Дожить до любви

– Ты не любишь готовить? – это признание оказалось для Кравцова неожиданным. Нельзя сказать, чтобы он и раньше не замечал этого ее нежелания. Оно давно уже бросилось ему в глаза, но до их пор списывал это на постоянную усталость и нехватку времени.

– Стыдно в этом признаться, но это так, – подтвердила Векшина его догадку. На самом деле она вовсе не стыдилась этого. Но сейчас, перехватив в его взгляде ничем неприкрытое разочарование, постаралась смягчить действие своих слов мнимой стыдливостью.

– Ты просто слишком много работаешь, – Кравцов поставил тарелки на стол и пригласил Векшину садиться. – Женщине не положено столько работать.

– По уставу что ли? – усмехнулась Векшина.

– По природе, по ее женскому назначению.

По тону его голоса, по тому, каким сосредоточенным стал его взгляд, Векшина поняла, что задела важную для него тему. Интуиция ей подсказывала, что лучше бы сейчас свернуть этот разговор и перевести его на другие, более безопасные рельсы. Но с другой стороны, почему она должна скрывать свои убеждения? Пусть лучше он узнает о них сейчас.

– И в чем же оно, по-твоему? – ответила она с вызовом, – сидеть, как проклятой, у плиты?

– Это не по-моему, это по жизни так. Женщина, в первую очередь жена, мать, хорошая хозяйка в доме.

– Пока я еще ничья ни жена, ни мать. Поэтому я спокойно могу заняться любимым делом. Мне кажется, что именно в нем и есть мое главное предназначение.

Кравцов почувствовал, что задел ее за живое, но ведь и она его тоже. Он уже давно решил про себя, что эта женщина станет его женой. И вдруг выясняется, что главным в ее жизни оказывается не он, а ее дело.

– Ты пока не знала ничего, кроме работы, поэтому так и рассуждаешь, – Кравцов решил довести эту тему до ее логического завершения.

– Ну, почему. Мое дело – это мое детище и мой супруг одновременно. Так, что можно сказать, что я и мать и жена. И мне хорошо знакомы и чувство долга и мера ответственности за то дело, в которое я вкладываю всю душу.

– Вот как? – Его опять неприятно кольнули ее слова. – Значит, всем сердцем и душой ты принадлежишь своему делу. Ну, а для меня там осталось хоть немножечко места?

– И ты еще спрашиваешь об этом! Ты же знаешь, как мне хорошо с тобой. От ее слов повеяло такой душевностью, что Кравцова сразу отпустило. Возникшее было между ними легкое напряжение, куда-то исчезло.

– Тебе было бы еще лучше, если бы мы видели друг друга гораздо чаще.

– Это не проблема. Поедем, отдохнем, как собирались. Будем каждый день вместе. Только придется подождать немного. Вот разберусь со своими делами, так сразу же и в путь.

– А я не хочу больше ждать. – Кравцов решил, что сейчас настал тот самый момент, когда он скажет о главном. Она должна знать, что он настроен самым серьезным образом, – Ведь есть и другие способы быть вместе каждый день… Саш, давай поженимся. Как ты на это смотришь?

– Я? Я-я-я, вообще-то не против, но если только в перспективе. – В ее лице явно читалась растерянность. Определенно она не ожидала, что разговор примет такой оборот.

– Знаю я твои перспективы. Это ближе к пенсии, да?

– Но почему?

– Вот именно. Почему мы должны откладывать главное событие своей жизни на потом. Жить нужно сейчас, а не в перспективе, – продолжал гнуть свою линию Кравцов.

– Я и так ощущаю жизнь во всей ее полноте. Мне для этого совсем не обязателен штамп в паспорте. Это никуда от нас не уйдет. Ты же знаешь, я не могу бросить гостиницу.

– Можно прекрасно совмещать и работу и супружество.

– Можно, но только не сейчас. Не то время, понимаешь? – Векшина видела, что ее отказ сильно огорчил Кравцова. Но что она могла поделать? Нет, супружество это не ее стезя. Во всяком случае, в ближайшее время это точно.

– Понятно, – угрюмо произнес Кравцов и уткнулся в тарелку. Он не хотел, чтобы она видела его глаза. Он знал, что в них сейчас отражается боль. Боль, которая сильно ранит и делает его слабым и уязвимым. Нет, она ни в коем случае не должна видеть его таким. Он еще ниже наклонился над тарелкой и с жадностью стал поглощать еду.

– Ну, не обижайся. У меня со дня на день начнется такая запарка. Боюсь, мне придется быть на работе круглосуточно. Ты же не хочешь, чтобы я разорвалась между семьей и работой? – Векшина лихорадочно старалась найти нужные слова, чтобы хоть как-то смягчить резкость своего отказа.

– Конечно, не хочу. Я ведь люблю тебя, – вяло, как тяжело больной, согласился с ней Кравцов.

– Я тоже люблю тебя. И ты не должен сомневаться в моей любви. Ни при каких обстоятельствах, чтобы я ни говорила тебе сейчас. Слышишь?

Векшина отодвинула тарелки и подошла к Кравцову. Ей хотелось, как можно скорее прекратить этот неприятный разговор. Ее руки скользнули ему под рубашку, а губы с нежностью прикоснулись к его губам. О чем бы тут они сейчас ни говорили, это все вздор, чушь. Только слова. Она знала, что у тела есть свой язык. Не выхолощенный язык общепринятых правил, а первобытный дикарский звериный язык страстных объятий и поцелуев. Сейчас именно на нем им и следует говорить. Он поможет освободиться от тяжести произнесенных слов.

Она плотнее прижалась к нему и тут же почувствовала его ответное движение. Напряжение, возникшее между ними какое-то время назад, сразу утратило свой смысл и стало каким-то мелким и незначительным. Больше они не чувствовали своей разделенности. В их тесно сплетенных телах билось одно сердце, текла одна кровь, рождались одни и те же желания. Это родство, обретенное ими в эту минуту, было главным из всего, происшедшего за сегодняшний вечер.

7

Ярцев спешил. Он ни за что не хотел опоздать на встречу, а потому ехал, как он это называл, на грани фола. Этот телефонный звонок раздался в его квартире несколько дней назад, и голос с иностранным акцентом спросил его. Ярцев почему-то сразу понял, что этот разговор может оказать большое влияние на всю его дальнейшую жизнь. Хотя никаких предпосылок для этого у него не было, мало ли кто его беспокоит. Но если, в самом деле, существует шестое чувство, то на этот раз оно было на высоте и выдало всю нужную ему информацию. А она заключалась в том, что надо внимательно слушать своего невидимого собеседника, потому что это не просто собеседник, а посланец судьбы. А Ярцев давно ждал его появления.

В последние годы его существование стало уж больно обыденным, без взлетов и падений, оно словно катилось по идеально ровной дорожке. Но это движение не обещало ничего, кроме одного – бесконечного своего продолжения. А с некоторых пор его перестал устраивать такой расклад, он был уверен, что заслуживает несравненно большего. Но большее ему, как раз и не светит. Выше вице-президента компании «Русское гостеприимство> ему, как ни прыгать, ни за что не подняться. Старик, само собой разумеется, бразды правления передаст своему сынку – этому беспутному придурку, который только и умеет, что транжирить папины деньги. И что он тогда должен делать – прислуживать этому ничтожеству?

О такой перспективе Ярцев думал все последнее время. Эта мысль буквально пробуравила глубокую скважину в его мозгу. Но, несмотря на это, он так и не мог найти подходящего решения. Уйти из компании? Но куда? Никаких адекватных его честолюбию приглашений он не получал, а то, что предлагали, было ничуть не лучше того, что он имел. Но и оставаться в прежнем статусе было невмоготу. Каждый день, проведенный на работе, становился для него днем мучения.

И вот этот звонок. Негромкий голос с акцентом сразу же сообщил ему, что речь идет о важном деловом предложении. Мысль Ярцева тут же активно принялась за работу. Если иностранец каким-то образом разузнал его телефон, значит, в самом деле, разговор пойдет о чем-то значительном. Такие вещи не бывают случайными, в мире бизнеса каждый подобный шаг выверен и целенаправлен.

