуюся Таньку и переводя ее в вертикальное положение, – в следующий раз, когда попрешься задом, не забудь на него глаза натянуть». Я, не ожидавшая подобного скандала, растеряно взглянула на второго молодого человека. Он весело улыбнулся мне, не обращая внимания на оглашавший вестибюль аэропорта ор и совершенно не собираясь в него вмешиваться. Идея мне понравилась, и я последовала его примеру – осталась тихо стоять в сторонке, не мешая воюющим сторонам выяснять отношения.

Ситуацию разрулил работник аэропорта. Он предложил нам с Танькой пройти к освободившемуся окошку. К счастью, у ребят хватило ума деликатно промолчать о том, что пришли раньше нас. У выхода на летное поле мы обнаружили, что летим с хлыстами, как обозвала их подруга, одним рейсом и, соответственно, в один город. Мы отнеслись к этому достаточно равнодушно, в Сочинском районе слишком много мест, так что ничто не предвещало, что на отдыхе мы сможем оказаться на одном пляже. Парни тоже заметили нас, но показав чудеса рассудительности, отвернулись и отошли подальше.

Честно говоря, эта черта Танькиного характера – затевать скандал по любому поводу, мне и самой не по душе. Однако, у нее есть и обратная сторона. Подруга неизменно добивается всего, что ей положено, а иногда даже больше. И это лишь подтверждает тот факт, что с кем-кем, а с Танькой никогда не пропадешь.

В салон самолета я входила с некоторой опаской, что незнакомцы окажутся где-то рядом, и за четыре часа полета подруга не утерпит и опять сцепится с ними. Но фортуна была на нашей стороне, ребята сидели настолько далеко от нас, что за весь полет мы о них даже и не вспомнили.

***

И вот таксист острым глазом выудил из потока пассажиров именно этих ребят. Танька столкновение бугаю явно не простила. Вон как испепеляет его взглядом, того и гляди в глаза вцепится. Да и он набычился, как только углядел ее. Воздух вокруг них электризуется, и мне ничего не остается, как вмешаться.

– Если вам вдруг в Лазаревское, то мы ищем попутчиков, – мужественно прекращаю их игру в гляделки, пока достойные соперники не взорвались опять взаимными оскорблениями.

– Мы в Лазаревское, – тут же подает голос спутник Танькиного раздражителя.

– Смотрите, каких попутчиц я вам нашел, – не унимается таксист, не замечающий трагизма мизансцены, – всего три тысячи. Дешевле только даром.

– По три тысячи за каждую или отдаешь оптом? – язвит качок, а я с беспокойством перевожу взгляд на Таньку. Она с шумом набирает в грудь воздух, чтоб дать достойный отпор.

Краем глаза замечаю вытянувшееся лицо мужичка, и как второй парень кладет руку на плечо качку. Тот довольный произведенным эффектом паясничает:

– Шутка. Примите мои искренние извинения. Был неправ. В следующий раз буду думать и тщательно взвешивать свои слова…

– Заткнись, – прерывает его Танька, а я вздыхаю с облегчением, понимая, что бойни не будет, – так едете в Лазаревское?

– С такими интеллигентными дамами, да всего по семьсот пятьдесят с носа! Конечно едем, – не перестает развлекаться качок, – кстати, меня зовут Денис, а это Тоха, Антон. Раз уж мы с вами будем отдыхать вместе, думаю не лишним будет представиться, а то вдруг потом некогда будет.

– Наташа, – произношу я, потому что подруга, молча развернувшись, уже гордо шествует вслед за шустро рванувшим к машине таксистом, – а это Татьяна.

– «Итак, она звалась Татьяной», – бурчит себе под нос Денис традиционную банальность из Евгения Онегина, и мы тоже двигаемся в сторону такси.

Два часа до Лазаревского тянутся в гробовом молчании. Меня Танька посадила рядом с водителем. Сделала она это чисто из благих побуждений, с заботой о младшей подруге, чтобы я не терлась бок о бок с незнакомыми парнями. На самом деле самое безопасное место за водителем. Ну и где тут логика? Туда она посадила Дениса, поставив жесткое условие, что посередине сядет Антон, а она позади меня. Парень для вида побурчал, что ссорился Денис, а страдать на неудобном серединном месте приходится ему, но сразу было понятно, что его ворчание – просто колебания воздуха.

Узнав, что мы сняли квартиру за железной дорогой, Антон просит водителя не заезжать в зону пляжей, а высадить их у перехода через железнодорожную насыпь. Дальше они отправляются пешком.

– Это ваши знакомые? – не выдерживает водитель, как только за ребятами закрывается дверь. Вероятно, он таки прочувствовал напряжение, висевшее в салоне автомобиля, потому что всю дорогу тоже не подавал ни слова.

