– Вам надо показаться дежурному офицеру, – объяснил сержант – круглолицый, губастый, голубоглазый крепыш. – Такой порядок, – добавил он, видя колебания и сомнения на лице Семёна.

– А понимаю – порядок есть порядок, – согласился Семён и широко улыбнулся.

Солдаты проводили Семёна до штаба одноэтажного здания. Здесь, в этой части все строения были из белого силикатного кирпича. Вошли в штаб. Из дежурки вышел, держа руки в карманах, усатый невысокий капитан без фуражки в расстёгнутом кителе. Около знамени стоял солдат с автоматом.

– Здравствуйте, – поприветствовал его Семён и глупо улыбнулся.

– Кто это? – спросил капитан.

– Заблудился, говорит в лесу, – объяснил сержант.

– Пойдём за мной, – скомандовал капитан.

Семён последовал за капитаном.

Они прошли по коридору, в конце которого справа капитан открыл дверь со словами:

– Проходите.

Семён зашёл за капитаном в небольшую комнату со скромной обстановкой: в углу шкаф, у окна стол с двумя стульями. Капитан сел за стол, а Семён напротив него. Офицер странно посмотрел на Семёна: равнодушно и в то же время враждебно. Так показалось Семёну. Капитан достал из ящика стола лист бумаги и ручку.

– Фамилия, имя, отчество? – спросил он.

– Это допрос? Меня арестовали? – забеспокоился Семён.

– Нет, что вы. Это сущая формальность. Армия, сами понимаете, порядок есть порядок.

– А. Конечно, конечно. Степанов Семён Георгиевич.

Капитан записал и продолжил опрос:

– Адрес прописки и фактического места проживания?

Семён рассказал честно.

Капитан записал, положил ручку на стол и спросил:

– А паспорт или какие-то ещё документы у вас с собой имеются в наличии?

Семён достал из кармана рубашки паспорт и водительские права.

– Отлично, – сказал офицер, взял документ и бросил в ящик стола. – Это всё вам вернут. Надо соблюсти формальности.

– Я не арестован?

– Нет. Вы были один?

Семён подумал и ответил:

– Да.

– Вы уверены?

– Да.

– В лесу вы были один или в компании с кем-то?

– Один.

– Почему?

– Я люблю один бродить по лесу.

– Откуда вы вышли?

– Из Скопино?

– Вы были на стоянке сталкеров? Другие сталкеры знали о вашем маршруте?

– Нет.

– Были ли среди них ваши друзья или знакомые? С кем вы приехали сюда?

– Один приехал.

– Ладно. Бобрищев! – крикнул капитан.

В двери тут же появился сержант, который управлял летающим объектом на плацу и сопровождал Семёна в штаб.

– Я! – отчитался Бобрищев.

– Проводи человека в общежитие, – скомандовал капитан.

– Капитан, как можно к вам обратиться? Как вас зовут? – спросил Семён.

– Это не важно. Называйте меня просто капитаном.

– Можно я пойду обратно, туда, откуда явился к вам?

– Не переживайте с вами всё будет хорошо. Солдат вас проводит в комнату в общежитии. Вы отдохните, а потом мы вас отвезём, куда вам нужно. Надо соблюсти некоторые формальности. Государственная служба – должны же вы понимать.

Бобрищев проводил Семёна до одноэтажного здания. На входе висела табличка с надписью «Общежитие». Общежитие – это тебе не тюрьма, не гауптвахта. Семён немного успокоился. Бобрищев провёл его в небольшую комнату с заправленной кроватью и тумбочкой.

– Можно прилечь? – спросил Семён.

– Конечно, – ответил Бобрищев.

Семён лёг. Сон не шёл. Он встал, побродил по комнате, нашёл в тумбочке детектив девяностых годов с пожелтевшими страницами, подержал в руках и бросил обратно. Окно выходило во двор перед зданием похожим на склад, перед которым что-то делали Бобрищев и другой солдат с погонами старшего сержанта. Семён аккуратно приоткрыл форточку и ему стали слышны голоса солдат. Бобрищев достал из внутреннего кармана кителя смартфон и вручил его старшему сержанту со словами:

– Сфоткай меня сейчас.

Старший сержант испугался, даже чуть попятился назад.

– Ты чего?! Это же запрещено. Ты подумал о последствиях?

– А кто узнает?

– Ну.

Старший сержант пожал плечами.

