Бедные несчастные птицы

                              2

Требования «вертикали» были следующие: каждая школа должна была «выставить» в Лужниках не менее тридцати человек. Летний лагерь школы, где работала Вера Федоровна, посещали чуть более пятидесяти человек детей разного возраста. Конечно, всех уговорить поехать на этот, так называемый, «праздник», который начинался в восемнадцать часов вечера, а закончиться должен был около двадцати двух… То есть, домой эти дети вернуться в лучшем случае к полуночи. Если бы «вертикаль» предоставила автобусы и детей от школ до Лужников и назад на них бы привезли… Но чиновники на автобусы тратиться не пожелали и предписали добираться на метро. Какая страшная ответственность ложилась на плечи педагогов… но перекладывать всю ответственность на нижестоящую инстанцию – это обычная практика любого государства, где во главе угла диктатура чиновника. Так чем же при таком «раскладе» привлечь детей и побудить родителей их отпустить? В отличие от чиновников из «вертикали» у учителей не было возможности пугать, они могли только просить и уговаривать.

Вера Федоровна всю неделю, предшествующую этому нервотрепному мероприятию, вместе с начальницей школьного лагеря, учительницей русского и литературы Валентиной Николаевной именно тем и занимались, что пытались всячески заинтересовать детей этой поездкой. Основной упор делали на то, что в Лужниках будет концерт, они увидят популярных эстрадных артистов, телеведущих. Однако прельстить удалось немногих, да и то не столько артистами, а бесплатным угощением, которым «вертикаль» обещала щедро одарить тех, кто поедет на мероприятие. И все одно, желание ехать выразили только шестнадцать человек. Вера Федоровна некоторых из них знала, так как вела в их классах свой предмет, кого не знала, навела справки у их учителей-предметников, которые тоже работали в лагере. Важнее любой статистики, чтобы не преподнес сюрприз какой-нибудь неуправляемый или сверхкапризный ребенок. К счастью среди добровольцев не оказалось ни хулиганов, ни «индиго», ни, понятное дело, отпрысков «крутых» родителей. То были в основном дети «не крепко стоящих на ногах» родителей. Кто-то просто надеялся поесть на халяву, кто-то ни разу не был в Лужниках, кто-то хотел покататься на метро за счет школы… Правда, не все оказались таковыми. Несколько добровольцев происходили из вполне обеспеченных семей, и обычно предпочитавших отвратительному питанию в школьной столовой сытные домашние бутерброды типа того, что рекламировали в ролике «Папа может». Но тут имело место иное объяснение: определенный процент прежде всего русских людей всегда слушались начальство, куда бы оно не вело – раз сказали, надо выполнять. Так и эти родители, унаследовав данную черту характера от своих предков, прививали ее уже своим детям – если учителя просят, надо уважить.

Итак, добровольцев для выполнения плана, спущенного «вертикалью», явно не хватало. Надо было где-то отыскать недостающих четырнадцать человек, а лучше больше. Стали уговаривать колеблющихся, в первую очередь пятиклассников, ибо старшеклассники на данную пропаганду почти не реагировали. Удалось уговорить еще троих, но все равно одиннадцати не хватало. Валентина Николаевна в отчаянии вспомнила свою молодость, советское время:

– Попробовал бы кто-нибудь тогда вот также отказаться, младших по пионерской, а старших по комсомольской линии так бы отчехвостили, да еще бы родителей вызвали и им бы вставили. Помню, все как миленькие ходили и на демонстрации, и изображать радушие и гостеприимство при встречах всяких там «дорогих гостей».

Вера Федоровна отвернулась, чтобы взглядом не выдать своего отношения к «славному» советскому прошлому. Она тоже хорошо помнила, как ее однажды вместе с сокурсницами по институту именно в приказном порядке выгнали на первомайскую демонстрацию в холодную дождливую погоду. Потом она слегла с воспалением легких и проболела три недели… Но надо было что-то делать. Вера Федоровна понимала, что угроза начальницы департамента «пойдете техничками мыть полы», всего лишь, так сказать «понт». Самое большее, что могли сделать с ней – это сместить с завучей. Тем не менее, за два гола до выхода на пенсию, вновь становиться рядовым учителем ей не хотелось. Так же не хотелось, чтобы ее имя трепали на всевозможных совещаниях, дескать осталась за директора и не справилась, не сумела, не смогла…

– Где же еще детей-то будем брать, ума не приложу?– беспомощно всплеснула руками Валентина Николаевна.

– А ваш сын сейчас в Москве?– вдруг задала совершенно неожиданный вопрос ей завуч.

– Да, но он же не школьник,– недоуменно отреагировала начальница лагеря.

– Я его помню. Он за эти два года после окончания школы не особо вырос?

– Да нет,– по-прежнему не понимала куда клонит завуч Валентина Николаевна.

– Тогда за старшеклассника вполне сойдет… А у него друзья или девушка есть?– развивала свою мысль Вера Федоровна.

– Два есть девушка,– по-прежнему с трудом поспевала за размышлениями завуча Валентина Николаевна, хоть и была девятью годами моложе.

– Надеюсь не фотомодель, а под его рост?

– Да она невысокая, худенькая… за старшеклассницу тоже сойдет,– уже мыслила в унисон начальница лагеря.

– Сможете уговорить их с нами поехать?

– Конечно, без вопросов,– заверила Валентина Николаевна.

У Веры Федоровны сын был и высок и школу закончил давно, потому никак не мог сойти за старшеклассника, потому здесь резерва не было. Но она вновь обратилась к обитателям лагеря: