Наследница шовинистов де Мармонтель 2

Глава 1

После безуспешных поисков по округе, Валентин де Мармонтель вернулся в свой кабинет на первом этаже старинного замка постройки одиннадцатого века, где застал мирно отдыхающих медиков. Доктор Годар попивал молодое вино, пожилой толстяк вопиюще вальяжно расселся в рабочем кресле владельца замка. Доктор психологии Моник Прежан вела себя немного скромнее – она разглядывала сейф, вскрытый неизвестными злоумышленниками несколько часов назад.

– Валентин, мой друг, я считаю, ты зря волнуешься! – Годар поднял свой бокал в воздухе, салютуя запыхавшемуся де Мармонтелю.

– Если бы я нуждался в вашем мнении, Жерар, – Валентин с порога ринулся прямо к своему столу и остановившись в сантиметрах от него, бросил туда свои кожаные перчатки, – я бы непременно сперва поинтересовался насчет него, а уж потом отправлялся в погоню.

– Не стоит так нервничать, месье де Мармонтель! – Годар не заметил негативной реакции, брошенной в его сторону. – Ты сам посуди – сейф взломан. Это сделали именно в тот момент, когда в доме было наибольшее скопление людей. У мошенника точно был надежный план отступления. Может быть, даже два. И, поверь, он уже далеко отсюда. Какой смысл гоняться по округе за приведениями?

Моник тоже развернулась всем корпусом к вошедшему:

– Валентин, как бы это не было противно, но Годар прав. Слишком наглое преступление. Боюсь, твои деньги уже не вернуть. Надеюсь, там больше ничего ценного не было?

– Я вообще не понимаю, откуда столько суматохи вокруг денег? – поддержал женщину Жерар. – Ты же никогда не был жадным, Валентин. Только не говори мне, что ты хранил наличностью миллион!

Валентин, стоя на старинном паркете в грязных от земли ботинках, несколько раз топнул, с отвращением глядя на то, как крупные комки земли отскочили от подошвы и остались лежать на полу.

– В сейфе были не деньги. Кое-что гораздо более ценное.

По лицу молодого де Мармонтеля невозможно было определить его истинное настроение – оно как обычно было очень скупо на мимику. Короткая, вежливая полуулыбка, застывший взгляд, не реагировавший больше на слова и замечания. За время поисков он успел осознать случившееся и взять себя в руки. Оба доктора были прекрасно знакомы с подобным поведением. Валентин обладал холодным, расчетливым умом и был воспитан с осознанием того, что его поступки не будут ограничены практически ничем. В редких случаях законом, но и здесь можно всегда применить деньги и найти выход. Именно поэтому обижать или быть в плохих отношениях с подобным представителем богатого мира было крайне опасно.

– Да, бог с ними, с твоими бриллиантами! – наигранно и несколько нервозно рассмеялся Годар. Полный мужчина вытер пот со лба платочком, который успел выудить из кармана брюк. – Ты лучше скажи, не ты ли так удачно пригласил к себе на огонек полицейских? Насколько своевременно, а? Все по нотам рассчитал, по секундам!

– Он, кому же еще? – усмешка доктора Моник блеснула ярко-красной помадой в мерцании теплого света, источаемого десятком свечей в кабинете де Мармонтеля. Здесь, как и в малой гостиной, был погашен электрический свет и зажжены свечи – после отъезда полиции оба доктора спрятались от общей ночной суеты в этом укромном уголке, принадлежавшем исключительно заносчивому хозяину дома.

– Великолепно! – с восторгом похвалил Валентина седой Годар. – Великолепно, господин де Мармонтель! Если бы я не был столь пьян, непременно встал бы и отвесил вам учтивый поклон. Может быть даже два!

– К сожалению, господа. Мне придется вас разочаровать. Это не я.

Моник Прежан моментально встрепенулась, женщина отошла от сейфа и медленно направилась к де Мармонтелю, только что устало упавшему в одно из кресел, обитых шелком в стиле Людовика XV.

– Что ты хочешь этим сказать?

– То, что сказал, – вымолвил измотанный аристократ. Русые волосы на его голове были мокрыми, они прилипли ко лбу и постоянно лезли в лавандовые глаза своего владельца. – И Эврард меня сейчас интересует меньше всего! Я хочу найти то, что у меня украли!

– Правда? Мне уже интересно, что же такое ценное было украдено, раз уж смогло переключить все твое внимание с твоего врага на себя?