Впрочем, их первый контакт был достаточно не конкретным и довольно кратким. Обменявшись общими фразами, из которых Ярцев понял, что Френсиса Хьюза, как представился человек с акцентом, интересует гостиничный бизнес в Дивноморске. Больше он ему ничего не сказал, они лишь договорились о встрече. И вот через несколько минут она должна состояться.

Ярцев вошел в гостиницу. И только сейчас подумал, что для него нежелательно, если разговор состоится в ресторане, как они первоначально договаривались. Мало кто тут может находиться, а ему нет никакого смысла светиться. Пока не поздно, лучше изменить диспозицию. Он поспешно достал телефон.

– Алло, мистер Хьюз, с вами говорит Ярцев. Я могу к вам подняться? Вы хотите встретиться в ресторане, как договаривались? Извините, но мне бы не хотелось. Вы должны сами понимать всю деликатность ситуации. У вас в номере? Вот это лучше. Тогда я иду к вам.

Это уже лучше, подумал Ярцев. Хорошо, что иностранец попался понятливый. Некоторые из них ужасные педанты, ни на йоту не отступают от договоренностей.

Ярцев поднялся по лифту, легко нашел нужный номер. Постучался в дверь. Ему открыл пожилой господин в отлично сшитом костюме. Выглядел он вполне благообразно. Несколько мгновений они рассматривали друг друга.

– Здравствуйте, большое спасибо, что вы согласились принять меня в своем номере, – поблагодарил Ярцев.

– Проходить, мистер Ярцев. Я не ошибся?

– Именно так. Очень приятно с вами познакомиться.

– Тогда присаживайтесь, – пригласил хозяин номера.

– Большое спасибо, – Ярцеву хотелось, как можно скорей перейти к делу, но он понимал, что торопливость способна все испортить.

Они одновременно сели в кресла напротив друг друга.

– Желать что-либо выпить? – предложил Френсис Хьюз.

– С удовольствием.

– Виски, коньяк, ром?

– Ром, пожалуйста, – после короткого колебания выбрал Ярцев.

– О, вы предпочитать самые крепкие напитки. Вы есть уверенны, что это не помешать нашему разговору?

Ярцев не смог разобрать, что выражает голос Френсиса Хьюза – одобрение или осуждение? Надо быть осторожней и не давать ему повода для превратных о нем суждений.

– Не беспокойтесь, я владею собой в любой ситуации.

– Это есть похвальное качество, – произнес Френсис Хьюз.

– Я вас уверяю, что вы не разочаруетесь в нашем сотрудничестве, – постарался заверить своего собеседника Ярцев.

– Но пока ни о каком сотрудничестве речи не идет.

– Я надеюсь, что совсем скоро вы примете правильное решение. Это дело принесет вам большую прибыль. Вы же читали о том ажиотаже, который возник вокруг Дивноморска.

– Разумеется, читал. Потому-то я здесь. В Дивноморске есть замечательное место, оно называться» Голубая лагуна». Но я также наводить справки, это место принадлежать другой компании. Мне требоваться мое доверенное лицо. Но я не совсем понимать, как вы собираетесь действовать. Ваш статус…

– Поверьте, о своем статусе мне все известно.

– Но как посмотреть на это ваш патрон, господин Яхонтов. Это решительный и влиятельный человек.

– У вас немного устаревшие сведения, – возразил Ярцев.

– Вот как, это крайне интересно?

– Он стар, и болен, а его сынок – совершенно бездарен и беспутен. Он проматывает состояние папаши в казино и на женщин. Сейчас самое время нанести удар по компании. А если вы завладеете компанией, то и Дивноморск в вашем кармане.

К удивлению Ярцева, Френсис Хьюз довольно спокойно отнесся к его предложению. Вернее, он на него никак не отреагировал, если не считать, что переменил позу.

– Вот как, это в определенной степени менять дело. Но как вы собираться наносить ваш разящий удар?

– С вашей помощью он будет несравненно успешней.

– Подождите о моей помощи. Сначала я хочу понимать лучше ваши планы.

