Посол Великого владыки. Сокрытое царство. Часть 1. Том 2

– Натайниш Ворен! – представила ее Онелия.

Та была выше Онелии на полголовы, однако казалась еще значительнее из-за стройного телосложения и гордой, державной осанки. Первый посол Санери отметил то скрытое, не выставленное напоказ достоинство, с которым она несла себя в мир. Для второго посла большее значение имели длинные ноги, тогда как для энеля Богемо – терракотово-коричневые одежды из плотной рифленой ткани. Остальные члены посольства тоже, вероятно, что-то подумали – все, кроме энеля Вирандо. Тот смотрел в одну точку, как студент академии, которому преподаватель задал на экзамене вопрос по той единственной теме, которую он не успел повторить.

– Энель Вирандо, – вкрадчиво, но угрожающе проговорил энель Санери. – Очнитесь наконец от созерцания объекта вашей страсти и переведите то, что я сейчас сказал.

– Да, простите, энель посол! – спохватился Уни. – Госпожа… Ворен, ваши достоинство и грация вызывают искреннее восхищение посла Санери, чьими устами говорит Владыка всего, что под Небесами, достодержавный слуга милосердного Светила нашего Кергений!

Обе женщины посмотрели на посла, а потом на Уни странным взглядом. Переводчик на миг задумался: может быть, энель Санери сказал еще что-то, уже после того как Уни впал в ступор?

– Что вы им сказали? – натянуто спросил Гроки.

У Уни внутри все похолодело.

– Я просто перевел то, что сказал энель посол!

Санери закусил губу:

– Скажите ей, только о-очень вежливо…

Но Натайниш Ворен внезапно сама прервала его:

– То, что вы говорите, очень ярко свидетельствует о том, что ваше появление здесь должно нести в себе действительно большой смысл.

Услышав перевод, Санери сглотнул:

– Давайте самую суть, сразу, без лишних слов!

Он напоминал рыбака, смертельно уставшего сидеть с удочкой всю ночь под дождем, но теперь ухватившего здоровую рыбину и боявшегося, что она уйдет.

– Госпожа Ворен! – начал Уни голосом, который лично ему казался величественным и одухотворенным, хотя со стороны походило, что он произносит речь в честь недавно умершего родственника. – Мы пришли сюда с чрезвычайно важным известием! Будучи в плену у касты воинов, заботами счастливого случая мы стали обладателями известия о готовящемся нападении на анвиллов с целью их поголовного истребления, что наверняка откроет путь к убийству законного императора Вирилана и захвату власти жестоким Ягуаром – наследником Пятого царства, существовавшего некогда на территории Вирилана. В обмен на эту важную информацию мы просим вас содействовать в организации аудиенции у вириланского владыки, чтобы лично рассказать ему все детали заговора и тем самым засвидетельствовать всемерное уважение и поддержку со стороны повелителя Герандии Кергения!

Уни был очень доволен речью, которую произнес. Ему казалось, что он лаконично, но предельно точно изложил самую суть дела. Впрочем, посол Санери и другие члены посольства не разделяли его восторга, и не потому, что придерживались иной точки зрения, а потому, что все-таки ждали некоего ощутимого результата. На время стало очень тихо, только ветер пару раз легко прошелся по вспотевшему затылку энеля Богемо.

Неожиданно Онелия, едва заметно сдвинувшись с места, плавно, не качнувшись и на полмизинца, словно несла на голове тяжелый груз, переместила свое тело вперед и чуть вбок от Натайниш Ворен. Та, на мгновение опустив глаза, произнесла:

– Принять это знание от вас – неожиданность, но и пролог к чему-то большему. Если есть слова, что вы произнесли, значит, есть и порожденные ими дела. Мы вместе пройдем то, что сделано и потому названо. Возможно, сейчас вы захотите отдохнуть, а утром можно обсудить детали.

– Вы уверены, что правильно все перевели? – насупившись, поинтересовался первый посол, когда их уже вели в ночные покои.

– Я думаю, да, – нерешительно ответил Уни. – Понимаете, в вириланском языке смысл передается не только словами, но и отсылкой к неким другим… смыслам.

– Ну хорошо, – несколько смягчился Санери. – Завтра в любом случае все обсудим.

