Истории с последней парты: Уроков не будет! Всего одиннадцать! или Шуры-муры в пятом «Д»

Маргарита с дядей Маратом весь день гуляли в парке, катались на каруселях, плавали по озеру на водном велосипеде и ели сладкую вату. Маргарита радовалась: вот это жизнь! Никакой школы, скучных уроков и крикливой Анны Андреевны. Красота! Дядя Марат оказался очень веселым и добрым. Это сначала он строил из себя грозного дядьку и ругался, потому что не знал, как надо обращаться с детьми. А теперь он понял, что с детьми надо дружить и все им разрешать! И тогда никто ни на кого не будет обижаться, расстраиваться и глотать желтые таблетки от нервов.

Потом Маргарита захотела в кино. Дядя Марат купил билеты на новый мультфильм, который вышел совсем недавно. Они вошли в зал и сели на свои места.

– А почему нет детей? – спросила Маргарита, вертя головой в разные стороны. – Когда мы с мамой идем в кино, детей всегда много.

– Потому что все дети еще в школе, – объяснил дядя Марат. – Они же не знают, что можно совсем не учиться. Это только мы с тобой такие умные. Вот и додумались до этого.

– Ага, – довольно кивнула Маргарита и даже взяла его за руку. Какой же он все-таки классный! Как ей повезло, что она не поехала жить ни к тете Маше, ни к тете Юле.

Но оказалось, что детей нет совершенно по другой причине. И когда начался не мультик, на который они пришли, а другой фильм, все стало ясно.

– Ну извини, – виновато сказал дядя Марат расстроенной Маргарите. – Открою тебе секрет: я не очень любил школу. Постоянно сбегал, прогуливал уроки, вот теперь плохо читаю. Но это ничего, подумаешь, перепутал. Посмотрим этот фильм. Главное, что мы развлекаемся. Правда ведь?

Маргарита сердито выдернула руку и отвернулась. И весь фильм просидела надувшись. А под конец начала зевать и даже чуть не уснула. Фильм оказался ужасно скучным: какие-то люди, машины, разговоры… И ничего не понятно. То ли дело мультики, красивые, интересные и смешные! Сейчас бы сидела, смотрела и радовалась. Ну дядька Пират дает! Такой большой, а читать как следует не научился. Позор!

На обратном пути Маргарита позвала дядю Марата в супермаркет. Раз провинился, пусть теперь новую куклу ей покупает. А еще пирожные, лимонад и вкусные конфеты с орехами в красивой золотистой коробке.

Они погуляли по супермаркету, набрали разных товаров и подкатили тележку к кассе.

– И что вы мне даете? – удивилась пожилая женщина на кассе.

– Деньги, – сказал дядя Марат, вертя в руках денежную купюру.

– Вы издеваетесь? Загрузили телегу до отказа, а платить нечем?

– Да почему нечем? Это что, не деньги?

– Мужчина! Вы глупый? Да этого даже на хлеб с молоком не хватит! Вы что, считать не умеете?

– Ну, честно говоря, не очень, – пробормотал дядя Марат и искоса взглянул на Маргариту. Та смотрела на него во все глаза. Даже рот открыла от изумления.

– Не морочьте мне голову! Если нет денег, оставляйте тележку и идите отсюда! – рассердилась кассирша.

Дядя Марат и Маргарита вышли из супермаркета с одной буханкой хлеба и пачкой масла.

– Дядя Марат! Ты чего?! И правда считать не умеешь?! – накинулась на него Маргарита. – Ты же вон какой большой! Мама и то умеет! Она всегда знает, хватит у нее денег на продукты или нет!

Ей было жалко, что пришлось оставить куклу и пирожные. И еще очень неприятно, когда на тебя кричат на кассе и говорят, что ты глупый.

– Да-а, твоей маме хорошо, – оправдывался дядя Марат. – Твоя мама в школе училась. Ей там, наверное, интересно было, вот она и не убегала. А я, только учительница отвернется – хвать портфель, и за дверь! Вот так и пробегал всю математику. И другие уроки тоже.

Маргарита тяжело вздохнула:

– Ладно, пойдем домой, возьмем деньги и снова придем. И купим куклу!

– А у меня деньги закончились. Это были последние. – Дядя Марат потряс пакетом с хлебом.

– Как – последние? И что, больше нет?

– Нет.

– Совсем-совсем нет? Что же теперь делать?

Дядя Марат почесал голову.

– Ну и ладно, ничего страшного. Без куклы ведь можно обойтись, правда? И без пирожных. А хлеб и масло у нас есть. Так что с голоду не умрем.

Вечером они варили макароны и ели их с маслом и хлебом. Сначала Маргарита не хотела есть один гарнир, без сосисок или котлет. Она так не привыкла. Но дядя Марат показал ей свой пустой холодильник и развел руками. Потом они отправились наверх и убедились, что и в другом холодильнике тоже нет ничего вкусного. Мама не успела купить продукты на неделю. Пришлось ужинать «пустыми» макаронами и пить невкусный чай с сахаром.

На следующий день дядя Марат, как и обещал, не пошел на работу. И Маргариту в школу не пустил. Они снова гуляли по парку, но на этот раз отдыхать и развлекаться было не очень весело. Они ходили по дорожкам и смотрели, как другие кружатся на каруселях, едят сладкую вату и катаются по озеру на водных велосипедах. Даже уток покормить и то не удалось – не на что было купить булку.

– Дядя Марат, а когда у тебя получка? – спросила Маргарита за ужином, тоскливо ковыряя ложкой в тарелке с кашей.

– Какая получка?

– Ну, обычная получка. Которая бывает у всех взрослых.

– Получка бывает у тех взрослых, которые работают. А я больше не работаю.

– Теперь у тебя совсем не будет денег? Никогда?!

– Откуда же они возьмутся, сама подумай.

– А что мы будем есть?! – в отчаянии воскликнула Маргарита.

– За это не беспокойся, – весело сказал дядя Марат и открыл кухонный шкафчик. – Смотри, какие запасы гречки и макарон. Мы можем есть их хоть целый год.

– Я не хочу целый год! – закричала Маргарита и оттолкнула от себя тарелку. – Мне надоели твои макароны и каша! Я хочу конфеты! Торт, апельсины, виноград! Я колбасы хочу!

Она выскочила из-за стола и побежала в комнату. И целый вечер не разговаривала с дядей Маратом. А наутро отказалась идти гулять. Сидела целый день в кресле и смотрела телевизор. Дядя Марат лежал рядом, на диване, и тоже смотрел. А потом телевизор вдруг перестал показывать. Мультики исчезли, и по экрану пошла серая рябь.

– Ой, я, кажется, за следующий месяц за телевидение заплатить забыл, – хлопнул себя по лбу дядя Марат. – А теперь и платить нечем.

– Что?! Теперь еще и телевизора нет? – возмутилась Маргарита. – Совсем делать нечего!

Она побродила по комнате, потом подошла к нему:

– Поиграй со мной во что-нибудь.

– Да ну, неохота. Нет настроения.

– А ты поиграй без настроения.

– Как же можно играть без настроения? Я не могу делать то, что не хочу.

– Ну, хоть книжку мне почитай!

– Так я не умею, ты забыла?

– Тогда расскажи что-нибудь интересное.

– Я не знаю ничего интересного.

Маргарита обиженно сдвинула брови:

– Как с тобой скучно! Ты ничего не знаешь и не умеешь! А вот с мамой всегда интересно! Она и читает, и рассказывает, и играет со мной!

– Подумаешь, мама! – сказал дядя Марат. – Зато знаешь, как мне в детстве здорово было? Я на улице гулял, а твоя мама в школе за партой сидела. Я отдыхал и развлекался, а она дома уроки учила. Ей нужно было скучные упражнения в тетрадь писать, стихи разные наизусть заучивать, а я в это время в кино веселые мультики смотрел. Что хотел, то и делал. А твоя мама все свое детство мучилась и страдала. Вот так!

– Но зато ей теперь хорошо, – неуверенно возразила Маргарита.

– И что хорошего? Она теперь работает с утра до ночи. А еще и учится вместе с тобой. А я – смотри-ка – на диване валяюсь и в потолок плюю. Ну и кому из нас лучше, твоей маме или мне?

Маргарита ничего не ответила. Взяла книжку-раскраску и забилась в свое кресло. Яростно водила карандашом по рисунку и сердито поглядывала на дядю Марата.

А на следующий день вкрадчиво поинтересовалась:

– Дядя Марат, а твой начальник не будет ругаться? За то, что ты на работу не ходишь?