Вот, сейчас самое главное, как молния ударила мысль Ярцева.

– Сейчас трудно их доподлинно описать. Партия в самом начале, сделаны только первые ходы. А вы хотите, чтобы я уже сказал, на каком ходу и какой фигурой будет поставлен мат. Но я убежден, что мы найдем возможность сокрушить могущество Яхонтова.

– Вы найдете, – уточнил Френсис Хьюз.

– Я найду, – согласился с ним Ярцев.

– Я хотел бы понимать, что вами двигать. Мотивы определять поведения человека.

– Мне надоело быть вечно вторым лицом, не иметь своего мнения, а лишь выполнять единственно верные распоряжения старика. Я хочу иметь свой бизнес. И лучшего случая, чем сейчас, может не выпасть.

– Мотивы мне понятны и вызывать мое уважение. Но если я соглашаться с вашим предложением, это будет наш бизнес.

– Разумеется. Без ваших финансовых возможностей у меня ничего не получится. Но мы будем на равных.

– Не скрою, ваше предложение мне представляться соблазнительным, – проигнорировал Френсис Хьюз последнюю фразу своего собеседника. Но есть еще некто госпожа Векшина.

– Вы великолепно информированы.

– Иначе я бы не стал с вами разговаривать. Но что вы думать об этой ситуации?

– Я собрал о ней информацию. Она оказалась там случайно. Эта женщина совершенно одна, ее абсолютно никто не поддерживает. Справиться с ней, думаю, будет не сложно.

– Вот и справляйтесь. А я смотреть. Если вам, как говорят у вас, улыбаться удача, то мы окажемся с вами гораздо ближе к соглашению, чем сегодня.

– Вы очень осторожны. А вы не боитесь, что я обращусь к другому инвестору? – Ярцев бросил на своего собеседника пристальный взгляд.

Френсис Хьюз улыбнулся.

– Я бы вам не советовать. Иначе ваша деловая репутация будет погублена навсегда. Еще желать рому?

– Не откажусь.

– Я, конечно, вам налью, но посоветовать бы впредь пить поменьше. Это никогда не помогать в делах. Особенно в таких деликатных, как это.

– Спасибо, но нам, русским, алкоголь помогает с ними справляться.

– Мне кажется, что есть непостижима не только русская душа, но и русский желудок. А я с вашего разрешения выпить сок. Буду с нетерпением ждать от вас сообщений, господин Ярцев.

8

Света украдкой посматривала на Виталия, уютно устроившись рядом с ним на сиденье автомобиля. Сейчас его взгляд был полностью сосредоточен на дороге. Казалось, Виталий совсем не обращал внимания на свою спутницу. Но именно таким он больше всего нравился Свете. Не беспечным и легкомысленным весельчаком и балагуром, а серьезным и молчаливым. Когда он такой, Свете казалось, что он точно так же относится и к ней – серьезно и основательно.

Света вздохнула. Она прекрасно знала, что это всего лишь иллюзии. Виталий совсем не такой. За то время, что они вместе – а это почти два года, Света изучила Виталия вдоль и поперек. Тем более, он даже и не пытался маскироваться под влюбленного в нее молодого человека. Наверняка он еще встречается с другими девушками. Следы их пребывания Света часто находила в его квартире. То, забытая кем-то губная помада, то пудреница. На все вопросы, касающиеся этих неприятных для нее находок, Виталий всегда отшучивался или сваливал вину на своего дружка, который якобы заходил его навестить со своей подружкой. Света делала вид, что верила и не устраивала разборок. А что она могла! Ведь она замужем и не всегда имела возможность встретиться с Виталием по первому его желанию. Их встречи были не очень частыми, и она не тешила себя иллюзиями, что он довольствуется только ими. Конечно, она могла бросить мужа и переехать к Виталию, но ведь он этого ей и не предлагал. Да и вряд ли предложит. Она давно уже поняла, что Виталий был из тех мужчин, которые не торопятся себя обременять семейными узами. Зачем, когда и так не плохо. Вот и получается, что рассчитывать на то, что он когда-нибудь сделает ей серьезное предложение, не приходится. Но бросать его она не хотела, так как, что ни говори, но именно Виталий расцвечивал ее серую и однообразную жизнь яркими красками.

