Командир Красной Армии

Кроме военного билета среди документов нашлись паспорт и комсомольский билет на то же имя. Все документы, кроме комсомольского билета, имели черно-белые фотографии не лучшего качества. Присмотревшись, я понял, что этот Фролов очень на меня похож. Среднее, ничем не примечательное лицо, такое же, как и у меня.

Запомнив все данные тезки, убрал бумаги в нагрудный карман френча. Теперь у меня имелись документы. Даже описание практически совпадало. Цвет волос, телосложение и так далее. По ним я вполне подходил, только глаза у меня были синие, а у Фролова серые. Особые приметы отсутствовали. В общем, свезло мне. Если только на знающего Фролова нарвусь, но это вряд ли.

Достав часы, выставил их по вокзальным и застегнул коричневый ремешок на левой руке. Теперь хоть со временем путаться не буду, хороший трофей.

В небольшом помещении почты, где был стол, я занялся правописанием. Сперва в отдел НКВД, потом на имя товарища Иванова в Кремль.

В госбезопасность я отправил скорее доклад, чем рассказ. Без указания своего имени, только описание произошедшего и свои мысли. Не забыл указать, где примерно сбросил тела напавших. Убрав в первый конверт все найденные у бандитов документы, кроме тех, что забрал себе, я заклеил конверт и написал на лицевой стороне: «В Центральное управление НКВД». Ничего, почтальоны разберутся, куда и кому.

После чего я начал писать письмо Сталину, первым делом указав день и время начала войны. Дальше описал задачи немецких войск и главные места прорывов. Заметив, что до отправления осталось всего десять минут, быстро поставил дату, убрал исписанные листы в конверт и, хотел было закрыть, но потом вырвал из тетради еще один листок и написал: «Это то, о чем вы думаете (5 марта 1953 года)». После чего заклеил конверт и надписал: «Кремль. Товарищу Иванову».

Выбежав из почты, я бросил оба конверта в почтовый ящик и побежал на перрон, держа в руке картонный серый квадратик билета.

– Черт! – воскликнул я, заметив, что состав уже тронулся.

Быстро догнав свой вагон, запрыгнул на подножку и, протиснувшись мимо улыбающейся проводницы, подал ей билет, поправляя лямки сползающего с плеча сидора.

– Проходите. Ваше купе пятое, место девятнадцать. Белье сейчас возьмете?

– Ага, спасибо.

– Тогда пройдемте.

Устроившись в купе и познакомившись с попутчиками (вот же повезло, все оказались командирами Красной Армии), я расстелил матрас и белье, после чего предложил отметить знакомство.

– Извините, товарищи командиры, закупиться не успел, едва на поезд не опоздал, так что предлагаю пройти в вагон-ресторан, – сказал я соседям.

– Да у нас с собой, не волнуйся, все равно скоропортящееся, так что рубанем, а потом уже можно и в ресторан, – отмахнулся один из попутчиков в звании майора.

Из трех попутчиков он был старшим по званию. Командир стрелкового полка майор Стрельников, беловолосый крепыш лет тридцати двух – тридцати трех в ладно пригнанной форме. Второй оказался старшим политруком Вячеславом Запольским, корреспондентом армейской газеты «Звезда». Третий – молодой лейтенант-артиллерист, только что из училища, Сергей Петров.

– Ты, смотрю по нашивкам на рукаве, послужить успел? – спросил Стрельников.

– Лейтенант запаса, зенитчик, – представился я.

– Что за орудия? Тяжелые?

– Нет, ПВО-ПТО.

– А, скорострелки, – нарезая хлеб, хмыкнул майор.

Больше за время пути, к моему огромному облегчению, к моей якобы службе не возвращались, ехали спокойно.

Мне было интересно следить за поведением командиров, вот только пристрастие майора к алкогольным напиткам немного напрягало, но мне повезло – остальные оказались трезвенниками. У старшего политрука я заметил потрепанную книжечку-методичку. Она описывала знаки различия Красной Армии и Флота. Попросив ее изучить, мол, вспомнить материл, незамедлительно получил ее от Запольского – он, оказывается, и сам часто ей пользовался. Кроме того, я научился бриться опасной бритвой и править ее ремнем. Это сложно, поверьте мне, особенно в качающемся вагоне.