Начальнику, как и другим членам миссии, хотелось спать, а разговоры на важные темы сильно утомляли. Уни тоже был не слишком свеж, однако о сне сейчас думал в самую последнюю очередь. Он снова поймал себя на мысли, что в критических обстоятельствах, требующих быстрых решений, начинает вести себя нервно и суетливо, что отнюдь не идет на пользу его образу в глазах окружающих. И в ее глазах – тоже.

Уни вспомнил, как после ухода Натайниш Ворен бросился к Онелии, как смотрел на нее. Стыдно вспомнить. Как щенок на хозяина, собирающегося уйти из дома.

– Вы… уходите?

– Да, но в монастыре я останусь до завтрашней беседы.

Он испугался и открыто показал свой испуг. Наверняка ей было смешно. Вот всегда так!

Уни с досады вырвал из брови волос. Надо подумать о чем-то другом. Вот эта Найтия Ворен. Или Натайниш Ворен? Мда. И как это все понимать? И спросить не у кого.

Словно читая его мысли, на пороге комнаты возник Хардо. Точнее, порога никакого и не было, равно как и двери. Вход представлял собой закрученную каменную улитку. Чтобы войти внутрь, нужно было почти на месте повернуться вокруг собственной оси.

– Ну и как тебе все это? – встретил его Уни вопросом. Он был совсем не удивлен компании охранника и даже в глубине души ждал его прихода.

– Не очень, – мягко ответил Хардо. – Стражи на входе нет, любого можно зарезать и уйти спокойно.

– А-а-а, так ты с обходом?

Хардо смущенно пожал плечами:

– Начальник попросил присмотреть за тобой. – Он немного помолчал, а потом добавил: – Ты меня извини… за родник. Сглупил я.

– Да ладно, проехали. – Уни по-хозяйски усмехнулся. – Может, оно и к лучшему.

Снова наступила неловкая пауза.

– Что к лучшему? – спросил Хардо.

Уни демонстративно вздохнул. Он пребывал в положении человека, которому дико хотелось выдать тайну, однако формально данное обещание не позволяло этого сделать. А поскольку формальное можно победить таким же формальным, Уни требовалось вмешательство третьей силы, которым он мог бы объяснить собственной совести, почему сейчас нарушит данное слово.

– Даже не знаю, что тебе сказать. Я очень ценю твое отношение, Хардо, но есть вещи, которые не могу доверить даже тебе. – Переводчик снова глубоко вздохнул. – Понимаешь, я дал слово…

– Ага! – неумолимо кивнул охранник. – Не тяни. Самую суть.

– Ой… – демонстративно помедлил Уни, изображая муки совести. – Эта женщина, Натайниш Ворен. Или Найтия Ворен, как она сначала представилась, я так и не понял… В общем, я видел ее там, на горе.

– На какой горе? – вкрадчиво уточнил Хардо.

– Ну, когда за цветком… Неважно. В общем, я ее видел и даже разговаривал с ней. То есть не только разговаривал…

Если бы здесь вместо охранника был, скажем, Стифрано, то второй посол, несомненно, отпустил бы по этому поводу какую-нибудь шутку. Возможно, Уни втайне от себя ожидал именно такого результата. Однако на лице Хардо можно было прочитать только легкое раздражение.

– Да что говорить, она просто спасла меня! – продолжил Уни. – Когда я падал. Подхватила за руку. Сила нечеловеческая, понимаешь? И скорость. Вот. Да, и просила никому не рассказывать, что я ее видел. По крайне мере, я так это понял. Хотя…

– Это точно была она?

– А-ай! – зашипел Уни. – Вот в том-то и дело! Ты сейчас самую суть сказал.

– И жду того же от тебя.

– Хорошо. Там, на горе, она назвалась другим именем. Почти другим. Найтия Ворен. А тут – Натайниш Ворен. Хотя это ее так Онелия назвала.

Хардо деловито пригладил усы.

– Может, Натайниш – имя, а Ворен – должность?

– Может быть. Еще варианты?

– Сестра-близнец.

– Да, это первое, что мне пришло в голову. Только… это еще не все. – Уни поскреб щетину на небритом подбородке. – У тебя было когда-нибудь такое ощущение, что ты видишь хорошо знакомого человека, то есть глаза, рот, нос, волосы – все такое же. Но это не он?

Хардо пожал плечами:

– Была в театре Хонто одна пьеса…

– Что? Ты в театр ходишь?

– Был пару раз, по долгу службы. В пьесе той в одного парня вселился злой дух. Человек остался тем же, а нутро – совсем другое.