– Ага, – мрачно ответствует Танька, – таких ловить и давить надо, как клопов.

После столь ласкового заключения мужичок замолкает до конца нашего пути.

С владельцами квартиры, как они и просили, мы созвонились минут за десять до приезда, поэтому те уже ждут нас у подъезда. Хозяйка, подозрительно оглядывает новых жильцов, точнее жилиц, ее мрачный взгляд задерживается на Танькиной прическе. Женщина показывает нам квартиру, попутно рассказывая о правилах проживания. Особое внимание она уделяет тишине, в который раз акцентируя наше внимание, что шум от электричек сюда не долетает.

Тут же вспоминаю старую квартиру, с которой мы переехали лет семь назад. Поезда проносились мимо наших окон на расстоянии, меньшем чем сто метров. Грохот стоял такой, что пока ехал какой-нибудь бесконечный товарняк, телевизор не слышали, даже говорить прекращали, ожидая тишины. Наши гости удивлялись, как мы спим, и отказывались оставаться у нас на ночь. А мы настолько привыкли, что грохот проносящихся поездов нисколько не мешал нашему сну.

Вспоминая детство, я в соответствии с мамиными понятиями о воспитании, готова изображать благородную девицу и внимать указаниям хозяйки, но Таньку хватает буквально на десять минут. После этого она на глазах изумленной женщины снимает с себя джинсы, и достав из рюкзака шорты, надевает их.

– Натка, тебя долго ждать? – демонстративно недовольно смотрит она на меня, – или ты в джинсах на пляж попрешься?

– Девочки, я надеюсь, вы понимаете, что молодых людей водить сюда не стоит, – торопливо добавляет хозяйка квартиры, представившаяся Светланой Анатольевной. Ей не нравится поведение подруги, но она догадывается, что и мы приехали сюда не ради ее занудных речей.

– Что Вы! – Татьяна выдает самую милую свою улыбку, – на счет этого можете совершенно не волноваться. Мы не по части мальчиков. Мы вполне самодостаточная пара. Мы лесбиянки. Слышали о таких?

Светлана Анатольевна с трудом пытается удержать падающую челюсть и беспомощно переводит взгляд на меня, в надежде найти поддержку, но я радостно киваю. Женщина, с трудом собрав лицо в исходное состояние, что-то лепечет про то, что не надо шуметь по вечерам, бормочет, чтобы звонили, если потребуется, и поспешно ретируется. Уверена, она проклинает тот день, когда, позарившись на «тридцать серебренников», согласилась сдать нам свою квартиру. Хорошо, что сразу не выгнала.

***

Любимый Танькин трюк про лесбиянок, учитывая ее высокий рост, низкий голос и ежик на голове, срабатывает всегда и безотказно. Помню, как она озвучила его впервые. Это было в кафе. К нам за столик захотели подсесть два слегка подпитых мужичка. Простая фраза «Ребят, валите отсюда. Мы лесбиянки» произвела впечатление не только на мужичков, которые с недоверчивой жалостью, как на ущербных, посмотрели на нас, она ошарашила и меня. Я ни в какой степени не ощущала себя лесбиянкой. Страшное подозрение, что Танька хочет затащить меня в несвойственные мне отношения, заставило мысленно начать прощаться не только с подругой, но и с работой. В тот момент мне было ясно, что я не смогу больше общаться с ней по-прежнему.

– Расслабься, – одернула меня коллега, увидев мое вытянувшееся лицо, – и скинь макароны с ушей. И не надейся получить меня в свои партнерши. Я не по части девочек, даже таких хорошеньких как ты.

– Это ты так шутишь?

– Естественно. Или ты жаждешь пообедать в компании тех дебилов?

Позднее я перестала не только реагировать на подобные Танькины заявления, но даже смущаться. Теперь мои развитые актерские способности вышли на новый уровень и позволяют еще и подыгрывать.

***

Мне как солдату-профессионалу хватает тридцати секунд, чтобы поменять джинсы на шорты, кроссовки на легкие босоножки, и мы испаряемся из квартиры. У подъезда пролетаем мимо озадаченной Светланы Анатольевны. Чтобы загладить неловкость, машу ей рукой. С собой у нас только телефоны, немного мелочи, типа на мороженое, и ключи от квартиры. Впереди неделя солнца и моря!

