Золотая кнопка царицы

Часть 1. 1995 год

Глава 1

Цок-цок-цок.

Кто шумит? Когда в роддоме тихий час. Сердитые медсёстры обернулись. И замерли.

Молодая мамаша торопливо щёлкала каблуками вдоль коридора. Бесстыдница направлялась к выходу, ни у кого не спросив разрешения. Распахнутая песцовая шуба резво качалась над лаковыми сапожками. Снизу выглядывал край сорочки.

Отругать бы нахалку. Загнать в палату. Но сотрудницы роддома в первый момент растерялись.

Подчёркнуто прямая спина и вызывающе холёный вид дамочки заставляли смотреть вслед, восхищаться и завидовать. Каждая женщина жаждет набросить на плечи сияющий мех, распустить русые волосы кольцами и пройтись так, чтобы каждый встречный сошёл с ума от восторга.

Первой опомнилась старшая медсестра.

– Стойте! – крикнула она, – Куда это вы направились, мамочка?

Женщина в шубе обернулась и вздёрнула подбородок. Она явно собиралась поставить на место «эту занозу», но сдержалась. Всё-таки соизволила пояснить:

– На улицу. К таксофону. Позвонить.

– Да вы с ума сошли! – возмутилась старшая, – Только вчера родила. Вернись в палату! Немедленно!

– У тебя не спросила. – огрызнулась новоиспечённая мамаша.

Медсестра сделала несколько шагов и преградила пациентке путь, решив не выпускать чокнутую:

– Звони из ординаторской.

– Вот ещё! – мамочка откинула голову назад и ехидно усмехнулась, – Чтобы всякие курицы слушали мои разговоры?

– Женщина, уймитесь, – настаивала медсестра, – на улице январь. Мороз десять градусов. Вы грудь застудите, молока не будет.

– Молока?! – пациентка приподняла брови, – У меня его и так нет! И не появится! Обойдусь!

– Что вы имеете в виду? – работница роддома с нарастающим беспокойством ухватила пациентку за плечи.

Вдруг мамочка вывернулась и воткнула в её ногу острый каблук.

– Ох! – вскрикнула медсестра, от боли и неожиданности оседая на пол.

Ошарашенные коллеги рванули на помощь. Пациентка тем временем лихо обогнула скорчившуюся медсестру и проскочила в дверь с надписью «выход». Встревоженные санитары и врачи повыскакивали из кабинетов, но пока выбежали на улицу, пациентка скрылась из виду.

Оказавшись снаружи, Вика Стрельцова перевела дух: «Вот ведь прицепились! Как бы милицию не вызвали.» На улице и правда стоял сильный, продирающий мороз. Руки озябли. Вчерашняя роженица поплотнее запахнула шубу и двинулась прочь от временной «тюрьмы».

Вот и переговорный пункт. Вика достала из кармана бумажку с номерами. Самый первый было страшно набирать: от этого звонка зависело будущее.

Сняв трубку с рычага, девушка обернулась и посмотрела на нетерпеливо ожидающую очередь.

– Давай, звони уже, – бормотал мужик, стоящий впереди. – Не дождёшься тебя.

Вика сжала зубы и стала накручивать диск, набирая номер. Трубку сняли.

– Алё? – Стрельцова неожиданно услышала тонкий, беззаботный голосок… ребёнка? Не имея понятия, как общаться с детьми, она набрала воздуха в грудь и потребовала:

– Девочка, позови, пожалуйста, Игната Андреевича.

– За «девочку» спасибо. – засмеялись на том конце провода. Стало понятно, что говорит взрослая женщина и, судя по всему, счастливая. Она там живёт?

Спустя несколько мгновений к телефону подошёл Игнат. За шесть месяцев разлуки его голос ничуть не изменился.

– Привет…

У новоиспечённой мамочки пересохло в горле, говорить внятно не получалось. Однако собеседник тут же понял, кто звонит.

– Ну привет.

– Я родила… девочку… – Вика пыталась изобразить радость, но не получалось. Слова звучали плаксиво и заискивающе.

Мужчина на том конце провода молчал. Вчерашняя роженица ждала, нервно перебирая кольца телефонного шнура.

– Что ж, отличная новость… – наконец, произнёс он, – Поздравляю тебя и твоего мужа.