Ее муж на это был не способен. Да, он любил Свету. Но от его любви ей уже давно не было ни холодно, ни жарко. Любить жену – для Глеба означало обеспечить ей надежный тыл. Вот он и обеспечивал, как мог. Пропадал на работе день и ночь, а потом приносил домой деньги, которых хватало впритык до следующей зарплаты. А ей иногда хотелось праздников. Только не тех, которые вся страна отмечает несколько раз в год согласно календарному расписанию, со своими неизменными атрибутами, вроде салата Оливье и селедки под шубой. Ее всегда тошнило от этих скучных семейных застолий. Нет, ей хотелось чего-то необычного, яркого и веселого, как карнавал. Вот Виталий был мастер на подобного рода времяпрепровождение. Он умел наслаждаться не только праздниками, но и буднями и был жаден до жизни во всех ее проявлениях.

Света улыбнулась, она вспомнила, как весело было прошлый раз на одной из модных тусовок, куда притащил ее Виталий по случаю его дня рождения. Вот это был праздник, так праздник. Кого там только Света не встретила! Люди, которых обычно она видела только по телевизору, запросто подходили к Виталию и здоровались с ним, а с некоторыми он даже обнимался. Света таращилась на все происходящее и не верила глазам своим. Когда на следующий день она рассказала об этом девчонкам на работе, то стала героиней не только этого дня, но и всей последующей недели. Она вдруг почувствовала себя, какой-то особенной. Ведь именно для нее, пусть на короткое мгновение, но распахнулись двери, которые навсегда останутся наглухо закрыты для других.

Автомобиль мягко затормозил, и Света очнулась от своих мыслей. Перед ее глазами раскинулся роскошный трехэтажный особняк белого цвета. Фронтон, украшенный причудливыми узорами, легкие изящные колонны, делали это здание похожим на загородную резиденцию какого-нибудь шейха. Так, во всяком случае показалось Свете.

– Куда ты меня привез? – спросила она, уверенная, что это еще не конечный пункт их прибытия.

– Я же тебе говорил, что мы едем ко мне, – Виталий был доволен. Он видел, какое впечатление произвел на Свету их с отцом загородный особняк.

– А, по-моему, это какой-то дворец. Мы часом не заблудились?

– Нет. Это и есть моя загородная резиденция.

– Твоя? – Свете показалось, что он ее разыгрывает.

– Ну, не совсем моя. Наша с отцом, – Виталий постарался произнести эту фразу, как можно тише.

– Ух, ты! Я такое только в кино видела, – Света не могла поверить, что через каких-то пару минут она окажется внутри этого сказочного терема.

– Кино – это сплошная бутафория. А тут все настоящее. Если хочешь, можем зависнуть здесь на несколько дней. У тебя сколько времени в твоем распоряжении?

– Муж должен вернуться только через три дня, – Свете все еще не верилось, что эта сказка может продолжаться целых три дня.

– Классно. Тогда прямо сейчас и начнем праздновать, – обрадовался Виталий.

– А что праздновать? – Света понимала, что для Виталия любой повод погулять – сам по себе праздник. Но она все- таки решила уточнить.

– Как что? Твою свободу.

– Разве это свобода, – выдохнула Света с горечью. Ей сразу стало грустно, что только три дня она может провести так, как проводила их в своих мечтах. А потом опять придется возвращаться с небес на грешную землю.

– А что же это еще, когда ты не должна быть дома не только к ужину, но даже и к завтраку, – Виталий откровенно не понимал, почему его подруга не разделяет его энтузиазма.

– Как у тебя все просто, – продолжала Света все в том же тоне.

– Да не запаривайся ты, Свет. Жизнь на самом деле легкая штука. Просто одни люди воспринимают ее такой, как она есть, а другие любят все усложнять. – Виталию не терпелось оказаться в Светиных объятиях, и ему хотелось, как можно скорее, закончить этот ненужный с его точки зрения разговор.

– Хотела бы я так легко относиться к жизни, как ты.

