Триада (треть восьмиды) – 15 дней в обычную триаду, 16 дней, когда празднуются Юпитералий, Меркуриалий, Марсалий, Великие Мистерии, Венераалий или Сатурналий.

Календа – 1-ый день восьмиды или 1-ый день 1-ой триады

Нова – 1-ый день 2-ой и 3-ей триады

Медиана – середина триады

Благодаренье – конец триады (день посещения храма)

Дни в триаде: 1 – календа или нова, 2 – день марса, 3 – день меркурия, 4 – день юпитера, 5 – день венеры, 6 – день сатурна, 7 – день солнца, 8 – медиана, 9 – день луны, 10 – день марса, 11 – день меркурия, 12 – день юпитера, 13 – день венеры, 14 – день сатурна, 15 – благодаренье

День – 16 часов (8 часов от полуночи до полудня и 8 часов от полудня до полуночи)

Час – 72 минуты

Часы дня:

1 – час Веры

2 – час Смирения

3– час Нестяжания

4 – час Кротости

5 – час Трезвения

6 – час Воздержания

7 – час Целомудрия

8 – час Любви

Триада часа (треть часа) – 24 минуты

Век – 128 лет

Век человека – 72 года

Возраст Единения – 4,5 года

Возраст Приобщения – 9 лет

Возраст Послушания – 13,5 лет

Возраст Посвящения – 18 лет

Возраст Страждания – 22, 5 года

Возраст Откровения – 27 лет

Возраст Благодарения – 31, 5 год

Возраст Возрождения – 36 лет

Второй возраст Благодарения – 40,5 лет

Второй возраст Откровения – 45 лет

Второй возраст Страждания – 49,5 лет

Второй возраст Посвящения – 54 года

Второй возраст Послушания – 58, 5 лет

Второй возраст Приобщения – 63 года

Второй возраст Единения – 67,5 лет

Второй возраст Возрождения – 72 года

Месяцы:

1 – Церера

2 – Юнона

3 – Меркурий

4 – Марс

5 – Нептун

6 – Минерва

7 – Вакх

8 – Феб

9 – Венера

10 – Диана

11 – Плутон

12 – Юпитер

Начало месяца – появление луны.

Праздники Меридеи

Возрождение – начало года, начало восьмиды Веры, середина зимы

Юпитералий (празднество мертвых) – 23-24-ый день Веры

Перерождение Воздуха – начало весны, начало восьмиды Смирения

Весенние Мистерии – середина весны, начало восьмиды Нестяжания

Меркуриалий (празднество искусств и ловкости) – 23-34-ый день Нестяжания

Перерождение Воды – начало лета, начало восьмиды Кротости

Марсалий (празднество воинского мастерства) – 23-24-ый день Кротости

Летние Мистерии – середина лета, начало восьмиды Трезвения

Великие Мистерии – 23-34-ый день Трезвения в високосном году

Перерождение Земли – начало осени, начало восьмиды Воздержания

Осенние Мистерии – середина осени, начало восьмиды Целомудрия

Венераалий (празднество любви и счастья) – 23-24-ый день Целомудрия

Перерождение Огня – начало зимы, начало восьмиды Любви

Сатурналий (празднество веселья в память о Золотом веке) – 23-24-ый день Любви

Судный День и Темная Ночь – конец года, 46-ый день Любви

Главный Судный День и Темнейшая Ночь – 46-ый день Любви 36-го года или конец цикла из 36 лет (високосный год)

Великое Возрождение – 1-ый день Веры 1-го года или начало цикла лет.

Глава XIII

Желтая роза на могиле Блаженного

Божий Сын в Святой Книге назвал женщин созданиями с более высокой душой и чистой плотью, поэтому спрос с них за попрание Добродетели Целомудрия был намного строже, чем с мужчин. А росли души женщин выше, как объясняло знание, поскольку в их плоти имелось с достатком стихии Воды – Пороков, любви и удовольствий, – стало быть, обилие нежных наслаждений куда быстрее превращало плоть женщин в болото и губило дерево души. От блудниц могла отказаться родня, их нередко забивали камнями соседи, уличным девкам разрешалось проживать лишь на окраинах городов и там, где размещались лупанары.