– Ты же никому не расскажешь, – сказал Бобрищев и достал из кожаной сумки планшет-пульт управления

Быстрыми и ловкими движениями пальцев он создал блестящий шар чуть выше своей головы и сказал:

– Ну, щёлкай.

Его товарищ сделал пару снимков.

«Эх, молодёжь», – подумал Семён и улыбнулся.

Пройдя к двери, он приоткрыл её и выглянул в коридор. В конце коридора у окна рядом со входом в здание, сидя на стуле, спал солдат. Семён вздохнул, прошёл к кровати, лёг на спину и закрыл глаза.

Ему почему-то вспомнился один эпизод из истории его детской дружбы с Алексеем, случившийся, когда они учились в девятом классе. Алексей лежал в больнице с воспалением лёгких почти неделю, а Семён ни разу его не навестил. Ему не хотелось делать это. Наконец он собрался и навестил товарища через не могу и не хочу. Друг поправлялся. Алексей даже закурил сигарету. Они стояли у беседки во дворе больницы. Время было вечернее.

– Как ты можешь курить эту гадость? – удивился Семён.

– Я только балуюсь. По шарам здорово даёт.

– Ещё бы. У меня после трёх затяжек голова перестаёт работать, и земля уходит из-под ног.

Друзья засмеялись. Оказывалось, что Алексея уже навестили некоторые одноклассники.

– Я занят был, – начал оправдываться ни с того, ни с сего Семён.

– Да мне тут нормально, весело, книги читаю, играю в шахматы. Коллектив набрался в палате отменный.

– Это хорошо. Про учёбу не забывай. Впрочем, ты и так всё легко схватываешь.

– А что толку?

– Как, что толку? Не понял тебя.

– Да это я так, философствую.

– Философия иногда вредна. Надо быть ближе к действительности, не терять с ней связь, чувствовать её.

– Вот её-то я что-то плохо чувствую, не всегда понимаю правильно.

– Загадочный ты какой-то бываешь временами. Надо ставить перед собой правильную цель и идти к ней, а философию оставить для хобби и разговоров у костра и на кухне.

– Цель – какое хорошее слово.

– Точно.

– С целью у меня беда. Не могу найти.

– Надо придумать. Например, ты мог бы стать классным следователем.

– Почему следователем?

– Мне, кажется, у тебя для этого соответствующий склад ума.

– Не думал об этом.

– А ты подумай. И не валяй дурака – вступай в комсомол, без этого туго придётся в жизни.

– Подумаю, а ты чего решил про будущее?

– Я хотел развиваться по партийной линии, но боюсь, что не потяну. Предки думают отправить меня учиться на экономиста и от дома не далеко, и звучит серьёзно. Правда, я думаю, что это за профессия экономист? По-моему всё это очень скучно.

Семён уснул.

Он проснулся от шагов и скрипа открывающейся двери. В комнату вошли усатый капитан и мужчина по виду доктор: в белом халате и шапочке с сумочкой в руке, на которой был изображён красный крест в белом кружке.

– Это доктор, – представил его капитан.

Семён сел на край кровати.

Доктор был полным, толстогубым с глазами слегка навыкате, похожий на чеховского персонажа.

– Зачем здесь доктор? – насторожился Семён.

– Я вас должен предупредить, у нас тут высокий уровень радиации, и вам необходимо сделать укол, чтобы предотвратить опасные последствия для вашего здоровья, объяснил капитан.

– Радиация?

Семён недоверчиво перевёл взгляд с капитана на доктора и обратно.

– Это надо сделать, прежде чем вас отправить домой или туда, где вы остановились в здешних краях. Мы не хотим нести ответственность за вас, за ваше состояние. Это отменное лекарство, суперсекретное, которое разрешено использовать только военным и спецслужбам. Оно очищает организм от радиации на сто процентов, если с момента заражения прошло не более двух суток, – добавил капитан.

Доктор достал из своей сумочки большой шприц, которым сделал инъекцию в вену Семёну.

Данила и Лев хватились Семёна и начали его поиски, когда тот углубился далеко в болото в сторону секретной военной части. Вскоре к поискам присоединились остальные сталкеры. Они в отчаянии бродили по краю болота и звали Семёна. Особенно сокрушался и переживал Алексей.

– Куда же он делся?!

– Может быть, он решил разыграть нас? – предположил Слава.

