Читать книгу: «Тень изначальных», страница 4

– В Симфарее происходит трагедия невиданных масштабов, десятки тысяч людей проваливаются на ту сторону. – Рик почесал переносицу. – А первое активное действие, которое предпринимают высокородные, – это начинают угрожать друг другу?

Тиридат ухмыльнулась.

– Что, думаешь, я не права?

– Нет, – Рик со вздохом оттолкнулся от спины вола, – насколько я знаком с человеческой природой, все это максимально похоже на правду.

Торговка неожиданно улыбнулась еще шире, однако ничего не ответила. Процессия тем временем почти миновала эту часть улицы, люди завозились, готовясь возобновить движение.

– Обычно люди не любят кого-то одного, но тебе, похоже, не нравится никто. Ни гвардейцы, ни церковники, ни высокородные. Почему?

– Подумай своей башкой. Для начала кучка психов в белых рясах, которые готовы вздернуть любого, кто не стучит пальцами по лбу каждую минуту. – На этих словах Тиридат вновь помрачнела.

Рик вновь вспомнил Иглу и даже испытал некий прилив расположения к старухе. Та продолжила перечислять:

– Следом идет кучка закованных в броню головорезов, которые по приказу мужика с манией величия вырезали двадцать лет назад четверть континента. Можно сколько угодно называть их красивыми словами, но это убийцы. Отличие от сброда в подворотнях лишь в том, что жалованье им платят из столичной казны.

Тут юноша позволил себе ввернуть:

– Но ведь и правда прошло двадцать лет. Те, кто маршируют в доспехах сейчас, тогда могли еще не родиться.

– Как и ты небось. Напомни, сколько тебе лет, парень?

– Девятнадцать.

– Вот-вот. Все, кто носит серебро теперь, несут такую же ответственность и грех на душе, как и те, кто был тогда. И точка. Поверь, грязь, которую они тогда творили, если и смоется, то нескоро. У меня уже нет шансов это увидеть. У тебя, вероятно, есть.

«Очень сомневаюсь».

Настроение испортилось, и, чтобы отвлечься Рик, покрутил головой по сторонам, толпа почти рассосалась. Торговка смачно шлепнула Вонючку по заднице, вол медленно зашагал вперед.

– Регулярный военный корпус… Просто идиоты, годные лишь выбивать дерьмо из пьянчуг на улицах. Если начнется буча, то их роль будет проста и понятна – мясо на передовой. Они и сами это понимают, поэтому маршируют с такими кислыми лицами. Позорище.

Одна из лавок на противоположной стороне улицы привлекла внимание юноши. Он кончиками пальцев погладил серебряный кругляшок в кармане, рассеяно спросил:

– Ну, а высокородные?

Тиридат поставила жирную точку:

– А кому они вообще нравятся?

Для порядка Рикард кивнул, но тут же спросил о другом:

– Мы почти пришли. Не будешь против, если я отлучусь чуть раньше?

Базар уже виднелся в сотне шагов впереди, торговка махнула рукой, мол, валяй. Они кивнули друг другу, юноша сместился левее и нырнул в толпу. Аккуратно, помогая себе ладонями и локтями, сошел с дороги, вжался в стену, пропуская груженную фруктами телегу. Проверил, плотно ли повязка прилегает к шее, больше по привычке, чем по нужде, стянул с проезжающего обоза маленькую грушу. Приговорил ее в три укуса, поморщившись от кислоты. И замер напротив двустворчатой деревянной двери. Вновь оглядел заинтересовавшую его вывеску, взошел вверх по ступеням и толкнул створки внутрь.

Помещение было совсем небольшим. Стены владелец окрасил унылой бежевой краской, сильно контрастирующей с темным деревом под ногами и над головой. По правую руку, от пола до потолка, высился ряд ящиков, юноша задержал взгляд на уже знакомом штампе с гербом Фарота. Слева виднелась лестница на второй этаж. В пространстве для посетителей больше не было почти ничего, лишь пыль висела в лучах утреннего солнца. Сделав всего пару шагов от двери, Рик уперся в щербатую стойку, облокотился на нее ладонями.