Детоубийство и женская неверность карались законом особенно сурово, причем, даже если муж не имел претензий к поведению жены, в суд могли подать соседи, родня мужа или хозяева дома, где супруги проживали, – если им удавалось доказать вину обвиняемой, то ту приговаривали к наказаниям разной степени тяжести. Неисправимых преступниц казнили или насильно закрывали в монастырях, детоубийц зарывали по шею в землю, иногда сажали в бочку с нечистотами, – и те умирали в мучениях да позоре через пару дней. За то, что незамужняя особа понесла, ее приговаривали всего к шести ударам плети, младенца мог взять на воспитание приют, а по окончании пенитенции, наложенной священником, общество прощало грешницу, но всё равно иногда меридианки по самым разным причинам не желали рожать и прибегали к снадобьям, услугам особых повитух или лекарей. Иные страдали от весьма распространенного бесплодия, да и дети гибли часто: от недугов, при недосмотре или просто так. В семьях землеробов и то доживало до совершеннолетия не более трех-четырех отпрысков, горожане ограничивались одним или двумя наследниками, отдавая предпочтение сыновьям, будущим кормильцам.

В плоти мужчин преобладала стихия Огня, и легковое распутство не наносило вреда их душам: неверность, сладострастие или блуд с женщинами священники прощали раскаявшимся грешникам, закон же как максимальное наказание брал с мужчин денежное взыскание, но если только они не уличались в осквернении плоти, чужой или собственной. Соблазнение взрослой женщины (достигшей семи лет) преступлением не являлось – семья должна была следить за поведением незамужней девушки и воспитывать ее в нравственности. Любое насилие над собственной женой, если оно обошлось без смерти, тоже не каралось законом. Никак не разыскивали и тех, кто обманом опаивал дам, порой девиц, снотворными зельями, исчезая поутру, – вся полнота позора ложилась лишь на их жертву. Знание гласило, что от природы приземленные мужчины из-за своей сухой плоти, чтобы гасить Огонь, имели потребность в стихии Воды (в том числе в наслаждениях), а мужское вожделение проповедники сравнивали со змеей, «желающей по своему естеству полакомиться в большем числе гнезд», и предостерегали женщин от падения такими советами: не обольщаться сладкими речами, не оставаться с мужчинами наедине, тем более в спальных покоях, не носить вызывающих одежд, распаляющих жар, и не забывать прятать волосы, – в противном случае «за разоренное гнездо» винить только себя.

Конечно, можно было потребовать от растлителя жениться через суд, однако редкие женщины были готовы на это пойти, так как требовалось во всеуслышание рассказывать подробности, исходя из каких, судья выносил приговор – и далеко не всегда вставал на сторону пострадавшей. То же касалось надругательства – несчастной приходилось описывать свое бесчестье перед судьей, адвокатом и зеваками, поэтому обычно с насильниками по-тихому расправлялись родственники дамы.