Мы приблизительно помним по карте направление, куда держать путь. Весело петляем между домами, упираемся в железную дорогу, находим проход через нее, бежим вдоль курортного рынка. Он чем-то напоминает Москву девяностых годов – столики, тряпочные стены между продавцами, такие же тряпочные навесы. Одним словом – настоящий курорт. В голове крутится название старого фильма: «Это сладкое слово СВОБОДА!²» Нос терзают волны зажигательных ароматов: шашлык, специи, ароматизированные чаи, парфюмерные масла, копченая рыба… Запахи напоминают, что ели мы в последний раз в самолете. Сглатываю голодную слюну: «Успеется, главное – искупаться».

Постепенно все остальные ароматы вытесняет вольный соленый запах моря. Навстречу нам плетутся разморенные июльской жарой люди, некоторые в намокших одеждах. Обращаю внимание на головные уборы. В основном это широкополые шляпы и панамы. В кепках единицы. По собственному опыту знаю, что под палящим солнцем кепки, достаточно условно полезный аксессуар. Волосы и глаза от солнца они берегут, а вот уши! У меня после одной такой прогулки уши так обгорели, что три дня разбухшие торчали. Прикоснуться было невозможно. Потом еще кожа толстой коркой слезала. Хорошо, что волосы длинные, могла ими этакую страсть прикрыть.

Смотрю на Таньку, которая принципиально ходит без головного убора, выставляя напоказ свой ежик. Если у нее уши обгорят, то ничем не скроешь. Впрочем, ей на это плевать. Не хочется отвлекаться на нотации, к тому же моя строптивая подруга привыкла всегда поступать по-своему. Скорее всего она и не подумает к ним прислушаться. И вообще, сейчас не до этого. Зависть к искупавшимся заставляет нас прибавлять и прибавлять скорость, и мы почти уже бежим.

– Наташка, – Танька на полном ходу тормозит около столика, на котором разложены пластиковые купальные тапочки. Без слов понимаю, что она права. В самом деле, ходить по каменистой гальке то еще удовольствие. Быстро расплачиваемся за тапочки и прямо в них мчимся дальше.

Море открывается как всегда неожиданно. Оно сверкает и переливается в солнечных лучах. Пляж покрыт ровным слоем загорающих тел, вода у берега кипит от прыгающих детей, гоняющихся подростков, степенно стоящих по пояс в воде матрон и решительно пробирающихся через людскую пробку желающих поплавать. Я хочу туда в это месиво, хочу плавать, плескаться, а уже потом, когда выйду, непременно буду ворчать, что в море столько народу, что можно только постоять впритирочку друг к другу.

Практически на ходу скидываем с себя одежду и бросаем ее бесформенной кучкой на гальку прямо у входа на пляж.

– Тань, может, пойдем плавать по очереди? Все-таки, ключи, телефоны, – остатки здравого смысла, несмотря на то что душой я уже в волнах, как ни странно, еще живы и напоминают мне об осторожности.

– Расслабься! Кому нужны твои шмотки?! Никто на таких пустяках не заморачивается. Посмотри, сколько пустых полотенец?

Остатки маминого воспитания внутри меня еще сопротивляются, но сил у них явно недостаточно. Мы уже продираемся сквозь прыгающих, бегающих и стоящих в воде у самого берега отдыхающих. Нас втягивает в себя море! Визжа от попадающих на разгоряченное тело капель, отходим подальше от копошащейся массы и пускаемся вплавь. Честно говоря, «пускаемся» это больше про Таньку. Она улетела вперед, слово выпущенная из орудия торпеда. Я же, хоть и держусь уверенно на воде, но передвигаюсь достаточно медленно. По крайней мере, никто из моих подруг, а тем более неугомонная Танька, не выдерживает плавать в моем стариковском темпе.

Далеко уплыть не получается – купальная зона ограничена буйками с натянутым на них канатом, который держится на поверхности за счет пенопластовых поплавков. Как только Танька заплывает за ограничение, а делает она это сразу и не раздумывая, с берега раздается приятный мужской голос, усиленный специальным оборудованием:

– Девушка в синем купальнике, прошу Вас вернуться в зону купания.

Танька не слышит, или делает вид, что не слышит, или делает вид, что она вовсе не девушка, а молодой человек, и настойчивый голос спасателя повторяет еще несколько раз: «Девушка в синем купальнике, прошу Вас вернуться в зону купания». Отдыхающие, плавающие недалеко от нее, но в разрешенной зоне, видят нарушительницу и из вредности начинают кричать ей, чтоб вернулась. Подруга, чертыхаясь, частично подчиняется. Мы плывем вдоль ограничения, причем, Танька принципиально со стороны свободы.

Глядя с моря на набережную, в один прекрасный момент понимаю, что на радостях бухнулась в море и не запомнила ни одной приметы места, на котором мы оставили одежду.

– Не дергайся, – успокаивает подруга, с которой я поделилась своим опасением, – найдем. Видишь, народ уже рассасывается? Прогуляемся по пустому пляжу, и шмотки отыщутся.