Продавец поднял голову, словно только что заметил посетителя. То был худощавый мужчина небольшого роста, темные волосы были стрижены коротко, на висках поблескивала седина. На вид ему было лет сорок, раскосые глаза прятались за овальными очками, а потому казались несоразмерно большими. Ворот белой майки был растянут почти до пупа, волосы на груди блестели от пота. В руке мужчина держал вымоченную в масле тряпку. Рик застал его за полировкой продолговатого куска металла, предназначение которого он не понял. Наконечник копья? Деталь механизма? Неважно.

– Доброго утра.

Говорил он довольно тихо, а звучал, под стать внешности, интеллигентно. Под стать внешности, но не ремеслу.

– Доброго. – Рикард оглядел помещение. – Пустовато у вас, по меркам любой лавки. Вы…

– Открыты? Да, молодой человек, работа идет. Но я тружусь не в качестве лавочника – если вы пришли за этим, то, увы, ошиблись. Я работаю под заказ.

Рикард вздохнул.

– Не верю.

Продавец отложил тряпку в сторону.

– Простите?

Юноша махнул рукой в сторону.

– Оружейные ящики. Вероятно, последняя поставка, перед тем как город закрыли. А стойка, на которую я сейчас опираюсь, вовсе не стойка, а витрина. Просто вы закрыли ее деревянными панелями. Досаждают приезжие?

Мужчина сложил руки на груди. Рик добавил:

– Я просто наблюдательный. Не переживайте, проблем не будет. Мне нужна была лавка подобного толка, а герб на вывеске над входом говорит о принадлежности к оружейной гильдии Людена. Я, как видите, – он указал на светлый ежик волос на голове, – много бывал в тех местах.

– Тогда вы должны знать, что гильдия не рекомендует вести дела с частными лицами.

– Знаю. В нашем случае там, на севере, все заказы шли скорее… от семьи.

– От семьи? – Не дождавшись уточнений, мужчина поморщился. – Приезжие не досаждают. Пока. Но на второй день после того, как… Ну, вы понимаете.

Он изобразил жест, словно закрывает дверь на ключ. Юноша кивнул.

– Да… С визитом вежливости меня посетила группа фаротских стражников. С настоятельной просьбой приостановить любые продажи, исключая действующие контракты.

– Которые, по всей видимости, как раз с регулярным военным корпусом, – догадался Рикард.

– Вы и правда наблюдательны. Но должны понимать, что в этом случае я ничем не могу вам помочь.

Рик сделал зарубку в памяти. Это был уже второй звоночек вслед за марширующими по улицам солдатами. Первое, что сделали городские вояки, – взяли под контроль оружейные лавки. Боятся беспорядков на улицах? Или хотят сосредоточить все вооружение в своих руках? И то, и то было плохо. Он постучал пальцами по стойке.

– Как я могу к вам обращаться?

– Берт.

– Берт. Я правильно понимаю, что, обойдя весь периметр и заявившись в любую лавку, подобную вашей, услышу то же самое?

Продавец сдержанно улыбнулся.

– Очень вероятно.

– Раз так, давайте вспомним, что покоится в ножнах защитников города? Мечи, копья и алебарды. Арбалеты порой. Как правило. Я пришел не за этим. Поэтому мой скромный интерес не сильно нарушит вашу договоренность.

– Простите, молодой человек, но правила устанавливаю не я. И точно не собираюсь их нарушать, потому что…

– Лезвие с ладонь, без гарды, шестидесятиграммовая сталь. С хромовым покрытием. Рукоять – бук, если есть. В чехле с петлей, для свободного подвеса.

Мужчина замешкался, снял очки, протер их о грязную майку, водрузил обратно на нос.

– Вы очень четко знаете, чего хотите.

– А еще я прекрасно знаю, что подобный товар у вас есть.

Повисло молчание. Пока Берт обдумывал услышанное, Рик вновь покосился на меченые ящики. Точно такие же он наблюдал на складе фаротского рудника, перед тем взорвать там все. Во владениях Пинкуса припасы высились штабелями, рудник явно накапливал поставки для отправки всего скопом. Сильно ли уничтожение тех запасов могло подорвать (какая ирония) военную мощь города? Озвученный продавцом запрет на торговлю переводил этот вопрос в раздел риторических.

