Читать книгу: «Баггер», страница 7

Глава 20

Охранная фирма «Пустельга» своим центральным офисом располагалась едалеко от Площади Революции». Все виды защиты, включая юридическую. Буклет рассказывал о достоинствах фирмы, обещая клиенту полную и тотальную защиту. Прикольно. Защита как раз нужна.

– Владислав Никонорович у себя?

– А по какому вопросу? – секретарша была молодой женщиной, которой явно не хватало пальцев. Она не была калекой, просто обилие колец требовало новых территорий.

– Я от его дочери.

– Минутку, – она набрала номер. Пауза. Еще раз. – Подождите немного.

Кабинет находился в офисной многоэтажке, и был устроен таким образом, что к руководителю можно было пройти, только минуя приемную и длинный коридор. Очень удобно. Кабинет – этакая потайная комната.

– Его сейчас нет, а что передать? – барышня вернулась, чем-то удивленная и озабоченная. Оставить этой золотой кукле медальон, а после ждать, что на тебя спустят цепных псов? Нет уж, спасибо.

– Скажите, что ей нужна помощь.

– Кстати, представьтесь, пожалуйста.

– Мое имя ни о чем не скажет. Просто передайте письмо. – Олег действовал наобум. Бумага а4 и неровный почерк. «Рита попала в беду, ей нужна ваша помощь. Ее проблема связана с местом, где она работает». Нужно оставить координаты, но как? «Завтра, на площади, в шесть». Возможно, боевой папа где-то по делам, но по идее, до завтра он это прочитает. Есть другой вариант – он наблюдает с какого-нибудь монитора и прикалывается. Пусть так, тем лучше.

– Здесь вся необходимая информация. Только, пожалуйста, не забудьте передать.

– Я не забываю о своих обязанностях.

Сухое «всего доброго» было, как прощание. Хотя доброе никогда не повредит. Так ли это? – выходя, подумал Олег и поежился. Добрый малый – не всегда добрый человек, и наоборот. А сколько добрых казаков шашками таких же зарубили?

Полуденное солнце грело, часы на здании показывали, что время близится к обеду. Завтра, в шесть, все решится. Возможно. Но до завтра нужно еще дожить. И решится ли? Как-то смутно и странно все. Через рынок, на место дислокации. Война войной, а кушать надо. Последний штрих – цветы. Как же без них к возлюбленной.

Глава 21

Только у самой двери, доставая ключ, Олег понял, что его пасут. Хорошие или плохие? Хочется верить, но не можется. Замести следы не вариант. Идиот. Конспиратор хренов. Лучше изнутри. Железная дверь. Крепкая, выдержит. Это я хорошо придумал – привел охотников к логову, и того, что должен, тоже не сделал. Лошара. Что ж, будем отыгрывать ситуацию.

– У меня две новости. Так себе, плохая, и хорошая.

– Это уже три, – Рита ждала и нервничала, – начни с плохой.

– Меня пропасли, так что мы в осадном положении.

– Кто? Как они выглядели?

«Интересно, кто из нас стратег?» – подумал Олег. Судя по последнему провалу, явно не тот, кто был близок все испортить. Что ж, если это война, отныне я полковник Аурелиано Буэндиа.

– Я их не видел, но я знаю. Придется варить смолу.

– Что-что? – Рита не поняла, и смотрела, как на свихнувшегося.

– Я же говорю – наш город осаждают или будут осаждать. Я готов стать армией сопротивления. – Риту, похоже, это не здорово вдохновило.

– А еще две новости?

– Ну, у меня для тебя цветы, а еще нам нужно доставить нас живых и здоровых на площадь в шесть завтрашнего дня. – Олег рассказал о своем путешествии, что несколько удивило Риту. Что именно, она так и не сказала.

– Странно, на папу это не похоже.

– В каком смысле?

– Да так…

За входной дверью послышалась возня. Звонок. Еще. Стук.

– Паспортная проверка.

Началось. Ленка не обидится. Каплю я ей еще больше такого же рафинированного. Кастрюлю на печку. Огонь на полную мощь. Будут вам чаны с кипятком. Олег не любил драться, да и, признаться, толком не умел. Уровень любителя, а, скорее, напротив – нелюбителя. В то же время, он умел убивать.

Расправляться с врагами, если того требовала необходимость. Получите, гады, сколько сможете унести. Кипящее масло это хорошо. Так Али Баба победил сорок разбойников, а это придумали в наше время – настольная лампа лишилась стекла и угрожающе торчала усами. Дверь железная. Очень хорошо. Что дальше? Лак для волос плюс зажигалка – равняется портативный огнемет. Теперь зашторим. Пусть враг заходит в темноту и ослепнет. Точно ослепнет. Жаль, фотовспышка дома. Рита смотрела с недоверием и интересом. Сейчас-сейчас – мысленно ответил Олег настойчивому голосу.