– Дорогой Годар, – с сарказмом выплюнул имя старого знакомого де Мармонтель, – лучшее, что вы сейчас можете сделать – это отправиться спать и не мешаться у меня под ногами!

Оба врача переглянулись, Толстяк, ухватившись за край стола, с трудом встал на ноги. Оба покинули помещение, побоявшись долее обременять своим присутствием владельца замка. Валентин не любил повторять. Они оба были прекрасно с этим знакомы. Уже миновав малый зал, Прежан все-таки спросила своего захмелевшего коллегу:

– Как думаешь, это действительно не он упек за решетку де Даммартена?

Годар немного пошатнулся, но все же устоял на ногах. Из его горла вырвалась отрыжка, заставившая наморщиться тонкий нос его спутницы.

– Если бы это сделал Валентин, он бы этим хвастался. Как он гордится своим предком. Это был бы прекрасно разыгранный ход и его триумфу не помешала бы какая-то кража. Нет, Валентин точно ничего об этом не знал.

– Он же читал главу именно о похожем случае! Разве могут быть такие совпадения?

– Могут, Моник, могут. А в этом доме и подавно. Валентин слишком давно сидит на своем царском коне, почему бы не случиться легкой потере бдительности? У него достаточно врагов, насколько мы с тобой знаем.

Глава 2

Ночь закончилась для всех обитателей замка де Мармонтель. Хозяин, гости, прислуга – все легли спать.

Все, кроме одной обитательницы третьего этажа.

Той, кто, дождавшись визита брата в свою спальню, как только Валентин покинул ее, молниеносно вскочила со своей кровати и ринулась собирать вещи!

Камеру я накрыла майкой – сильно сомневаюсь, что, выйдя отсюда, брат решит еще немного понаблюдать за мной. Скорее всего, сейчас тот редкий момент, когда мне может повезти. И я решила воспользоваться этим.

Де Даммартена, обещавшего мне спасение, арестовали и увезли. Селестина в больнице. Что теперь мешает брату сделать что-то со мной? Мне даже кричать бесполезно – никто меня теперь не спасет, не выручит. Не встанет между мной и им.

Скрывшись в гардеробной, я схватила маленький рюкзачок, который предусмотрительно купила днем, и вывалив из коробок украшения, сложила драгоценности внутрь. Я беру с собой телефон – вариантов нет, он мне нужен хотя бы затем, чтобы добраться до ближайшего населенного пункта, очень надеюсь, что за два часа, оставшихся до рассвета, успею это сделать. В ближайшем городе обменяю одну из драгоценностей на деньги и куплю билет на поезд или автобус – куда первым придется, даже рассматривать не буду. Сейчас главное бежать и чем хаотичнее я буду это делать, тем больше у меня шансов на успех.

В мягких спортивных кроссовках мне было легко без лишнего шума спуститься вниз. Единственное, за что я боялась больше всего, что двери в замок будут заперты на ключ. Но и здесь мне повезло – по всей видимости все были взбудоражены поисками вора, так что главные двери в замке заперты не были – я без труда выбежала на улицу. Специально выбирала темную одежду, лишь добежав по дорожке, по которой пять дней назад меня привезли в это место, ринулась в сторону конюшен. Бежать не так уж и мало, моя лодыжка еще побаливает, но я планирую с этим справиться. Или сейчас, или уже никогда. Завтра точно будет поздно!

Бежать было несложно – дорожка в темноте видна отлично, а все благодаря выгоревшему на солнце песку, покрывавшему ее от краев до краев. Дорога была укатана машинами, кочек не было, так что я и без фонарика прекрасно могла ориентироваться. Вот уже и те кусты, за которыми мы как-то скрылись с де Даммартеном, и он воспользовался возможностью опустить свою ладонь на мою руку. Ненужные воспоминания попыталась зацепить мое плечо тонкой, высохшей веткой. Я не обратила на них внимание и побежала дальше. Ближе к конюшням уже перешла на шаг – нога нещадно разболелась и мне пришлось хромать, чтобы все-таки закончить свой ночной побег. Я планировала украсть лошадь и, пользуясь картой на телефоне, добраться до ближайшей цивилизации. О машине помышлять даже не стоит, но конюшни ночью не запираются, как раз лошадь увести у меня должно получиться.

Повернула – здание конюшен увидела сразу. Несколько уличных фонарей освещали вход, но рядом никого не было. Понятия не имею, как обычно здесь все происходит в ночное время, очень надеюсь на повторную удачу. Пусть мне повезет!