– Издеваешься! – взревела Стрельцова, – Прекрасно ведь знаешь, кто папа!

– Не стоит! – начал заводиться мужчина. – Ты всем доказала отцовство супруга. Справку добыла.

– Помогли добрые люди, – всхлипнула она. – Прости.

– Ты меня прогнала полгода назад. Сказала, чтобы близко не подходил!

От волнения Вика перешла на шёпот:

– Оставь прошлое. Я в отчаянном положении. Приезжай.

Он несколько мгновений молчал. Вика холодела, уже догадываясь, что беседа ни к чему не ведёт.

– Давай поженимся! Всё, как ты хотел. Будем растить дочь.

– Послушай, Вика. Я уже женат. И моя супруга беременна.

Собственно, он мог этого и не говорить. Было всё понятно и так. С того момента, как лёгкий девичий голосок, будь он неладен, прозвенел в трубке.

– Очень жаль, но я ничем не могу помочь. Иди к мужу.

– Мы развелись, – мрачно ответила Стрельцова.

В трубке опять стало тихо.

– Вот как! – отозвался, наконец, Игнат и уточнил, – Насовсем?

– Насовсем.

– Поня-я-ятно. – протянул бывший любовник, – И ты вспомнила: есть, мол, один такой дурачок влюблённый. Бросится к ногам – стоит только позвать. Нет уж. Сама наворотила – сама и разбирайся.

Он отключился. Разговор получился коротким и непродуктивным. Значит, и правда всё. Вика прислонилась лбом к аппарату. Слёзы жгли глаза.

– Гражданка, поторапливайтесь! Нечего рыдать в телефонной будке. Тут всем звонить надо! – крикнули из очереди.

– У меня ещё два разговора! – торопливо откликнулась Вика, схватила трубку и еле слышно добавила, – Отвяжитесь.

«Нужно срочно звонить. Только кому? Бывшему мужу? Этому смазливому сынку богатых родителей? Бесполезно. Надо же было так по-глупому попасться – сболтнуть подруге при нём, что ребёнок от любовника. И как теперь прикажете жить? И младенца вскармливать? Конечно, при разводе удалось отсудить приличную сумму рубликов. Но ведь они вмиг растратятся с моими нуждами.»

Стрельцова ещё раз перечитала скомканный листок с номерами. На секунду задержала взгляд на втором, перечёркнутом. Родители ушли туда, куда ни позвонить, ни доехать. Впрочем, будь они живы – тоже большой вопрос, стали бы помогать? Последние четыре года Вика старательно избегала и мать, и отца. Постепенно они перестали беспокоить дочь.

За спиной снова зашумела раздражённая очередь. И Стрельцова торопливо набрала единственный номер, по которому можно было ожидать помощи:

– Катька! – закричала она, – Приезжай! Я сбежала из роддома…

Глава 2

Девушки подружились, когда вместе учились на филфаке. Катя Меркулова восхищалась Викой с самого первого дня знакомства. От сокурсницы прямо-таки веяло ароматом запретной авантюры. Она постоянно встревала в переделки и вовлекала в них Катю. И Меркуловой без этого жилось бы, наверное, скучно. Ведь сама она оставалась «комнатным цветочком», а ей жуть как хотелось перенять хотя бы часть той бешеной энергии, которая бурлила в подруге.

Катя не сомневалась, что Вика добьётся того, что подавляющему большинству людей кажется невозможным. В голове подруги то и дело появлялись удивительные, на грани сумасшествия, идеи.

Однажды она устроила «пляж» на крыше студенческого общежития. Умыкнула с вахты ключ от крыши, вытащила надувной матрац и устроилась загорать – и всё это во время семинара по культурологии. Соседки по комнате, все как одна, полезли туда же. Парни притащили алюминиевые тазы и вёдра с водой. Кто-то принёс магнитофон-кассетник – редкая вещица. Студенты повылазили на крышу. Танцевали, песни горланили. Чудо ещё, что никто не грохнулся.

В другой раз подруга официанткой нанялась в дорогущий ресторан и Катю подбила сделать то же самое. В первый же день Стрельцова отличилась – в туалете сняла униформу и переоделась в вечернее платье. А потом пошла прямо в зал и, как ни в чём не бывало, села к незнакомым мужчинам. Те начали наперебой угощать новую знакомицу. А Катя подносила ей закуски. Кадровик так и не понял, куда подевалась новенькая.

