Враги

В годы Советской власти на всей территории теперь уже бывшего СССР на все события революции 1917 года и последовавшей за ней гражданской войной существовала одна-единственная точка зрения, обеляющая одних и очерняющая других. Те, другие, по сути, вообще не имели и возможности её высказать, донести до других.

Теперь, когда уже отстоялась муть и тина минувших лет, появилась возможность приобщиться к другим источникам, скрытым доселе и выработать собственную точку зрения, а не навязанную официальной исторической наукой и пропагандой, гораздо интереснее и ценнее читать такие романы, как данный, позволяющий взглянуть на дела давно минувших лет с другой, противоположной стороны.

Роман, автором которого является непосредственный участник описываемых им событий, представляет собой художественный вымысел, но отлично подкрепленный реальными историческими событиями, живописующий и характеризующий ту эпоху, вихрем пронесшуюся по стране, оставляя за собой кровавый след, уничтожая семьи, противопоставляя близких доселе людей, разводя их по разные стороны баррикад, сея ужас и смерть в насаждении одного и уничтожении другого.

Судьба главного героя во многом повторяет судьбу самого автора, рассказывая о дальневосточных событиях 1918-1920 годов (Взятие Благовещенска, "Николаевский инцидент"), о человеческой жестокости, насилии, чудовищной резне, бессилии простых граждан, безнаказанности и безнравственности творимого, как пробивались к власти по трупам, об эмигрантской жизни в Харбине в 20-30-ее годы прошлого века, КВЖД, истории её создания и развития, возможной дружбе, любви, привязанности, искренности и взаимовыручке.

Конечно, читая, чувствуется, собственный настрой и взгляды автора на все, что происходило, финал чего нам всем известен, которые он транслирует, но не навязывает, что важно, через главного героя. Но если хоть на секунду попробовать встать на его сторону, то закономерно возникает вопрос: А могло ли и быть по другому ? И тем красноречивее и понятнее звучат слова ГГ о том, что между ним и тем, с кем он сражался никогда не может быть примирения, они навсегда останутся врагами, слишком многое их разделяет, если не все.

Яков Лович человек, о котором можно сказать его судьба - это судьба эпохи. Те самые интересные времена, столь любимые историками и ломающие, выкручивающие человеческие жизни, сметающие империи и частой гребенкой прочесывающие семьи. Участник Первой Мировой, вставший в ряды Белого движения, после ранения служил следователем при военно-полевом суде и прокурором по политическим и уголовным делам. После поражения уехавший в Манчжурию и продолживший свою борьбу , став журналистом.

Это биография Ловича - это биография его главного героя прапорщика Полунина. Автор не повысил его в звании, не обвесил орденами и подвигами... Он написал о том что пережил, о том кого потерял, о том что помогало выжить и остаться человеком. Это не просто книга - это осознание себя, друзей и врагов. Это рассказ о том как воевались, о том как отступалось, о том как отняли родину, дом, семью и надежду увидеть фруктовый сад, посаженный отцом. Это роман о забытых трагедиях - о городе Николаевске, который сравняли с землёй, истребив жителей, о семьях, ожидающих каждый день стука в дверь. Об отцах бредущих по льду Амура в поисках тела сына, о матери, которая так и не смогла закрыть его глаза, о тех кто ставил свечи за упокой пропавших бесследно. Это история тех, у кого фроловы забрали все - страну, родных и надежду. Это рассказ о КВЖД, Харбине и тех кто бежал в Манчжурию - о том как выживали, растили детей и продолжали бороться. О том как менялись способы борьбы, когда стало понятно что нет надежды на помощь Китая, Японии...о том как издавали газеты и проводили публичные процессы. О том как теряли молодое поколение под натиском чужой пропаганды. Это книга о целой эпохе в лицах - и Полунин, и Младый, и остатки семьи Сенцовых... Здесь можно найти мысли об ужасах Гражданской войны, о признании ошибок и благородстве некоторых противников. О том как душа человека похожа на выжженную солнцем пустыню, о том как время лечит и как литература помогает возрождению. О том как Толстой, Тургенев, Чехов...- меняют взгляд человека чуждой многовековой замкнутой культуры на народ и страну, которые отняли отца.