– Мне кажется, что я понял, какого рода деятельностью занимается на севере ваша… семья.

Голос торговца прозвучал еще тише, чем до этого. Рик с удивлением понял, что в нем сквозит усталость. Плевать этот Берт хотел на город и стражу, на любые запреты и проблемы с поставками. Вероятно, он просто хотел, чтобы от него отстали, дав возможность и дальше елозить тряпицей по металлу. А вместо этого он стал заложником своего же ремесла.

– Молодой человек, когда вы упомянули, что проблем не будет, я уж было решил, что речь идет о фаротской страже. А теперь попрошу вас уточнить. Если откажусь продать кинжал, стоит ли мне ожидать недовольства… иного толка?

Рик помедлил. Ответил честно:

– Точно нет. Я не бывал в родных местах уже много лет. Поэтому мой интерес исключительно личный. Но знайте, эта покупка много для меня значит. Я бы даже сказал… – Он запнулся, глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. – Я бы даже сказал, что в глубине души надеюсь на отказ.

В глазах торговца блеснул интерес.

– Почему?

– Я знаю, что в ближайшее время озвученный товар может мне понадобиться. Но, с другой стороны, приобретая его, я словно сам открываю дверь, пройдя через которую, обратно уже не вернуться. Вечная дилемма, что было раньше: яйцо или курица?

Мужчина задумчиво кивнул.

– Покупаете ли вы нож, чтобы в будущем им воспользоваться, или воспользуетесь им именно потому, что его купили?

– Именно так.

– И что же заставило вас зайти сегодня ко мне? Ведь, судя по колебаниям, которые я теперь вижу, вам, молодой человек, ответ уже известен.

– Есть подозрение, что я сглупил, уже войдя в ту дверь, не прихватив с собой нож.

Торговец почесал пальцем затылок, неожиданно бодро. Стекла очков блеснули.

– Пусть так… Вы, к слову, плохо осведомлены об оснащении слуг города. Стражники, да и гвардейцы, уже давно вооружены и кинжалами тоже, в том числе.

– Даже если так, то я думаю, что запрет на продажу оружия кому-либо, кроме регулярного корпуса, распространяется и на гвардию тоже. – Рик улыбнулся. – Я бы даже сказал, он как раз и направлен против нее. Ограничения для частных лиц – мишура.

Берт поморщился, но ничего не сказал. Слова были излишни, ведь они оба понимали, что так, скорее всего, и есть. Если у Рика и были какие-то сомнения, то этот короткий диалог помог расставить все по полочкам. Неделю назад Фарот начал тонуть в дерьме и сейчас погружался в него все глубже. Затягивая вместе с собой всех вокруг.

Юноша уставился на мужчину напротив. Тот, все так же молча, развернулся, шагнул в сторону подсобки. Но уже почти скрывшись из виду, обернулся и все же бросил через плечо:

– Вы, главное, помните, что в некоторые двери лучше не входить вовсе.

– Ваша правда… – едва слышно пробормотал юноша себе под нос.

Ждать пришлось недолго, не зря Рик узнал метку на вывеске с расстояния почти в сотню шагов. Люденские оружейники славились своим ремеслом еще до войны, обеспечивая оружием весь север. Ничего удивительного, что во время стремительной и кровопролитной экспансии Вильгельма золото потекло в их карманы с удвоенной силой.

Понимая, что время одиночек уходит, еще в первые годы конфликта отдельные семьи слились в единый организм. Если верить рассказам карпетских стариков, так в то время поступали все, кто обладал хоть зачатками ума. Таким образом, успешно пережив войну (и даже разбогатев на ней), мастера всевозможных профессий продолжили трудиться дальше уже в составе гильдий. Горькая ирония, что владыка подмял под себя весь континент, но к настоящему единению это привело лишь в рядах торгашей и ремесленников.

Среди тех, кто исправно пользовался услугами люденцев, был и отец Рика. Называли их так больше по привычке, торговые точки стремительно, как грибы после дождя, выросли по всей стране, больше не ограничиваясь одним лишь севером. Сейчас он стоял в одной из таких. Но глубоко-глубоко, на подкорке мозга, отпечаталось воспоминание: занесенный снегом знакомый герб. Не обычная печать на вывеске, а огромный, отлитый из металла символ. Именно мимо него Рендалл Элайда множество раз водил своего отпрыска.

