Читать книгу: «Кандагарская бригада», страница 5
Андреев подошел к какому-то «бачонку», продававшему фанту, и спрашивает: «Чан Пайса як дан фанта?»
Тот отвечает чисто по-русски, без акцента: «Здесь или с собою?»
Андреев сначала не понял, на каком языке говорит мальчишка, гак как рассчитывал услышать речь на фарси. Когда до него дошло – аж челюсть отвисла.
–«С собой», – ответил лейтенант. Да! Вот и приехали. Дети афганцев чисто по-русски говорят. Да что сказать, у мальчишки глаза голубые. Кто ж его отец? Как в кино, право слово.
Справили день рождения, как обычно, как все дни рождения и праздники. Выпили, поели, попели песни под гитару, потом без гитары. Любимую песню Левы спели: «Черный ворон, что ты вьешься над моею головой». Она же любимая песня В.И.Чапаева. Русские всегда так. Хотя русский – это ведь только национальность. Там все они были шурави, товарищи, готовые отдать жизнь друг за друга. Всем это известно. Друг – это тот, который за тебя своей жизни не пожалеет. Не зря говорит пословица: «Друзья познаются в беде». А на войне быстро все познается, буквально за одну минуту – можно ли на тебя положиться.
Хороший был день для 3 МСБ. Даже выходка «долбаного Собака», то есть начальника хозяйственного взвода батальона, только развеселила. Примерно около часа ночи прошелестел двигатель автомобиля. Никого, естественно, не обратил внимания. Гулянка продолжалась. Утром встали, пошли на завтрак. Собак молчит. Потом догадались опохмелить его. Он и развязался.
Ночью Собак взял ЗИЛ-131, бойца-водителя и один автомат с подсумком. Мяса ему показалось мало. Поехал добывать. Луна на небе, звезды ярко горят, до бетонки километра два, там еще один километр и тут же кишлак Махаджири. Точнее, от кишлака остались одни развалины. Там давно уже никто не живет. Это база «духов», их наблюдательный пункт. Судя по всему, раньше здесь было очень красиво. Широкие улицы, высокие дувалы, арыки. На стенках красивейшие рисунки в восточном стиле: райские птицы, деревья, гурии.
Кишлак довольно большой, даже двухэтажные дома были. В центре – огромная крепость с остроконечными башенками на углах, бойницами. В середине ее дом с подвалами, стены в изразцах. С XII века краски блестят так же, как в наше время, несмотря на войны, бури, ветры столетий. Даже не верится, что здесь проходили войска царя персов Кира, Александра Македонского, Чингисхана, Черного хана – хана Великих Монголов Бобу-ра… Всех тянуло в благодатную землю. Вообще сам Кандагар – это Александрия XVI. Его основал Александр Македонский на пути в Индию.
Заехал наш прапорщик прямо в крепость, спустился в какой-то подвал. По пути сжег трактор, закинул в кузов три барана. Чует запах сладковатый, анашу курят. Тут же и протрезвел. «Бежать надо, – подумал Собак, – а то хлопнут здесь». Давай бежать. Уже когда садились в машину, раздалась очередь. Прапорщику задело пулей только мягкую часть ноги.
Омрачило день, да и всю жизнь тяжелое ранение Лехи Васюка. Большой, жизнерадостный крепыш, живчик. Спокойно стоять на месте не мог. Спортсмен, любимец женщин, красавец. Колонна сошла с бетонки, прошла пустыню, Нагаханский поворот, элеватор. Их раньше сопровождала ДШР, где служил Лёха. Позывной – «Сова». Кругом – тишина. Из «зеленки» ни одного выстрела. И тут взрыв: сработал радиоуправляемый фугас. Механик-водитель БМД погиб сразу. Леху ударило головой об люк и вместе с люком выбросило на обочину. Голова – кровавое месиво, лица не видно. Думали – труп. Еще одного бойца осколком брони ранило. Вызвали «вертушку», отправили в госпиталь. Когда подвезли всех троих к хирургическому отделению сгрузить раненого бойца, капитан – хирург спросил: – А это кто?
–Это убитые, их в морг.