– Нет, это не в его стиле, – отверг эту версию Алексей.

Начинало темнеть, нужно было возвращаться на стоянку.

– Осталась одна надежда, что он вернулся каким-то образом на стоянку, забив на всех нас, – сказал Иван.

– А что? Он мог это сделать из-за обиды на нас, – поддержал эту версию Лев.

Но на стоянке Семёна не было. Все собрались у палатки Ивана. Алексей находился в отчаянном состоянии. Все его поддерживали, кто как мог.

– Он мог пойти в деревню к этой Нине, – родил новую спасительную версию Слава.

– Тогда бы его наверняка заметили на стоянке. Он бы шёл через неё, окольных троп тут вроде нет, – сказал Илья.

– Это, конечно, всё очень страшно; но он мог утонуть в болоте, – высказал вслух мысль Лев, которая пришла в голову не ему одному, но только он решился её озвучить.

– Нет, нет, – причитал Алексей. – Я не верю в это!

– Действительно. Зачем он пошёл в болото? – не хотела верить в самую трагическую версию Яна.

– Мало ли. Что-то увидел. Тут же аномальная зона, – сказал Илья.

– Нет! Нет! Не верю! – причитал Алексей, мотая головой. – Завтра же продолжим поиски.

– А я завтра утром отправлюсь в деревню, вызову эмчээсников, – решил Иван.

Наступило утро. Все сталкеры собрались у палатки Алексея перед отправкой в лес, чтобы продолжить поиски Семёна. Иван ушёл в деревню. Ждали Михаила. Из палатки Ивана донёсся то ли крик, то ли стон, и из неё тут же выбежал растерянный Михаил. Он подбежал к сталкерам.

– Яна рожает!

– Ёперный театр. Этого нам только не хватало. Кто-то тут хоть что-нибудь соображает в медицине? – спросил Данила.

Все отрицательно замотали головами.

– Эмчээсники тут будут ещё не скоро. Алексей, ты самый старший из нас и опытный, выручай, – попросил Данила.

– Да я ни фига ни смыслю в родах, – признался Алексей.

– Ты умный, опытный, что-то да знаешь. Помоги, – настаивал Данила. – Тебе помогут Илья и Михаил, а мы прочешем лес основательно и тщательно, как полагается. Я попрошу нам помочь другим сталкерам.

– Я? – Илья побледнел.

– Ты.

Данила хлопнул его по плечу.

– Вы справитесь, – подбодрил он.

Когда сталкеры ушли, Михаил буркнул им вслед:

– Деловой хрен.

Вера к этому времени уехала домой, а Марина панически боялась родов и отправилась с другими сталкерами на поиски Семёна.

В палатке для Яны соорудили ложе из одеял и одежды. Она тужилась и орала. Алексей смочил водкой руки и велел то же сделать Михаилу и Илье.

– Сделайте же что-нибудь! – орала Яна.

– Ты тужься, тужься, девочка, – пытался успокоить её Алексей.

Роды длились около четырёх часов.

– Вытащи же его или я умру! – взмолилась Яна.

Алексей инстинктивно попытался нащупать что-нибудь в промежности.

– Чувствую! Голова! Он выходит головой! – воскликнул он.

– Да вытащи же его! – взмолилась Яна.

Палатку оглушил первый крик, явившегося в этот свет, нового человека.

На глазах Алексея блеснули слёзы. Он поднял вверх визжащее маленькое существо.

– Мальчик? – спросил, всхлипывая, Михаил.

– Девочка, – сказал Алексей.

– Давай завернём его в рубашку.

Илья поднёс Алексею приготовленную чистую рубашку.

– Надо дать его ей, – сказал Алексей. – Только сначала перережем пуповину.

– Как? – спросил Илья.

– Вон нож, возьми. Ладно, я сам.

Уставшие, будто всю ночь разгружавшие вагоны с углём, Алексей и Михаил выбрались из палатки. Закурили.

– Теперь я понял, что значит настоящее чудо, – сказал Алексей.

– Да, – согласился Михаил, при этом не понимая, что имел в виду Алексей.

– Твоё?

– В смысле?

– Дитя.

– А. Нет.

– Илюхино?

– Нет.

– Понятно – нагуляла значит.

– Она закрутила роман с каким-то врачом женатым. Он пьющий и безбашенный, нравится бабам. Она любила его. Он просил её сделать аборт, а она ни в какую. У него и так двое детей. Она чокнутая.