От воспоминаний затошнило. Времена, когда он задирал голову вверх, чтобы разглядеть, что происходит за стойкой, давно прошли, сейчас он смотрел на нее сверху вниз. Но, казалось, пройдет мгновение – и тяжелая рука отца ляжет на плечо. Прямо как в те времена.

В реальный мир его вернул Берт, холщовый сверток с глухим стуком лег между ними.

– Смотрите.

Рик кивнул, резко, куда быстрее, чем хотел, сдвинул ткань в сторону. Блеснул металл.

– А внутри – семена… – одними губами произнес юноша.

Мужчина, как ни странно, услышал. Хмыкнул.

– Может, еще и происхождение фразы знаете?

– Происхождение… – Рик сам подивился хриплости своего голоса. – Шутка-присказка. В холщу пакуют семена на зиму, иначе никак. Над тем, что одна из крупнейших оружейных гильдий заворачивает свое оружие в обрезки от мешков, не иронизировал только ленивый.

– Пусть смеются, – Берт доверительно наклонился вперед, – ценность ведь внутри, а не снаружи. Гвардейский корпус получается свои заказы в именных ящиках. А шкатулки для высокородных дополнительно инкрустированы и отделаны шелком внутри. Мы очень любим и уважаем любых наших клиентов. Но я бы больше боялся тех…

– …кто сеет семена из холщи.

Он не стал озвучивать вслух значение поговорки, все и так было ясно. Продавец кивнул. Оттолкнулся от стойки, вновь сложил руки на груди, повторил:

– Смотрите.

Казалось, произнесенные юношей слова обрели форму. Тонкое лезвие длиной с ладонь, изящное в своей простоте. Ничего лишнего, лишь металлический блеск. Никакой гарды, ближе к середине лезвие немного расширялось, перетекая в темную гладкую рукоятку из бука. Тончайший деревянный лубок, проваренный в льняном масле, был насажен на продолговатый железный цилиндр. Кинжал будто сам просился в руку. Чехол лежал там же, простые ножны из темно-коричневой кожи, с петлей на конце.

Берт торжествующе улыбнулся. Рик, поняв, что тоже улыбается, встряхнул головой. Сглотнул. А затем, глубоко вздохнув, вновь отворил давно запертую дверь.

Глава 4. В пути

– Начнем с простого. Любимый цвет?

– Белый.

– Скучный ответ. – Ани закатила глаза.

– Извини, что не выбрал цвет повеселее. Парацельс?

Доктор почесал седую поросль на подбородке.

– Пусть будет желтый.

– Пусть будет?

– Не могу сказать, что меня сильно будоражит хоть один цвет. Но в желтый были окрашены стены отчего дома. Поэтому мне так нравился островок нарциссов у лавки в Вествуде. Небольшое, но все же напоминание.

– А у тебя? – торговка покосилась на Лиса.

Тот лишь фыркнул в ответ. Ани только закатила глаза, но не отстала.

– Мы в пути уже много дней, а я знаю о тебе лишь ужасные вещи. Не хочешь немного разбавить впечатление? Что-нибудь позитивное?

Молчание. Торговка завопила:

– Сэт! Любимый цвет! Срочно!

– Зеленый.

Ответил вновь Гааз. Вор покосился на него, доктор развел руки в стороны.

– Старый друг, она права. Но если ты не хочешь отвечать сам, то я справлюсь за тебя. Заодно проверим, насколько хорошо я помню наши беседы.

– Зеленый… Даже не буду спрашивать почему. Ну, хотя бы не красный, потому что такого цвета кровь или что-то в таком духе. – Девушка фыркнула. – Вместо этого мне интересно еще кое-что. Как мне тебя называть? Сэт, Лис, может быть, просто «вор»? Есть предпочтения?

– Называй хоть «любимым дядюшкой», если тебе так хочется.

– Не хочется, – отрезала торговка, – Парацельс, выручай.

Врач хмыкнул.

– Мои предпочтения вы знаете, но «старый друг» из твоих уст будет звучать несколько странно, юная леди.