– Ты случайно не владеешь тайным боевым искусством?

– Нет, – ответила девушка.

– Тогда иди в комнату, где мы спали, и поищи под кроватью. Дедуля у Леночки родом из полесья, а это, сама знаешь, места партизанские. Рита нашла то, что нужно. Если обрез лежит под кроватью, значит, в конце пьесы он выстрелит.

– Ты, моя радость, спрячешься в шкаф с этой штукой. Тебе не привыкать, – Рита фыркнула, – Если кто откроет дверцу и не скажет пароль, пали без разбору. Там соль, поэтому не убьет.

– а ты спросил, я вообще умею стрелять или нет?

– Умеешь?

– Не очень, – Рита пожала плечами.

– Это просто. Вот курок. Взводим. Второй. Лучше не бей дуплетом, береги второй выстрел.

– Ты не понял, я в людей стрелять не умею. Нехорошо это.

– Надеюсь, тебе это не понадобится, но есть блестящий шанс научится. А теперь прячься, – сказал Олег, слыша, как стараются снаружи. Похоже, подбирают отмычки. Электроприборы бывают опасны, подумал он зло. Вилку в розетку, ус в замочную скважину. Синяя искра, треск. Но ничего более. Пробки выбило.

Снаружи все еще старались. Все ясно, перчатки. Куда соседи смотрят? Нормальные люди давно бы Ментов вызвали. Хотя соседи и нормальные люди… сидят небось, и в глазки глазеют. Ладно, попробуем механически. Прости, Ленка, но я защищаю твой дом.

Плоская ручка турки сломала отмычку и заслонила собой путь к замку. Что теперь? Мнимая победа, и действительно нужно думать, что делать. Вызвать пожарных, милицию или кого-нибудь еще. Пятый этаж. Из путей отступления – только на крышу. Опасно. Скажут – влюбленные-самоубийцы умерли в один день. Нет, уж лучше жили долго и счастливо.

За дверью послышался треск и запах чего-то горелого. Петли задымились и стали красными. Варят металл, гады. Ничего, я вас тоже сварить успею. Кастрюлька с кипящим маслом ждала подходящего момента. Вторая. Олег ощутил себя крысой в углу. Говорят, что хищники специально дают своим жертвам бежать, чтобы поймать их в бегстве. Нет ничего хуже загнанного зверя. Ведро водя охладило дверь, а где-то пошло короткое замыкание. Простое русское и «Петрович, врубай». Чего же вам надо, и откуда взялись? Последние мгновения перед кульминацией. Запастись тяжеленьким, кухонными ножами и взять бы хороший дрын. Только дубин у Ленки, к сожалению, не водилось.

Эх, умру молодым. Олег влепил с разбегу по отламывающейся двери. Железо поддалось и придавило взломщика. Теперь секунды. Полшага назад. В тамбуре мужик в рабочей форме. Масло. Умойся, гад. В руки баллончик и зажигалку. Потравим таракана, вылазиющего из-под двери. Дубинка ударила больно и что-то хрустнуло. Их оказалось больше. Они сильнее.

В последнем движении Олег пытался дотянуться до киллограмовой гантельки. Временами Ленка страдала фитнессом. Теперь кому-то эта вещь проломит голову. Решительный взмах руки, и лети кирпич в морду. Оружие ливанских сепаратистов и палестинских демонстрантов.

Врагов было больше, с горечью подумал Олег, когда его стали бить. Садистски, больно и зло. В такие минуты не хочется думать, что разбито. Потом посчитаем, если выживем. Злое колено потушило солнечное сплетение и перед глазами вспыхнул огромный яркий шар. Наверно, потому что оно солнечное – пронеслась последняя мысль.

Глава 22

Приходить в себя не хотелось. Болело все и даже больше. Как будто тебя пережевали и выплюнули с двенадцатого этажа. Даже хуже. Чья-то сильная рука давила мизинец.

– Подъем, хватит спать. Ну вот, живой. – лысый, невысокий мужчина посмотрел как-то по-отечески, – Хэ, боец, хорошо что тебя не прибили.