Это книга, в которой нет ненависти, но есть убежденность. На страницах "Врагов" признают, что и среди партизан Тряпицина были люди, а не только звери. Здесь нет резких суждений, но есть размышления должен ли убийца и выродок отвечать за свои зверства. Можно ли прикрыть свои преступления лозунгами и рассуждениями о мировом благе? Обязан ли он получить воздаяние по делам своим, несмотря ни на что? Есть ли преступления, которые нельзя простить по сроку давности? Это книга, которая смогла донести до читателя противоположную точку зрения, переломила отношение, основанное на преподавание истории, общей идеологии многолетнего общественного строя. Без истеричных выкриков и лозунгов рассказала о любви к Родине и о горечи от её потери...

Представьте себе сцену – на темном чердаке собралось около двадцати женщин с детьми. Полная тишина и все прислушиваются к шагам внизу, вон хлопнула дверь, вон чей-то хозяйский басок… И вдруг четырехлетняя девочка начинает плакать – страшно ей, или нервы сдали.. Мать пытается закрыть ей рот, но попробуйте остановить ребенка. И вот непреклонный шепот со всех сторон – «Иначе нас всех убьют. Душите ее, душите!» И матери протягивают шнурок. И мать набрасывает его на тоненькую шейку и затягивает концы… Все обошлось, незваный гость убрался, девочку удалось откачать, она и забыла, а у матери это до конца жизни перед глазами.

Это не триллер, это фрагмент романа Якова Ловича, белого офицера, эмигранта, работавшего в Харбине. Это взгляд на доблестное покорение Дальнего Востока Красной Армией с другой стороны.

Шли лихие эскадроны Приамурских партизан. Это рассказ о самой сомнительной фигуре той поры, партизанском командире Якове Тряпицыне, развязавшем кровавую бойню и расстрелянного своими же соратниками за непомерную жестокость

Партизанские отряды Занимали города.

Занимали. Или просто уничтожали, как уничтожен был Николаевск на Амуре. И если бы не уничтожение японского гарнизона и японского населения, то и убийство тысяч мирного населения сошло бы с рук

Что это было – ощущение безнаказанности? Вкус крови? Месть? Кому, женщинам, старикам, детям? Я не склонна верить всему, о чем пишет Лович. Но и выдумкой это не может быть. Что толку разбираться, кто был первым? Жестокость и недопустимость была с обеих сторон. НО факт остается – город с населением уничтожен. Где эти люди?

Роман не документальный, а вполне художественный, в нем есть все, интрига, загадка, развязка. Нет одного – счастливого конца. У Гражданской войны не бывает счастливого конца.

Страшные шутки шутит жизнь.

Много раз, читая разные книги, я ловила себя на мысли, как схожи сюжеты вымыслов. Но сюжеты реальной истории, увы, также часто повторяют друг друга.

Мое поколение, а также поколение моих родителей и бабушек/дедушек были воспитаны на идеологии, в которой противостояние Красных и Белых понималось однозначно. Да, были книги и фильмы, посвященные гражданской войне, показывающие белогвардейцев благородными и образованными аристократами, но все эти произведения, так или иначе, утверждали безоговорочное превосходство коммунистического движения над сторонниками монархии, как в идеологическом, так и в моральном плане. Все они в итоге сводились к победе революционеров, пролетариата и рабоче-крестьянского класса. Белые, как бы благородны они ни были, представлялись врагами и предателями, предпочитающими бегство, а не служение Отечеству. Пожалуй, я впервые столкнулась с чистым взглядом с другой стороны.

И знаете, какая мысль не покидала меня на протяжении всего романа: погружаясь в историческую прозу, читатель ассоциирует себя исключительно с положительными героями. Сравнивая события столетней давности с сегодняшним днем, я не могла не сравнивать людей. Тех, о которых пишет Лович, и тех, которые живут сейчас. Сюжеты истории повторяются столь же часто как и сюжеты художественных произведений потому, что в основе всего и вся в первую очередь - человеческая натура.