Начальнику Алексеевского районного отделения милиции капитану Ермолову от участкового милиционера старшины Ветрова.

Довожу до вашего сведения, что следов голого мужчины (словесный портрет прилагается), обнаруженного школьницами Зинаидой Ветровой и Марией Никашиной, не обнаружено. При опросе установлено, что, по сообщению Андрея Пермякова, у него пропали штаны серого цвета, синяя рубаха и ремень, когда он с женой купался в период времени между 20:30 и 21 часом в колхозном пруду. По показаниям Андрея Пермякова, велосипеды, которые стояли у обрыва, упали в воду, отчего штаны и рубаху, возможно, унесло течением, ключи остались. На месте, под водой, были обнаружены только кепка и пиджак. Ботинки находились на берегу. Деньги из пиджака, включая железную мелочь, пропали. По словам Пермякова, украсть вещи и деньги могли ребятишки-рыбаки, которых он до этого согнал с озера. Проведенное расследование показало, что дети, а именно… к этому непричастны. Также довожу до вашего сведения, что на следующий день рано утром жители села Рыбная Слобода Николай Филиппович Романов и Ринат Ильич Гатауллин, направляясь в город Казань на телеге, подобрали незнакомого парня (словесный портрет прилагается) и довезли его до города. (Показания снял участковый милиционер младший сержант Еремин.) Где незнакомец, представившийся как Виталий Мишин, житель города Грозного Чечено-Ингушской АССР, после того как переночевал у дочери Романова и ушел, больше его никто не видел. Словесный портрет совпадает с тем, что указали школьницы, одежда, по описанию Романова и Гатауллина, схожа с той, что пропала у Пермякова.

Вывод: на территории Алексеевскою района был ограблен неместный житель. Причина, почему он не пришел в райотдел милиции, неизвестна.

20.06.1941 г. Старшина Ветров.

Резолюция:

Отправить все материалы по Виталию Мишину в Казанский отдел НКВД.

Начальник Алексеевскою районного отделения милиции капитан Ермолов.

Ночью мы проехали Киев, а рано утром нас разбудили взрывы и резкое торможение состава.

– Из вагона! – заорал я, спрыгивая со своей полки. Нахлобучив фуражку, схватил в одну руки сапоги, а в другую сидор, на ходу пытаясь найти в кармане галифе спецключ.

Гурьбой мы добежали до тамбура, открыли моим ключом дверь и, вывалившись на насыпь, скатились вниз.

– На второй заход идут! – крикнул я, заметив, что три «лаптежника» закладывают вираж. Так мы и рванули подальше от поезда в чистое поле. К сожалению, леса вблизи не было. Пока бежали, я потерял своих спутников, смешавшихся с другими пассажирами.

Отбежав метров на триста, упал в траву и, подтянув сапоги, стал быстро наматывать портянки. Обувшись, снова подхватил сидор и рванул дальше. Должен сказать, я не один был такой бегун, меня обгоняли многие пассажиры. Видимо, это заметили и немецкие пилоты, так как на третьем заходе они прошлись пулеметами по обочинам и полю.

Подняв голову, я посмотрел на дымящуюся ямку в трех метрах. Снаряд, выпущенный из пушки штурмовика, оставил разрыхленную ямку сантиметров десять глубиной и чуть-чуть не достал до меня.

Привстав, огляделся. Самолеты удалялись, свое дело они сделали. Паровоз был разбит прямым попаданием бомбы, несколько вагонов горели. Те из пассажиров, кто уже пришел в себя, потерянно бродили, рассматривая убитых и раненых.

Сплюнув, я развязал горловину сидора и, достав флягу, сделал пару глотков, после чего прицепил ее к поясу. Повесив вещмешок обратно, направился в ту сторону, куда шел поезд. Делать мне тут было нечего.

Посмотрев на чистое небо, я глянул на часы. Пять утра, видимо, мы нарвались на свободных охотников, были такие эскадрильи, работающие по подвижным составам, или эти трое просто пролетали мимо и развлеклись.