Рита сидела рядом и отмывала кровь с моего лица. Ее было много, как оказалось. Те, кто против тех, кто против нас, пришли вовремя. От охранной фирмы за мной следили, причем все. Встреча, которая должна была произойти завтра в шесть, была перенесена в срочном порядке. На пятнадцать минут назад. Обидчиков уже не было. Их увезли. Люди в форме мыли пол и чинили дверь. Прикольно. Почему-то вспомнилась Ленка.

– Познакомься, Олег, это мой папа. Я же говорила, что он поможет.

Глава 23

Итак, бегство или отступление? Неведомый враг, неизвестны последствия. Только ничего хорошего не происходит. Славик, продавший душу неизвестно за что и неизвестно кому. Ростовщики промышляют жизнями и меняют пыль на вечность. Люди меняются. Заморочки с памятью. Институт и Виктор. Был хорошим, а стал плохим. Умный превращается в коварного, сильный в опасного. Кому доверял больнее предаст. Потому страшатся бывших друзей.

Настало время прощаться. Разбежаться тараканами по разным норам, и ждать, пока пройдет буря. Интересно, как это – быть тараканом? Вопрос – с чьими мозгами? Папа все решит. Спрячет зазнобу так, что никто не найдет. В чем разница с моим предложением скрыться в леса? В том, что пока девочка будет за семью замками, ее проблемы решатся сами собой. А мне, что мне. Уехать из города как можно скорее.

– Есть к кому? – участливо спросил папа.

– Есть, – соврал Олег. Он не знал, но был уверен, что что-то придумает. И потом, оставалась парочка дел.

Нужно было расставаться. Скажите кому – что скоро с жизнью расстанется, и время дай. Посмотрит на мир с жалостью, или как у Достоевского. А ведь все равно ничего великого в эти минуты не совершит. И каждый шаг будет вести к разлуке. Разлука с жизнью – вещь тяжкая, а предчувствия, говорят, еще тяжелее.

– А ты знал, что перед тем, как молния ударит в человека, он посылает в небо такую же, но тоненькую? Он сам соглашается, – проронила Рита. Я знал, что вон там воробьиная ночь. В том краю, где с верхних этажей виднелись горы, сверкали молнии. Далекие вспышки затмевали голодное черное небо. Звезды смотрели жадно и норовили упасть. Небо может обрушиться – подумалось вдруг.

– нет, не обрушится, – она прочитала мысль. Возможно, она и раньше умела, просто не говорила. – Ты должен верить в астрологию.

– Почему?

– По тому, что я о тебе знаю. Если то, что я знаю, правильно, то все будет хорошо.

– В такую астрологию я согласен верить. Просто, когда смотришь на звезды, порой становится страшно, что возможно, их уже тысячу лет как нет на свете, а мы все смотрим и ждем от них предсказаний.

– Не грусти, хватит, – она взяла его за руку, – Я ненадолго уезжаю. Пока все не утрясется. Ты говоришь, что может, их нет, но посмотри в небо – неужели ты не веришь свом глазам? А мне?

– Верю, – сказал он, понимая, что скорее, доверяет.

– Видишь ли, какая штука. Звезды были до нас и будут после. Это как глаза, которые все видели. Они важны астрологам, чтобы ими смотреть. Они важны для всех, потому что все видят. Если они видели, значит то, что было, действительно было. Все плохое происходит в туман или сумерки. Еще в дождь. Обними меня.

Он обнимал и целовал, и понимал, что теряет ее, возможно, навсегда. И что, что было. Он останется со своей памятью и со своей жизнью. Как обломок скалы после бури. Он смотрел и не мог наглядеться. Он говорил, но получалась какая-то ерунда. Как будто нужно сказать что-то важное, иначе жалеть всю жизнь. А где это важное, если оно в настоящем, которое вот-вот уйдет в прошлое?

Он чувствовал ее тепло и прижимал к груди, потому что в этот момент не желал, всем своим существом не желал отдавать ее кому бы то ни было. Но рыцарь, ты слаб а судьба жестока. Плачьте, менестрели. И ты плачь. Вместе с ливнем, что накроет город после полуночи.

Три одинаковых джипа подъехали к подъезду. Три черных бульдога сверкали хромом Ии грели моторы. В них были люди и ждали приказаний. Три черные тени потеряются в ночи, исчезнут, и с ними растает та, которая важнее всего.

– Ты будешь меня искать? – спросила Рита.

– Конечно буду, скажи где и когда. Дай знак, что можно тебя искать, чтобы не привел тех, от которых мы прячемся.

– Ты себя сбереги, нехорошие мысли в голову лезут.

– Какие?