Но червячок беспокойства уже начал свою разрушительную деятельность, к тому же от долгого нахождения в воде начинаю подмерзать. В итоге выхожу на берег. Танька, фыркая, вынуждена выйти вслед за мной. Прикидываем, в какой стороне могли оставить вещи. Версий всего две – слева или справа. По результату короткого референдума решаем начать поиск с левой стороны.

– Какие люди! – неожиданно раздается сзади бодрый голос Дениса, я вздрагиваю и первым делом оглядываюсь на Таньку посмотреть, как она отреагирует на качка в этот раз. – Девчонки, мы едем кататься на катамаране. Айда с нами.

Вид ребят в плавках смущает. Особенно пугает Денис. В свободной летней одежде он казался просто плотным, даже слегка полноватым парнем. Сейчас же отчетливо видно, что все его тело как у стаффордширского терьера состоит сплошь из накачанных мышц, которые рельефно перекатываются при каждом его движении.

Я еще не совсем отогрелась, к тому же не хочется портить день очередным скандалом, поэтому выжидательно смотрю на подругу в надежде, что она откажется. Однако, Танька с интересом оглядывает ребят, особенно, бугая, а потом готовый к спуску на воду водный велосипед.

– Давайте покатаемся, – вежливо подает голос Антон, – мы уже все оплатили, так что для вас это подарок в чистом виде.

– Бесплатный сыр бывает только в мышеловках, – бурчу про себя, наблюдая, как подруга, что-то просчитав где-то там у себя внутри, направляется к ребятам.

– Тань, а вещи? – делаю последнее усилие достучаться до трезвого разума спутницы, но моя попытка тонет в громкоголосом разглагольствовании Дениса. В самом деле, пора учиться жить без оглядки на устаревшие мамины правила, пора жить, как все нормальные люди в современном мире.

– Девчонки, – весело оглашает пляж наш сегодняшний знакомый, – мы были в контрах, мы были в нейтралитете, а теперь, уж коль мы опять столкнулись, нам надо дружить. Татьяна, ты же не можешь отрицать, что в один день три раза встретиться…

– … это не к добру, – подхватывает Танька, вызывая заливистый смех качка.

Неугомонная подруга залезает в катамаран и усаживается крутить педали, на второе рулевое место плюхается Денис, мы с Антоном приземляемся на задних сиденьях спиной к ним.

– Не поломаешь свои тростиночки, куколка?

– Свои копыта береги.

– Я еще в Москве заметил, что с воспитанием у тебя не слишком удачно.

– Хоть на время заткни хлебало, не порть настроение.

Слушаю легкую перепалку за спиной и тайком поглядываю на сидящего рядом Антона. Он, несомненно, гораздо интеллигентнее своего друга. Так же как и я, все больше молчит и тоже исподволь разглядывает меня. Шестым чувством ощущаю, что нравлюсь ему. Надо сказать, что и мне он симпатичен. Мы с Танькой еще в Москве договорились, что если и заведем легкие курортные романчики, то одновременно вдвоем и с ребятами из одной компании. Порознь развлекаться не будем. Двое товарищей прекрасно вписываются в нашу концепцию, да вот только Танька с Денисом больше напоминают кошку с собакой. Хотя, кто их разберет, может, они так кокетничают.

Пока я витаю в своих мыслях, перепалка идет по нарастающей:

– Прямо рули… – командует Танька.

– Ты не видишь, что нас волна сносит? Надо брать левее. Я рулю вперед, а ты давай назад, чтобы немного развернуться.

– Совсем башкой тронулся, родимый! Ты давай активнее конечностями махай, чтобы с волной справиться. Будет мне еще указывать.

– Тоха, иди смени эту полоумную, иначе час будем у берега возиться.

– Тоха, смени лучше своего недоразвитого дружка. Ощущение, что он никогда на катамаранах не катался.

– Бестолковая, я же сказал, сдай немного назад, нам надо встать против волны.

Мы с Антоном не вмешиваемся. Его нервной системе можно позавидовать. Абсолютно игнорируя спор за спиной, он расслабленно любуется морем, иногда поглядывает на меня и мягко улыбается, если встречаемся глазами. Нашу идиллию портит лишь то, что в не слишком жарком заходящем солнце я никак не могу согреться. Ругань за спиной становится более резкой и уже ничем не напоминает шутливую перепалку, с которой все начиналось. Спокойствие, обдав резким порывом соленого ветерка, улетучивается и уступает место нервозности. Мне становится совсем зябко, хочется вернуться на берег, уже жалею, что не попыталась отговорить Таньку от этой прогулки.