Крепость большого леса

– Как ты думаешь, – шепнула Вероника, – он догадался?

Максим повернул к ней голову, наметил улыбку.

– Надеюсь.

– Не шути так!

– Я и не шучу. Может, поймёт наконец, что мы…

– Что – мы?

Он остановился, повернул девушку к себе.

– Что мы вместе до конца жизни! Не возражаешь?

Лицо Вероники просияло.

– Нет!

Он поцеловал её в не потерявшие пухлости пунцовые губы и повёл к центру сферической полости, где у «демонского» браузера возились оба физика и Матевосян.

⁂

Собрались все вместе в одном из жилых отсеков, который занял генерал Плащинин. Отсек имел три лежака, что позволяло считать его жилищем трёх разнополых Демонов, и в нём не оказалось ни одного саркофага с телами хозяев Крепости. Кроме того, отсек имел отдельный блок с туалетом и умывальником, прятавшийся в хитроумном закоулке Г-образной формы, и Матевосян предположил, что этот «номер демонской гостиницы» принадлежал какому-то большому «триединому» начальнику.

Остальные согласились с самым первым земным постояльцем гостиницы, а Костя вообще похвалил его своеобразным образом, вызвав улыбки на лицах спутников:

– Отличная идея, товарищ лейтенант! Даже я не выдумал бы лучше!

За два с лишним часа знакомства с Крепостью новые жильцы узнали о ней много нового.

Главная «ударная» сила отряда в области науки в лице Карапетяна и Новожилова смогла подружиться с Сумасходом, и тот выдал им полную карту подземелий Крепости со всеми её секретами и закладками. Конечно, предназначение многих отсеков расшифровать с ходу не удалось, общались с компьютером цитадели с помощью синтеза речи и мысли, а он, естественно, земных языков не знал. Однако и того, что удалось вытащить из его памяти, хватало для длительного и вдумчивого исследования на месяцы вперёд.

Поучаствовал в этом процессе и Матевосян, ориентирующийся в базе данных Сумасхода быстрее своих учеников. Именно он выяснил интересную деталь из жизни Демонов Войны, населявших когда-то цитадель. При осмотре ближайших к жилой зоне саркофагов с телами Демонов он вдруг заявил:

– Знаете, что за доспехи на каждом трупе?

– Не играй в ведущего «Угадай мелодию», – буркнул Точилин, потерявший настроение после встречи с Максимом и Вероникой в тоннеле. – Сказал «а», говори «б».

– Демоны не шили одежду. Они её выращивали как вторую кожу.

– Это тебе мертвец сообщил? – скептически поинтересовался Точилин.

– Егор Левонович может подтвердить.

Карапетян, присутствующий при осмотре, кивнул.

– Мы нашли этот факт в стратегической базе данных Сумасхода. Но самое удивительное в другом: поскольку предки Демонов были трёхполыми существами…

– Мы уже поняли, – нетерпеливо перебил учёного Костя.

Вероника укоризненно покачала головой. Ботаник заметил её взгляд, прижал ко рту ладонь.

– Нет, вы не поняли. Изначально в генетике каждого Демона было три отдельные линии: так сказать, мужская, женская и дополнительная средняя.

– То есть они были гермафродитами? – сказал Костя. – Я предполагал нечто в этом роде.

– Да замолчи ты! – дёрнула девушка ботаника за рукав.

– Они были носителями трёх типов ДНК, – продолжил Карапетян, уже привыкший к несдержанности самого молодого попаданца. – Одна личность соединяла в себе три набора хромосом. Но потом в результате каких-то экспериментов эти три набора дифференцировались, разделились, и Демоны получили физическое воплощение набора в одной сущности. То есть их тела тоже стали носить только один набор, а для продолжения рода требовалось соединить все три. Поэтому они и жили семьями по трое разнополых особей.

– Жесть! – пробормотал Точилин. – Получается, в их семье соединялись мужчина, женщина и нечто среднее? И как оно выглядело – это среднее?

– Физически тела почти не отличались друг от друга. – Карапетян кивнул на открытый саркофаг. – В этом, к примеру, похоронен мужчина.

– Как вы определили?

– У мужчин, так сказать, нет шеи, их головы прямо вросли в плечи. У женщин шея есть, а у… гм, средних индивидуумов…

– Межемов, – вставил слово Костя.