К греху сладострастия, к потворству Пороку Любодеяния, Экклесия приравнивала и пылкую страсть между супругами. Из-за этого благонравные жених и невеста (а потом муж и жена) никак не проявляли на людях своих чувств – поцелуй руки, означающий преклонение, считался приличным, но объятия или иные нежности порицались обществом. Идеальная супружеская пара должна была общаться в свете друг с другом холодно: «чтобы ни у кого не возникло подозрений о плотской необходимости их отношений». Зато мужчины, равные по положению, могли прилюдно лобызать друг друга в щеки, патроны целовали подопечных юношей в лоб, аристократы позволяли низшему сословию в качестве щедрой милости коснуться устами своих одежд. Женщину мог поцеловать в щеку в знак благодарности ее младший родственник, в лоб – старший родственник или супруг, тем самым выражая свое покровительство; и ей допускалось поцеловать мужчину в щеку, но только своего родственника. На помолвке, после клятв, тоже обменивались поцелуями в щеку: так невеста принимала жениха в свою семью, а он «вводил даму в свой род как ту, которой пока не мог указывать», – и до венчания невеста не должна была позволять большего, чем поцелуя своей руки. Поцелуй в губы объединял души и приравнивался к близости – даже поцелуй между супругами на глазах других считался культурными людьми развратом: находясь в обществе, супруги обменивались поцелуями в глаза перед длительной разлукой и при долгожданной встрече. Подкрепляли поцелуем, помимо подписи, и важные грамоты. Пощечина означала противоположность поцелую, оскорбительное наказание, какое следует дать нижестоящему, но пощечина между равными по положению приводила к дуэли. Если оплеуха случалась между мужчиной и женщиной, то ответственность переходила к покровителю дамы, то есть, если ударили ее, то родственник мстил за ее унижение, если она – то держал ответ. Из этого следовало, что муж мог прилюдно оскорбить пощечиной жену, так как был ее господином, или незамужнюю дочь. Женщина же без последствий могла раздавать затрещины тем, кому покровительствовала: незамужним дочерям и воспитанницам, сынам до их отрочества, служанкам и прислужникам. Но унижение пощечиной рыцаря разрывало связь Прекрасной Дамы и ее слуги. Обществом вообще осуждалось, если женщина неблагоразумно распускала руки на мужчин, даже на домашнюю прислугу или землеробов (для этого у нее был супруг), понукание мужа или буйный нрав слабого пола высмеивались, и лишь пощечина как последний довод против домогательств одобрялась. Огромное значение придавалось жестам: кулак всегда означал силу, открытая ладонь – незлобие, удар ладони о ладонь – уговор (обычно на спор), соединение ладоней крестом – клятву, сплетение пальцев – союз. Воины, братаясь, соединяли «замком» одни и те же руки (знаком единства в знак равенства); жених и невеста на венчании – противоположные руки.

Экклесия равно хвалила как целомудрие, так и благопристойные союзы. Похоть полагали частью силы вражды, а любовь их противоположностью. Именно духовная любовь, лежащая в основе супружества, приводила к рождению красивого и нравственного потомства: чем умереннее супруги вели себя при зачатии ребенка, тем благонамереннее получался их отпрыск. Должно быть, по причине чрезмерного усмирения страсти, на беду своих родителей и урождались девушки, которые наотрез отказывались выходить замуж, но удаляться в унылые монастыри тоже не желали. Дабы не случилось подобной нелепости, меридианцы предпочитали ночью отступать от предписаний Экклесии, тем более что весь грех сладострастия ложился на мужа – долгом жены были покорность во всем супругу, верность ему, ведение домашнего хозяйства и воспитание детей.

Испокон веков женщинам в Меридее надлежало следовать за мужчинами: за отцом, братом, супругом или сыном, возложить на них свою судьбу, разделять все принятые главой семьи решения и поступать согласно его воле. То, что женщины, даже вдовы, не имели равных прав с мужчинами, объяснялось их беззащитностью на протяжении всей жизни – сначала по малолетству, затем при материнстве и старости, а как следствие, ненужностью таких прав. Супружество спасало женщин от падения в Порок Любодеяния, от полноты ответственности перед законом и дарило почетное занятие – служение своей семье. Таким образом, вдову, тем более бездетную, осуждать за новый союз, пусть и скорый, никто в Меридее не стал бы.

________________

Маргарита вернулась в зеленый дом Ботно, хотя две восьмиды назад клялась, что лучше отрежет себе ноги, чем так поступит, однако всё разительно переменилось. Дядюшка настоял на том, чтобы ее комнатой стала бывшая спальня Оливи на втором этаже, а тетка Клементина не высказала возражений. Она не скандалила, не говорила Маргарите дурных слов, вот только с недоверием поглядывала на племянницу, чего только не подозревая, так как окончательно убедилась в ее порочности. Она видела Маргариту отъявленной распутницей, нарушившей клятву верности и соблазнившей жутковатого Ортлиба Совиннака, но в то же время размышления о богатстве, высоком положении и могуществе градоначальника согревали душу Клементины Ботно. Она не знала, как же ей в конечном счете относиться к Маргарите: тетке хотелось и сурово осуждать ее, и горячо хвалить.