– А пусть его ругается, – отмахнулся дядя Марат. – У него работа такая. Начальникам положено ругаться.

– Может, ты сходишь поработаешь немного?

– Вот еще! Я же там устану.

– Ну и что? Устанешь немножко. Зато начальник заплатит тебе деньги.

– Зачем нам деньги? У нас всё есть. – Дядя Марат показал на кастрюлю, в которой помешивал макароны.

Маргарита швырнула ложку на стол и убежала в комнату. И не стала завтракать. И обедать тоже не стала. А за ужином съела все макароны, которые остались от завтрака.

Выходные прошли скучно. За окном моросил дождь. Дядя Марат, как всегда, валялся на диване и смотрел в потолок. Маргарита сидела в кресле и играла в игры на мамином телефоне. Ели они снова макароны и гречку. Теперь уже даже без хлеба, потому что он закончился еще в пятницу.

Зато утро понедельника принесло хорошие новости – маму перевели в палату и ее можно навестить.

– Ура! – кричала Маргарита и восторженно скакала по комнате. – Мы едем к маме! Ура-а-а!!!

– Не сейчас, – сказал дядя Марат. – В больницу пускают только вечером. А еще больным надо привозить гостинцы. А у нас денег нет даже на автобус.

– Так, дядя Марат, ты сейчас идешь на работу и зарабатываешь деньги, – скомандовала Маргарита. – А вечером мы покупаем гостинцы и едем к маме.

– Ишь, какая хитрая, – сощурился дядя Марат. – Я, значит, буду работать, а ты – дома прохлаждаться? Разве это справедливо? Мы же договорились вместе отдыхать.

– Дядя Марат! Ты что, маленький? Ты не понимаешь, что ли, что нам деньги нужны? Для мамы! И я тоже не буду дома сидеть. Я… в школу пойду.

– Ты? В школу?! Да ты убежишь после первого урока!

– Не убегу. Честное слово. Пойди поработай, а?

– Ну, смотри, как только ты убежишь, мне сразу позвонит твоя учительница, – предупредил дядя Марат. – И тогда я тоже убегу. Мы останемся без денег и к маме не поедем.

– Да не убегу я, – повторила Маргарита и вздохнула.

Она не убежала. Дотерпела до самого конца, даже на музыку осталась. Правда, учительницу совсем не слушала и почти ничего не писала. В голове была только мама. Как же давно они не виделись! Подумать только: Маргарита прожила без мамы целую неделю. Они никогда так надолго не расставались.

Вечером пришел дядя Марат, и они поехали в больницу.

Маму увидеть удалось всего на одну минуточку. Она была худая и бледная, но уже улыбалась. Маргарита только и успела обнять ее и поцеловать, а потом сердитая медсестра в голубой шапочке выгнала их из палаты. Она сказала, что мама еще очень слабая и ей нужен покой. И все гостинцы отдала им обратно. Маме пока можно было есть только куриный бульон.

– Давай варить бульон, – сказала Маргарита, когда они вернулись домой.

– Из чего?

– Купим курицу.

– Не на что. Все, что я сегодня заработал, мы уже потратили, – сказал дядя Марат.

Маргарита решительно тряхнула головой:

– Значит, завтра ты опять идешь на работу, а я – в школу.

– Нет, я не согласен. Это нечестно. Ты в школе можешь отдыхать, можешь сидеть просто так и в окно смотреть. А мне на работе отдыхать некогда. Если я зарабатываю денги, ты должна зарабатывать хорошие оценки. Вот тогда будет справедливо.

– А у нас еще нет оценок.

– Как же вы учитесь, без оценок?

– Если хорошо отвечаешь, получаешь звездочку. А если плохо – треугольник.

– И сколько у тебя звездочек?

– У меня только треугольники. Звездочку очень трудно получить. Анна Андреевна просто так никому их не дает.

– Вот я и говорю: зачем в школу ходить, если там трудно? Я вырос без школы, и ничего. Все у меня прекрасно и замечательно.

– Ага, замечательно! Ты такой большой, а читать и писать не умеешь, – хмыкнула Маргарита. – Ты даже деньги посчитать не можешь. Тетенька на кассе за тебя считает.