Вику от её бредовых затей не могли остановить никакие препятствия. И Катя хотела этому научиться. Она верила, что, находясь рядом с подругой, в конце концов, сможет понять и свои мечты тоже. И не просто понять, а найти способы сделать их явью.

Однако Катя никак не могла приспособить к своему характеру выверты Стрельцовой. Хоть Вика и не была достойным образцом для подражания, но Меркуловой хотелось перенять толику раскованности, так свойственной подруге.

Поэтому до сих пор именно Вика беззастенчиво пользовалась привилегиями женской дружбы. Катя во всём её выручала, поддерживала, когда надо – утешала. А сама оставалась в тени.

Когда девушки закончили университет, их пути на время разбежались. Получив диплом о высшем образовании (между прочим, с отличием), Меркулова устроилась в школу учителем. Работа ей нравилась, дети вдохновляли, и Катя чувствовала, что делает благое дело. Скромной зарплаты едва хватало, но это не портило настроения. «Это сейчас, пока я начинаю, – думала девушка, – а там всё само как-нибудь устроится».

Личная жизнь Меркуловой пока не складывалась. Филфак – в основном, мирок девичий. А за его пределы Катя выходила, конечно, с Викой. И всё внимание парней традиционно доставалось подруге.

Вскоре после окончания университета Стрельцова позвонила Кате. Та сразу поняла: случилось что-то из ряда вон.

– Я выхожу замуж! – в восторге кричала Вика.

Катя не удивилась. Она подозревала, что получит новость о свадьбе подруги именно так – быстро и триумфально. Жених, разумеется, не абы кто. Сын богатых. Отец – то ли депутат, то ли министр. Мамаша – правая рука, как и положено в таких семьях.

Меркулова слегка завидовала подруге, чего греха таить. У самой не то, что богатого, самого простого жениха не нашлось.

«Ну да ничего. – думала Катя, – Будет и на моей улице праздник. Когда-нибудь.»

На свадьбе подруги она исполнила почётную роль свидетельницы. Кажется, всё прошло, как надо: «Вику не опозорила».

У Стрельцовой (Долисовой по мужу) наступила новая жизнь. Насладившись роскошью свадьбы, подруга начала карьеру журналистки. В распоряжении Вики были теперь самые лакомые материалы – свежие новости, интервью со знаменитостями, мероприятия, куда приглашали только избранных. Она начала даже мелькать на экране.

Какой талант! Успевала не только хорошо работать, но и отдыхать так, что мама не горюй: каталась с мужем за границу, покупала вещи с ценниками в долларах. А потом непременно звонила хвастаться в подробностях, используя Катю в качестве слушателя. Меркулова не возражала. Она внимала рассказам подруги, стараясь не сравнивать свои скудные достижения с Викиными победами.

И всё бы хорошо – не случись этого.

Глава 3

Однажды Вика явилась поздним вечером и забарабанила в дверь:

– Ужас! Всё пропало! Спасай! – подруга влетела в квартиру. Она тяжело дышала, руки тряслись.

– Что случилось?

– Катя, он сейчас позвонит!

– Кто?

– Муж! Скажи, что я весь вечер у тебя сижу. Умоляю.

– Зачем?

– Не спрашивай. Потом объясню. Говори, что я у тебя. И мы пьём чай с четырёх часов.

– А он поверит?

Вопрос повис в воздухе, потому что в эту секунду раздался звонок. Вика вцепилась в подругу. Она силилась что-то сказать, но голос подводил.

Катя отодвинула Стрельцову, сделала успокаивающий жест и подошла к аппарату:

– Алло.

Мужской голос в трубке неожиданно оказался спокойным. Звонивший вежливо поздоровался и уточнил:

– Катя, это вы?

– Да, – отозвалась девушка.

После дня свадьбы ей ещё ни разу не приходилось общаться с мужем подруги. Павел казался самолюбивым и заносчивым – типичный представитель золотой молодёжи. От таких лучше держаться подальше.

– Это Павел Долисов. Скажите, пожалуйста, моя жена у вас?

– Да! – с готовностью подтвердила Катя, – Позвать её?