– А откуда взялось «Старый лис»? Насчет «вора» можно не объяснять, тут я уже все поняла.

Эдвин отвел взгляд. Он уже знал, как минимум, часть этой истории. Лис и Медведь… О котором, к счастью, ничего не было слышно с момента, как они покинули Дубы. Но Сэт неожиданно хмыкнул:

– Раньше было просто «Лис». Однако в какой-то момент оказалось, что я уже не молод.

– А сколько тебе лет?

Вор помедлил, но ответил:

– Ровно половина века.

– Получается, что ты не так уж стар.

– Моему наставнику из деревни сейчас пятьдесят два, – Эдвин подал голос, – но мы начали называть его старым еще лет десять назад.

Парацельс улыбнулся.

– Издержки прошлого. В былые времена люди жили куда меньше, да и выглядели, честно сказать, куда хуже. Даже в юном возрасте. Говорю это с уверенностью, как врач. Сейчас продолжительность жизни значительно увеличилась, но в глазах людей, особенно прошлых поколений, люди, разменявшие четвертый десяток, уже выглядят пожилыми. Но посмотрите на меня, – Гааз погладил седую проплешину на макушке, – и убедитесь, что стар тут только я.

– Раньше на продолжительность жизни неплохо влияло то, что можно было в любой момент сдохнуть от того, что твоя черепушка раскололась на две половинки, – проворчал Сэт.

Доктор кивнул.

– Да, в военное время смертность, особенно среди мужского населения, подскакивает в разы. Но за последние годы ситуация выправилась и пошел рост.

Ани не дала сбить себя с толку.

– Со старым разобрались. А почему Лис?

– Хочешь услышать какую-то невероятную историю, приправленную священным знанием? Девочка, я жил в казарме с детских лет. Имена там не в чести, да и на поле боя тоже. Куда проще проорать короткое прозвище, сразу понимаешь, что обращаются именно к тебе. Иногда это даже забавно, был у нас парень по кличке Лапка. Одна рука была обезображена шрамами, из-за какой-то болезни, пережитой в детстве. Выглядело отвратительно, зато прозвище – очень милое. Особенно когда орешь его по колено в грязи и крови.

– Он выжил?

– Нет, остался лежать у стен Вествуда. А что касается Лиса… В нашей детской казарме были популярны животные клички, если можно так сказать. Я был достаточно худ и, хочется верить, достаточно хитер, чтобы получить свою.

Разговор на пару минут затих, но торговка вновь подала голос:

– Вы уж извините, если всем весело молча плестись вперед по этой жаре. Но я, скажу честно, начинаю медленно сходить с ума. Лис, Старый лис… Неважно. Мне кажется, самое время поделиться информацией о том, что нас ждет в Аргенте.

– Толпа людей и вонь.

– Этого было в избытке и дома. Я спрашиваю, что будет ожидать конкретно нас.

– Ты и так уже все знаешь. – Вор хрустнул шеей.

– Пойди туда, не знаю куда, чтобы получить информацию, куда двигаться дальше? А если следующая точка окажется где-нибудь в южных топях? Двинемся обратно через весь континент?

– Да.

Ани закатила глаза.

– Ты ведь понимаешь, что тогда мы будем таскаться с тобой целый год. Готов к этому?

– Таскаться? Девочка, тебя никто с нами не звал.

– Ну да, ну да. Даже если откинуть в сторону, что благодаря вам было уничтожено дело всей моей жизни… Тебя это не сильно волнует, понимаю. Но ситуация обернулась так, что меня бы запытали до смерти через пару часов после вашего отбытия. И Парацельса тоже, у Постулата уши и глаза повсюду. Поэтому, будь добр, окажи услугу и перестань напускать туману там, где это уже не нужно.

Старый лис вздохнул, уселся в седле поудобнее.

– Задавай вопросы. Ответов не обещаю. Точных ответов – тем более.

Торговка чуть ли не подпрыгнула в седле, Эдвин навострил уши.

– Начнем издалека. Сколько ты уже занимаешься всем этим?

– Более десяти лет.

– Но покинул гвардию сразу после войны. Значит, еще столько же где-то потерялось. Что делал до того, как стать вором?