– А зачем мне читать и писать? – пожал плечами дядя Марат. – Я же водителем работаю, а не писателем. Я специально такую работу выбирал, для которой школа не нужна. Прям как ты. Мы вообще с тобой похожи. Мысли у нас с тобой одинаковые, желания одинаковые. Вот ты вырастешь и станешь такая же, как я. Будешь так же хорошо и весело жить.

– Жить как ты?

– Конечно!

Маргарита в ужасе уставилась на дядю Марата. Она вспомнила «пустые» макароны, чай без конфет и унылые серые дни в кресле с маминым телефоном.

– Я не хочу быть как ты, – испуганно сказала она. – Я как мама хочу.

– Как мама? Зачем? Это же трудиться надо! Постоянно учиться, с уроков не убегать и все домашние задания делать. Нет, у тебя не получится.

– Получится!

Маргарита схватила свой рюкзак и потащила к столу.

– Ты зачем мой стол заняла? – удивился дядя Марат, наблюдая, как она вытаскивает из рюкзака учебники и тетради. – Что ты собралась делать?

– Звездочки зарабатывать, – сказала Маргарита. – У меня их будет целая куча, вот увидишь.

Она, пыхтя от усердия, стала выводить в прописи корявые буквы. И не видела, как дядя Марат довольно улыбнулся себе в бороду.

Маму выписали только через две недели. Дядя Марат привез ее домой на своей большой грузовой машине. Они с Маргаритой приготовили праздничный ужин, потому что маму теперь нужно было откармливать после больницы – уж слишком она похудела.

Маргарита ни на шаг не отходила от мамы, вертелась возле нее, висла на шее. А если и отходила на секунду, то тут же подбегала, чтобы поцеловать. Она показывала маме свои тетрадки со звездочками и альбом по рисованию, где под одним из рисунков краснела размашистая надпись: «Молодец!»

– Как же вы с ней справлялись? – спрашивала мама дядю Марата. – Она вас, наверное, совсем замучила? Столько времени вы с ней!

– Да нет, что ты, Катя, вовсе не замучила, – усмехался дядя Марат. – Прекрасно справлялся.

– Даже и не знаю, как вас благодарить… Вам ведь из-за нее и работать было некогда, – сокрушалась мама.

– Все в порядке с работой. Там как раз мой отпуск подошел, вот я и взял две недели. Правда, стрекоза? – Дядя Марат подмигнул Маргарите. Та кивнула. Зачем маму расстраивать? Зачем ей знать, что дядя Марат сам на работу не хотел ходить и ее заставлял школу прогуливать? И что пришлось его очень долго перевоспитывать?

– Ты знаешь, Маргаритка, тетя Маша нашлась, – сказала мама. – Оказывается, она номер телефона сменила. И мне прислала сообщение утром в воскресенье, перед тем как меня в больницу увезли. А я даже и не вспомнила об этом. Поэтому вы ей и не дозвонились.

– Ну и ладно, – махнула рукой Маргарита. – Зато дяде Марату повезло.

– Почему ему повезло?

– А если бы я у него не осталась, как бы он читать научился? Представляешь, мама, он даже буквы не все помнил. А со мной уже по слогам читает. И даже считает до двадцати. Я его с собой сажала, когда уроки делала, и учила. Мам, он ничего не знает, ему снова в первый класс надо идти.

Мама вопросительно посмотрела на дядю Марата. И недоверчиво улыбнулась.

– Не веришь? – обиделась Маргарита и притащила свой букварь. – Читай, дядя Марат.

– Давай сначала ты, – сказал тот. – Чтобы я получше вспомнил и перед мамой не опозорился.

Маргарита довольно шустро прочитала текст. Потом принесла учебник математики и стала устно решать примеры на сложение и вычитание. И даже почти не ошибалась.

– Спасибо вам большое, Марат, – шепнула мама дяде Марату. – Вы просто волшебник!

Она шепнула совсем тихо, но Маргарита услышала.

– Чего это он волшебник? – воскликнула она. – Это я волшебница! Думаешь, просто заставить такого большого дядьку по букварю учиться? И следить, чтобы он с работы не убегал? Да я с ним замучилась совсем!

Мама и дядя Марат переглянулись и весело расхохотались. Непонятно почему. Ведь она ничего смешного не сказала. А они смеялись так, будто их рассмешил клоун в цирке. У дяди Марата даже слезы от смеха выступили. А мама вдруг схватила Маргариту в охапку и стала целовать со словами: «Ах ты моя волшебница!»