– Вот! Хардо, ты меня просто удивляешь! Очень точная аналогия.

– Ты веришь в духов?

– Я – нет. Но кто его знает, что здесь может произойти. Это была она – и не она.

– А прямо спросить нельзя?

– Нет, конечно! Она же просила… Если спрошу – все испорчу. Я это вот здесь чувствую! – Уни постучал себя кулачком в грудь.

После ухода Хардо он еще долго ворочался в кровати-лодке, продираясь через дебри различных объяснений случившегося, преимущественно – фантастических. «Надо будет Онелию разговорить. Не так, чтобы прямо в лоб, а чтобы она сама мне обо всем рассказала. Тогда и слово не нарушу, и информацию получу». Довольный своим хитрым планом, он наконец заснул.

Глава 2. Как взрастить гроздья гнева

Соргий Квандо, тихо мурлыкая, полностью предоставил свое тело в распоряжение двух кряжистых улиньских массажисток. Традиция отдавать дань такой приятной во всех отношениях процедуре перед обеденной сиестой полностью себя оправдывала.

К большому удивлению – как собственному, так и окружающих, – из вчерашнего беспутного гуляки получился весьма смекалистый продолжатель отцовского дела. Ну и пусть энель Квандо-старший делает основные деньги в столице! За считаные месяцы его сын на «малой родине» сумел доказать, что при минимальном творческом подходе оставшиеся в Вуравии мебельная мастерская и маслобойни способны приносить в четверть больший доход. Чего стоит одна только его покупка у денежного дома Хлааву земельных участков сотни разорившихся крестьян? Бедняги так и не смогли получить с них достойный урожай, чтобы расплатиться с долгами. Еще бы, земля-то – один песок, камни да глина. Знакомые отца крутили пальцем у виска, конечно. Только не понять им, что при таком бешеном строительстве, какое идет сейчас в процветающей Вуравии, стройматериалы ценятся на вес золота. Наскоро соорудив несколько карьеров и немного вложившись в правильные сплетни, Соргий уже через две недели продал теперь уже единый участок в три раза дороже. Отослав половину выручки отцу, он искренне прослезился, прочитав ответное, полное теплоты и гордости за сына письмо.

Ну, хватит на сегодня дел да лирики! Пришло время порадовать старину Турвия, что уже сорок лет верно служит поваром в их семейной городской усадьбе. Уехав в столицу в семилетнем возрасте, Соргий тем не менее прекрасно помнил этого мягкого, стеснительного человека, который волшебным образом у себя на кухне преображался в неподражаемого кудесника. Вот и сейчас перед глазами стоят яркие детские воспоминания: приятный вечер, дружеская компания не самых бедных людей Тампритэнсы, приглушенный свет, вибрация воздуха от струн кифары… Все пробуют речного волка в тонком соусе из оранского масла и жира рыбешек помельче, потом громкими пьяными криками требуют немедленно повара. Энель Турвий, ссутулившись, выходит в центр зала, глаза опущены, руки сложены на животе. Дородные, заносчивые вуравийские купцы, жестокие «дяди» преступных кланов, как по команде, встают и рукоплещут – дико, истово и самозабвенно. По щекам маленького Соргия текут слезы. Он бежит через весь зал и обнимает энеля Турвия за ноги. Каждый раз, когда гостям выносили главное блюдо, Соргий страшно волновался за повара, у которого всегда самый вкусный кусочек был припрятан для его маленького друга. Но главное – он просто любил этого человека, удивительным образом сочетавшего в себе высшее мастерство в деле и доброе, открытое сердце.

Окунувшись в приятные воспоминания в предвкушении вкусного обеда, Соргий мягко плыл по улице в роскошном паланкине, когда услышал сквозь привычный шум толпы чей-то знакомый голос. Да, определенно, от этого сборища на разгрузочной площадке перед Центральным рынком веяло интригой и тревогой одновременно. Остановив взмахом руки транспортное средство, он стал продираться сквозь собравшийся народ, который с интересом слушал окруженного группой странных людей в желтых масках высокого оратора, использовавшего как трибуну телегу с ящиками из-под железных корабельных гвоздей.

– …веками славилась своим богатством! А за четыреста лет империи Вуравия по праву стала называться Большой кормилицей. Но где же все эти сокровища? Почему все о них говорят, но никто из нас не может почувствовать их в руках, принести домой своим семьям? Разве золото – это вода, ускользающая сквозь пальцы? Что же это за кормилица такая, что не может прокормить собственных детей?!