– Все кто любит по-настоящему, как чокнутые.

– Да. И я её люблю.

Михаил горько усмехнулся.

– Ну так хорошо, – сказал Алексей.

– А она меня нет.

– Может всё ещё изменится.

Погожим днём в конце лета на железнодорожном вокзале появились два странных человека. Они не помнили ни своих имён, ни отчеств, ни фамилий; не помнили своего прошлого; не помнили ничего. Как будто кто-то ластиком начисто стёр их память. Одного когда-то звали Семён Степанов, другой ещё недавно был сержантом срочной службы Бобрищевым. Они с удивлением глядели по сторонам, будто только недавно родились. Семён смотрел на немолодую пару, вышедшую из машины такси. Пара живо что-то обсуждала. Семён прислушался. Он понимал русскую речь. Он не знал, что ему делать и куда нужно идти. Когда мужчина и женщина, за которыми он наблюдал, проходили мимо него, он спросил:

– Где я?

– В Саратове, – ответил мужчина, с удивлением оглядев Семёна, и пошёл дальше. Саратов – это название ни о чём не говорило Семёну. Он двинулся в сторону улицы. А Бобрищев долго стоял на одном месте, пока к нему не подошёл полицейский патруль: старший лейтенант и рядовой.

– Ваши документы? – попросил офицер.

Бобрищев пошарил по карманам брюк, куртки и рубашки. Он был в гражданской одежде.

– Нет у меня ничего.

За окном настырно молотил дождь. Время близилось к полудню. Бэмби лежала на широкой кровати обнажённая вниз животом. Её белокурые волнистые волосы раскинулись по подушке и спине. Агатов, укрытый простынёй, лежал слева от неё ближе к окну. Он проснулся. Сочный дурманящий запах молодого тела Бэмби, её ослепительно белые наливные ягодицы, привели его к мысли о том, что он может сейчас сделать со всем этим счастьем. Что может быть круче утреннего секса. Что он только не вытворял с этой затейливой девчонкой. Они попробовали всё, на что была способна его фантазия. Что ж, это можно было повторять бесконечно.

В дверь позвонили.

Кто это мог быть? Что, если это Семён? Тогда ему конец. Агатов растолкал Бэмби.

– Катя! Катёнок!

Бэмби проснулась.

– В дверь звонят. Это он, – испуганно пролепетал Агатов.

– Он? Семён? У него же есть ключи.

– Ты же закрыла дверь на внутреннюю щеколду.

– Правда, я тебя спрячу в кладовку, проведу его в ванную, после чего выведу тебя.

Агатов лихорадочно подобрал разбросанную хаотично по комнате свою одежду. Бэмби закрыла его в кладовке, где хранилась преимущественно её одежда. Накинув белый махровый халат, она пошла открывать.

Полторы минуты спустя Катя открыла дверь кладовки.

– Это был курьер.

Они сидели в гостиной за большим круглым стеклянным столом. Перед Агатовым стояла чашка кофе, перед Бэмби бутылка виски и стакан. Посреди стола были раскиданы листы бумаги, фото и вскрытый большой конверт.

– Ты, что-нибудь понимаешь? – спросила Катя.

Семён прислал письмо, в котором сообщал, что находится в данный момент в Индонезии, где собирается начать новую жизнь. Он писал, что очень устал и решил остаток дней своих провести в покое и духовных поисках. К письму прилагались три фотографии, где Семён позировал под пальмами в окружении улыбающихся туземок. Также в конверте содержались документы с подписью и печатью, согласно которым он переписывал весь своё бизнес и недвижимость на Катю. Ещё был документ, заверенный каким-то нотариусом, также подписанный Семёном, якобы благодаря которому Катя могла оформить с ним развод в любом загсе.

– Ты можешь мне объяснить, что всё это значит? – спросила Катя и сделала глоток виски прямо из бутылки.

Агатов по-дурацки улыбнулся, встал из-за стола и изобразил что-то вроде книксена.

– Извольте царствовать, моя императрица.

– Очень смешно.

Катя будто отказывалась верить в происходящее.

Агатов сел обратно.

– Надо отметить это знаменательное событие. Я так сильно тебя люблю. Я хочу тебя немедленно. Милая моя девочка. Ты всё это заслужила.

– Мне надо побыть одной, надо подумать.

– Хорошо, я посмотрю телек в кабинете.