В последний день восьмиды Трезвения началось двухдневное празднество Перерождения Земли. Торжества в Элладанне еще были под запретом, и горожане мало-помалу привыкали обходиться без народных гуляний. Из развлечений у них остались казни и полуденная служба, какую Маргарита пропустила, поскольку вдовам в трауре надлежало затвориться в доме и молиться в уединении. Единственное, куда ей разрешалось выходить, – это к духовнику. После праздничной службы дядюшка Жоль и тетка Клементина отправились к Себесро, Филипп убежал к Нинно, а Маргарита с удовольствием осталась одна в зеленом доме, ничуть не чувствуя себя обделенной. От Ортлиба Совиннака она получила письмо, в каком он просил ее дядюшку зайти в ратушу сразу после календы. Письмо не являлось любовным посланием – деловитое и холодное, оно тем не менее окрылило Маргариту. Оставшись одна в доме, девушка перечитывала его несколько скупых строк, целовала бумагу и любовалась размашистым почерком градоначальника.

С календы начался пост длиной во всю восьмиду Воздержания. Меридианцы в течение этого срока не ели жирного, мясного, молочного и яичного, не пили пива или вина, забывали про приторные сласти и пышные хлеба. Впрочем, в эту восьмиду собирали урожай, и больших неудобств лиисемцы не чувствовали, разве что собаки грустили из-за питания рыбьими головами вместо «сахарных костей». Рынки города наводнялись фруктами – всю восьмиду на столах лежали груши, красные яблоки, инжир, айва; к концу восьмиды поспевали каштан, грецкий орех, мушмула и гранат; из леса горожане приносили грибы, сосновые шишки и последние ягоды малины. В кореньях, так презираемых богачами, тоже не возникало недостатка – репа, редька, редис, репчатый колокольчик, пастернак, петрушка, хрен вместе с капустой и бобовыми отправлялись в котелок на сытную похлебку. Из моркови, тыквы горлянки, корней лопуха, сахарного корня и аира готовили десерты. Бобовые добавляли на время поста во все основные блюда: горох и нут кушали даже аристократы, неизысканные чечевицу и вигну потребляли те, кто победнее, причем вигна, особенно с соком руты, помогала женщинам прервать беременность и оказывалась полезной тем, кому изнурение не позволяло выносить здорового ребенка или выжить после родильной горячки.

Животное молоко на время поста заменяли миндальным или грецким, реже маковым или овсяным. Из такого молока умельцы изготавливали яйца, без каких орензчане даже в пост не желали начинать день. Реки и озера служили источниками рыбы, раков и миног. С побережья Хинейского моря в Элладанн привозили селедку, морских ежей, каракатиц, мясо дельфинов. Словом, люди тосковали лишь по веселящим напиткам, тем более что со дня меркурия начиналось производство вин. В дом Ботно с того же дня потянулись учителя.

Каждый день до полудня Маргарита посвящала урокам меридианского языка, после полудня ей преподавали Культуру, Историю и Географию. Другие нужные для образованной дамы науки (вышивание, верховую езду, игру на музыкальном инструменте и танцы) оставили на дни после траура. Все занятия оплачивал градоначальник, но соседи пока считали, что это очередная блажь Жоля Ботно. Исполненная благодарности Маргарита старалась стать достойной супругой Ортлибу Совиннаку и с рвением впитывала новые для себя знания.

Храм Пресвятой Меридианской Праматери юная вдова посещала в сопровождении дяди, своего второго отца. Раз в триаду, по дням луны, Маргарита по пути к храму миновала дом Марлены, не решаясь побеспокоить бывшую сестру, и всё же надеясь однажды встретить ее на крыльце. Двадцать четвертого дня Воздержания, после своего второго урока Боговедения, Маргарита осмелилась позвонить в дверной колокольчик, чтобы поздравить Марлену с ее восемнадцатым днем рождения. Дом управителя замка выглядел пустым, и никто не отворил дверей. Возможно, Марлена тоже пошла к духовнику, к брату Амадею, но Маргарита, как того желал градоначальник, в храм Благодарения больше не наведывалась.