Взрослые вообще странные люди. Это Маргарита и раньше знала, а теперь в этом убедилась окончательно.

Второй класс. Второй «Б» не играет

– Ну, кто пятый? – спросила Надежда Митрофановна. – Нужен еще один человек. Ребята! Неужели никто не хочет поучаствовать?

Я и руку поднял, и на коленки на стуле встал, и даже подпрыгнул несколько раз. А она меня все равно не замечала.

– А вот в параллельных классах уже списки участников составили, – сказала Надежда Митрофановна. – И во втором «А», и во втором «В» нашлись по пять дружных семей, которые будут защищать честь своих классов. А наш второй «Б» разве хуже? Разве у нас нет дружных семей? Мы сдадимся без боя и даже бороться не будем?

Тут я еще выше запрыгал. Она что, не видит, что я готов бороться? Вот же я, пятый участник. Это моя дружная семья защитит честь второго «Б».

– Царев, сядь прямо, – одернула меня Надежда Митрофановна. – Хватит скакать, ты не на физкультуре. Ну, ребята, я жду! Бурцева, может быть, ты?

Эля Бурцева огорченно покачала головой:

– Мама не хочет. Она сказала, мы не наберем пять родственников.

– Эля! Ну почему пять? Ты и мама – уже двое. Вам нужно найти только троих. Папа, бабушка, дедушка… Даже дядю с тетей можно. Неужели никто не согласится?

– Мама сказала, никто не пойдет свой выходной тратить на такую ерунду.

– Ну не знаю! – Надежда Митрофановна развела руками. – Если важное школьное мероприятие для вас – ерунда…

Сальников, а твои родители тоже не хотят? Ты с папой говорил? Он же у тебя такой активный.

– Папа в выходные на рыбалку едет, – с обидой сказал Кирилл Сальников. – А мама генеральную уборку будет делать дома.

Им, как и мне, очень хотелось участвовать в семейной викторине среди вторых классов. Вместе сидеть за столом, вместе думать, вместе отвечать на вопросы. Вместе выиграть и получить приз. Ну, даже пусть не выиграть и остаться без приза. Все равно здорово! Всегда здорово делать что-то одной командой, вместе с мамой, папой, бабушкой, дедушкой и остальными.

А родители почему-то этого не понимали и отказывались.

– Надежда Митрофановна! – не выдержал я. – Можно я?

– Что – ты, Царев?

– Я буду участвовать.

– Ты?! Царев, не морочь мне голову. Сядь и успокойся.

– Надежда Митрофановна! Почему мне нельзя? Я же хочу!

– Ты-то, может быть, и хочешь. Но это семейная викторина. Ты понимаешь, Царев, се-мей-на-я! Для большой дружной семьи.

– Ну да. Вот у меня как раз большая и дружная семья.

– У тебя? Царев! У тебя же только мама. Да и ее я видела всего три раза за полтора года. Она совершенно тобой не интересуется. Даже на собрания не ходит.

– Она интересуется… У нее просто нет времени, – пробормотал я.

– А ты думаешь, она найдет время, чтобы прийти на школьное мероприятие? Нет, Царев, ты не подходишь.

Я сел. И отвернулся от нее. И стал смотреть в окно. На мокрые голые ветки.

Да, моя мама не ходит на собрания. Она на них не успевает. Собрания начинаются в шесть, а она работает до десяти. Пока доедет до дома – уже половина одиннадцатого. Ей и уроки у меня проверять некогда. Поэтому я хожу на продленку. Там я обедаю и делаю домашку. Потом иду домой и сижу весь вечер один. До половины одиннадцатого. А когда приходит мама, мне пора ложиться спать. Я даже поговорить с ней не успеваю. Потому что она почти сразу засыпает. Она очень устает. И ей рано вставать.

Да, нас всего двое – я и мама. Но у меня действительно большая семья. У меня есть папа. Просто он с нами не живет. Он классный, мы с ним дружим. Я люблю встречаться с ним. И оставаться у него на ночь. Но он очень часто уезжает в командировки. Ничего не поделаешь, у него такая работа.