– Не скажу, а то сбудутся. А то ведь гляди, совсем меня забудешь. Но ты помни. – она прижалась к Олегу как к человеку, который может ее от чего-то спасти, – И еще. Опасайся Виктора. Не встречайся с ним, даже не думай.

Одна мысль не давала покоя. Сейчас все происходит. Зачем это? Зачем если предчувствуется самое нехорошее? Зачем расставаться, если вместе? Надо быть вместе. А секунды таяли. Время текло. Хлопнули дверцы машин. Люди ждали продолжения игры, которая шла по неизбежным рельсам. В такие минуты хочется остановить пленку, сказать стоп, и сбросить карты, которые тебе раздали. Вот только за тебя уже все решилось. Остается глядеть в сторону ускользающего поезда, и вот тот, кого любил, становится точкой.

Папа пришел торопить. И действительно было пора. Время пришло уже давно. Просто была доля тактичности, позволяющая стоять на балконе и пялиться на глупые звезды. Говорить о фигне, а после думать о том, сколько тысяч фраз не сказал, а хотел. Не сказал и одной, все теряясь в словах.

Она уехала. В это верить не хочется. Но рычащий темный автомобиль скрылся в темном городе. Ты один. Ты всегда был один, только теперь тебя ополовинили, отобрав самое главное. Настало твое одиночество, нехватка и горечь. Теперь пес бродячий – твой друг, он тоже на луну скулит.

Я бы с ним сигаретой поделился, подумал Олег. Не курит, а жаль. Олег не остался в квартире. Противоречия разрывали изнутри, а тоска давила сверху. Ситуация вышла у тебя из-под ног. Лети, болван, в пропасть. Сам виноват. Теперь у тебя много времени, сражайся с мельницами. Пей пиво с друзьями. Зарабатывай деньги и делай все ок. Только не будет у тебя теперь окея.

Мрачняк давил неумолимо. Хотя чему тут грустить. Всех, кого надо, спасли. Ребра болели, но почему-то не сломались. Крутой папа решит проблему. И заживешь себе долго и счастливо. Переждать бурю и жить себе. Да, успокаивай себя дальше. А может быть, скоро ты придумаешь волшебную палочку?

– Две сосиски в тесте. – женщина в окошке взяла стольник и стала искать сдачу. Возле вещевого рынка их всегда продают, даже ночью. Их едят таксисты и проститутки, промышляющие неподалеку. – одну без горчицы. – Олег посмотрел в сторону хвостатого ободранного,

– Ты и не куришь и эту дрянь не ешь. Пошли выть вместе?

Собака завилял хвостом и они пошли.

Глава 24

Вот теперь пустота улеглась в сердце. Вот настала пора бродить под небом и ждать удачи. Олег становился из лирического суровым, и мрачнел с каждым шагом. Много же шагов он прошел. Утренний воздух пробивал ознобом. Он говорил – ты видел ночь, ты прятался от дождя и дрожал с бродячими псами. Ты такой же пес. Ты устал и хочешь в будку, но туда уже нельзя.

Жги мосты. Сжигай корабли. Город проснется и зашевелится людьми. Они разбредутся по работам, а вечером ужин и чай. Телевизор на кухне и теплая постель. Будет кот мурлычить. Точно. Бармалей. Лена получила ключи и просьбу. Она хорошая. Она будет приходить к тебе в гости. Пока мир не изменится.

В астрологию верить можно, но отчего же не помочь звездам с хорошим раскладом? Один хипарь, в прошлом ученый и препод, говорил такую вещь: предсказания ничто без трактовки. Те же сны – то же самое. Скажи человеку – что умереть во сне к прибыли, уже и не страшно. А если наоборот – кошка черная? Начнем придумывать приметы. Черное мяу – к придуркам, плюющим через левое плечо. Пиво – к пьянке. Друзья – к пиву. Конец месяца – к зарплате. Получается.

Теперь поверим во все и идем дальше. Придумаем законы Ира и уйдем в придуманный мир. Или мир изменим. Вот в чем вопрос. Не хотелось бы в дурочке объяснять, что сейчас будет хип-хоп революция.

Итак, сколько там до поезда? Шесть часов. Многовато. Если исходить из желания изнуренного человека положить свое тело на деревянную скамью электрички и отправиться в пятичасовой сон с прибытием на побережье.

Олег развернул конверт. Четыре листа а4 ждали своей дальнейшей судьбы. Сан Саныч передал пакет и пытался прочитать реакцию. Проницательный старик, но на этот раз он не знал, о чем идет речь. Он просто оказался звеном, и теперь мечтал узнать, какого механизма. Профессиональное любопытство и человеческая тактичность. У него была возможность раскрыть и прочитать. Не стал.