Из-за изрядного, широкого носа с горбинкой епископ Аненкле́тус Камм-Зюрро́ походил лицом на хищную птицу, на «стервятника-трупоеда» (крупный гриф). Настораживали и его изогнутые крыльями брови, и яркий рот красноватого оттенка. Излишне высокий лоб свидетельствовал об уме прелата, седые виски благородным серебром оттеняли его черные волосы и тоже внушали уважение, но влажные, матово-лаковые глаза епископа с неподдельным интересом смотрели на прихожан, словно он оценивал их годность для трапезы, – таким он показался Маргарите впервые, когда, еще до гибели Иама, она увидела его на службах в храме Пресвятой Меридианской Праматери. Однако стоило юной вдове познакомиться с епископом, как тот ее очаровал. Его бархатистый голос будто гладил уши, проникая в голову, добирался до души и обволакивал ее теплым, мягким, меховым покрывалом: на сердце становилось спокойно, в теле и разуме – сонно. В своем роскошном ярко-синем одеянии, с серебряной звездой на груди и перстнем-крестом на левом мизинце, Аненклетус Камм-Зюрро чудился не наместником Святой Земли Мери́диан, а наместником самого Бога. В отличие от брата Амадея, епископ с внешностью стервятника никогда не изрекал неоднозначных и удивляющих слов, хотя Маргарите пришлось обсуждать с ним очень неловкие вопросы из Святой Книги – о супружеской близости и не только.

Богознание, познание Бога, преподавали тем, кто избрал духовный путь. Миряне и воины учили Боговедение – получали сведения о Боге. Маргарита, как все меридианцы, познакомилась с Боговедением за восьмиду до обряда единения, то есть почти в четыре с половиной года. На первое занятие ее отвела еще живая мама, и случилось это в Бренноданне. Семьи провели в единитную залу под шатром Венеры, где священник рассказал о ритуале и открыл детям главный догмат меридианской веры: «Между Линией Льда и Линией Огня, за какими жизни уже не существует, между последним островом Лито́ в Бескрайней Воде на западе и предельной оконечностью Южной Варвании на востоке, в сердце континента Меридея, в Святой Земле Мери́диан, находится центр мира – святое место, ступив на какое ровно в полдень, человек предстает перед Богом и получает по заслугам». Это и был вызов Экклесии на Божий Суд. Виновного ударяла молния, «Божий Огонь», а если человек оставался жив, то с него снимались обвинения и он считался оправданным, несмотря ни на какие доказательства обратного. Именно там, в центре мира, Пресвятая Праматерь, отмолив грехи человечества, получила в дар от Бога сына и спасителя людей. С того же святого места, где когда-то давным-давно стоял храм Жертвенного Огня, и началась меридианская вера. Божий Сын назвал город в центре мира «Мери́диан» или «Полуденный» с языка древних, верующие стали величать себя меридиа́нцами. Четырем континентам они дали имена, исходя из мифа «О богине Порядка, Мера Деа»: меридейцы назвали себя возлюбленными богини Меры, перемешав веру с языческими сказаниями, ведь сразу человек не мог принять всё новое и отвергнуть прошлые заблуждения. Со временем, дабы сильнее отдалить людей от язычества, Экклесия заменила несколько букв, превратив «Мерадеа» в «Меридея» («е» читается как «э»). Кстати, инструменты богини Порядка – весы, змея и рог изобилия, стали символами мирского суда.

Божий Сын принес людям веру и знание о времени, планетах и стихиях, а также о плоти, душе и их связи, о едином Боге, Дьяволе и Конце Света из-за столкновения светил. Однако люди могли предотвратить гибель мира. В знании говорилось, что Добродетели и Солнце – это одна стихия Огня, Пороки и Луна – стихия Воды. Добродетели притягивали к Гео первую от нее планету Солнце, Пороки – вторую планету, Луну. Неправедная жизнь и нарушила порядок: Луна приблизилась к Гео, Солнце же оттолкнулось, поэтому раз в сто двадцать восемь лет високосный год более не наступал, а светила могли уничтожить друг друга в конце любого года. Когда у человечества осталась последняя возможность спастись, Бог сжалился над неблагодарными людьми, внял мольбам чистой девы и отправил с Небес на землю божественную душу, часть своего света.