Вполне естественный вопрос, но собеседник ответил не сразу. Катя ждала и надеялась, что Павел попросит к телефону Вику. А дальше пусть молодожёны сами разбираются. Меркулова не любила врать. Может, и в этот раз не придётся?

Но Долисов всё-таки спросил:

– А давно она у вас?

– С четырё-ё-ёх ча-асов, наверное. – Катя замялась.

За спиной она услышала вздох облегчения. Девушка обернулась и посмотрела на Вику. Та стояла, прислонившись к шкафу, покусывала ноготь и неотрывно глядела на подругу.

Павел мягко попросил:

– Да, если можно, позовите её.

Катя жестом поманила Вику. Подруга торопливо сняла сапоги, пальто и подпрыгнула к телефону.

– Слушаю, любимый, – голос её чуть заметно подрагивал.

Судя по всему, Павел не удовлетворился ответом Меркуловой – продолжал задавать вопросы, но Вика постепенно успокоилась и отвечала увереннее.

– Да, прости, что не позвонила. Заслушалась Катьку и совсем забыла о времени. Не надо приезжать, доберусь на такси. Не волнуйся. Целую.

Она повесила трубку и прошептала:

– Спасибо.

Катя ждала объяснений, но гостья будто вообще забыла, где находится: привалилась к стене, закрыла лицо руками и начала медленно сползать на пол. Сидела, не шевелясь минуты три.

Меркулова не выдержала:

– Может, объяснишь, в чём дело? Зачем ты меня заставила врать?

Вика заколотила кулаками по полу. Она выкрикивала несусветные ругательства в адрес мужа и ещё кого-то.

Катя испугалась. Выяснять отношения расхотелось. Когда подруга поутихла – налила в стакан воды, протянула. Та глянула мельком и отмахнулась:

– Мне бы что покрепче.

Из того, что покрепче, на кухне нашлась настойка черноплодной рябины, подаренная родственниками. Катя наполнила рюмку незваной гостье, но сама решила обойтись чаем.

Если подруга и продолжала нервничать, то получалось это у неё так элегантно, впору кино снимать. Вика достала тонкую сигарету, изящно затянулась и откинула голову назад, часто мигая на тусклую люстру. Глаза выдавали страдание, какое и не снилось святым мученикам. Куда им до бедной грешницы, попавшей в западню?

Шёлковое тёмно-изумрудное платье на подплечниках эффектно достраивало фигуру. Ну чисто статуэтка. Балерины позавидуют.

Вика закинула ногу на ногу, и юбка скользнула россыпью оборок. Меркулова залюбовалась платьем – конечно, она тоже хотела бы такое. Но спрашивать подругу, где и почём купила, не имеет смысла. Всё равно она не сможет себе его позволить. Элегантная роскошь, учтены детали: и пояс широкий, и пряжка золотистая, и пуговицы на манжетах в тон. Наряд явно не из дешёвых.

Стрельцова поднесла рюмку к губам и, будто в подтверждение обеспеченного положения, сверкнула золотыми кольцами. Два перстня – каждый размером с вишню. Тяжеловато для худых пальцев, зато выглядит богато.

«Не буду спрашивать. – решила Катя и тряхнула головой, – Нечего завидовать. Не нажила – значит, сама виновата».

Вика тем временем сделала глоток чёрноплодной настойки и скривилась:

– Поприличней ничего не нашлось?

Катя почувствовала себя виноватой.

– Ты же знаешь, я не пью. А живу одна. Зачем мне держать алкоголь?

– Ладно, – снисходительно улыбнулась Вика. – Учить тебя ещё и учить. Это всё, чем ты меня побалуешь? Как насчёт закуски?

– Пюре только что сварила и шпроты есть.

– Мечи всё на стол! – весело махнула рукой интриганка.

Катя со вздохом потянулась за тарелками. Судя по всему, подружка уходить не торопилась.

Хоть они и дружили со студенческой скамьи, угощать Вику пришлось полноценно, как гостя: подавать еду, наполнять стакан, убирать пустую посуду. Стрельцова требовала подать то соль, то воду, то салфетку. Когда Катя попыталась привлечь к застольным хлопотам и её – попросила нарезать хлеб, подруга будто не услышала – выглянула в окно и начала с преувеличенным интересом наблюдать, как пожилой сосед во дворе любовно моет старый «Москвич». У Кати возникло неприятное чувство, что Вика манипулирует ею, намеренно ставя в положение официантки.