– Что, простите?

– Надо же их как-то называть? Межем – аббревиатура слов «между женщиной и мужчиной». Можно и по-другому: мужеср – «мужчина, женщина, среднее». Или жемуср…

Матевосян засмеялся.

– Лингвист!

Егор Левонович пожевал губами.

– Пусть будет межем. У них… у межемов… голова похожа на гриб, а тело представляет собой сросток стеблей. Да и тела демонских мужчин и женщин тоже имеют признаки растительных вкраплений. Кстати, именно межемы и дали жизнь популяции растений, которая миллионы лет назад отделилась от цивилизации Демонов и стала Большим Лесом.

В тоннеле, упиравшемся в жилую зону Крепости, стало тихо.

Слушатели переваривали новость, ошеломлённые открытием переговорщиков с компьютером Крепости.

– Чего только не родит космос, – покачал головой Редошкин.

– Сведения достоверны? – спросил заинтересованный Плащинин.

Учёные переглянулись.

– Мы так поняли, – вежливо проговорил Новожилов.

Пошёл уже третий день пребывания физика из ОИЯИ в мире Большого Леса, и на щеках Ивана Петровича появилась серая щетина, превращавшая его в настоящего зэка.

– Подтверждаю, – кивнул Матевосян.

– Что нам даст эта информация?

У Максима мелькнула в голове некая догадка о способе управления «демонскими» машинами, но Точилин с шумом шевельнулся, и мысль пропала.

– Идёмте ко мне, – предложил генерал.

После этого и устроились в его люксе, рассевшись по огромным лежакам хозяев номера.

Заговорили о находках и догадках об их назначении.

Плащинин и его команда добрались до самого дна шахты и обследовали основание «эйфелевой башни».

– Без сомнений, это антенна, – сказал генерал. – Точнее, какой-то энергетический модуль, увенчанный антенной. Внизу он окружён точно такими же «огурцами», которыми опоясан и компьютер в центре управления. Два из них светятся.

– Не пробовали подключаться к нему? – спросил Максим.

Плащинин и Савельев переглянулись.

– Там нет никаких рогов, дуг и шлемов, – сказал Сергей Макарович.

– Скорее всего, он управляется из центра, – сказал Матевосян.

– Надо будет проверить.

– Разберёмся с компьютером окончательно и проверим, – пообещал Карапетян.

– Если это то самое оружие, о котором говорил Лес…

– Вы что, и в самом деле разговариваете с Лесом? – перебил Максима Точилин.

– Да, он разговаривает, – подтвердил Костя. – У вас плохо с памятью? Мы же рассказывали.

– А кто ещё из вас разговаривает с Лесом?

– Никто.

– И вы верите?

– Лейтенант, – угрюмо произнёс Сергей Макарович, – не знаю, какой вы супермен и супермыслитель, но пока что ведёте вы себя как натуральное мажорское трепло! Виктор Викторович, это ваш подчинённый, пожалуйста, проинструктируйте его, как следует вести себя в приличной компании.

– Он из группы майора Полевого, – сказал Плащинин с сожалением, – не из нашего управления.

– Федерал, – буркнул Мерадзе презрительно.

– Лейтенант, поговорим с вами… отдельно.

– Как прикажете, товарищ генерал, – с затаённой ухмылкой произнёс Точилин.

– Если это то самое оружие, – хладнокровно повторил Максим, – то очень хотелось бы узнать, как оно работает. Трудно представить, чтобы оно запускало ракеты или сбрасывало бомбы, в то время как Лес в районе нашего появления на миллионы квадратных километров истыкан кратерами. Егор Левонович, ваша задача как можно быстрее уяснить принципы функционирования генератора.

– Хорошо, Максим Валерьевич, будем стараться.

– Вы пробовали разобраться, почему в этом мире не работают наши рации?

– Пока не успели.

– Пожалуйста, займитесь.

– Вообще интересно узнать, почему Демоны затеяли войну между собой, а потом принялись уничтожать Лес, – сказал Новожилов. – По тем материалам, которые нам удалось раскрыть, они не брезговали ни ложью, ни дезинформацией, ни обманом и предательством.