– Учился воровать. – Лис поймал ее взгляд. – Что ты хочешь услышать? Даже те знания, которыми ты уже владеешь… Вы все владеете. Этого достаточно для того, чтобы подписать смертный приговор каждому из присутствующих. Ловких, скрывающихся в тенях воров, не существует. Как и людей, гуляющих через ту сторону. Такова общеизвестная правда.

– Но какова она на самом деле… – протянул Гааз, ни к кому конкретно не обращаясь.

– На самом деле… После армии я взял пару лет на то, чтобы разобраться с личными делами. – Увидев, что торговка открыла рот, вор поднял ладонь. – Подчеркну – «личными». Получилось не очень.

– И решил стать вором?

– Никто не просыпается утром с мыслями о том, что с сегодняшнего дня стоит начать изымать чужое имущество. Все предпосылки для этого уже были. Контакты, знакомства. Когда я остался не у дел в этом Мире, мне подкинули работу, простую. Потом чуть сложнее. Это заняло годы. Базовым вещам я обучался в процессе. Когда стало ясно, что я берусь только за «интересные заказы»…

– Интересные?

– Необычные. Странные. Связанные с риском…

– Такие, как нынешний.

– Нынешний даст фору всем остальным. Так вот. После этого мне прямо предложили перейти на следующую ступень. Подготовка к заказам, которые обычный человек выполнить неспособен. К тому моменту мне уже было все равно. Лишний козырь в гонке со смертью. И гонка эта продолжается до сих пор.

– И сколько ты учился ходить на ту сторону?

– Около семи лет. Но на тот момент мне был доступен радиус около пары метров, а восстанавливался я потом неделями. Практика, практика и ничего кроме практики. Повторюсь: того, что произошло в Вествуде, не делал никто.

Вор скользнул по юноше глазами, Эдвин поежился. Ани задала следующий вопрос:

– И как это происходит? В общих чертах.

– Я думаю, в какую сторону и на какое расстояние хочу шагнуть. Если конечная точка находится в разумных пределах, то я отказываюсь там.

– И все?!

– Девочка, если захочешь перенестись вон к тому дереву, то советую как следует двинуть коленями, – Сэт ухмыльнулся, – иначе останешься на месте. Я не жалуюсь на словарный запас, но еще не придумали фраз, которыми можно описать весь процесс. А если тебя интересует, вижу ли я в этот момент кого-то из изначальных или призрак собственного папаши, – нет, не вижу.

«А если открыть глаза?»

Парацельс покачал головой.

– Мы слишком буднично говорим о вещах, от которых у любого священнослужителя пошла бы пена изо рта.

– Пока генералы обряжаются в мундиры и получают наградные мечи, за клочок земли гибнут обычные солдаты. А покуда святоши стучат себе по лбу и копаются в писании, по той стороне, которой они поклоняются, гуляют такие, как я. Мир частенько несправедлив.

Дорога начала идти в горку, зеленый край небольшого холма виднелся на горизонте. Лошади зацокали по извилистой тропе. Эдвин вытащил из седельной сумки яблоко и мелкий походный ножик, аккуратно отрезал дольку, закинул в рот. Отрезал вторую, вопросительно оглянулся на торговку, Ани покачала головой. Пожав плечами, он перегнулся через седло, на ходу скормил лакомство Агрель.

Диалог за спиной продолжился:

– Подводя к нашему путешествию. Как так вышло?

– Вся эта история с медальоном? – Эдвин услышал, как Сэт прокашлялся. – Нужно перенестись в начало года. Тогда мне уже мало что было интересно. Может, это и оскорбит обычных ремесленников и работяг, но воры зарабатывают несравненно больше монет. Даже слишком много. Поэтому причин рисковать собой – все меньше и меньше.

Юноша встрепенулся.

– Постой. А когда ты выкрал медальон?

– В начале лета.

– Выходит, подготовка заняла почти полгода?

– Подготовка, переговоры, сбор информации. Но, как видишь, стоило подготовиться получше. Впрочем, уверен, ни один осведомитель не смог бы включить в свои расчеты мальчика-каменщика из деревни. Ты поменял правила игры, парень.