– А ты учись у меня.

– Разве этому можно научиться? – Света недоверчиво посмотрела на Виталия.

– Еще как! Я даже готов преподать тебе несколько таких уроков.

– С удовольствием поучусь у тебя, – ей вдруг стало легко и весело.

– Тогда внимай. Прежде всего, надо уметь хорошенько расслабляться. Скажи, как ты обычно расслабляешься, – Виталий моментально уловил перемену ее настроения.

– Для меня это любимая музыка и горячая ванна.

– Ну, что ж, неплохо. Только есть еще два способа. Более верные.

– Какие? – Света понимала, о чем он, но ей захотелось, чтобы Виталий их озвучил.

– Дорогой коньяк и хороший секс.

– О-о-о, тоже неплохо, – Света осталась довольна услышанным.

– С чего начнем? – Виталий уже просто сгорал от нетерпения оказаться с ней в постели, но он продолжал поддерживать эту игру. В конце концов, от нее он тоже получал удовольствие и немалое. А Света, куда она теперь денется…

– Логичнее было бы с ванны, – услышал Виталий голос Светы.

– Тогда с бассейна. Ну, а потом мы выпьем коньяк под хорошую музыку и отправимся в спальню. Пойдет?

– Пойдет. Получим твой и мой метод расслабления одновременно.

9

День выдался неудачным. Причем, не заладился он с самого утра. Сорвались пара важных встреч, он просмотрел несколько отчетов – и не один его не порадовал. Вроде бы все идет нормально, никаких провалов. Но и побед тоже нет, все, что есть положительное в работе компании, связано с прошлыми достижениями. А вот новых хороших ростков посеять никак не удается. И он знает, в чем причина.

Яхонтову не хотелось об этом думать, но и не думать он не мог. Он стал старым, здоровье становится все хуже. Вот постепенно и упускает инициативу. А подхватить ее некому. Наемные менеджеры кроме как на хороших исполнителей не тянут. А Виталий… Чего говорить о нем, какой из него собственник, он типичный растратчик. Все пустит по ветру, как песок с бархан.

При воспоминании о сыне Яхонтову стало хуже, в груди сразу же потяжелело и закололо. Сейчас он приедет домой, примет таблетку и ляжет. Хорошая настала жизнь, когда любая неприятная мысль вызывает у него чуть ли не сердечный приступ. Ладно, не надо об этом думать. Главное – благополучно добраться до постели.

Яхонтов вошел в особняк. И сразу почувствовал одышку. Да, сегодня точно не его день.

Внезапно за дверью сына он услышал чьи-то голоса. Резко распахнул дверь. На кровати Виталий занимался любовью с какой-то девицей. Его охватил гнев. Сегодня сын так и не появился на работе, хотя Яхонтов его ждал. Теперь понятно, какому занятию он предпочел выполнение свой трудовых обязанностей.

Но он решил, что не станет при чужом человеке показывать свои эмоции. Такого унижения от него не дождутся.

– Виталий, ровно через десять минут я тебя жду в своем кабинете.

Он постарался закрыть дверь так, чтобы не издать ни одного звука.

Света с испугом посмотрела на дверь, в проеме которой только что стоял хозяин дома.

– Застукал. Что теперь будет? – с тревогой спросила она.

Виталий раздосадованный, что не удалось закончить, буркнул:

– Да не волнуйся, первый раз что ли. И не такое бывало.

– Он у тебя очень суровый. И взгляд, как пуля, прошибает насквозь. Мне даже стало не по себе.

– Говорю, не бойся. Лучше одевайся. Тебе придется добираться до дома самостоятельно, мне надо со стариком поговорить.

Света поспешно спрыгнула с кровати. Давно она не одевалась так быстро. Почему-то она никак не могла справиться с испугом.

– Ты позвонишь? – спросила она уже одетая.

Виталий тоже уже почти одетый посмотрел на нее.

– Да, позвоню, куда я денусь. Где я найду такой знатный секс.

– У тебя все мысли только о сексе. – О сексе в данный момент она и думать не могла. Ей хотелось одного – как можно быстрей покинуть этот ставший в одно мгновение не гостеприимный дом.