Отойдя на шесть километров, я сел на рельсы и, положив рядом сидор, стал доставать оружие. Одна финка ушла за голенище сапога, остальные остались в вещмешке – ножен не было. Еще пришлось повозиться с пистолетом и револьверами, все они были нечищеные и незаряженные.

С наганами я справился быстро, один заряженный ушел обратно в сидор, другой я сунул в карман галифе, а вот ТТ вызвал некоторые затруднения. Ничего, с «Макаровым» справлялся и с этим разберусь. Как бы то ни было, через полчаса зарядил пистолет и заткнул сзади за пояс.

Позавтракав остатками купленной на последней станции еды, продолжил путь по шпалам.

Самолеты часто пролетали или надо мной, или чуть в стороне. К моему удивлению, летали не только немцы, но и наши. Видимо, еще не всю авиацию у нас выбили. Да много ведь летало. Далекие дымы были видны со всех сторон, ближайший сзади. Со стороны состава.

Где-то к обеду я заметил впереди лес и даже, кажется, мост через реку. При приближении понял, что не ошибся.

– Стой, кто идет? – окликнули меня через час, когда я подошел к мосту.

– Лейтенант запаса Фролов. Следовал в Ровно на поезде. Да разбомбили нас километрах в двенадцати отсюда, – спокойно ответил я.

Теперь я видел маленький окопчик чуть сбоку, ствол «дегтяря» с блином диска наверху и две зеленые каски. В ста метрах дальше виднелись бетонный холм дота и заграждения из колючей проволоки.

– Стой на месте!

– Понял.

Ждать долго не пришлось, буквально через минуту подошел наряд из трех бойцов с младшим лейтенантом во главе. У всех были черные петлицы с эмблемами железнодорожных войск. Это было странно, я читал, что такие сооружения охраняли войска НКВД.

– Документы! Почему пешком? Куда следуете? – засыпал меня вопросами младлей.

– Поезд разбомбило, у вас связь есть? Сообщите в ближайший населенный пункт, пусть помощь отправят, – ответил я, протягивая паспорт.

– Почему в форме? – изучив документ, спросил он.

– В запасе.

– Военный билет, – снова протянул руку младший лейтенант. Его он изучал дольше, судя по тому, как пару раз изучающе посмотрел на меня, сравнивал фото и лицо.

– Через этот мост пропустить мы вас не можем. Запретная зона. Но могу сказать, что в двух километрах есть автомобильный, – махнув рукой влево, сказал наконец летеха. Видимо, проверка прошла удачно.

– Спасибо. А насчет поезда?

– Передадим, не волнуйтесь. Утрешний на Ровно?

– Да.

– А мы гадали, почему он не прошел. Бомбили?

– Паровоз вдребезги. Несколько вагонов горело. Много убитых и раненых. Пока им оказывали помощь, я пошел за подмогой.

– Понятно… Значит, все-таки война, – едва слышно пробормотал он.

– Мост в той стороне?

– Да, идти вдоль берега, пока не упретесь.

– Ясно, спасибо. Кстати, до города далеко?

– До Ровно, почитай, километров сто будет. По пути только села.

– Ничего, найдем попутную машину.

– Удачи.

– Спасибо.

Повернувшись к охране спиной (наган я убрал в сидор, положив ТТ в кармане галифе), спустился с откоса и направился в указанном направлении.

Что меня больше всего удивляло, так это что как только я отошел от поезда, кроме постоянно гудящих в небе самолетов и охраны на мосту, не встретил ни одного живого человека. Можно сказать, беззаботная прогулка, если бы не то, что вокруг шла война, и не простая, а та самая, Отечественная.

Даже подойдя к шестидесятиметровому трехпролетному деревянному мосту, перекинутому через тихую речку, и то встретил тишину и ленивый окрик часового. Судя по количеству бойцов, мост охраняло едва ли больше отделения. Тут тоже не было войск НКВД, обычная махра, видно по петлицам.

– Стой, кто идет?

– Путник, мне нужно в Ровно.

– Стойте на месте и ожидайте командира, – стоявший в двадцати метрах от меня невысокий красноармеец всем своим видом выдавал, что принадлежит к матушке-пехоте.

– Жду.