Божий Сын разбил года на циклы из тридцати шести лет между неизбежными столкновениями светил, когда он спасал Гео. В остальное время люди должны были сами предотвращать Конец Света. Для этого он разделил год и день так, чтобы получилось восемь частей – восемь Добродетелей с Пороками. От людей требовалось следовать указаниям часов и календаря, не грешить одним или двумя Пороками в определенное время, явить Добродетели, а кроме того, стараться жить праведно ради самих себя, – так люди спасали и мир, и собственные души. Так они следовали путем меридианской веры.

Меридианский крест со стрелами означал исход веры из ее колыбели, из Святой Земли Мери́диан, и важность ее распространения ради спасения мира, даже ценой войны. Меридианскую звезду или удвоенный меридианский крест Божий Сын назвал главным числом, символом начала и конца, то есть восьмеркой, поделенной надвое, – вот и при молитве следовало соединить восемь пальцев «домиком», мизинцы перекрестить; при глубокой молитве – «уронить лицо в руки», приставив большие пальцы к подбородку, а указательные ко лбу. Священники, вместо мизинцев, перекрещивали большие пальцы и подносили их к устам.

В помощь людям первый Божий Сын сотворил ручной сатурномер. По нему каждый мог узнать свой крест из Пороков и Добродетелей, счастливый металл и цвет, полезные для себя травы и плоды, а также гумор и гуморальные соки, чтобы правильно лечиться. Он же написал в Святой Книге о небесном Рае и о том, каким путем туда может попасть душа. Описал он и подземный Ад с его восемью рвами, последний из которых, центральный, пламенел столбом. Назывался он «Пекло» – там за отсечение себя от Бога душа сгорала навек и становилась противоположностью Божьему свету. Омывался Ад широкой рекой из крови и слез грешников, рекой Ахерон, где жили чудовища, не пропускавшие живых в царство Дьявола. Демоны, черти и бесы тоже не могли преодолеть кровавую реку и самовольно покинуть Ад.

В первой главе Божий Сын объяснил Добродетели и Пороки, в том числе Целомудрие. Он описал нравственный, узаконенный Богом союз мужчины и женщины, повелев обоим хранить верность. Более с супругой нельзя было расстаться в любой момент, прогнать ее из дома или убить, забрав себе приданое, да жена могла быть только одна, как и муж. В конце главы Божий Сын оставил завет своим восьми ученикам, восьми кардиналам, распространять веру среди людей, чтобы предотвратить Конец Света, а сам принял смерть на кресте и своими страданиями, что тоже имели стихию Огня, притянул Солнце к Гео. Все время мучений он улыбался, ведь не имел обид, злобы или ненависти, а едва светила разошлись – его душа возродилась в его же годовалом сыне. Редкие люди, монахи и праведники, в конце високосного года удостаивались чести взойти на крест и, подобно Божьему Сыну, своими предсмертными страданиями, чистыми от сил вражды, притянуть Солнце, спасая людей. Их называли мучениками веры, после гибели приравнивали к святым и увековечивали их кости в статуях.

Божий Сын обладал необычной кровью, поскольку был божеством в человеческом теле; его душа, состоявшая сразу из четырех стихий, меняла плоть и ее гуморальные соки. Попадая на кожу человека, божья кровь впитывалась без остатка, – так и определялось: возродился ли Божий Сын, приобрел ли младенец это чудесное свойство с виду самой обычной крови. Капелька божьей крови давалась ребенку в дар при обряде единения. Короли имели помазание дважды. При коронации на их лоб наносился крест, и если он не исчезал во время церемонии, то кровь изобличала отъявленного грешника, а Бог не разрешал ему править. Епископы также проходили второе помазание, но знаком звезды. Кардиналы имели три помазания, поскольку получали высочайшую власть и отвечали за взросление Божьего Сына. К возрасту Послушания Божий Сын полностью возвращал себе память о прошлых перерождениях, далее он путешествовал, скрывая свою личность, смотрел на нравы людей. Как он жил до Главного Судного Дня, оставалось загадкой, непосвященные ничего не знали и о его семье. Поговаривали, что он мог менять внешность, становиться невидимым, творить любые чудеса, исцелять и даже оживлять, однако так помогать людям ему запретил Бог: праведно живущего меридианца ждал Рай, поэтому важна была лишь забота о душе. С возраста Благодарения Божий Сын работал над новой главой Святой Книги, оставляя запись в семьдесят две строки. Экклесия следила за исполнением его предписаний и распространяла обновленную Святую Книгу среди верующих.