Уже волоча больную ногу по земле и оставляя за собой борозды на песке, добралась до внушительных ворот. Удача улыбнулась – и здесь все было незаперто! Шанс, маленький, крохотный шанс на то, что мне удастся сбежать незамеченной, забрезжил перед моим носом.

И тут же потух – не успела еще переступить порог, как в конце длинного помещения раздалось знакомое, оглушительное ржание. Монарх!!! В пору было бы начать молиться – подобным звуком можно разбудить не только конюха, но и весь замок.

В конюшнях горел свет, я сразу направилась к своему коню – не планировала ехать на нем, его нужно было утихомирить. Дико пожалела, что не прихватила с собой какой-нибудь еды, поможет ли просто погладить его по морде? Идти было уже совсем тяжело, но я старалась. Проходила мимо других лошадей, искала глазами ту спокойную кобылу, которую мне подсовывал Жером и никак не могла ее найти. Ведь именно на ней хотела уехать. С момента падения с Монарха, успела понять, что для езды на этом скакуне необходим опыт. Сейчас же у меня нет возможности ставить эксперименты и гадать, получится или нет – должно получиться, второго такого шанса уже не будет. Как только Валентин обнаружит, что я сбежала, больше мне свободы не видать – это уж точно.

Когда я приблизилась к его стойлу – Монарх уже бил копытом по воротам и возмущенно мотал головой, белоснежная грива взметалась в воздух и притягивала к себе взгляд, отвлекая внимание от главного. А главным было сейчас не любоваться красотой коня, а утихомирить его поскорее, пока сюда не пришел Жером. Я помню, как конюх выручил меня с берушами, но только не поручусь, что он встанет на мою сторону до такой степени, чтобы помочь бежать.

– Тише… Тише… Не шуми, Монарх, – прикоснулась пальцами к теплой морде подаренного мне скакуна. Конь не послушался меня – дернул головой стряхнув с нее мою руку. Такое было ощущение, что он мне не верит, точно знает, что пришла сюда не за ним.

Я упрямо опустила пальцы на его морду во второй раз – и снова он поступил по-своему. Вдобавок толкнул мою руку и щелкнул зубами, как будто угрожая укусить меня за пальцы. Я отдернула руку и подпрыгнула – прямо за спиной прозвучал сильный удар по другим воротам. В опаске оглянулась – со второй стороны, в стойле прямо напротив стоял Ветер. Конь Эврарда! Он только что повторил выходку Монарха, только завершил ее стойкой на дыбах и мощным ударом по воротам, из-за которого в середине, где была деревянная поверхность, они треснули. Я в ужасе смотрела на Ветра и на дыру, которую он проделал, поэтому и не увидела, что в конюшне уже была не одна.

– Стало скучно и ты решила прокатиться на Монархе? – неприветливая насмешка Валентина прогремела громовым раскатом.

Застывшая между двух коней, была готова лишиться сознания, переведя взгляд к главному входу, где уже стояло несколько человек. Ближе всех ко мне был мой брат, за ним конюх Жером, а еще немного ближе к выходу… Эврард де Даммартен!

– Эврард, мой друг, ты оказался прав. Ты вовремя вернулся, мой дорогой! Если бы не ты, еще бы полчаса, и моей прекрасной Лулу удалось бы сбежать и доставить своему любящему брату массу проблем!

Валентин неспеша направился ко мне – добрая улыбка, обычно игравшая на его лице, испарилась без следа. Его губы были плотно прижаты друг к другу, в лавандовых глазах танцевали огоньки адского пламени. Когда он окончательно приблизился ко мне – я вжала голову в плечи, было полное ощущение того, что он сейчас влепит мне пощечину и она будет гораздо сильнее чем та, которую я получила в награду от де Даммартена. Между тем, ничего подобного не произошло. Когда открыла зажмуренные глаза, увидела перед собой его телефон.

– Посмотри, – подмигнул мне Валентин.

Я выпрямилась и приняла из его рук аппарат. Шла видеосвязь. Я увидела родной дом в Кингисеппе, окна… С другой стороны, откуда шла трансляция, кто-то снимал окна моей квартиры. Вот он приблизился, на что-то встал и в кадре стало видно то, что было за окном. Моя мама Нина смотрела телевизор. Я узнала все – обстановку вокруг нее, ее халат и этот расслабленный взгляд, который присутствовал в ее глазах, когда она вечерами отдыхала после работы.

– Тебе хорошо видно, мое сердце? – спросил брат, внимательно наблюдая за мной.

Я кивнула, переводя взгляд с него и обратно на телефон. И пока не увидела в том же кадре дуло пистолета, не поняла, зачем он это все показывает мне.

– Ты точно увидела все? – повторил Валентин усмехаясь. – Как думаешь, мое сердце, сколько времени мне потребуется для того, чтобы отдать приказ? Лично для меня эта женщина не значит ничего. Она скорее помеха. Значит ли она что-то для тебя, вот в чем вопрос.

– Значит! Значит! – выпалила я, что есть мочи. – Не надо! Я все поняла!

Валентин откровенно улыбнулся:

– Что ж, ты видишь, как работает наша кровь? Мы с тобой понимаем друг друга без слов! Я думаю, тебе стоит ценить это. Я… – он протянул ко мне другую руку, – не люблю рыться в женских сумочках. Но в данном случае, сделаю исключение. Мне почему-то кажется, что у тебя есть что-то, что я сегодня потерял. Позволишь? Твою сумку?

Мне пришлось снять рюкзак со спины и передать его ему в руки. Мои собственные руки в это время тряслись так сильно, что я едва его не выронила на пол. Валентин грубо принял его, первым же делом открыл самый большой внешний карман и моментально обнаружил мои документы. Он вынул их, потряс ими в воздухе и вернул мне рюкзак.

– Я не буду тебя запирать. Ты сама вернешься в свою комнату и отправишься спать. Тебе стоит помнить, моя любимая сестричка, что тебе я не причиню вреда. За тебя наказание понесут недостойные – их я за людей не считаю. С тобой же другое дело – они дороги тебе. Итак.

Валентин сделал многозначительную паузу.

– На этот раз тебя я прощаю. Но совсем без наказания оставить не могу. У тебя характер де Мармонтелей, если ничего не сделать, ты не усвоишь урок и продолжишь делать все по-своему. А я этого не хочу, моя прелесть.

Моя рука дернулась в направлении его телефона, но брат уже успел поднести его к своему уху.

– Прострелите ногу мужчине, который сидит рядом с этой женщиной. Пусть будет максимально больно, но не смертельно.

Из моего рта вырвался беззвучный вопль – ему было все равно. Валентин лишь расхохотался. В трубке прозвучал громкий хлопок. Мои пальцы вцепились в его пиджак, слезы водопадом хлынули из глаз, рот хватал воздух и пытался кричать. В груди все разорвалось в клочья, и я моментально упала перед ним на колени, спрятав лицо в ладонях. Истерика и шок парализовали во мне все.

– Поплачь, – где-то надо мной сказал этот палач. – В замок ты должна вернуться до рассвета. Если этого не случится – следующий выстрел будет в Рыбакову. На первый раз, это даже не обязательно будет сердце или голова. Перед смертью мы можем ее достаточно помучить. Выбирать тебе.

Глава 3

Жером, единственный, кто остался со мной. Пусть хоть и предатель (никаких сомнений в том, что именно он сдал меня брату), но жалостливый. Он уже несколько минут пытается поднять меня с колен и отвести до служебной машины. Валентин с де Даммартеном давно ушли.

– Мадмуазель, я отвезу вас, поднимайтесь. Пойдемте, я отвезу вас в замок.

Я не могу подняться – в ушах гремит тот жуткий звук выстрела, а перед глазами стоит окровавленный дядя Ваня. Мне страшно звонить маме, хоть я и могу это сделать – никто телефон у меня не отбирал. Только документы.

– Мадмуазель Лулу, позвольте, я помогу вам, – конюх подхватил меня подмышку, и как будто нажал курок внутри меня. Я закричала, что есть мочи:

– Оставьте меня! Мерзкий предатель!!! Вы все здесь заодно! Мясники! Палачи!!!

Вместе с моим криком Монарх будто бы взбесился – он поднялся на дыбы и ударил по воротам. В отличие от своего соседа, Монарх не остановился – он в бешенстве раз за разом вставал на дыбы и отчаянно бил по воротам.

– Мадмуазель, мадмуазель, вам лучше уйти отсюда! – выпалил Жером.

В ту же секунду последний удар коня вышиб замок – ворота открылись. Монарх вырвался на свободу и первое, что сделал конь-альбинос – поднялся на дыбы прямо надо мной – его новый удар пришелся точно в грудную клетку Жерома. Мужчина схватился за грудь, его лицо моментально побелело. А изо рта потекла тоненькая бордовая струйка. Пожилой конюх медленно осел вниз и оказался рядом со мной, как и я, на коленях. В стороне раздалось ржание коня, издав победный крик, он мордой ткнул меня в затылок. Животное не понимало – я не могла двигаться так же, как этого теперь не мог сделать Жером. Мы смотрели друг на друга еще несколько мгновений. Это было как раз перед тем, как я надолго провалилась в темноту…

Темнота была долгой и мучительной, лишь изредка сквозь нее прорывались чьи-то крики, на которые мое сознание категорически отказывалось реагировать. Прорывался мужской голос, а также мою голову продолжало разрывать ржание Монарха. Стук его копыт о деревянный пол конюшни. Еще какие-то звуки, но они уже не отпечатались в моей памяти, превратившись в еле уловимый, непонятный шум. Потом все прекратилось. Я пришла в себя лишь на следующий день к обеду. Мне сообщила об этом мадам Ноелла. Экономка сидела в кресле, в моей комнате и мирно читала книгу. Она была первой, кого я увидела, открыв глаза.

– Вы проснулись, мадмуазель? – поинтересовалась женщина.

Я попыталась ответить – у меня это не получилось. И язык, и губы отказались подчиняться. Из горла не вырвалось ни единого звука – я лишь с трудом выдохнула.

– Мадмуазель, вам не стоит пытаться говорить – прошлой ночью вы сорвали голос, – женщина отложила книгу в сторону и немного подалась ко мне. – Месье Годар сказал, вы пережили очень сильное потрясение. Вы очень долго кричали и плакали, а потом потеряли сознание. Не пытайтесь говорить, не надо. Голос к вам будет возвращаться постепенно, когда пройдет шоковое состояние. Что? Я не понимаю. Вы хотите пить? Нет? Вы хотите знать, что произошло на конюшне? О, мадмуазель, может быть, не стоит сейчас об этом? О, не мотайте так сильно головой! Мне придется позвать месье Годара.

Я замотала головой еще сильнее и схватила женщину за запястье, с неимоверным усилием, как будто пыталась сдвинуть с места скалу, выдавила сиплое:

– Жером…

– О! Мадмуазель. Я поняла, вы хотите знать, что случилось с конюхом? Вам не стоит так сильно беспокоиться – его увезли в больницу, врачи позаботятся о нем. Монарх ударил подлеца в грудь, когда тот пытался напасть на вас. Приезжала полиция, мадмуазель. Господин де Мармонтель позаботился о том, чтобы против Жерома возбудили уголовное дело, ведь он хотел причинить вам вред! Мадмуазель, мадмуазель, куда вы?!

Пусть я не могла говорить, но руки и ноги у меня все еще были – они плохо слушались, ушибленная нога распухла окончательно, но это не помешало мне выскочить из комнаты, и хромая рвануть в сторону лестницы. Я не добежала до нее. Уже на краю лестницы голова закружилась, перед глазами все поплыло и мое тело обмякло – не имея возможности за что-нибудь зацепиться, я отправилась в свободный полет вниз. Имела все шансы приземлиться уже на том свете, если бы не чьи-то сильные объятья, в которые мне посчастливилось угодить.

– Месье де Даммартен! – сзади кричала Ноелла. – Я не успела ее удержать! Мадмуазель еще очень слаба, она узнала о конюхе и немедленно выскочила из своей спальни. Я не успела, месье! Не успела!

Отключаясь, оказавшись у него на руках, услышала кое-что слишком мерзкое и отвратительное, что никак не улеглось в моей больной голове. Эврард де Даммартен приказала Ноелле:

– Сообщите месье де Мармонтелю об этом. Я отнесу ее обратно, пусть придет прямо в комнату. Необходимо выставить охрану, я не собираюсь ее караулить весь день.

Глава 4

– Лулу, я не знаю, кто это был. Кто-то выстрелил в дядю Ваню прямо через наше окно! Я все допытываюсь у него, может быть он с кем-то повздорил. Ты же знаешь, он может вспылить в момент, когда… выпьет чуть больше.

Я лежала на кровати, на спине и смотрела в потолок сквозь слезы, накрывшие мои глаза. Эврард принес меня сюда и сразу же оставил. Сразу после того, как я сказала, что желаю, чтобы он и мой брат скорее умерли. Найдя в себе силы, позвонила маме. Мне даже не потребовалось спрашивать, случилось ли то, что приказал выполнить неизвестного убийцу Валентин. Она начала с того, что находится в больнице. Какие-то хулиганы прямо через стекло выстрелили в моего добрейшего на свете отчима. Попали в ногу. Боль сильная, но рана несмертельная. Врачи сказали, будет жить.