В это время со стороны Ровно показалась черная точка, и когда ко мне подошел старший сержант, мимо на большой скорости пролетела «эмка», оставляя за собой шлейф пыли.

– Часто у вас так? – спросил я сержанта, проводив машину взглядом.

– Вторая, минут двадцать назад тут сразу три проехало. Спасаются начальники, – хмыкнул сержант, изучая мои документы. – В Ровно?

– Да.

– Причина посещения?

– Хотел друга навестить, но похоже, придется снова на службу возвращаться. Там ближайший военкомат.

– С попутной машиной помочь?

– Если не трудно.

– Тогда пойдемте, своим я скажу, они тормознут, если кто в ту сторону поедет.

– Спасибо, сержант.

Я не ошибся, мост едва ли охраняло больше десятка бойцов. С той стороны, с которой я пришел, находился пулемет Дегтярева, а с этой, со стороны Ровно, в большом окопе стоял ДШК на зенитном станке.

– Сменами службу несете? Что-то вас мало, – спросил я, устраиваясь рядом с сержантом на обочине.

– Должны были сменить в семь утра, да все нет и нет.

– Понятно. То, что война началась, уже знаете?

– Войска тут проходили, сообщили, – кивнул сержант. – Ничего, умоются кровью, наши как вдарят!

Меня несколько поразила такая уверенность и спокойствие сержанта, но свои мысли я удержал при себе, решив сменить тему:

– Я от разбитого поезда сперва к железнодорожному мосту вышел, так от них услышал, что немцы у границы два моста целехонькими захватили. Знаешь, как?

Решился я на этот рассказ по одной причине – дать понять, что война не шутка и малой кровью тут не обойдешься.

– Как? – заинтересовался сержант.

– Представляешь, подъехали на наших ЗИСах, в нашей же форме и ударили в упор из автоматов. Мосты бойцы НКВД охраняли, но даже они ничего не смогли сделать. Там через час стрелковый батальон подошел и с ходу отбил мост, так и узнали. Да и выжившие из охраны были. Некоторые успели отступить. Вот такие дела, так что держи нос по ветру. Подъедет машина, полная бойцов, на всякий случай держи ее под прицелом пулемета, да и с другой стороны пусть страхуют.

– Понял, спасибо, товарищ лейтенант. Только вряд ли они до нас дойдут.

– Пулемет разрешишь посмотреть?

– Вы бы, товарищ лейтенант, на моем месте разрешили?

– Нет, конечно.

– Вот и я не разрешу… Кажется, колонна идет, узнаю, возьмут попутчика или нет, – отряхнув галифе, сказал сержант. С прищуром посмотрев на приближающиеся машины, он добавил: – Хотя нет, не возьмут, войска идут.

Встав на обочине, я смотрел, как проходил через мост моторизованный полк. Определить это было нетрудно – сперва броневик с пушечной башней, потом два грузовика с пехотой, десяток несуразных танков, в которых я опознал Т-26, пара «эмок», потом пять десятков грузовиков, набитых пехотой. Еще были восемь прицепленных пушек. Зениток, кроме двух счетверенных пулеметов «максим» в открытых кузовах полуторок, я не видел.

– Сила! – уважительно сказал старший сержант, когда проехала последняя машина.

– Без зенитного прикрытия это просто одна большая цель.

– Что-то вы, товарищ лейтенант, на все смотрите с плохой стороны.

– Я смотрю на все глазами опытного командира, и то, что вижу, мне очень не нравится.

– Еще одна машина едет… О, я ее знаю, это почтовая из Ровно. Они один раз у нас колесо прокололи. Пока меняли, познакомились.

Сержант вышел на мост и жестом велел машине остановиться. О чем-то поговорив с водителем, он махнул мне, подзывая. На месте пассажира сидела полная тетка с заметно бледным лицом.

– Они прямо в Ровно едут, подвезут.

– Отлично, сержант, спасибо. Кстати, тебя как зовут, а то мы так и не познакомились?

– Старший сержант Свиридов, товарищ лейтенант.

– Спасибо, сержант, может, еще свидимся.

Водитель крытой полуторки уже вышел из машины и откинул полог заднего борта. Кабина была занята, поэтому мне оставалось только ехать в кузове. Но я был не в претензии. Закинув сидор в кузов, сам запрыгнул туда одним движением.

– Вас куда, товарищ командир? – прежде чем закрыть полог, спросил водитель. Это был степенный лет сорока мужчина со слегка отвислыми усами и седой шевелюрой.

– К военкомату.

– Мимо будем проезжать, высажу, – кивнул водитель.

Кузов был пуст, видимо, поэтому, несмотря на инструкции, меня так спокойно взяли. Присев на сидор, чтобы не замарать галифе в пыли, я стал, не обращая внимания на тряску, размышлять, что делать дальше.

Что происходит снаружи, мне не было видно, но пару раз машина прибавляла ход, вихляла, и сквозь рев мотора слышались взрывы и выстрелы. Кажется, был налет – рев авиационных моторов и треск пулеметов были хорошо различимы. Когда начали рваться бомбы, я убедился, что был прав. А однажды наверху, изрядно напугав меня, в брезенте появилось несколько дыр, но не задело. Хотя настил кузова в некоторых местах заблестел свежей щепой.

В Бога я не верил, поэтому всю дорогу только и бормотал:

– Твою мать! Твою мать!..

От моста до города ехали мы почти три часа, прибыв к двенадцати дня, но, к моему удивлению, доехали благополучно, то есть все-таки доехали.

Как только машина остановилась, я тут же оказался у заднего борта. Судя по тряске, последний километр полуторка ехала по брусчатке. Это означало, что мы в городе.

– Приехали, товарищ командир. Извините, к военкомату подвезти не могу, улица перекрыта, но тут недалече, – произнес водитель, выпуская меня из жаркого и пыльного нутра кузова.

Спрыгнув на брусчатку и бросив под ноги сидор, я спросил, отряхиваясь от осевшей на форме пыли:

– А где военкомат?

– Вон, где толпа, там здание будет из красного кирпича, не ошибетесь.

– Ясно, спасибо. Кстати, а почему нас не остановили на въезде для досмотра?

– Там машину какую-то досматривали, а мы почта, нас пропустили, – спокойно пояснил водитель, закрывая кузов.

– Бардак. А что там на дороге было?

– Нашу колонну немцы бомбили, много побили. Потом еще один самолет за нами гонялся. Я по полю круги нарезал, наверное, чувствовали, как мы прыгали по пашне?

– Чувствовал. Ладно, спасибо, что довез.

Водитель вернулся к кабине тихо тарахтящей полуторки, а я, приведя себя в порядок и закинув сидор на левое плечо, направился в указанную сторону.

Толпа на небольшой площади и прилегающих улицах оказалась не особо большой, но с пятьсот человек тут точно было. К моему удивлению, все они прибыли к военкомату по воинской обязанности. Пробравшись сквозь толпу, я подошел ко входу, который охранял одинокий красноармеец с винтовкой с примкнутым штыком, и, спокойно потянув дверь на себя, прошел в прохладный холл.

Внутри было полно призывников разного возраста: кто стоял в очереди, кто бегал с какими-то бумажками. Работники военкомата с уже измученными лицами носились туда-сюда. Поймав одного такого, я придержал его за локоть:

– Товарищ лейтенант, не подскажете, где находится военком?

– Второй этаж, третья дверь слева, – буркнул он и рванул по своим делам. Человек пять призывников последовали за ним.

Пройдя на второй этаж и уворачиваясь от спешащих людей (похоже, я один тут, который никуда не спешит), дошел до открытой двери, откуда доносилась брань, и заглянул в кабинет, где увидел тучного майора, орущего в трубку:

– …где я тебе их возьму?! Все, что было, я уже отправил! Нет у меня их больше! Все, я сказал! Если будут, сразу отправлю.

С силой положив трубку обратно на телефон – как ни странно, аппарат не развалился – майор достал платок и вытер потный лоб, глухо бормоча что-то себе под нос.

Постучав согнутым пальцем о косяк, я спросил:

– Товарищ майор, разрешите войти?

– Заходи. Кто таков?

– Лейтенант запаса Виталий Фролов. Приехал в город повидаться с другом, но, видимо, придется возвращаться на службу. Война.