Каждые четыре года Экклесия издавала «Книгу Позора» и «Книгу Гордости». Раньше, когда книги переписывались от руки, эти летописи стоили дорого, но с появлением книгопечатания их стало возможным купить за тридцать шесть регнов. Можно было арендовать эти книги или прочесть их в любом храме. Все образованные люди обязательно изучали их в университетах как часть Истории. В «Книгу Гордости» Меридеи попадали кардиналы, мученики веры, лауреаты искусств и, за выдающиеся, безукоризненные подвиги, рыцари. Таких воинов называли героями. Они носили золоченые шпоры с меридианской звездой, имели привилегии и всеобщий почет, служили примером для подражания. В «Книгу Позора» Меридеи попадали самые гнусные из злодеев: вероотступники, богоборцы, отлученные от веры… В обеих книгах содержались жизнеописания с упоминанием родни и союзников, ведь человек разделял срам или почести с близкими. Только имена женщин никогда не попадали в «Книгу Позора», поскольку они не имели равных прав с мужчинами и не несли полной ответственности за их преступления. Для благородного, знатного человека нелестное упоминание его имени в «Книге Позора» было страшнее гибели – так, угрозой вечного бесчестья, Экклесия могла влиять на могущественных, облеченных властью аристократов, в том числе на королей, предупреждая нарушения духовных законов и нападения на храмы.

Это узнала Маргарита в четыре года, на своем первом уроке Боговедения. Конечно, запомнила она тогда мало, но потом ей всё еще раз повторили на следующем уроке, в восемь лет, когда она стала взрослой. Другие три ее урока и приобщение случились уже в Элладанне. Она беседовала со священником в исповедальне и тогда узнала, что люди раньше тоже достигали в своем развитии больших высот, но неизбежно все древние культуры одинаково гибли в войнах, а до того начинали поклоняться Порокам, гордиться развращенностью, переставали трудиться, заводили рабов и высмеивали Добродетели. Именно древние люди уже погибших и позабытых культур за великое множество лет нарушили порядок и сблизили светила.

Священник настаивал на том, чтобы восьмилетняя Маргарита делилась с ним сомнениями, думала над тем, что узнала, и задавала ему вопросы. Он же на них отвечал. Она спросила: «Почему ее родители рано умерли и Бог заставил ее страдать?» Священник объяснил ей, что страдания подобны лучам животворящего светила – Солнца. Она страдала, и ее душа стала чище, поэтому в час Веры стоило принести хвалу Создателю и быть готовой с радостью принять новые испытания, поскольку мученичество – это высшая награда. А если она справится и стойко перенесет горести, словно горькую пилулу, то ее будет ждать и благо, как ложка сладкого вина в утешение. Не стоило ей огорчаться и из-за трех Пороков в своем кресте. Чтобы не попасть в Ад, надо было всего-то соблюдать предписания календаря и часов. Если же она хотела на розовые острова Элизия или стать после смерти частью Божьего света, то должна была стараться усерднее и полностью победить свои порочные склонности – не только не делать дурного, но и не помышлять о таковом.

Свет луны и любование ею, как сказал Маргарите тот же священник, усиливали дурные склонности людей, и они быстрее перерастали в Пороки, поэтому люди по ночам спали. Однако луны бояться не стоило: она наделяла Пороками человеческую плоть, но сама по себе не была частью Дьявола, как и солнце не являлось частью Бога. Оба светила приносили равновесие в мир, а то, что люди сами нарушили развращенностью Порядок и теперь из последних сил боролись за выживание, в этом Солнце и Луна вовсе не были виноваты.