Лишь когда хозяйка расставила по столу тарелки и села, Вика, нахмурив брови, заговорила:

– Паша семейные вопросы решает только с родителями. Со мной никто не считается.

– В каком смысле? – не поняла Катя.

– В самом что ни на есть. Они считают меня недоумком низшего сорта.

– Когда мы разговаривали по телефону, Павел волновался за тебя.

– За себя он волнуется, – Вика тихо выругалась.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь.

– Преувеличиваю? Да я в этой семье не могу сказать, как хочу провести выходные. Или где мы будем сегодня ужинать. Куда поедем отдыхать… Чихать они хотели на мои желания.

– Так ты из-за этого? – усмехнулась Катя, – Мне бы твои проблемы.

– Не только из-за этого. – оборвала Вика – Думаешь, я хотела быть журналисткой? Это они придумали. Престижно, видите ли! И удобно, когда в СМИ есть свой голос. А я ненавижу писать! У меня слова друг с другом не вяжутся.

– Мы же вместе закончили филфак?!

– Да я не чаяла его закончить. Лишь бы диплом получить. Куда мне было деваться после деревенской-то школы? Это единственный факультет, на котором недобор случился.

У Кати внутри всё начинало кипеть: «Подруга работает корреспондентом в крупнейшей газете города, да ещё и недовольна. Не хочет быть журналистом. Тексты не пишутся! Да если б меня, Катю, кто в медийный мир продвинул… Ах какие бы статьи я тогда писала. Какие репортажи бы делала.»

– Не моё это, понимаешь? – продолжала Вика. – Заняться бы чем-то красивым, эстетичным. Бизнесмены покупают жёнам салоны, бутики, а я что? Бегаю с микрофоном. Ах, благодарю, Звезда Иванна, что согласились дать интервью.

– Ну ты даёшь! – покачала головой Катя, – С такими людьми встречаешься. Чем тебе знаменитости не угодили?

Подруга посмотрела на неё озлобленно:

– Да это просто унижение! Это они у меня должны просить интервью. Я член одной из богатейших семей города.

– Вика, что в этом унизительного? Такой старт. Многие мечтают оказаться на твоём месте.

– На моём месте! Уж и хлебнули бы они на этом самом месте.

Вика замолчала. Некоторое время курила, мрачно глядя в окно. Однако Кате не терпелось продолжить разговор.

– А зачем ты попросила сказать, что чаёвничаешь у меня уже с четырёх?

Подруга хмыкнула:

– Да ты поди и так уж поняла зачем.

– Нет, – опешила Катя.

Стрельцова развернулась к подруге всем корпусом:

– Как ты думаешь, это нормально, когда в семье один супруг изменяет другому?

Меркулова чуть не подавилась.

– Паша тебе что ли изменяет?

Вика посмотрела пристально, желая удостовериться, действительно ли подруга ничего не поняла.

– Кать… это я ему изменяю.

– Как?

– Обычно. – пожала плечами Вика, отправляя в горло очередную рюмку, – У меня есть любовник. Который, между прочим, дорожит мной гораздо больше, чем законный муж.

– Какой ещё любовник?

– Очень хороший. Порядочный человек, глубоко влюблённый в меня.

– Шутишь? А как же Павел?

– Павел чуть не раскрыл меня сегодня. Какой-то доброжелатель намекнул ему, что я гуляю на стороне.

– Этот твой другой, он женат? – уточнила Катя, почему-то уверенная в положительном ответе. Но Вика покачала головой.

– Не женат? – изумилась Меркулова. – Так почему ты не разведёшься с Пашей и не уйдёшь к…

– Уйдёшь к… – передразнила Вика. – Катя, ты думаешь, что говоришь? «Уйти к» – это означает лишиться всего, чего я добилась. Машины, работы, путешествий. Да с какой бы стати мне всего этого лишаться? Я останусь с носом. А Паша на следующий день женится на другой девке?

– Дела-а-а. Ну и что же дальше? Будешь продолжать встречаться тайком?

– Буду, – Вика посмотрела с вызовом, – пока что-нибудь поумнее не придумаю. Ты же меня не выдашь?

– Не выдам. – усердно закивала Катя.