Меня до смерти напугал не только поступок Валентина, но и та точность, с которой был выполнен его приказ. А также молниеносность.

– Я думаю, это могли быть какие-то приезжие. Молодежь мы здесь всю знаем, ну не могли они. Тем более, оружия такого ни у кого нет… Если бы напали, то просто с дубинкой или первым, что под руку попадется. Ой, беда… Неспокойно мне, Лулу. Как ты там, моя маленькая?

Что я могла сказать? Мама, это из-за меня дяде Ване простелили ногу? А еще из-за меня мой же конь чуть было не убил еще одного человека. А еще из-за меня тот, кто стрелял в моего отчима, ходит по пятам за тобой? Чтобы выстрелить уже в тебя, а не в близкого тебе человека?

Мама, это я пыталась спасти себя, поэтому пожертвовала тобой?

Я лежала в полной темноте. Темнота не только окружала меня. Она поглотила меня и приковала к этой постели, к этому жуткому замку. Романтика первых дней окончательно испарилась – теперь я точно знаю, зачем я здесь. Здесь друзей нет. Валентин был прав насчет де Даммартена. А Эврард был прав насчет Валентина. Они стоят друг друга. Единственное различие… Да нет никакого различия. Валентин тоже поначалу показывал себя добрейшим человеком на свете. Де Даммартен пообещал Селестине и не сдержал это обещание. Зачем он сдал меня брату? Почему не дал бежать? Наоборот, приволок обратно и велел Ноелле сообщить об этом, охрану выставить. Зачем охрана? Эти оковы, в которые меня теперь заковали, действительно самые прочные из любых возможных. Принес меня сюда, опустил на кровать, еще и стоял, ждал чего-то. Наверняка наслаждался своим триумфом.

Что я могу сделать для мамы? Могу ли позвонить в полицию? Или предупредить ее? Попросить бежать? А сможет ли она и станет ли? Не станет, скорее всего. Наоборот, решит прикрыть меня. Тогда… у меня не остается выбора.

В комнату без стука вошла мадам Ноелла. Она бесцеремонно включила верхний свет.

– Мадмуазель, месье де Мармонтель желает вас видеть за обедом. Мадам Селестину как раз привезут из больницы, и она сможет к вам присоединиться.

– Передайте ему, что я не спущусь.

– Мадмуазель уверена в своем решении? – экономка даже не подумала отступать. – Ваш брат может расстроиться.

– А мне все равно, что сделает мой брат!

– Вы настаиваете на своем решении?

Я не ответила ей, отвернулась спиной к двери и накрылась одеялом. Я никуда не убегу, но выходить из этой комнаты тоже не стану. К черту их всех. Глупый поступок, который ни к чему не приведет, конечно. Захочет, выцарапает меня отсюда. Теми же угрозами.

Почти так и случилось. Минут через двадцать Ноелла вернулась вместе с Валентином.

– Моя любимая сестричка решила покапризничать? Мадам Ноелла, помогите ей одеться и принять душ.

– Хорошо месье. Вы оставите нас?

– Аха-ха-ха! С чего вы взяли? Я останусь здесь до тех пор, пока прекрасная Лулу не будет готова спуститься к обеду. Делайте свое дело, сказано вам!

Дальше меня подняли за руку. Грубо так. Мадам Ноелла прямо при брате стянула с меня всю одежду – я не сопротивлялась. Захочет, он еще и не такое сможет получить. Да и какой смысл прятаться?

– Мадмуазель, пройдите в душ, пожалуйста, – велела экономка, подталкивая голую подопечную в сторону ванной.

Где-то в стороне Валентин, сложив руки на груди, с наглой ухмылкой наблюдал за всем этим. Он зашел даже в просторную ванную, потом ждал, пока Ноелла сушила мои волосы. Дальше сам выбрал для меня платье и туфли. Платье было длинным, но почти полностью прозрачным – белья он велел под наряд не надевать. Туфли были на огромном, тонком каблуке – я вышла из спальни только благодаря тому, что брат заставил взять его под руку.

– Тебе стоит улыбаться, моя дорогая. Твоя настоящая мать вернулась домой, ее часы сочтены. Мне, конечно, все равно, но зная твою натуру, испорченную сентиментальными русскими, позже ты будешь себя корить за этот эгоизм. Могу предположить, что за мою настойчивость даже поблагодаришь любящего тебя без памяти брата.

Валентин похлопал ладонью по моим пальцам, повисшим на его согнутой руке.