Парацельс сочувствующе покосился на него. О том, что Эдвин теперь шел в качестве придатка к безделушке, были информированы уже все присутствующие. Гааз уточнил:

– И как это было? Все приготовления?

– Не хочу много трепать языком. Поверь, сначала было известно только то, что медальон существует. Но даже это пришлось проверить. Уж слишком невероятным казался озвученный заказ. А дальше… Пришлось поднакопить знаний, ведь глупо соваться в самое пекло, не будучи как следует информированным. Маршруты стражи, расположение комнат…

Ани перебила:

– Озвученный заказ? Что именно тебе сказали?

– Не многое. Как уже было упомянуто – я был не очень-то заинтересован в любой работе. Но тем не менее запрос относился именно ко мне. Что уже было подозрительно, ведь я точно не оставляю записки со своим именем на месте прошлых заказов.

– И все же, друг мой, по континенту гуляют слухи. – Гааз цокнул языком в унисон движению коней.

– Увы. Я насторожился, а затем услышал цену. Монеты не так важны, но упомянутая сумма была настолько… нестандартной, что я сел за стол и начал слушать. Любопытство не порок, хотя его нужно держать в узде, теперь я это понимаю.

Эдвин прокрутил в голове ту самую «упомянутую сумму». Сто тысяч золотых – на эти деньги можно купить целую деревню, и не одну. Невероятно.

– И что дальше?

– Информация была сцежена по чайной ложке. Крайне ценная безделушка, хранящаяся втайне. И после того, как предыдущий владелец ушел в небытие, вокруг начал закручиваться клубок событий. Другие подобные вещицы, если и остались в этом Мире, покоятся в тишине, за кучей замков. Например, мне поклялись, что подобная диковинка имеется во владении у Вильгельма, семейная реликвия и все такое. Но выбирая между столицей и любым другим городом, в который собираешься залезть, всегда выбирай не Аргент.

«Безделушка…»

Голос в голове звучал разочарованно. Чтобы отогнать его, Эдвин спросил:

– Что это был за город? Откуда вынес медальон?

Сэт поморщился, словно пожалел, что позволил втянуть себя в разговор. Но все же ответил:

– Теодора.

Если название что-то и говорило Эдвину, то на уровне отдаленных воспоминаний. Зато Парацельс дернулся так, что чуть не выпал из седла. Ани посмотрела на Лиса с изумлением.

– Теодора? Не пошел в одну столицу, так подался в другую? Это же главный город всех восточных земель. Рассказывают, что правительница Веллестеран – единственная, кто за все эти годы не явилась на поклон в Аргент.

– Спасла свой народ, признав Вильгельма как владыку, но не обивает каблуками его пороги. – Гааз почесал переносицу. – Но, Лис, проклятье! Ты правда влез туда?

– И даже вышел обратно. И нахожусь в пути по сей день.

Целитель аж рот приоткрыл от восторга. Молвил в пустоту:

– И правда все еще любишь зеленый цвет, да?

– Причем тут это? – Ани с удивлением посмотрела на старика.

Тот ответил с лукавым взглядом:

– То, что Сэт ограбил подземелья или башни Теодоры, уж не знаю, где там хранился медальон, – это невероятно само по себе. Это один из самых больших и процветающих городов Симфареи, не могу представить, через что ему пришлось пройти, но надеюсь когда-нибудь услышать эту замечательную историю. Сродни серебряной гвардии Вильгельма, в восточных владениях следит за порядком крыло Теодоры. Нечто среднее между секретной службой и непосредственно вояками. С одним лишь отличием – слышал, что у руля там стоят в основном женщины.

Врач перевел дух. Эдвин заметил, как Лис бросил на него предупреждающий взгляд.

– А что касается Веллестеран… Для перечисления ее достоинств и заслуг не хватит всего времени, оставшегося до заката. Поэтому я упомяну лишь одну вещь: поговаривают, что у нее невероятно красивые зеленые глаза.

Ани уставилась на вора, тот с бесстрастным видом покачивался в седле.

– Быть не может. – Гааз потер узловатые ладони друг о друга, словно ему вдруг стало холодно. – Друг, не говори мне, что именно этим они тебя зацепили?

– Много болтаешь.