– Ну, это как раз просто, – махнул рукой Костя.

– Вот как? – прищурился Плащинин.

– Ничего нового: обман и дезинформация являются универсальным инструментом для выживания всех живых организмов, включая растения.

– Вы серьёзно?

– Абсолютно! Растения тоже умеют манипулировать животными, как и люди людьми, могу привести примеры.

– Чудеса! – не удержался от реплики Точилин.

– Как говорил мой отец, – улыбнулся Плащинин, – чудо есть любимое дитя веры. Особенно это характерно для религий.

– Никаких чудес! – безапелляционно возразил ботаник. – Жизнь на нашей планете изначально базировалась на конкуренции, на бизнесе, если хотите, а бизнес, как известно, в первую очередь очень большая ложь и война.

– Вы так думаете?

– Биология в глобальном смысле вообще – война, в которой выживают сильнейшие! А политика – лишь искусство побеждать. Рынки развиваются только на основании личных интересов участников конкурирующих систем, обманывающих конкурентов напропалую. И Демоны Войны, потомками которых и являемся мы, демонстрируют те же принципы, исключающие сотрудничество во имя благих целей и единственно правильный способ выживания.

– Браво, молодой человек! – хлопнул в ладоши Новожилов. – В этом смысле человек действительно ничем не отличается от Демонов по части конкуренции.

– Ну, это вы гоните, – пробурчал Точилин, с опаской глянув на Плащинина.

– Почему?

– Человек – это звучит гордо – разве не наш лозунг? Нас учили, что мы высшие существа во вселенной.

– Оно и видно, – хмыкнул Мерадзе.

– Мы не только не занимаем особого места в нашей Вселенной, – сказал Новожилов, – но и сама наша Вселенная не имеет большого значения в масштабах космоса. Мы посещали будущее, молодой человек, и человечества не увидели! Власть на Земле тысячу лет спустя принадлежит чёрному лесу. Счастье, что мы оказались здесь, в Большом Лесу, в котором можно вполне комфортно жить.

– Вернёмся к нашим насущным делам, – предложил Максим. – Бой с чёрным лесом неизбежен, прошу это принять как должное. Продолжаем изучать Крепость и её подземелья. Ищите способы добраться до арсеналов. Мы же с лейтенантом отправимся к чёрному лесу.

– Зачем?

– Выясним судьбу лётчиков. Убедимся, что нас ещё не нашли. Лейтенант Матевосян вроде бы видел здесь шмеля. Это плохо! Если шмели и в самом деле добрались сюда, придётся действовать активней. Обнаружите – уничтожайте шмелей беспощадно! Мы вернёмся к ужину. Наберём воды, грибов и ягод для компота. Вопросы?

– Можно, я полечу с вами? – решилась спросить Вероника, кинув на Максима умоляющий взгляд.

– И я! – вскочил Костя. – Мне всё равно в Крепости делать нечего. А в самолёте мы спокойно разместимся вчетвером.

– Тогда и я пойду с вами, – начал Точилин и осёкся, увидев выражение лица Плащинина. – Товарищ генерал, разрешите?

– Полетим вчетвером, – сказал Максим. – Я, лейтенант, Костя и Вика.

Точилин боднул воздух лбом.

– Это произвол! Вы всего лишь майор…

– Лейтенант! – отчеканил Плащинин, едва сдерживаясь. – Вернёмся домой, я побеспокоюсь, чтобы вас лишили звания и вообще уволили из рядов спецслужб! Извольте подчиняться приказам майора!

Кровь бросилась в лицо Точилина. Он хотел что-то сказать, но сжал губы в линию, бросил на Максима ненавидящий взгляд и вышел из отсека, пробормотав:

– Вы сначала вернитесь домой…

Гнетущее молчание, наступившее после этого инцидента, нарушил Редошкин:

– Даже хрен знает как далеко от Земли ублюдки умудряются оставаться ублюдками! Пойти, что ли, набить ему морду?

– Успокойтесь! – прижала кулачки к груди Вероника. – Нельзя его отталкивать! Он же… один.

– Никто его не отталкивает, – сказал Сергей Макарович. – Но мужиком надо быть не только в глазах хорошенькой девушки.

– Поехали, – сказал Максим.

Глава 4
Приказ чёрного леса

Они перестали быть людьми.