– Нет. Оставь меня.

Агатов мигом погрустнел.

– Хотя бы до вечера.

– До вечера, что ж. Вечером я прилечу к тебе. Для меня час разлуки с тобой невыносимая мука.

– Как он мог? Как он мог так обойтись со мной?

– Да что ты? Радуйся, что избавилась от этого упыря. Он не достоин тебя.

Катя еле выпроводила за дверь Агатова. Она сразу же позвонила одному человеку, который явился через три часа. Он был похож на взъерошенную, помятую, потрёпанную крысу; некрасивый, худой, измождённый, возраста непонятного. Она звала его Жэка. Жэка был дилером. Он доставлял Кате наркотики и был её любовником. Жэка приехал с кайфом.

Они сидели в гостиной без света с зашторенными окнами и смотрели фильм на плазме, висевшей на стене, с приглушённым звуком. Катя взяла свой смартфон с тумбочки.

– Сто пятьдесят восемь пропущенных звонков.

– Этот болван Агатов? – догадался Жэка.

– Кто же ещё.

– Что будешь с ним делать?

– Он не проблема.

– Но он настырный дурак.

– А я умная девочка. Скажу, что это был розыгрыш Семёна и он отвянет.

Они засмеялись.

– Теперь с кайфом не будет проблем, – сказала Катя.

– Это точно, – подтвердил Жэка.

– Только месяц, ладно два, потом железно чистимся и завязываем.

Жэка промолчал.

– Обещаешь? – спросила Катя.

– Железно.

Агатов быстро вычислил связь Кати с Жэкой. Он видел, как они встречались в кафе и только. Ещё раз он запечатлел её издалека, сделав десяточек снимков в машине с бизнесменом Олегом Седых. Этот грузный лысый тип поцеловал Катю в щёчку и шейку. Всё стало понятно. С этим немолодым женатым мужчиной Катя периодически спала за деньги и подарки. Агатов навёл справки о Седых, оказалось, что в прошлом тот был бандитом. Впрочем, насколько в прошлом никто бы не смог дать точный ответ. Агатов был жаден. Он позвонил Кате и предложил спасти её от гнева и расправы мужа, если она заплатит ему в два раза больше Семёна. Катя встретилась с Агатовым, внесла задаток платежа двадцать процентов. Она умоляла дать ей время, чтобы набрать оставшуюся сумму. Во время третьей встречи Катя соблазнила Агатова, и тот дал ей отсрочку две недели. Потом пропал куда-то Семён. Агатов стал постоянно приезжать к Кате. Он влюбился настолько, что даже расстался по этой причине со своей гражданской женой. Агатов вернул Кате её задаток и подарил несколько украшений. Он понимал, что Катя дорогая девочка, поэтому надо соответствовать определённому уровню, дабы быть рядом с ней. Агатов говорил, что собирается расширяться. У него был план открыть собственный чоп. Катя его просила найти Семёна. Агатов подключил все свои связи. Ему удалось узнать только то, что Семён пропал таинственным образом в Пермском крае. Его без успеха искали мчс и полиция. Агатов предполагал, что Семёна тупо убили из-за денег или из-за того, что он на кого-то не того нарвался, навыёживался неудачно. Россия она знаете такая: внутри МКАДа одна, а снаружи совсем другая – непредсказуемая, опасная. До того знаменательного октябрьского дня, когда Катя стала обладательницей всего состояния Семёна, Агатов был счастлив. Он сразу почувствовал неладное, когда она сказала, что хочет побыть одна. Имела право. Он предполагал, что она его не любит, боялся этого. О её наркозависимости Агатов не догадывался. Он ушёл тогда и всё оборвалось. Она не отвечала на звонки, не открывала дверь квартиры. Что он мог сделать? Мстить? Конечно, у него были кое-какие соображения подключить к разделу имущества и бизнеса Семёна его бывших жён и детей. Эта судебная волокита затянулась бы надолго. Чего бы он добился? Заработал бы денег, а Катя озлобилась бы на него. А так у него был хотя бы призрачный шанс вернуть её. Он считал, что он непревзойдённый любовник. В памяти то и дело всплывали бурные, яркие, феерические оргазмы Кати. От такого зрелища его тело пробирала мелкая дрожь, а на глазах наворачивались слёзы. Это она не могла забыть. Так представлялось Агатову. Он не знал, что Катя любила кайф, но не секс.