– Верно! – раздалось из толпы. – Горбатишься изо дня в день, чтоб поганые герандийцы забрали последнее!

– Герандийцы? – оратор демонстративно приложил ладонь к уху. – Тут, кажется, кто-то сказал «герандийцы»? А где ты их видел, парень? Пока я шел сюда, вдоль проспекта Тысячи Радостей, мимо квартала Анпируэрни, где дома – нам на такие три века вкалывать, и по задворкам Тягучего Конца, где бедняки живут в старых бочках из-под масла, я не встретил ни одного герандийца. Зато я видел немало «жирных котов», которым бесполезно говорить про тяготы простого люда. Они просто не поймут, что это такое – каждый день сражаться за то, чтобы твои дети не умерли с голода! Терпеть унижения, обман и поборы от наглых и вороватых чиновников! Почему они так богаты, ответьте мне? Почему они ласкают своих любовниц на шкурах торгских песцов, когда наши дети мерзнут холодными ночами? Почему они за ночь спускают в заведениях столько леро, что целый район может полгода жить припеваючи? Почему владеют дворцами, которым позавидовал бы сам император, а десятки тысяч рождаются, живут и умирают, так и не получив собственного жилья?

– Деньги! – нестройными криками ответила толпа. – Купцы… Торгуют… Денежные дома!

– А почему у них есть деньги? Потому что они такие умные и работящие? Нет, все их богатство создается вашим трудом, но каждому из вас – от простого курьера или ремесленника до образованного писца и холеного управляющего – достаются лишь крохи со стола хозяина. Торговля? Да они сами говорят, что ее не бывает без обмана! Денежные дома? Нет, ростовщики – мерзкие пиявки на теле настоящих работников! Делают деньги из воздуха – но разве они кудесники? И миллион леро ничего не стоит, коли нельзя обменять его на реальный товар. Нет, не из воздуха эти деньги, а из вашего пота и крови! А это значит, что ответ тут может быть только один: они богатые, потому что вы – бедные! Но разве это обещал Норей Основатель? Нет, он говорил: «Светило небесное, наш великий и добрый господин, щедро дарит свои лучи всем людям на этой земле, так и я впредь, и великая наша империя откроют свои богатства для всех, кто живет в ее пределах». Но «жирные коты» предали забвению эти великие слова. Они подло скрывают от нас книги с его заветами, чтобы простой народ навсегда забыл о том, на что он имеет право!

– А ты сам-то видел эти книги? Откуда про то знаешь?

– В Вуравии сохранился лишь один экземпляр – в библиотеке Дракация Нери. Этот кровопийца, скупивший всю землю в нашей цветущей провинции, как огня боится, что люди узнают правду! Но мы пойдем к нему и потребуем показать нам этот священный документ!

– Да! Правильно! – заколыхалась толпа. – Я тоже слышал… Надо пойти… Так там нас и ждут… Встретят каленой сталью… Имеем право… Надоело так жить, лучше погибнуть в борьбе!

– Мы, братья-«дворники», десятилетиями готовили этот великий поход за правое дело! – с воодушевлением, ощущая поддержку разгоряченных людей, продолжил со своего ящика высокий незнакомец. – Мы готовы были и дальше копить наши силы, но я, Верховный дворник, сказал себе: хватит! Нет сил больше смотреть, как народ страдает! Расправим плечи, вспомним, что мы свободные граждане великой страны! Пойдем и возьмем то, что обманом отняли у нас, что причитается нам по праву!

– Не может быть… – пробормотал Соргий. Лица́ под маской было не разглядеть, но голос… Не узнать этот сильный, с характерной игрой интонациями голос он просто не мог. Вандей! И слова! Слова в точности те, что были в той дурацкой рукописи… Он им всем такую раздавал: ему, Вордию, и Уни тоже… Но раньше «дворники» никогда не действовали так открыто, тем более здесь, в Вуравии… Его же повяжут – надо что-то делать!

Тем временем Верховный дворник уступил место своему соратнику, который стал взывать к собравшимся, уже исходя из конкретных локальных проблем. Что-то там про налоги, долги и продажных чиновников. Судя по прекрасному владению предметом – местный представитель этой шайки. Зла не хватает!

Слушая вполуха, Соргий стал активно протискиваться к импровизированной трибуне. Теснившиеся вокруг ремесленники, разнорабочие и босяки весьма подозрительно реагировали на одетого в роскошную накидку и широкие шелковые штаны человека, который служил наглядной иллюстрацией образа упомянутого «жирного кота». Но пока в глазах этих людей еще не было открытой ненависти и злобы, пока они еще нехотя, но пропускали его вперед.

– Эй, там! – окликнул Соргий перегородившего проход за телегу громилу. – Главного вашего позови!

Громила не реагировал. Тогда Соргий приподнялся на цыпочках и, смешно вытянув шею, прокричал:

– Слышь, ты, Верховный дворник! Узнал меня? Да пропусти ты, дубина, чтоб тебя!

Наконец ему удалось просочиться внутрь. Глаза Верховного дворника недобро сверкнули из-под маски, и маленький вуравиец уже было подумал, что обознался. Но предводитель смутьянов схватил его за плечи и толкнул в щель между забором и лежащими на земле ящиками.

– Ты что тут делаешь? – спросил он Соргия напряженным шепотом.

Тот вздохнул с облегчением, но потом сразу перешел в атаку:

– Что значит «что»? Я вообще-то здесь живу, в отличие от тебя! А вот что ты здесь забыл и какого Мрака сеешь в моем родном городе эту мерзкую смуту?! Вот об этом я хотел бы тебя спросить!

Вандей быстро огляделся:

– Немедленно возвращайся домой и уезжай из Тампритэнсы!

– Ой-ой, вот делать мне больше нечего, как играть в твои глупые игры!

– Ты ничего не понимаешь! Все очень серьезно. Таких, как ты, будут убивать в первую очередь, и я уже ничем не смогу помочь!

– Да ты совсем рехнулся? Я сейчас даже не буду говорить про Солнечную стражу и городской гарнизон, потому что ватага всего одного из местных «дядьев» порежет тебя и твоих людей раньше, чем ты успеешь моргнуть в полдень, а эта толпа жалких неудачников разбежится после первого же кочурика, запачкавшего мостовую кровью!

– Как знаешь, – сухо ответил Вандей. – Я тебя предупредил. А сейчас прости, но я не могу с тобой долго разговаривать.

– Я тебя тоже предупредил! – огрызнулся в ответ Соргий. – И очень желаю, чтобы тебя повязали как можно раньше, ибо, если ты или твои дружки умудрятся зашибить даже самого мелкого купчишку, все мои знакомства не помогут спасти тебя от последнего слова перед казнью!

Домой Соргий явился в отвратительном расположении духа. И надо же было испортить такой прекрасный день! Немного оттаяв за мидиями и речным угрем работы энеля Турвия, он решил закрепить успех бокалом прекрасного санфонзини – редкого сорта белого вина с виноградников в капоштийской Винцене. Тут в комнату ворвался детский смех, а на его волне – две милые озорницы, Лафения и Сафия.

– Соргий-Соргий, угадай! – хором прокричали они.

Тот замер с куском рыбы во рту в полном замешательстве. Родившихся после его отъезда в Энтеверию близняшек он видел крайне редко и до сих пор не научился толком их различать. Те, разумеется, вовсю этим пользовались: разыгрывать старшего брата стало их любимым домашним развлечением.

– Ну, – в замешательстве выговорил Соргий, безуспешно пытаясь найти различия, – вы прямо как молнии в солнечный день!

Он точно знал, что Лафения более резкая, а Сафия – наоборот, периодически бесит сестру (и не только ее!) своей неторопливостью. Так, вот у этой глаза, кажется, так и бегают…

– Ты Сафия… – осторожно ткнул он столовым прибором, но девочка возмущенно вскрикнула:

– Не делай так больше, нельзя в людей вилкой тыкать!

– Ой, прости! – искренне покаялся Соргий. – Да и похоже, я опять проиграл.

– Проиграл купец в кости весь товар, словно склад его весь спалил пожар! – дружно прокричали проказницы и со смехом умчались прочь.

– Нет, я никогда не научусь их различать! – в отчаянии бросил вилку на стол Соргий. – Энель Рирцамо, энель Рирцамо!

– Слушаю, молодой господин!

Управляющий городской усадьбой семьи Квандо в Тампритэнсе обладал магической способностью почти мгновенно возникать перед глазами, в каком бы помещении просторного дома ни находился. Соргий считал, что это из-за тридцатилетнего опыта работы, однако в глубине души не исключал и причин мистического характера.

– Энель Рирцамо, к моему возвращению подготовьте вечерний прием, на четыре персоны. Мустобримские ароматические свечи, небольшой струнный ансамбль, вино… сладкое… на ваш выбор… Фрукты… Ничего тяжелого. И отправьте от моего имени приглашение трем… нет, перебор – двум гетерам первого ранга. Думаю, Сиатерия и Травантия подойдут, да. Я с ними заранее договаривался, если что.

Управляющий поклонился с той мягкой почтительностью, которая отличает действительно умелого и понимающего слугу.

– Молодой господин, все будет сделано, как вы приказываете. Позвольте также перед вашим возвращением в контору сообщить, что на улице сегодня не совсем благоприятная погода.

– Погода? – насмешливо скривил лицо Соргий. – У нас что, метель под окном, как в Торгендаме?

Энель Рирцамо на миг в смущении опустил глаза, а потом сказал:

– Беспорядки, молодой господин. Чернь взбунтовалась.

Соргий закусил губу. С запозданием он понял, что управляющий использовал иносказание из вежливости, чтобы хозяин своим отказом выйти из дома не дал оснований упрекнуть себя в трусости.

– Помилуй, дружище, какие беспорядки? Был я на этом сборище возле рыночной площади – ничего особенного, одна болтовня!

– Простите, молодой господин, но после вашего возвращения погода, кажется, ухудшилась.

– Да хватит уже с этим! – Соргий на миг резко зажмурился, а потом решительно встал из-за стола и подошел к окну. Там было тихо. Тогда он требовательно спросил:

– Говори прямо: что ты знаешь?

Управляющий, как будто по воздуху, неслышно приблизился к стоявшему в напряжении хозяину и произнес:

– Бухарт, садовник, своими глазами видел, как толпа пошла к Анпируэрни.

– Богатый квартал? Они что, совсем спятили?

– Не знаю, молодой господин. Только они требовали показать какой-то документ…

– Манифест Норея… Бред! Это же подделка!

– Но люди верят, что он существует. И еще они требовали прощения всех долгов и снижения процентов по новым кредитам…

– Да уж, кто бы сомневался!

– Им даже удалось прорвать кордон Солнечной стражи, но у самого квартала, хвала Светилу, разогнали навозников. Говорят, «племяннички» порезали двух или трех из них, а остальные сразу же дали деру.

– Конечно! – сжал кулаки Соргий. – Я же говорил ему…

– К сожалению, это еще не все. Негодяи на улице по-прежнему опасны. Соседу вашему, почтенному Ванпурию Сондо, закидали паланкин гнилыми фруктами. А управляющего его, Ликия, измазали дегтем и велели передать: ночью придут громить почтенных господ, что живут вне пределов Анпируэрни. Вот почему, молодой господин, я сказал вам, что погода на улице сегодня не очень. Остаться бы вам дома…

– Только этого нам не хватало! – с рычащим возмущением отреагировал Соргий. От волнения он стал энергично крутить на палме верхнюю пуговицу с резным изображением оленя. – Так… так… Открывай тайники, нужно вооружить слуг. Закрыть все ставни, ворота подпереть, ночные дежурства по стражам… Девочек беречь – жизнью отвечаешь!

– Слушаюсь, молодой господин! Но вы же…

– Я должен отлучиться, надеюсь, ненадолго.

– Простите, но это может быть чрезвычайно опасно!

– Ты прав, дружище, но я знаю эту опасность по имени!

* * *

– Я вас спрашиваю, что вообще происходит в моем городе?!

Дракация Нери трясло от возмущения. Он обычно сильно потел, когда волновался, и сейчас даже самый стойкий капоштийский парфюм не мог заглушить весьма специфический аромат, идущий от самого богатого человека Вуравии.

– Эти навозники должны были поддержать наше выступление против империи, а вместо этого? Вместо этого они кричат: «Долой “жирных котов”!» Мы что, для этого целый год сдавливали петлю на их шеях, нагнетали ненависть к этому мальчишке Кергению?

– Нет, господин.

Члены совета знати выглядели абсолютно беспомощными и потерянными. Примчавшись к своему патрону за защитой при первых же признаках беспорядков, они меньше всего готовы были отвечать на конкретные вопросы относительно положения дел.