То есть физиологически пилоты обоих вертолётов вели себя как люди: ели, пили, отправляли естественные надобности и даже изредка разговаривали в практической плоскости – указывая друг другу на необходимость выполнить тот или иной приказ или просьбу. Но шутить они не пытались, о личных делах забыли, и глаза всех четверых оставались пустыми, как у роботов.

После боя с группой генерала Плащинина и уничтожения троих спецназовцев, не успевших спрятаться в лесу, пилоты «Ми-8» долгое время преследовали юркий воздушный мотоцикл майора Реброва и расстроились, когда беглецы сумели не только уцелеть при всём неравенстве оружейных возможностей, но и повредить вертолёт.

Пришлось спешно садиться, винтокрылая машина едва не разбилась при посадке, но, к счастью, не взорвалась. Если бы аэробайк вернулся к месту её падения, его пассажиры, наверное, смогли бы нанести ощутимый урон численно превосходящему противнику (четверо против двоих), так как у Реброва была снайперская винтовка «шёпот смерти», которой он владел в совершенстве.

Однако байк больше не показывался, и пилоты принялись чинить вертолёт и выяснять, что у них осталось от средств поражения.

Боезапас оказался сильно подтаявшим.

Из четырёх комплектов управляемых ракет «Штурм» в исправности остался один с тремя ракетами. Пять ПТУР «Атака» тоже ушли в небытие после боёв с «крокодилами» над чёрным лесом и во время схватки с бойцами Реброва. В распоряжении лётчиков остались десять ракет к блоку НУР Б-88-20А, три неповреждённых контейнера с ручными гранатами ГМ-94 калибра 43 миллиметра, дрон «Форпост» в разобранном виде, боевой модуль «Терминатор» на гусеничном ходу и два комплекта ПЗРК «Верба».

Патроны к трём пулемётам: двум курсовым «Корд-Т» и кормовому КВП закончились. Две ленты к пулемёту ПП-32, установленному в кабине десанта, ещё могли быть использованы, но их хватило бы максимум на минуту стрельбы.

– Не густо! – выразил своё мнение пилот «Ми-8» капитан Терехов. – Вряд ли мы сможем добить отряд с таким запасом.

Туча шмелей, маневрировавших над вертолётом, взвилась спиралью, словно услышав голос капитана.

– И горючки осталось разве что на сотню километров, – угрюмо добавил пилот «Ми-171» капитан Державин. – Что будем делать?

Терехов посмотрел на пляску шмелей, выдержал паузу.

– Подождём приказа.

Шмели соорудили фигуру в форме клюва и улетели.

Приостановившиеся у борта покосившейся набок машины вторые члены экипажей вертолётов снова принялись за работу, не обменявшись, как обычно, шутками или словами поддержки. В настоящий момент они подчинялись не собственной воле, а программе, внедрённой в их подсознание чёрным лесом через пси-эффектор, роль которого исполнял сгусток шмелей. Программа блокировала эмоциональную сферу людей и не позволяла им отвлекаться на обмен мыслями, пропуская к сознанию лишь деловые локации и линии связи с практическими навыками.

Дыру в баке вертолёта удалось заклеить с помощью керамической заплатки и универсального клея, найденных в техническом «бардачке» «Ми-8». С помощью домкрата поставили вертолёт ровно, запустили двигатель.

– Порядок, – сказал Державин. – Можем лететь.

– Ждём, – лаконично ответил Терехов.

Шмели появились через час, зависли над сидевшими на камнях с сигаретами в зубах лётчиками, заставив их бросить сигареты и встать. Несколько секунд они стояли в мёртвой неподвижности, не дыша, потом разом выдохнули, зашевелились и полезли в вертолёт, занимая места: пилоты «восьмёрки» – в кабине «Ми-8», пилоты «сто семьдесят первого» – в десантной кабине.

Винты вертолёта набрали скорость, он оторвался от земли и направился к «горному кряжу» чёрного леса, поднимавшемуся над полосой постепенно расширяющегося фронта между Большим Лесом и пришельцем в двадцати километрах от места падения.

Сели рядом с валом обгоревших лиан, кустов и древесных обломков, окружавшим воронку в лесной почве, созданную взрывом ракеты «Кинжал». С высоты этот объект напоминал невысокий вулкан с кратером в центре – всё, что осталось от горы падающих с неба растений.

Не сговариваясь, выбрались из кабин, по щиколотку утонув в слое праха, сажи и почерневших растительных лохмотьев.

Туча шмелей над «вулканом» переместилась к лётчикам, выстроилась над ними колонной.

Постояли молча, заворожённо глядя на гору сгоревших древесных стволов.

«Древопад» из дыры иномерианы прекратился, поэтому воздух над воронкой был чист и прозрачен, словно здесь никогда не было дыры в иное пространство, где существовала Земля и человеческая цивилизация, сменившаяся тысячу лет спустя «цивилизацией» чёрного леса.

– Понял! – заговорил вслух Терехов.

– Вертолёт туда не долетит, – бесстрастно сказал Державин. – До цели более тысячи километров, если верить полученной инфе, а у нас горючки кот наплакал.

– Думайте, чем заменить горючку.

– Мочой, – буркнул второй пилот «восьмёрки» лейтенант Кузьмин.

– Заткнись, шутник! – сказал Державин.

– Горючка осталась на Земле.

– Тоннель к ней отрезан.

Колонна шмелей над беседующими расплылась зонтиком, но через несколько секунд вернула форму.

– Понял, – шевельнул челюстями Терехов, оглядел компанию. – Двое останутся здесь обслуживать «вертушку». Двое отправятся выполнять задание. Добровольцы есть?

Пилоты обменялись взглядами.

– Добровольцев нет, – констатировал Терехов. – Что ж, в таком случае останемся мы, я и лейтенант Кузьмин. Это наша машина, и мы к ней привыкли. Тебе, капитан, придётся с твоим стрелком выполнить миссию.

– Бросим жребий! – не согласился с его решением Державин, чернявый, смуглолицый, заросший жёсткой щетиной.

– Не вижу смысла бросать жребий.

– Зато я вижу.

– Пошёл к чёрту!

Шмели над лётчиками взметнулись фонтаном, собрались в шар, опускаясь прямо на головы спорящих мужчин.

Оба замолчали.

Потом Терехов сказал изменившимся голосом:

– Понял!

Достав пистолет, он выстрелил Державину в голову.

Второй пилот «Ми-171» шарахнулся в сторону, расширившимися глазами провожая падающее тело командира.

– Возражения есть? – каркнул Терехов.

– Н-нет! – выдавил лейтенант.

Терехов перевёл взгляд на своего оператора-стрелка.

– Полетишь с ним, я остаюсь здесь.

– Слушаюсь! – пробормотал белобрысый Кузьмин.

Неподалёку от «вулкана» с кратером послышался шум, и к вертолёту вылетели два «птеродактиля».

Но лётчики не испугались и не побежали под защиту вертолёта. Чудовищные твари были на их стороне.

– Садитесь. – Терехов махнул пистолетом на летающих «динозавров». – Они донесут вас куда надо.

– Пожрать бы надо взять, – сказал Кузьмин.

– Возьми сухпай.

Лейтенант залез в кабину, вытащил штатный рюкзачок с наборами сухого пайка.

Лейтенанты один за другим взобрались на спины «птеродактилей».

Те взмахнули чешуйчатыми крыльями, бесшумно взмыли в воздух и улетели.

Терехов проводил их равнодушным взглядом, спрятал пистолет в кобуру, оттащил тело убитого подальше в колючие кусты «можжевельника», залез в кабину вертолёта и достал флягу, в которой плескалась какая-то жидкость.

Шмели накрыли вертолёт куполом.

– Понял, – проговорил капитан, делая глоток. – Выполняю.

Через две минуты вертолёт стартовал, направляясь за пределы чёрного леса, диаметр которого уже превысил сто пятьдесят километров.

Глава 5
Что бы вы делали без женщин?

Заправка самолёта Демонов заняла больше времени, чем рассчитывал Максим, и весёлая компания под его командованием покинула Крепость ближе к полднику, то есть примерно к четырём часам по времени Большого Леса.

– Дай мне порулить пепелацем, – попросил Костя, душа которого жаждала движения и какого-нибудь экстрима. – Вдруг вас убьют или ранят, и мне пригодятся навыки пилота.