– Не все, иногда еще бывают о выпивке. Дай-ка бутылку.

– Это же коньяк. Лучше не пей, Тебе к отцу идти.

Виталий пренебрежительно махнул рукой.

– Один черт. Так даже лучше. – Он отхлебнул прямо из горлышка, хотя рядом стоял бокал. – Ну, все, я пошел. Пожелай мне ни пуха, ни пера. А ты давай несись домой.

Свету просто вымело из комнаты. Виталий хмуро посмотрел ей вслед. Предстоящее объяснение с родителем его явно не радовало. Опять начнется старая песня. Других он не знает.

Виталий вошел в кабинет Яхонтова. Тот сидел за столом, но ничем не был занят. Он сел напротив отца.

– Сколько сейчас время? – спросил Яхонтов.

– Да вон часы на стене.

– Сколько сейчас время? – повысил голос Яхонтов.

– Четыре часа.

– Дня или ночи?

– За окном светло, значит, еще день. Четыре часа дня.

– Значит, ты полагаешь, что сейчас день. Тогда объясни, почему ты находишься дома, да еще в постели с проституткой, когда ты должен находиться на работе. Ты не забыл, что ты являешься вице-президентом компании? По сути дела вторым ее лицом.

– Света не проститутка.

– Я не об этом, мне наплевать, кто такая Света. Меня интересует, почему ты не на работе, когда идет рабочий день. И в компании полно дел, за которые ты отвечаешь.

– Я хотел попросить у тебя на сегодня отгул.

– Чтобы удариться в загул. Напомни мне, когда ты в последний раз был на работе?

– Два дня назад.

– И пробыл в офисе ровно пятнадцать минут.

– Доложили. Ты за мной следишь?

– А это мое дело.

– И сколько мне времени бывать на работе – тоже мое дело.

– А вот тут ты ошибаешься. – Яхонтов сделал короткую паузу, он старался не потерять спокойствия, иначе сердце тут же отзовется на волнение. – В моей компании дисциплина для всех абсолютна одинакова. И для президента и для вице-президента и для курьера. И для сына – тоже. Запомни там ты мне не сын, а подчиненный. И ты должен выполнять регламент, как все.

– Ну, уж нет, я не собираюсь быть, как все.

– Будешь, как все! Иначе я не только понижу тебя в должности, я лишу тебя всех прав на наследство. Мне не нужен такой наследник, который пустит по ветру все то, что я создавал на протяжении многих лет. – И только сейчас Яхонтов понял, что кричит. Значит, приступа ему сегодня никак не миновать.

Однако крик отца не произвел на Виталия никакого впечатления.

– Другого у тебя нет, надо было делать много детей. А ты что-то поскупился.

– Вот что, я тебя скажу, мой дорогой, – уже спокойно произнес Яхонтов. – Либо ты изменишь кардинально свое поведение, и днем будешь работать. Причем, хорошо работать, либо я изменю завещание. Лучше отдать все мое достояние в чужие, но умелые и бережливые руки, чем в твои расточительные. Я с того света не собираюсь смотреть на то, как развеется по ветру моя компания, я хочу там пребывать в спокойствии.

– И где же ты найдешь такие руки?

– Не беспокойся, найду. В мире есть люди, которые умеют приумножать то, что сделано другими. Не надейся на то, что ты мой сын. Уж лучше не иметь никакого, чем такого.

– Если бы мама тебя сейчас слышала…

– Маму, ты даже всуе, упоминать не имеешь права. Она бы плакала горючими слезами, видя, каким ты стал. Иди с моих глаз долой. И если завтра, как все, ровно в девять часов ты не будешь сидеть в своем кабинете и заниматься делами, пеняй на себя. Я все сказал.

Виталий, ничего не сказав, быстро вышел из кабинета. Но Яхонтов даже не посмотрел ему вслед. Его волновало совсем другое: успеть бы принять лекарство до того, как начнется эта всепоглощающая боль.