Еще у меня есть бабушка и дедушка. Только они не вместе, они отдельные бабушка и дедушка. Бабушка – папина мама, а дедушка – мамин папа. Дедушка одинокий, у него никого нет, и из-за этого он очень скучает. И всегда радуется, когда я к нему прихожу. Но он дома бывает нечасто. У него больные легкие, и он живет то в больнице, то в санатории. Потом чуть-чуть дома – и снова в больнице, а потом снова в санатории. А вот бабушке скучать некогда. С ней живет папин брат дядя Сева и его семья – жена и трое детей. Все дети маленькие, младше меня. Старшему, Владику, только-только исполнилось семь лет. У них дома всегда интересно, весело и шумно. Жаль, мама не разрешает мне часто ходить к ним. Она говорит, там и без меня народу полно, есть от чего с ума сойти.

А еще у меня есть сестра по папе, Настя. Ей двадцать лет, и она учится в институте. Мы редко видимся, только по праздникам. Настя уже взрослая, и ей со мной неинтересно.

Но она все равно моя семья, как и все остальные. Конечно, никто из них никогда не приходил ко мне в школу. Поэтому Надежда Митрофановна их не знает. И думает, что у меня никого нет, кроме мамы. Как ей объяснить, что не обязательно жить вместе, в одном доме, чтобы оставаться большой и дружной семьей?

– Ну что ж, – сказала Надежда Митрофановна. – Среда – последний день, когда мы можем подать заявку на участие. Если до среды не найдется пятая семья, второй «Б» вообще исключат из викторины. Поэтому прошу вас хорошенько подумать и поговорить с родителями. Неужели в нашем классе всего четыре дружных семьи?

На перемене все начали кричать и возмущаться. Особенно громко орали Баженова, Кийко, Малышев и Тагиев. Это их дружные семьи согласились участвовать в школьной викторине. Это они уже несколько дней ходили с видом победителей. Они с гордостью посматривали на остальных, чьи родители не захотели тратить свой выходной на школу. И эти остальные им очень завидовали. А теперь получается, все зря? Если больше ничьи родители не согласятся, вообще никому не разрешат участвовать. Наш класс останется в зрительном зале, на месте болельщиков. А «ашки» и «вэшки» будут потом на нас пальцем показывать и смеяться.

– Вы что, маму собственную уговорить не можете? – кричала Инна Баженова. – Я вот как только сказала дома, что у нас школьная викторина, мама с папой сразу согласились!

– И мои сразу сказали, что обязательно пойдут! – поддакивал ей Руслан Тагиев. – И всех родственников с собой возьмут. У меня даже тетя двоюродная приедет.

– Какие вы умные! – кричал в ответ Коля Родин. – У меня мама работает по воскресеньям! А у папы только один выходной! А всяких двоюродных теток у меня нет!

– А мой папа сказал, иди сама на свое мероприятие, мне там делать нечего, – грустно сказала Оля Захарова. – Он говорит, я лучше на диване поваляюсь, телик посмотрю. Я не могу его уговорить.

– А я могу, – подал голос Егор Голубев. – Только не хочу.

Все замолчали на секунду, а потом заговорили все разом.

– Как это ты не хочешь?

– Нас же вычеркнут из викторины!

– Ты хочешь, чтоб мы проиграли?

– Чтоб говорили, что второй «Б» хуже всех?

Голубев лениво перекатывал во рту жвачку и усмехался.

– Да очень мне нужны ваши дурацкие детские игры!

– Почему дурацкие? Там за первое место планшет дадут, – горько вздохнула Эля Бурцева. – За второе – электронную книгу. А за третье – фоторамку. Тоже электронную.

– У меня уже три планшета и три рамки! А книги я все равно не читаю, – сказал Голубев. – Мы с папой лучше в аквапарк сходим или в боулинг, чем в воскресенье в школе торчать.

– Куда сходите? – не поняла Маша Кийко. – В аквапарк и… куда?

– В боулинг, Кийко, в боулинг.

– А что это?

– Ты что, не знаешь, что такое боулинг? Какая ты дремучая!

– Это где шары деревянные по дорожке катаются, – пояснил Кирилл Сальников.

– Сам ты, Сальников, деревянный. Там шары из специальной пластмассы, – насмешливо произнес Егор.

– Голубев, признайся, что ты просто не можешь своего папу уговорить. Вот и выдумываешь, будто тебе не хочется, – сказал Коля Родин.

– Чего?! Да если я захочу, папа на эту викторину прибежит как миленький! И маму приведет, и еще кучу родственников.

– Да? А что же твой папа на День учителя не пришел? Что же он не посмотрел, как ты выступаешь? Все родители были! Ну, конечно, кроме мамы Царева.

– Да потому что я не хотел! Я ему даже сказал не приходить. А если бы я захотел, он бы еще как пришел!

– Да ты врешь!

– Не вру! Мой папа все для меня сделает. Не веришь?

– Не верю!

– Поспорим?

– Давай!

И они поспорили. И договорились, что если папа Голубева придет в школу в воскресенье, то Родин залезет на парту и будет кричать: «Я лузер». А если откажется, то кричать на парте будет уже Голубев.

После уроков я задержался в классе.

– Надежда Митрофановна, – позвал я. – Я сегодня могу спросить у мамы. Вдруг она будет свободна в воскресенье? И у папы могу спросить.

– Нет, Царев, не спрашивай ни у кого, – сказала она.

– Ну почему?!

– А если твоя мама пообещает и не придет? Представляешь, как она нас подведет? Получится, что столько народу, все четыре семьи, пришли зря. Лучше сразу отказаться. Иди, Царев, мне кабинет закрывать надо.

И я пошел домой. У меня было такое плохое настроение, что я не остался на продленке. Весь день и вечер я просидел возле компьютера, но даже играть не мог. Все думал о школьной викторине. Представлял, как мы все сидим за одним столом в школьном зале – я, мама, папа, дед, бабушка и даже дядя Сева. Хотя дядя Сева и не нужен, достаточно пяти человек. Но пусть он тоже будет. Надежда Митрофановна говорила, что за одним столом могут находиться от пяти до восьми игроков. А самой большой семье дадут специальный приз – за дружбу и сплоченность. За то, что не пожалели времени и пришли поддержать своего второклассника.

Как только мама вошла в квартиру, я бросился к ней. И стал рассказывать о викторине.

– Викторина? – рассеянно пробормотала мама. – Да, да, очень интересно. Конечно, сходи. Тем более что мне в воскресенье надо выйти на работу.

– Как на работу?! – воскликнул я. – Ты ведь в прошлые выходные работала!

– Ну что ж, сынок, так получилось. Сменщица попросила подменить.

– Ты же обещала! Ты говорила, что в следующее воскресенье будешь дома, со мной!

– Вань, но ей очень нужно. Она идет в музыкальную школу, на концерт к сыну. – Мама попыталась погладить меня по голове. Я увернулся и закричал:

– А мне?! Мне не нужно?! Ты никогда не ходишь на мои праздники!

– Ваня, ну ты же не в детском саду, чтобы к тебе ходить! И потом, я работаю! Чтобы у тебя было все что нужно.

– Мне нужно, чтобы вся моя семья пришла на викторину!

– Ваня! Какая семья? Ты да я – вот и вся семья. Ну, еще наш дед. А все папины родственники – это не наша семья. Им и дела нет до нас. Мы с тобой им до лампочки.

– Это неправда! Я папе не до лампочки!

– Ну что ты расстраиваешься? Подумаешь, какая-то школьная викторина. Это неважно. Их еще столько будет за десять лет.

– Но такой больше не будет! И это очень важно. Как ты не понимаешь? – сказал я и пошел в свою комнату. И лег спать.

А назавтра в школе я постоянно смотрел на Голубева. И все боялся, что он скажет: «Мой папа согласился. Мы участвуем. А что я вам говорил?» Мне было все равно, кто выиграет спор – Голубев или Родин. Но я не хотел, чтобы семья Голубева заняла место за свободным столом. Это наше место! Это мы будем там сидеть. Я попрошу их, и они все придут. Ради меня. И тогда все увидят, что у меня есть семья. И что она большая и дружная.

Голубев так ничего и не сказал за весь день. Наверно, его папа еще не дал согласие. А Надежда Митрофановна сообщила, что завтра утром отменит участие нашего класса в викторине. И еще сказала, что это позор для всех нас. Такого в школе никогда не было, чтобы целый класс отказался участвовать.

После продленки я позвонил папе. Он приехал за мной, и мы пошли гулять в торговый центр. Потому что на улице было ветрено и сыро, а в торговом центре – тепло и сухо.

– Ну-ка, ну-ка, что за викторина? – спросил папа.