– Специальность? – протянув руку, чтобы взять документы, спросил военком.

– Командир огневого взвода ПВО-ПТО.

– Так ты же мне и нужен! – обрадовался майор, быстро листая мои документы.

– Товарищ майор, тут нужно подписать, – зашел в кабинет капитан с папкой в руках.

Быстро расписавшись и отправив капитана, майор сложил мои документы перед собой и сказал:

– Ты должен призываться Ленинградским военным округом, но нам вот так нужны командиры-зенитчики, – ударил он себя по горлу. – Поэтому пойдем тебе навстречу. Пойдешь командиром батареи в отдельный зенитный дивизион ПВО-ПТО, включенный в оборону города.

– Есть принять батарею… только вот, товарищ майор. Хватит ли у меня знаний? Все-таки я командовал только взводом.

– Ничего, разберешься, нет у меня больше командиров на эту должность. Все, что было, еще утром вымели, – сняв трубку, он кого-то набрал. – Алло? Матвеев? Пляши. Нашел я тебе командира на третью батарею, причем настоящего, он ранее взводным был на ПВО-ПТО. Лейтенант Фролов… Да, жди. Будет у тебя через час.

«Блин, я-то рассчитывал попасть под командование опытного комбатра и хоть немного войти в тему. Но как сейчас? Я же не в теме. Блин, надо же было так завраться. Лучше бы я удостоверение того лейтенанта-стрелка взял, все легче».

В это время майор набрал другой номер:

– Игнат, зайди… Мне все равно, что ты занят! Быстро, я сказал!

Буквально через десять секунд в кабинет забежал старший лейтенант.

– Товарищ майор… – начал было он, но был оборван:

– Бери этого лейтенанта и быстро подготовь ему документы о переводе в дивизион Матвеева. Понял? Через полчаса чтобы все было готово.

– Есть, товарищ майор, – козырнул старшой и, зыркнув на меня, кивком велел следовать за собой.

Проблем бы не было, если бы я призывался в этом военкомате, но личного дела тут не было. Вот и пришлось старшому повозиться, формируя новое личное дело, заполняя его с моих слов, подготавливая документы и оформляя мне удостоверение. После того как военком подписал все бумаги, я вышел из военкомата с предписанием в течение часа явиться в распоряжение капитана Матвеева, командира отдельного зенитного дивизиона ПВО-ПТО.

– Товарищ лейтенант! – окликнул меня кто-то, хотя я даже со ступенек крыльца сойти не успел.

– Слушаю, – повернулся я к такому же лейтенанту.

– Вы ведь к Матвееву? К зенитчикам?

– Да.

– Мы в дивизион людей набрали. Раз вы туда, может, захватите их?

– Почему нет?

В это время взвыла сирена и кто-то истошно закричал:

– Воздух!!!

– Да сколько можно, четвертый раз уже бомбят! – воскликнул лейтенант. – Давай за мной.

Мы вместе с ним забежали за военкомат, где на небольшом пятачке двора толпилось около сотни людей в штатском. Только малая толика их были одеты в военную форму. Видимо, сохраненную со времен службы.

– Прижаться к стенам! – тут же громко скомандовал летеха.

В течение получаса мы пережидали налет. Бомбили что-то в паре километров в стороне, однако звуки разрывов и толчки почвы доносились и до нас. Когда немцы стали удаляться, за ними погнались три точки наших истребителей.

– Корпусные склады бомбят, гады, – вытерев мокрый от пота лоб, сказал лейтенант. – Ладно, твои вот эти. Я их в отдельную колонну построил. Вот, держи, тут их документы.

Приняв пачку документов, я убрал их в сидор и подошел к колонне:

– Командиры, руки поднять.

Подняло шесть человек.

– Представиться.

– Старший сержант Молчунов, – отозвался один из тех, кто был одет в форму.

– Старший сержант Андреев.

– Сержант Дмитриев.

– Сержант Ольнев.

– Младший сержант Индуашвили.

– Ефрейтор Смелов.

– Молчунов, примите командование над бойцами. Постройте в колонну по двое и следуйте за мной. Кто хорошо знает город?