– Знаешь, Олежек, гляжу я на современную культуру, и порой удивляюсь.

– Так удивление, это же хорошо, – попытался перевести Олег, – Куда же без него?

– Удивляться надо, только так, чтобы это радовало. Я о людях болею. Ты подумай, что жизнь человека можно уместить в несколько строк. Даже в книгу – и то плачевно. Вот ты представь, что ты герой чьего-то романа. Как думаешь, день твоей жизни –это сколько страниц? Вот и я про то же. А у кого и того подавно.

– Так это ведь смотря какой писатель, – поправил Олег.

– Дело еще в читателях. Текст воспитывает. Мысли дает. Если их нет там? Если там написано, как человек ест и ходит в туалет? Вот и вся жизнь. А те, кто читают, потом воспитываются, а потом и живут так. Чем меньше слов в жизни, тем проще.

– Но Сан Саныч, а почему герой не может сидеть в сортире? Или отморозить почку? Или что, у балерины нет печени? – Олег понимал, о чем говорит этот милый человек, просто его культура сейчас сама испытывала кризис.

– Есть, конечно. Только наличие печени не делает ее балериной. Так же как и наличие половых органов не говорит об интеллекте.

С ним лучше не спорить. Зачем обижать человека, или самому соглашаться с тем, с чем, по сути, согласен? Но то, что написано в конверте, от меня ты точно не узнаешь. Так будет лучше.

– Сан Саныч, а Оксана точно мне ничего еще не передавала? – если я буду в непонятках, ему тоже будет не так обидно. Меньше к девочке вопросов.

А текст она написала классный. Немного эмоциональный, но мощный. Теперь адреса и телефоны. Журналисты – это бывший журфак. Кто их всех знает? Тот, кто им преподавал. Конечно, преподаватель журфака всегда останется в их памяти, тем более, если есть чему оставаться. Олег знал одного такого человека. Он помогал просто так, не прося ничего взамен. Такие тоже бывают. На этот раз тоже помог.

– Я возьму экземпляр, хочу показать кое-кому, – сказал он на прощание, и наверное, показал. По большому счету, чем больше об этом будет знать людей, тем лучше. И разошлась бумага по миру. Пусть пылает пожарище, пусть горят огни. Олег знал, что сражается в темноте с мельницами, и возможно, не замечает оборотней. Но что их замечать, если сам выть хочешь?

Тогда отступаем. В маленьком городе ждали родственники, с которыми не судьба была видеться столько лет. Может быть, всему свое время? Только теперь в истории начинается новая глава. Другая. С потерями, огорчениями и еще чем-то неизвестным.

В кассе ЖД его вновь посетило ощущение ошибки. Где-то ошибалась система, и можно было заработать по мелочи. Прибережем удачу, вдруг она закончится. До отправления час. Неожиданная мысль осенила, сменяя одно чувство другим. Он не то чтобы сильно верил в Бога, он хотел надеяться, что он есть.

Таксист за полтинник домчал до собора. Недалеко, но взял меньше, чем минималка. Просто не всякого в храм везешь, тем более, если на нем лица нет. Нормальный мужик. Понял. Пусть даже что-то свое, но все равно приятно.

Олег был робок. Просто в церкви он был в последний раз когда в детстве крестили. С тех пор стороной обходил это место, боясь лицемерить. Зайдешь, не крестясь- что люди скажут или подумают. А креститься и кланяться, не до конца зная, что делаешь, тоже странно. Олег купил свечу и зажег. А больше и не надо. Он попросил у Бога, чтоб уберег. Сохранил просто саму по себе. Он не просил о встрече. Он не просил быть ее мужем. Он молил о помощи, если он есть. А когда молил, то знал, что есть. Он оставил огонь мерцать, отсвечивая на лики. И пошел. Батюшка что-то говорил женщине лет сорока.

– Иди с легким сердцем, сказал он ей, и Олег пошел. Так бывает, когда слова слышит кто-то еще. Через двадцать пять минут поезд. Тут и пешком можно. Покурить. На перроне беседовали бомжи.

– Видишь, все меняется. Если такая петрушка пойдет, то дергать придется.

– Не хотелось бы, но вот ведь дилемма получается, – тот, что с бородой, достал чикушку и опрокинул, – И мусорам платить не… да мы никогда и не платили. А вот теперь решать приходится. Того и дело сваливать будем.

Это знак, – подумал Олег. Валить, так валить. Спина приняла горизонтальное положение, а голова ощутила шерсть свитера. Поезд тронул.