– И это все, что вы можете? Где этот слизняк-губернатор? Где префект Тампритэнсы, Мрак его поглоти? Они давно должны были быть здесь и докладывать о мерах по подавлению мятежа!

Грузный, облысевший человек с широким лицом мясника и в расшитых рубинами малиновых одеждах натужно засопел, прокашлялся и наконец выдал:

– Губернатора вроде как в столицу на доклад вызвали, третьего дня еще. Префект ноги лечит, на водах в Сокуэро. Да, и… кхе… бо́льшая часть гарнизона занята на ремонте дорог в провинции, а начальник с офицерами на охоту уехали. Куда – не знаю, но, говорят, будут только через месяц.

– Нет, ну хорошо устроились! – всплеснул руками Нери и обвел взглядом просторную базилику с мраморными колоннами и роскошной мебелью из темного ванкутинского кедра. – А нас здесь за это время всех поубивают, да? Энель Сиарфо! Вы как секретарь совета должны взять на себя обязанность организовать защиту нас и нашей собственности от этих… «дворников»! Откуда они взялись вообще?

Малиновый энель Сиарфо, в очередной раз закашлявшись и скривив лицо от горечи, хлебнул теплого настоя с перцем, одновременно делая не то останавливающий, не то успокаивающий жест правой рукой:

– Была тут у нас кучка горлопанов, пустые людишки… Никто за ними не стоит. Да вы не беспокойтесь, энель Нери, там уже все делается. Большую толпу разогнали, а «племяннички» к ночи кварталы прочешут…

– Какие еще «племяннички»?! – заревел на него патрон. – К вечеру здесь должны быть воинские части! Все, что остались в городе! Я что, за красивые глаза им приплачиваю?! Срочно отправьте гонца в Цитадель – кто у них там исполняющий обязанности? Собрать всю Солнечную стражу с улиц в один кулак, организовать охрану периметра Анпируэрни!

– Слушаюсь, господин! – хрипло ответил энель Сиарфо.

– А может, у императора помощи попросить, коли такое дело? – подал голос кто-то с дальнего конца стола.

– Ну вот еще! – недовольно оскалился Нери. – И что тогда будут стоить все наши планы? Справимся сами! К утру – бунт подавить, головы зачинщиков – на колья у Центрального рынка, в назидание другим!

Получив наконец решительные указания, присутствующие заметно воспряли духом. Некоторые даже стали с оптимизмом поглядывать в украшенные резными решетками квадратики окон, за которыми уже не было слышно глухого рева толпы вперемешку с отдельными, особо громкими проклятиями на голову знати. Они еще не знали, что в эту минуту высадившиеся со стороны реки группы неприметных, но умелых бойцов тихо берут под контроль порт, ворота и городские учреждения: суд, почту, крупнейшие храмы и Форум Правды, где скрепляются торговые сделки. Оставшись без начальства и боясь ответственности, временный комендант Цитадели принял типичное для бюрократического герандийского духа решение – забаррикадироваться внутри и «убивать всякого, кто посмеет проникнуть за стены». Однако неведомые люди в коричневом с картой подземных ходов на руках проникли в крепость изнутри, вырезав подчистую загнавших себя в ловушку защитников.

Большинство патрулей Солнечной стражи разбежалось сразу же после того, как бунтовщики смяли их первый заслон. Кто-то даже, поспешно сменив форму на гражданскую одежду, вместе с семьями поспешно покинул город. Забегая вперед: им действительно удалось выжить. Меньше всего повезло тем, кто решил укрыться в центральной управе: «коричневые» впустили их внутрь, а потом отправили вслед за столичным гарнизоном. Уцелеть удалось нескольким десяткам бойцов, несущих караул в оцеплении квартала знати Анпируэрни, однако улицы города теперь остались без охраны.

В результате рассеянная недавно толпа стала собираться вновь, но теперь она была многолюднее и агрессивнее. По волнам этого дышащего ненавистью людского моря качались тела убитых «племянничками» горожан. Их родственники, друзья, соседи и просто случайные, поддавшиеся страшному водовороту прохожие омывали свои лица и руки текущей из ран кровью, взывая к отмщению. С появившихся из портового квартала телег стали раздавать народу оружие и настоянное на горькой траве фунеда вино – «для храбрости». А над широкими проспектами Тампритэнсы вместо пространных требований к знати стал звучать только один короткий клич: «Смерть „жирным котам“!»