– Я, товарищ командир, красноармеец Маликов. – Вышел вперед невысокий боец лет двадцати пяти. Младше в колонне не было, возраст был примерно от тридцати пяти до двадцати пяти.

– Будете проводником. Первым делом идем в военторг. Он далеко?

– Нет. Вон он. Вывеска видна, – указал красноармеец.

Посмотрев через открытые ворота, я действительно увидел магазин.

– Хорошо. Молчунов, вывести колонну с площади в сторону железнодорожного вокзала и ожидать меня на ближайшей улице.

– Есть. Разрешите выполнять?

– Выполняйте.

Пока сборный отряд через толпу маршировал к одной из улиц, я быстрым шагом пересек площадь и вошел в военторг.

За прилавком находилась женщина лет за тридцать, она сразу оторвалась от учета материи, что шла на командирские гимнастерки, и посмотрела в сторону входной двери. Что мне не понравилось, так это практически пустые полки, значит, не я один такой умный.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался я.

– Здравствуйте, вам что-то нужно?

– Да, сейчас неразбериха, и я пока могу не получить то, что нужно, так что я лучше куплю. Мне нужна кобура для ТТ, фурнитура на форму, знаки различия лейтенанта. Командирский планшет. Бинокль есть?

– Есть, вам какой?

– Самый мощный.

– Хорошо. Петлицы какого рода войск вам нужны?

– Я зенитчик.

– Ясно. Сейчас принесу.

Пока я, сняв пояс, крепил кобуру и наплечные ремни, что достал из сидора, продавщица забрала у меня фуражку и прикрепила звездочку. Застегнув пояс, я согнал складки гимнастерки назад, поправил кобуру, достал из кармана пистолет и запасной магазин и убрал их на положенное место.

Продавщица, подав мне фуражку, выложила на прилавок черные петлицы с артиллерийскими эмблемами, а к ним четыре «кубаря».

– Давайте еще два, вдруг один потеряю, для замены.

Продавщица молча добавил еще два кубаря и нарукавные знаки.

– Нитки с иголкой, чтобы пришить знаки различия, нужны? – спросил она.

– Да, конечно. Мне еще нужно командирский блокнот с двумя карандашами, и, вон, вижу, есть журнал ведения боевых действий, его тоже.

– С вас сорок семь рублей и документы.

Записав мои данные в книгу покупок, она приняла деньги и выдала сдачу.

– Удачи вам, – пожелала она при выходе.

– Спасибо.

Повесив через плечо планшет, я поспешил догнать приданных бойцов. Они оказались на соседней улице, гурьбой сидели в тени одного из домов.

– Стройся! – тут же скомандовал Молчунов, как только кто-то из бойцов меня заметил.

Встав во главе отряда, я повел их к вокзалу, согласовываясь с проводником, шагающим рядом. Не знаю, какими путями он нас вел, но мы довольно быстро оказались в районе вокзала, где комендантский патруль, проверив у меня документы, отправил нас сразу к штабу дивизиона. Он находился через два дома.

Перед нужным нам зданием стояло несколько полуторок и один ЗИС-6, в кузове которого был установлен счетверенный пулемет «Максим» модели «4М». Посмотрев на расчет – двое были в кузове, командир в звании младшего сержанта прохаживался у левого борта – я остановил колонну и, придерживая планшет, вошел в здание.

– Фролов? – почти сразу окликнул меня невысокий худощавый капитан-артиллерист.

– Да, – кивнул я, разворачиваясь.

– Пополнение привел?

– На улице.

– Документы, – требовательно протянул руку капитан. Видимо, это и был капитан Матвеев, командир зенитного дивизиона.

– Ваши документы, пожалуйста, я вас не знаю, товарищ капитан, – попросил я.

– Хм, борзый. Держи.

Удостоверение подтвердило, что капитан Матвеев является командиром свежесформированного дивизиона. Вернув удостоверение, я скинул сидор и, достав документы, передал пачку капитану.

Приняв бумаги, капитан тут же крикнул:

– Елкин! – и, передав всю пачку выскочившему из соседней комнаты что-то жующему старшему лейтенанту, велел: – Оформляй, пополнение на улице. У лейтенанта тоже удостоверение забери. Оформи его как командира третьей батареи.