10

Наумов прилетел в Дивноморск рано утром и потому не выспался. Ему вообще не хотелось сюда лететь. Море он никогда не любил, оно представлялось ем чуждой стихией. Он даже плавать, как следует не умел, там, где он родился, протекала мелкая речушка, которую можно было перейти в брод. И он не понимал людей, которые связывали свой отдых с морскими купаниями и долгими лежаниями на камнях, напоминая больше не человеческих существ, а тюленей. Вот в хорошем ресторане, с хорошей выпивкой и закуской, под приятную живую музыку в исполнении смазливой певицы, он мог просидеть много часов подряд. А пляж, что там есть, что там делать? Ни выпить, ни как следует поесть. Правда, полуголых телок там хоть залейся, но даже ради них выдерживать такую жару неохота.

Жара – это был его второй враг после милиции. С ними он воюет всю свою жизнь с переменным успехом. Но здесь на первое место выходит зной, если утром такая температура, что же будет днем? И как тут люди живут? А эта дамочка?

Наумов решил, что ничего страшного не случится, если прежде, чем тащиться в гостиницу, он хорошенько позавтракает. Даже ради ответственного задания не надо лишать себя удовольствий. Поел он плотно и вскоре пожалел об этом. До отеля идти было далеко, к тому же в гору. Понятно, что можно было взять такси, но Чернов запретил ему светиться; чем меньше людей узнают об его присутствии в городе, тем лучше. И с этим Наумов не мог не согласиться, мало ли как обернутся дела.

Он брел по жаре, как собака, высунув язык, и проклинал Чернова и эту дамочку, которая соорудила свой постоялый двор на горе. На равнине что ли мало места. Ну, ничего, придет время – и он за все с ней расквитается.

Наумов несколько раз обошел гостиницу, заглянул даже внутрь. Но так, чтобы его никто не заметил. Он даже не ожидал, что заведение ему понравится. Маленькое, но изящное строение, с какой-то своей индивидуальной атмосферой. Впрочем, его все это волновало в последнюю очередь. Увидев все необходимое, он решил, что пора действовать. Недалеко от гостиницы нашел тенистое местечко и достал телефон. Посмотрим, как все будет складываться.

– Это гостиница «Голубая лагуна»? – спросил он, когда в мобильнике раздался приятный женский голос. – Замечательно. Могу ли я поговорить с госпожой Векшиной? Это вы Александра Юрьевна? Как прекрасно, что я сразу же попал на вас. Как говорят, на ловца и зверь бежит. Кого я ловлю? Вас и ловлю. У меня к вам очень важное дело. Я представляю компанию «Золотая звезда». Мы хотим вам сделать предложение, от которого невозможно отказаться. Вы очень остроумная, Александра Юрьевна, если полагаете, что не бывает предложений, от которых невозможно отказаться. А давайте поспорим, что от нашего предложения вы не откажитесь. На что спорим? Тысяча баксов вас устроит? Договорились. Когда мы с вами можем встретиться? Вы предлагаете прямо сейчас? А-а-а, хотите, как можно скорей получить свою тысячу. А где? У вас гостинице. Прекрасно, я как раз нахожусь неподалеку. Иду.

Векшина положила трубку и задумчиво посмотрела на нее. Кажется, началась какая-то игра, подумала она. Кто это господин Наумов? И о компании такой она что-то не слышала. Интересно, что же он хочет? Ну, держись, Сашок, мысленно обратилась она к самой себе, кажется, этот человек весьма серьезный, несмотря на свой шутливый тон.

Векшина решила, что лучше всего для разговора подойдет не ее кабинет, а ресторан. Это был ее старый трюк, в неформальной обстановке люди раскрывается лучше. И когда этот Наумов появился в гостинице, она пригласила его туда.

Она внимательно рассматривала сидящего напротив мужчину. Почему-то она представляла его другим, важным, в дорогом костюме господином. А этот был одет в тенниску и в какие-то сомнительного цвета брюки. А на ногах мокасины.

– А у вас тут очень мило. Я даже не ожидал, – произнес Наумов, нанизывая на вилку сколький, как уж, грибок.

– Если бы вы знали, сколько это стоило трудов, – ответила Векшина. – Извините, не знаю вашего имени отчества.