– Типун тебе на язык! – проворчал Редошкин.

– Костя, ну что ты такое говоришь?! – возмутилась Вероника.

– Да я ничего плохого не имел в виду, – радостно сообщил молодой человек.

– Вернёмся – потренирую, – пообещал Максим.

– А мы завернём к городу?

– Зачем?

– Надо бы полазить по зданиям, поискать артефакты, интересно же.

– Вот! – подняла вверх палец Вероника. – Ботанику и то интересно изучать артефакты, а я археолог!

– Найдём мы тебе артефакты, – засмеялся Костя. – Несмотря на истёкшие тысячи лет с момента окончания войны, здесь должны были сохраниться следы инфраструктуры Демонов, развалины, пирамиды там и прочие археологические ценности.

– Максим, это идея!

– Когда-нибудь займёмся их поисками, – пообещал Максим, поднимая самолёт к верху шахты.

– Давай прямо сейчас!

– Не до того.

– Ну, Макс, умоляю!

– Ладно, сделаем петельку вокруг Крепости, но только одну, у нас более серьёзная задача.

– Ура! – захлопала в ладоши девушка.

Купол над шахтой, свитый из ажурных растительного вида ферм – если смотреть снизу, раздвинулся лепестками ромашки (Матевосян, сидевший в центре управления Крепостью, видел манёвры самолёта и открыл купол), и воздушная машина Демонов Войны вылетела ракетой стратегического назначения, разве что без грохота и огненного столба.

Вознеслись на трёхкилометровую высоту, некоторое время любовались размытым желтком светила, уходившего к «северо-западу». Потом Максим повернул «на юг» и, отдалившись на сто пятьдесят километров от кратера, служащего хорошим указателем местонахождения Крепости, повёл аппарат по кругу.

Им повезло буквально на первой же минуте.

– Там что-то блестит! – завопил Костя, не уточнив координаты этого «там».

Максим внимательно оглядел ландшафт в полосе Леса справа и слева от плывущего самолёта (круговая система обзора была удобна лишь для созерцания пейзажей, но не для ориентации в пространстве) и увидел провал в лесных зарослях, километрах в десяти от аппарата, в глубине которого и вправду что-то поблёскивало.

– Проверим!

Самолёт одним плавным прыжком преодолел расстояние до провала, и перед глазами пассажиров раскрылась панорама приличных размеров озера, на высоком берегу которого, напоминавшем ровную базальтовую плиту, стояли самые настоящие парусные корабли. Правда, без парусов, но с мачтами. Максим насчитал пять судов: три – размерами с трёхмачтовые старинные фрегаты, два вдвое меньше, размерами со шхуну.

– Ущипните меня! – проговорил Костя севшим голосом.

– Очуметь! – изумился Редошкин.

Самолёт снизился, зависая рядом с «фрегатом».

Стало видно, что корабль сплетён из сотен тонких – с руку ребёнка – стеблей «бамбука» и лиан. Его корпус высотой в десяток метров и длиной в сто с лишним рассохся от времени, но и в нынешнем состоянии производил впечатление шедевра технологического дизайна, настолько совершенными казались его обводы и линии плавных геометрических переходов, складывающиеся в объёмный фрактальный узор неземной геометрии.

– Отпад! – добавил восхищённый Костя. – Какая красота!

И Максим в очередной раз простил парню его несдержанность и пофигизм в отношении к житейским проблемам.

Облетели «эскадру» кругом, задерживаясь почти у каждого плетёно-деревянного судна.

– Неужели эти корабли создавали Демоны Войны? – недоверчиво проговорила Вероника, поглощённая созерцанием «шхун».

– Вряд ли, – сказал Костя. – Демоны были хорошими технологами, но не обладали эмоциональной сферой и богатой культурой.

– Почему ты так решил?

– Потому что Крепость напрочь лишена каких-либо памятников культуры и искусства. Ни в одном отсеке жилой зоны, ни в центре управления нет даже намёков на образцы искусства. Я считаю, что эти корабли – музейные экспонаты, созданные Лесом вместе с городом.

– Непонятно, зачем это Лесу, – сказал Редошкин.