– Есть, – козырнул тот бутербродом. Забрав мое удостоверение, он ускакал на улицу. Видимо, принимать пополнение.

– Лейтенант, пошли ко мне в кабинет. Пообщаемся, потом поедем принимать технику и людей.

Следом за командиром я прошел по коридору и вошел в третью по счету дверь.

– Располагайся, – велел он.

Комната оказалась довольно большой, шесть на пять метров, судя по четырем окнам, угловая. Кроме шкафа для документов был сейф, большой стол, четыре стула у стены. За столом на стене висел портрет Сталина.

Присев на один из стульев, я положил под ноги сидор.

– Почему не по форме? – спросил капитан.

– Форма моя, я же из запаса. Новую пока не получил со склада, но фурнитуру купил в военторге, чтобы соответствовать, – достав из кармана петлицы, я показал их командиру. – Будет время, пришью.

– Черт-те что творится. Представляешь, нашли меня утром в гостинице и поставили командовать этим дивизионом. А я гаубичник, я в зенитках ни черта не понимаю, это же другие системы!

– А как так произошло? – искренне удивился я.

– А-а-а… – махнул рукой капитан.

Оказалось, в двенадцать ночи в Ровно пришел войсковой эшелон с двадцатью новенькими зенитками на платформах прямо с завода. Орудия были модификации ЗСУ 61-К – 37-миллиметровые автоматические зенитные пушки образца 1939 года на базе грузовика повышенной проходимости ГАЗ-ААА. Так вот тот, кто должен был принять эти машины, погиб при первом же налете, а его часть сейчас воюет у границы. Получалось, что боевая техника стала ничейной, вот командование и решило сформировать отдельный дивизион пятибатарейного состава из командировочных командиров и бойцов первого призыва.

Проблемой было то, что командиров практически всех выгребли еще утром и к десяти дня начали собирать с бору по сосенке. Под эти грабли попал и я. Кстати, мог попасть и раньше, если бы комендачи на въезде проверили почтовую машину. У них был такой приказ.

– Так что принимаешь четыре установки, две полуторки для перевозки боеприпасов и отдельную машину со счетверенными «максимами».

– А полевая кухня? Положена по штату, – вспомнил я один момент.

– Кухня положена дивизиону, там и будете получать паек, нам ее выдали.

– Я буду в составе дивизиона или отдельно?

– Отдельно, примерно в десяти километрах от города.

– Тогда кухня нужна, из города готовые обеды не навозишься.

– Чего нет, того нет.

– Ясно… Батарея уже сформирована или ее надо формировать сначала?

– Как таковой батареи еще нет, хотя батарейный старшина уже есть, как и пять водителей, это они согнали технику с платформ и перегнали на хоздвор пекарни. Пополнение ты видел, все они пойдут к тебе. Местных там фактически нет, в основном, как и ты, застрявшие тут. Кто по комсомольской линии работал в городе или окрестностях, кто по партийной. Не возвращаться же им к своим военкоматам. Так что цени, не местные, хоть трое и попалось, водители. Были случаи, что бойцы, призванные с западных областей, в спину стреляли. Это пока все, если будут еще люди или командиры, пришлю сразу. Политработников пока нет, извини.

Несмотря на то, что капитан фактически полностью расписал мне все, что у меня будет, я засыпал его вопросами.

Вроде: на какое количество боеприпасов я могу рассчитывать; есть ли сменные стволы; как с продовольствием – ну и так далее. Во время расспросов к нам заглянул старший политрук, представившийся комиссаром дивизиона.

Через полчаса измученного капитана спас от меня тот самый старший лейтенант, оказавшийся начальником штаба новоиспеченного дивизиона. Особо познакомиться не получилось, он куда-то спешил. Только и запомнил, что у него фамилия Елкин.

– Документы готовы, товарищ генерал подписал, – сообщил он, подавая Матвееву документы.

Открыв то, что лежало сверху, капитан посмотрел, чему-то хмыкнул и протянул мне. Посмотрев удостоверение, я увидел, что теперь значусь командиром третьей батареи ПВО-ПТО войсковой части номер Р-56/708.