Что пишет Лович: белогвардейцы и буржуазия образованы, умны, порядочны. Большевики - озлоблены, темны и жестоки; они захватывают деревни и города, устраивают скорый суд, главным доказательством против подсудимых в котором является достаток и успешность, что автоматически делает человека "буржуем", "угнетателем", и тут же приводят приговор в исполнение, и приговор этот всегда - смертный. Они пытают, насилуют, издеваются. Лович показывает только эту сторону: Белые у него белые (и пушистые), а Красные - залиты кровью. И это его право, как автора! Яков Лович собрал для своего романа документы и свидетельства очевидцев, отчасти этот роман - автобиографичен, и естественно, что здесь та точка зрения, которая с положительной стороны выставляет именно сторонников эмиграции, а противная сторона - это исчадия ада.

Но я думаю не о нем, а о нас. Вот я читаю и, с одной стороны, осознаю, что современное население России, да и всего бывшего СССР, и я в том числе, это потомки тех самых людей, которых автор считает "исчадиями ада". А с другой - я же читатель, я вижу мир глазами героев Ловича и пропускаю через себя их переживания, настроения и мировоззрение. Возникает когнитивный диссонанс.

Я ищу параллели и пытаюсь понять, возможно ли сравнивать? Нужно ли? И если нужно - то кого и с кем?

Воспоминания «белогвардейца» в форме художественного романа. Для меня ценность в свидетельстве очевидцев событий на Дальнем Востоке Российской империи в период гражданской войны. Что было в Благовещенске в 1918, что такое «Николаевский инцидент», который послужил поводом для японской интервенции, как жили эмигранты в Харбине в двадцатые-тридцатые годы. Этот роман соткан из воспоминаний реальных людей, непосредственных участников тех страшных событий. Итак,

К буйному, забрызганному, как палач, кровью, пьяному, жестокому, дикому 1918 году вернись из наших дней, читатель. К тем далёким дням, когда, словно сойдя с ума, заметались по шестой части земной суши миллионы русских людей, кроша, рубя, расстреливая, грабя, насилуя друг друга; когда подвиг был рядом с изменой, величие души – с ее падением, святость – с подлостью, нежность – с садизмом; когда всё перевернулось, закрутилось в кровавом смерче; когда жизнь ничего не стоила, когда топтали её мимоходом, не глядя, равнодушно, словно не жизнь это была человеческая, а гусеница, ползущая через дорогу. К тем далёким дням, когда с винтовкою в руках бродили мы по просёлочным дорогам, в тайге, в горах, по берегам полноводных рек, по широкому российскому простору – то в роли охотников, в самой увлекательной охоте – за человеком, то в роли дичи, за которой охотятся. Тогда прятались, убегали, видели за каждым кустом притаившегося врага, неожиданную, кровавую, безвестную смерть. К тем далёким дням, когда входили в побеждённый город то белые, то красные, когда умирающий от страха обыватель таился за тёмными окнами и привычно ждал, что сейчас начнутся расстрелы, что подбираются к нему и обыск идёт уже в соседнем доме; когда валялись по улицам трупы, когда короткие и страшные драмы видел каждый переулок, когда никого уже не трогали жалкие слова о пощаде, робкая мольба жены, слезы матери; когда пристреливали у забора, а потом там же, у трупа, сплёвывали на сторону и недрожащими пальцами удовлетворённо скручивали цигарку, сделав такое нужное, такое простое дело. К тем далёким дням, когда жадно искали по домам бутылки, или баночки со спиртом, тут же на улице, морщась и довольно крякая, прикладывались к ним и подолгу булькали простуженным в тайге, среди свирепых морозов, горлом. Пили, чтобы спастись от простуды, чтобы спасти своё тело, пили, чтобы спасти душу, одурманить её, чтобы не видела она разбросанных по улице трупов, чтобы не видела она женских, отчаянных слез и забрызганного кровью снега.

Эта цитата передает и стиль романа, и суть гражданской войны. Это было время, когда люди «словно сошли с ума». Во времена Гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке был ад. Зверства людей над людьми. Всякая власть далеко и здесь правит «закон джунглей». Вернулись с фронта солдаты, развращенные войной, с оружием в руках, с ненавистью в душе. Они сбиваются в банды и занимаются грабежом, разбоем и насилием. И все это прикрывается лозунгом «классовой борьбы». И тот прав, на чей стороне сила. Тогда он может сказать: раз у тебя есть что отнять, значит ты буржуй, враг бедного человека. Я тебя убью, деньги твои отниму, дом спалю, жену и дочь изнасилую. И мне за это ничего не будет. Потому как я «революцию делаю».

В результате пострадали мирные горожане, коммерсанты, интеллигенты, зажиточные крестьяне, все те, у кого было что отнять. У кого не было оружия для защиты и не было достаточной ненависти, чтобы убивать. Многие выжившие стали «белогвардейцами» . И дело не в идеологии, просто никто не дал им выбора. Пришли в твой дом и убили твоих близких. Все, тебя уже поставили «по ту сторону». Невозможно было остаться в стороне от этого разделения на «врагов». Каждый в этой несчастной стране должен решить, кто его враг.

И лучше в этом мире выживали те, у кого больше оружия, в ком сильнее жажда убивать, кто свободнее от всех моральных принципов. Это и были те люди, которые потом с гордостью рассказывали внукам « я делал революцию, бил буржуев».

Книга интересна и как свидетельство о исторических событиях. Что произошло в Благовещенске в 1918. Или о том, что японцы сохраняли политику «не вмешательства» до инцидента в Николаевске в марте 1920, когда красные партизаны устроили дикую резню. В последствии советская власть сделала командира партизан козлом отпущения и осудила его действия, тем более что к тому моменту он уже был казнен самими партизанами. Но, многие большевики ставили Тряпицына и его оргию в Николаевске в пример «борьбы за новый мир». И такие «инциденты» повторялись еще не раз на Дальнем Востоке, в Маньчжурии. Этот террор был политикой красных, их способом построения нового мира. Сначала ведь надо просто «разрушить старый мир».

В книге также отражены воспоминания о Харбине 20х-30х годов. Сначала это богатый город служащих КВЖД, китайской восточной железной дороги, находившейся в общем российско-китайском пользовании. Затем Харбин наводнили русские эмигранты, бежавшие от ужасов Гражданской войны. Жизнь в Харбине стала странной. С одной стороны, были работающие люди, не бедные. С другой стороны, нищие эмигранты. Все хотели забыть о ужасах и предались разгулу. Тем более, что у молодежи не было другого способа заработать на жизнь, кроме как своим телом. Кабаки, варьете, проституция, наркомания. Вот Харбин конца 20х. Молодежь разделилась на белых (националистов) и красных (большевиков). С яростными спорами и драками. В Харбине и около него работало множество советских провокаторов, подрывающих работу старых сотрудников КВЖД, вербующих китайцев к «мировой революции».

Совместное советско-китайское владение дорогой становится все более советским. Большевики уволили старое руководство, попытались провести над ними уголовный процесс, им это не удалось, но на дороге теперь могли работать только люди с советским или китайским паспортом. Так многие эмигранты стали китайцами. В какой-то момент китайцы попытались оказать сопротивление наглому поведению советов на их территории и сместить некоторых людей из руководства КВЖД. Советы ответили тем, что вывезли в СССР весь золотой запас дороги, перешли границу и начали военные действия на территории Китая, провокаторы провели ряд террористических актов в Китае. Китайская армия в нескольких стычках потерпела поражение. Советские аэропланы бомбили Харбин. Китайцы отыграли обратно. Но тут вмешались и японцы. Раз русским можно, почему нам нет? Началась война в Манчжурии, было образовано государство Манжоу-Го, под протекторатом японцев и Харбин тоже попал в сферу их влияния. В 1935м СССР продал свои права пользования КВЖД японцам.

Летом 1935 года и кончается роман. В концовке автор свел вместе белогвардейца, большевика и японца. Белогвардеец застрелил своего старого врага, это рассматривается как «казнь». На суде адвокатом выступает японец, его отец погиб во время резни в Николаевске. Защитная речь адвоката — итог событий Гражданской войны. Как бы со стороны иностранного наблюдателя представлена картина, где красные — это силы зла и разрушения. А белые — символ старой Российской империи, с ее великой культурой. И для того, чтобы понимать, что такое большевики, автор приводит цитату Луначарского:

"Мы ненавидим христиан. Даже лучшие из них – наши враги. Они проповедуют любовь к ближнему и сострадание. Но христианская любовь нам не нужна. Нам нужна ненависть. Только тогда мы победим вселенную, если научимся ненавидеть".