Горизонталь

А если не можешь купить, бери кредит и покупай. А как отдавать? Да никак. Нечего ж взять с голытьбы. Так и жили всю жизнь в долг

Быть стоящим отцом – подвиг. Подвиг, который Кольцов совершить ни в силах, ни в желании. Он, будто пес, постоянно срывающийся с цепи и возвращающийся, лишь нагулявшись. От жены – к матери, от матери – к жене. Арендный батя.

Виталя думал, что после Люберец и исторической родины его уже ничего не удивит, но обзорная экскурсия по Белосветску вызывала просто тихий ужас, начиная с аэропорта, где стоял позеленевший и обосратый птицами бронзовый бюст Гагарину. Когда-то давно первый космонавт приземлялся тут из-за непогоды, и это единственное, что их связывало. Витале сразу вспомнилась фраза: «Юра, мы все проебали!» И ведь проебали же!

Выкурив две сигареты одну за одной, он отправился внутрь аэропорта. Далее все как в тюрьме: шмон на входе, тотальный шмон на вылет, даже ремни снимать заставляют. Здесь власть калитки носила величественный характер. Будешь бухтеть – разденут догола. Лучшие адепты Люцифера направлялись сюда – в Домодедово.

– Дьявол любит сделки. С ним можно договориться о чем угодно, дело в цене.

Смерть – это личная трагедия тех, кто с ней столкнулся, остальные как бы не причастны. Она как бы есть, но где-то далеко – в соседнем дворе, соседнем районе, а если в пригороде, то вообще зачем проявлять интерес? Так языками почесать еще можно, но не более того. Убийства стали чем-то вроде страшилок для детей, только для взрослых.

Когда заканчивается семейная жизнь, начинаются фестивали.

В прошлом прекрасная Афродита с ярчайшими лазурными глазами превратилась лишь в отдаленную копию себя самой. Бабенка изрядно поблекла.

Один раз упав, в этом городе больше не подняться.

Как только желтела листва на деревьях, лавочки района менялись на подоконники. И начиналась совсем другая жизнь. Жизнь, утаенная от чужих глаз. Многие тут испытали что-то в первый раз: кто-то секс, кто-то хмурый. Всякое бывало. Здесь резали людей, здесь же они дохли и сами, но никто из них не представлял иной жизни.