– Я уже говорил: он помнит то, что было задолго до войны, помнит историю своего создания и путь цивилизации. – Костя помолчал и добавил ради справедливости: – Хотя, может быть, существует и другое объяснение. Кстати, я теперь совершенно уверен в том, что та статуя трёхликой женщины и в самом деле прародительница Демонов.

– Откуда уверенность?

– Они трёхполые, а у неё три лица… но не это главное. Лес поставил её памятник, потому что она его и вырастила.

– Ну, так мы далеко зайдём, если начнём искать сумасбродные объяснения всем здешним непоняткам.

– Чем тебе не нравится моё?

– Фантазёр ты, – увильнул от прямого ответа лейтенант.

– Вылезать будем? – робко спросила Вероника.

– Да! – быстро ответил Костя.

– Нет! – возразил Максим. – В другой раз.

– Ты… узурпатор! – обиделась девушка.

– Ещё какой, – поддержал её Костя.

– Я вас обоих сейчас высажу! – пригрозил Максим.

– Давай, мы согласны.

– Возвращаться назад в Крепость будете пешком.

– А это ещё что за перфекционизм?! – возмутился Костя.

– Не калапуцкайте командиру мозги, – вмешался в перепалку Редошкин. – Мы летим на разведку, все исследовательские экспедиции ещё впереди.

– Ну, если так… кстати, корабли стоят на бетонной плите, вы заметили?

– Едва ли это бетон.

– Всё равно это твёрдый материал, а корабли выращены из лиан и бамбука.

– Наверное, плита изначально была мягкой, но высохла за тыщи лет и затвердела.

– Феноменально! – саркастически хмыкнул молодой человек. – Не знал, что лейтенанты спецназа ГРУ такие учёные.

– Костя! – сердито сказала Вероника.

– Да я пошутил. Он не обижается. Правда, Жора?

– Для тебя Георгий Александрович. Хотя на тебя обижаться – что крапиву жевать.

– Вообще-то я тебя спас…

– Благодарствую. Не ожидал.

– А давай…

– Прекратите! – бросил Максим.

Самолёт поднялся выше.

– Куда теперь? – спросила Вероника. – Предлагаю закончить облёт Крепости. Такое впечатление, что этот пояс леса вокруг представляет собой какую-то музейную зону.

– Согласен, – легко переключился на другую тему Костя. – Вполне вероятно, что Лес специально окружил кратер кольцом памяти.

– Как-как? Кольцом памяти?

– Почему нет? А музейная зона здесь призвана скрыть Крепость под землёй, либо, наоборот, служит для кого-то указателем или ориентиром.

– Каким ориентиром? И для кого?

– Мало ли тут туристов кроме нас. Может, те космические торговцы, ракетой которых мы попользовались, были вовсе не торговцами, а туристами. Макс, спросил бы у Леса, он ведь наверняка знает?

– Спрошу, – сказал Максим, удивлённый предположением ботаника и одновременно раздосадованный тем, что эта мысль не пришла ему в голову.

Несколько минут летели молча, вглядываясь в удивительно ровные ряды гигантских деревьев, наводящие на мысль об искусственных посадках, характерных для советского периода России и современных пейзажей Европы.

В самом деле, лес вокруг Крепости не был покрыт воронками, что резко отличало его от леса в районе сброса землян иномерианой. Костя начал было фантазировать на эту тему, но его никто не поддержал. Спутники были заняты поисками артефактов и не хотели отвлекаться.

Максим, посчитав, что они сделали почти полный круг, хотел уже поворачивать «на север», когда счастье улыбнулось Редошкину.

– Командир, левее на десять по курсу!

Он послушно напряг зрение в указанном направлении и увидел ещё один провал в лесном массиве, прорезанный в форме полумесяца.

Самолёт повернул и вскоре завис над петлёй реки, огибавшей заросли «мангров», почти скрывавших наклонёнными вершинами серое кольцо явно искусственного происхождения, в центре которого виднелась дыра диаметром не менее полусотни метров.

– Шахта! – воскликнул Костя.

– Ракетная, – добавил Редошкин с немалым удивлением.

Действительно, издали это сооружение напоминало ракетную шахту где-то в глубинке России, предназначенную для запуска ракет с ядерными боезарядами, но она была слишком велика для этого. Если только внутри не размещалось изделие диаметром в пятьдесят метров.