Странно, но в кругу знакомых сплетен про то, что Вика изменяет мужу, не было. Внешне молодожёны оставались благополучной и дружной семьёй. На людях держались за руки, часто целовались. Подруга ничего больше не рассказывала о тайных свиданиях. Может, она перестала видеться с любовником. А может, хорошо конспирировалась.

Из любопытства молодая учительница время от времени спрашивала у Вики, что с её романом? Но та делала вид, что не слышит. И не зря, ох, не зря, Стрельцова игнорировала этот вопрос. Всего один раз не утерпела, сболтнула. И на тебе! Все планы о сытом, безбедном будущем пошли под откос.

Когда подруга позвонила Кате и похвасталась беременностью, Меркулова слегка опечалилась: «Ну почему я сама такая медленная? Не девушка, а тихоход. Не торопясь закончила институт. Зависла на неблагодарной, малооплачиваемой работе. То ли дело подружка. Везде поспевает: и муж, и любовник, и журналисткой работает, а теперь ещё и ребёнка родит.»

Закавыка только в том, что ожидаемый отпрыск не от мужа, а от таинственного любовника, о котором учительница ничего не знала.

Вика, конечно, постаралась скрыть позорный факт: сделала липовую справку, подправив срок беременности. Кате сказала правду под большим секретом, когда их точно не могли подслушать. Приходить в гости стала чаще и призналась, что больше не видится с любовником. Слишком большой присмотр устроила ей семья в последнее время.

И всё-таки не выдержала один раз подруга, брякнула по телефону лишнее, не зная, что муж стоит за спиной и внимательно слушает.

Состоялся развод. Вика получила неплохие деньги, но жить ей стало негде. Катя пустила беременную к себе, благо квартира двухкомнатная. Уступила подруге единственную кровать. Сама довольствовалась жёстким диваном – ей не привыкать к неудобствам. Но всё же молодая учительница надеялась, что подруга скоро воссоединится с отцом ребёнка и уедет к нему.

Дни проходили. Вика даже не заговаривала о переезде. Катя беспокоилась и несколько раз пыталась поговорить с подругой о планах, но та отмахивалась. Однажды Меркулова не выдержала и спросила напрямую.

– Выгнать хочешь? – усмехнулась в ответ беременная.

– Да нет, – замахала руками Катя, – живи, сколько нужно. Но почему не звонишь отцу ребёнка? Ведь он теперь просто обязан позаботиться о тебе.

Стрельцова подошла к трюмо в прихожей, повертелась, прихватив руками платье так, чтоб оно плотно обтянуло живот, и обратилась к отражению:

– Ну и что-о, много в тебе красоты сейчас? Не-ет. Страшная. Толстая. Опухшая! Он ужаснётся! Не привык ещё к семейным обязательствам. Позвоню ему после родов. Когда встретимся, он снова увидит Вику, в которую был влюблён. Стройную. Соблазнительную. На таких мужчины женятся. А сейчас, что? Баба на сносях. Кому такая нужна в невесты?

Больше Катя не поднимала эту тему. Ждала, когда подруга родит, и всё больше переживала, что папаша не согласится признать ребёнка, и Вика тогда не съедет.

Подумав, Меркулова решила отнестись к этому как к неизбежности и начала готовиться. За два месяца до родов принялась обзванивать знакомых, у которых могли остаться детские вещи: пелёнки, распашонки, соски, бутылочки. Катя бережно складывала приданое в комод, а ещё записывала советы бывалых мамаш, как ухаживать за детьми, чем лечить если что.

«Скорее всего, никто моих стараний не оценит, – думала она, – Вика приведёт себя в порядок после родов, осчастливит, наконец, мужчину, который так долго и безответно за ней ухаживал. Мать с младенцем переедут из моей скромной квартиры в гнездо, которое совьёт новый глава семьи. Только почему подруга так уверена, что бывший её дождётся?»

Катя задавалась этим вопросом, но при Вике не решалась произнести его вслух – чтобы не волновать беременную, ведь это вредно и не нужно. К тому же она точно знала самонадеянный ответ: «Разве можно так просто забыть меня? Да он ещё года два будет скучать! Ни одна женщина со мной не сравнится». Но похоже, не только сравнилась, а ещё и превзошла. Ох уж этот рынок невест.