– Извини, я не могу молчать. Девочка верно сказала, теперь мы вместе на этой дороге. Любая информация или ее отсутствие может напрямую повлиять на успех всего похода. Поэтому, прошу, расскажи все сам.

Сэт выдохнул сквозь зубы.

– Как было сказано, на одной чаше весов была куча золота и тот факт, что медальон где-то в восточной столице. А на другой… Да, я знаком с Веллестеран еще со времен войны.

– Как близко?

– Достаточно близко. – Взглядом Лиса можно было забивать гвозди.

Ани подняла ладони в успокаивающем жесте.

– Ты решил обокрасть свою бывшую? Серьезно? Почему даже за историями, погребенными под кучей золота и опасностей, всегда стоит нечто подобное? Вас, мужчин, делают по единому слепку? Как можно было додуматься до такого?

Эдвин попытался уложить в голове услышанное. Даже подробности о том, откуда медальон был изъят, уже производили впечатление. А уж у кого… До этого он вообще не мог представить женщину рядом с Лисом, а уж настоящую правительницу огромного куска земли – тем более.

– Не все решения принимаю я, девочка. Поэтому в случае отказа с моей стороны для этого дельца нашли бы кого-то другого. А напоследок мне сообщили факт, который, признаюсь, перевесил все остальные аргументы. – Сэт поморщился. – Факт, что владеть медальоном стало опасно.

– Да ладно. – Эдвин вложил в эти два слова весь сарказм, на который был способен.

Старый вор покачал головой.

– Уж не знаю, почему все так носятся с этой безделушкой, но, уверен, кто-то был готов начать новую войну, лишь бы обладать ей. Затем мне рассказали ту часть истории, которая вам уже известна. О праве и логике наследования, о том, что медальон представляет собой необработанный кусок рун.

– Я не вижу тут логики, – торговка покачала головой, – даже если все так, что с того? Лежал бы себе и лежал на дне самого глубокого восточного подвала.

– Если бы. Всю озвученную информацию я проверил. Не зря подготовка заняла почти полгода. Оказалось, что с начала года Веллестеран хранила медальон в своих покоях. Если бы она коснулась безделушки и связала себя с ней…

Все замолчали. Доктор прокашлялся:

– И ты выкрал его оттуда?

– Да.

– И видел ее?

– Мельком. – Сэт отвел взгляд.

Эдвин закинул в рот последнюю дольку яблока, медленно прожевал. Шепнул, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Вероятно, у меня мало опыта в подобных делах, но с чего вдруг кража имущества у женщины, которую ты когда-то знал, может показаться хорошей идеей?

– Позвольте мне, – Парацельс прокашлялся, – разложить все по полочкам. Как я понял, сам факт того, что медальон лишился владельца, уже ставил под угрозу стабильность в регионе, так? И если бы его не удалось выкрасть тайком, то следующий заход мог быть куда более… кровопролитным.

– Верно.

– Помимо этого, медальон не самая приятная штука сама по себе, физически. То, что мальчик перекатывает ее на ладони, – несчастливая случайность. Мы сами видим, как от одного касания изменилась судьба всех присутствующих.

«Несчастливая? Твои спутники любят судить о том, в чем ничего не понимают».

– Посему, раз Веллестеран хранила безделушку так близко, то это автоматически ставило ее под удар. Со всех сторон.

– Но это оказалось неправдой. – Эдвин закусил нижнюю губу. – Я потрогал медальон и все еще жив.

На устах осталось невысказанное: «ненадолго»

– Суть не в этом. Когда хочешь выкрасть медальон – это одно. Другое дело, если узнаешь, что вместе с безделушкой нужно умыкнуть и самую влиятельную женщину востока и юго-востока. Если медальон можно передать лишь добровольно… Ох, боюсь представить, какая буча началась бы, если Веллестеран связала бы себя с ней.

– А почему она этого не сделала?

– Кто знает? Быть может, знала, что это поставит ее и весь восток под удар? В таком случае связывать себя с медальоном было бы крайне неразумно. А еще не у каждого хватит духу руками схватить необработанный кусок рун, верно, старый друг? Ты один из немногих, кто пережил рунное отравление в столь запущенной стадии.