– Посмотрим? – предложил Редошкин.

Максим молча направил аппарат к шахте, сам ощутив прилив интереса.

Шахта давилась темнотой, и невозможно было увидеть с высоты в двести метров, что в ней прячется.

Самолёт начал опускаться, минуя острые вершины «мангров», нависших над кольцом.

По мере погружения мрак вокруг начал сгущаться. Были видны только стены, сложенные из выпуклых обручей какой-то жёлтой горной породы, пронизанной множеством тонких корешков.

Опустились на сто, на двести, на триста метров, пока не стало совсем темно, несмотря на эффект осветления пейзажа системой обзора.

– Пусто, – сказал Редошкин разочарованно.

– Надо опуститься ещё ниже, – азартно предложил Костя.

– Всё! – рассвирепел Максим. – Больше никаких экскурсий и отклонений от намеченного маршрута! Прошу не мешать работе, не то я пожалею, что взял вас с собой!

– Упс! – прикусил язык Костя.

Вероника промолчала, чувствуя себя виноватой.

Самолёт вылетел из шахты, быстро набрал свою обычную трёхкилометровую высоту, но Максим решил сделать стратосферный прыжок с максимальной скоростью для сокращения времени полёта и поднял аппарат ещё выше, километров на сто, отчего небо вверху стало густо-фиолетовым, а лес внизу превратился в тканый зелёный ковёр с жёлтыми и синими узорами.

– Молодец! – одобрительно проговорил Костя. – Я в здешнем космосе ещё не был.

– Можно подумать, что ты летал в наш родной космос, – заметил Редошкин.

– Не придирайся к словам. Макс, давай выше!

Самолёт спикировал вниз, исполнив параболу стратосферного прыжка, и вышел точно над местом падения «Ми-8», там, где его оставили Максим с Мерадзе после воздушного боя.

Самолёт завис над небольшой прогалиной в окружении древесных гигантов «баньянов» и «секвой» стометровой высоты. Стали видны свежие шрамы содранного дёрна вместе с травой, какие-то серые и белые лохмотья, напоминавшие ветошь, раскуроченные картонные коробки и следы разлитого бензина.

– А вертолёт-то тю-тю?! – хмыкнул Костя. – Улетел?

– Значит, лётчики смогли его починить, – резюмировал Редошкин.

– Вы точно здесь его оставили?

– Посмотри на следы. Командир, далеко улететь они не могли. Горючки у них совсем мало, тем более что часть вылилась на землю.

Максим молча поднял самолёт, кидая его как бумеранг в небо. Выполнив ещё одну хитрую параболу, поменьше первой, он свалился точно на центр чёрного леса, отмеченный кратером и валом обгоревших растений вокруг.

– Классный пируэт! – похвалил пилота Редошкин, удержавшийся на сиденье, в отличие от сверзившегося на пол Кости. – Командир, ты вполне мог бы стать лётчиком-асом.

– Чёрт! – сказал Костя, умащиваясь обратно на сиденье. – Если этот хренов суперджет работает на антигравитации, почему он не компенсирует инерцию в кабине?

– Будем разбираться, – пообещал Максим.

Полюбовались на кратер, отметив отсутствие привычного столба падающих из воздуха растений.

– Там шмели зашевелились, – предупредил Костя.

– Весь лес – по сути локатор, – проговорил Редошкин. – Мы для него хорошая цель. Жаль, что мы не успели разобраться с оружием на борту.

– Ищите вертолёт!

– Здесь? – удивился Костя. – Почему ты думаешь, что он прячется в чёрном лесу?

– Потому что лес управляет вертолётом – через пилотов. Повнимательней к движению внизу.

Самолёт пошёл по кругу на высоте трёхсот метров над колючими дебрями угрюмой расцветки, сопровождаемый хвостом начавших взлетать шмелей.

Однако ни первый, ни второй круги не дали результатов. Вертолёта нигде видно не было. Зато появились «птеродактили», норовя атаковать аппарат снизу, пока Максим не сбил парочку, подловив их на манёвре и протаранив дном корпуса «демонского истребителя».

Пошли на третий круг, потом на четвёртый, проходивший уже над зоной фронта – поясом в десяток километров шириной, охватывающим владения леса-захватчика.