Я ему рассказал. Что это очень похоже на передачу «Что? Где? Когда?». Что каждая большая семья – это команда, что командам задают одинаковые вопросы. Команды сообща думают и пишут ответы на листах. А потом жюри выбирает, сколько правильных ответов у каждой команды. И награждает победителей.

– Здорово, правда? – спросил я. – Мы же можем пойти? Все вместе!

Папа замялся:

– Я бы обязательно с тобой пошел… Только завтра я улетаю в Питер. И вернусь через неделю, во вторник. В воскресенье меня здесь не будет. Ваня, мне правда жаль. Но работа… Ты уже большой, сам все понимаешь.

Я даже есть расхотел. И недоеденный гамбургер от себя отодвинул. Как? И папа тоже? Уже минус два человека. Где я теперь наберу нужное количество игроков?

– Подожди, мы сейчас у бабушки спросим, – сказал папа и стал набирать номер.

Я встал из-за стола и подошел к прозрачному бортику катка. Там, на льду, катался дошкольник в красной кофте с енотом на спине. Вернее, не катался, а учился стоять на коньках. Ноги у него разъезжались, и он все время норовил упасть. А его мама и папа, тоже на коньках, держали его с двух сторон за руки и смеялись. И он тоже смеялся. А его дедушка стоял у бортика, недалеко от меня, и кричал:

– Давай, Сашок, давай! Держись! Ты молодец!

Я тяжело вздохнул и отвернулся. Наверно, раньше у меня тоже такое было, когда и папа, и мама, и дедушка, и бабушка – все вместе. И я тоже был такой счастливый… Только я этого не помню.

– Вань, – окликнул меня папа. – Во сколько у тебя начало?

– В двенадцать тридцать. – Уменя подпрыгнуло сердце. Неужели? Они согласились? Ну да, точно согласились, ведь время просто так не спрашивают.

Папа сказал в трубку:

– Все понятно. Ну, пока. Привет всем!

– Что? – Я в ожидании уставился на него. – Придут?

Папа покачал головой:

– У них билеты на двенадцать в кукольный театр. На всю семью.

– На всю семью?

Я развернулся и пошел прочь от фуд-корта. Ну да, на всю семью. Ведь это у них большая семья. И я в эту семью не вхожу. Правильно мама сказала, мы им до лампочки.

Папа догнал меня:

– Ваня! Не переживай! Давай договоримся, что на следующее школьное мероприятие я обязательно приду. Я обещаю. И бабушку приведу, и дядю Севу. Ты только скажи заранее. Хорошо?

– Нет, не надо, – сказал я. – Зачем ко мне приходить? Я же не в детском саду.

Папа отвез меня домой. Я вышел из машины и равнодушно попрощался с ним. Не потому, что обиделся на него. Просто мне стало все равно. И когда вечером пришла мама и сказала, что дедушка снова уехал в санаторий, я даже не огорчился.

Ну и что, что не осталось ни одного человека, которого можно было бы позвать в школу? Ничего страшного. Ко мне никогда никто не приходит. Я привык.

В среду появился сияющий Голубев и громко объявил, что его родители обещали прийти на викторину. Надежда Митрофановна так обрадовалась, что тут же побежала подавать заявку, прямо на уроке. А мы остались под наблюдением старосты Ники Поляковой. Но кто же слушает старосту? Особенно девчонку? Особенно когда нет учителя?

– Родин! Давай лезь на парту! – сказал Голубев и ухмыльнулся.

– Не полезу, – отказался Родин.

– Как это не полезешь? Ты проиграл.

– Еще не проиграл. Был уговор: если твой папа придет на викторину, а не просто согласится.

– Да какая разница? Если он согласился – считай, уже пришел. Меня папа никогда не обманывает. Ты проиграл, лузер. Лезь и кричи об этом.

– Вот когда придет, тогда и буду кричать. Подождем до воскресенья.

– Так нечестно! – заорал Голубев и полез на Родина с кулаками. Подраться им не дали, мальчишки навалились кучей и растащили их в разные стороны. И согласились с Родиным, что спорили именно на то, придет папа или нет. Конечно, никто не сомневался, что придет, раз обещал. Тем более Надежда Митрофановна внесла их семью в списки игроков. Все понимали, что Родин уже проиграл. Просто Голубева никто не любил. Он был слишком вредный.