Спрашивала восьмилетняя Маргарита и про Священную войну, ведь ей было жалко убитых людей, даже безбожников. Ей объяснили, что Священная война, спасая мир, еще уберегает другие души от безбожия и Пекла. Души варваров-язычников не сгорали в Аду, поскольку язычники не имели Гордыни и Уныния – они догадывались, что есть некая высшая сила над ними. Безбожники же не поклонялись никому и ничему. За это Дьявол полюбил их земли, обманул тех людей, живущих у Линии Огня, и они предавались Порокам нарочно, чтобы оттолкнуть подальше Солнце от Гео и чтобы в их жарком континенте стало прохладнее, не подозревая, что приближают Конец Света. Жалость к безбожникам равнялась заблуждению, преступному и губительному для всех людей, ведь существование плоти – тлен, а их душам помочь было уже нельзя. Зато ее собственная душа, благодаря Священной войне, в следующем перерождении имела бо́льшую возможность не упасть в плоть безбожника и не отправиться в Пекло.

После первого приобщения Маргарита не изучала Боговедение: услуги духовника могли позволить себе лишь богатые люди. Вся мудрость веры и так была записана в Святой Книге, к тому же объяснялась на проповедях. Священники-духовники называли себя «сведущими друзьями» – с ними советовались и беседовали на любые волнующие темы.

Брат Амадей не мог бесплатно оказывать услуги духовника, вот он и приглашал Маргариту помогать ему в саду. Чтобы заполучить в свои духовники священника низшего, четвертого сана требовалось платить храму половину золотой монеты за каждую восьмиду. Подобные услуги от настоятеля храма стоили уже восемь золотых монет за три урока в восьмиде и за исповедь перед празднеством. Сколько стоила «дружба» одного из шестнадцати епископов Меридеи, священника второго сана, прелата и наместника Святой Земли Мери́диан, Маргарита даже боялась предположить.

Ее беседы с епископом Камм-Зюрро происходили в исповедальне и занимали около часа. На первом уроке Боговедения Маргарита изучала последнюю, тридцать девятую, главу Святой Книги, где Божий Сын подробно писал о том, что есть осквернение плоти, живой или мертвой, чужой или своей. Самоубийство являлось одним из тяжелейших самоосквернений – за это преступление душа сразу попадала на суд Дьявола и если чудом не сгорала в Пекле, сохранив остатки веры, то проходила все семь рвов наказаний, получая в конце уродство. Тела самоубийц предавали огню, отдавая души во власть повелителя Ада, их имена стирали из Истории, кости тайно хоронили в лесу. За людоедство, за вскрытие покойников, за разорение могил или любое глумление над плотью мертвого меридианца налагалась высшая кара – погребение без очистительного огня, вследствие чего душу ждала ужасная участь извечно голодного и мерзнущего призрака. К такому наказанию понапрасну не прибегали, так как призраки в отместку пытались изводить тех, кто обрек их на страдания, то есть всех живых людей. За осквернение живой плоти тоже могла быть наложена высшая кара, но если дело не касалось колдовства или поклонения Дьяволу, то приговор выносил мирской суд или воинский, а не духовный. Не столь страшные виды осквернения плоти относились к греховным влечениям – за них назначались пенитенции. Епископ поведал порозовевшей от смущения Маргарите, что за поглаживания женщиной самой себя в срамном месте давался на одну восьмиду пост целомудрия и строгий пост воздержания (на пресном хлебе да воде), а в конце восьмиды требовалось народное покаяние – молитва на коленях перед ступенями храма. За потехи с подобиями детородных органов на женщин налагалась такая же пенитенция, только сроком в восьмиду цикла лет – все четыре с половиной года, каждое благодаренье, такая грешница должна была стоять во время службы коленопреклоненной у крыльца святого дома. Не исполняя пенитенции, меридианцы сильнее губили свои души и отвечали за это после смерти на суде Бога. Если же они доказали раскаяние и стойко перенесли наказание, то получали полное искупление – и уже никто не имел права их корить за былое прегрешение.

12 3 4 5 ...28 След.

Гибель Лодэтского Дьявола. Второй том

Времяисчисление Меридеи

Праздники Меридеи

Глава XIII

С этой книгой читают

Другие книги автора