–Ну-ка, дай я посмотрю.
Вот и не верь после этого в судьбу. Леха оказался живой, дышит. Сразу операция, затем в Кабул, потом в Ташкент. Сколько операций было – никто не считал. В конечном итоге – выжил. Приехал через восемь месяцев в бригаду дослуживать. Два года для всех – это было дело чести. Иначе посчитают трусом.
Треть черепа у него заменили пластиком. Леха стал толстый, неповоротливый. Говоришь с ним одну минуту, он еще слушает. Потом его внимание рассеивается, он уже смотрит сквозь тебя. Сам говорит очень мало, медленно, больше молчит. Это уже не Леха Васюк, каким мы его знали. Это – другой человек, совершенно другой.
Для чего была эта война? Для кого? Кто-то на нее шел ради славы, денег, «железяк», то есть орденов. Кто-то свои силы попробовать, а кто-то ради того, чтобы Родина гордилась ими. Такими, как Васюк, Филиппов, Хузиахметов, Зинченко, Попов, Борисов и многими другими всегда будут гордиться.
Вот и наступил тот день. Пора менять Леву. Назначили Андреева. Его взвод с поддержкой (минометные расчеты, танковые экипажи) собрался. Сухпай взяли на первое время, разные крупы, сухую картошку и еще всякую еду.
Подъехали к бетонке, вокруг все голо. За бетонкой еще 200- 250 метров до крепости по пустыне. Однажды по этой пустыне восьмая рота отходила, отстреливаясь, чуть ли не бежала. И кишлак был целый тогда. А сейчас вараны бегают, змеи ползают – полный набор.
–«84-й», вперед. «Броня-23», прикрыть огнем. Пару огурцов влево, пару – вправо!
Звук очередей, взрывы, потом тишина. Это Андреев въехал в крепосгь. Объятия, братание между бойцами. Что поделаешь? Средняя Азия. Поменялись местами, обустроились. Лева уехал в батальон, как всегда, с огневым прикрытием. Андреев обошел всю крепость. Смотри-ка, Лева даже баню задумал строить. Благо – кирпичи халявные. Рядом с крепостью полуразрушенный дом. Расставили посты, заинструктировали до слез. Еще бы, против взвода стояла группировка «духов» – около пятисот человек, а их было тридцать шесть человек, пятьдесят «бабаев* афганской народной армии. Но «духи» боялись одного слова регулярная советская армия, и вообще, нашего умения воевать. В первый же вечер Андреева навестил командир полка афганской армии Наджиб отдать дань уважения. Встретили как полагается. Самогон, брага, тушенка, рис, даже сгущенка, не считая сыра в консервах и полурастопленного масла, тоже в консервной банке. Выпили, поели. В конечном итоге командира полка Наджиба унесли на руках. Его замполит после этого сказал Андрееву: «Вы его больше не поите. Хватит*.
Наутро ротный приехал. Проверить что и как. Обошел крепость, пообедал. Раздался очередной выстрел. Сколько их было – не сосчитать. Вот и кухня, закрытая с фронта стенкой из кирпича, сзади и с боков – стенками дома. Дальше терраса. По ней ходить было нельзя. Снайпер, зараза, пристрелялся. Эта часть дома отлично видна через пролом в стене крепости. Из гранатомета не попадешь. Расстояние выстрела – метров восемьсот, а снайперская винтовка в самый раз. Лучше всего наша СВД. Сели пообедать. Очередной выстрел. И вдруг крики. Офицеры выбежали из комнаты на террасу внутренней стороны дома. Уже несут. Это был совсем молодой боец, прослуживший в армии два месяца, из них в ДРА – один месяц. Водитель командира роты. Он не знал, что по внешней террасе дома возле кухни ходить нельзя. Ему никто не сказал. Что ж теперь? Искать виноватых? Ведь человека нет! Черт бы побрал все эти войны.
Что такое смерть? Переход из этого мира в другой? Из одного состояния в другое? Страшно ли это? Наверное, да. Хотя этот паренек, наверное, не почувствовал ничего. Кто его знает? Он лежал на полу, изо рта шла пена, он хрипел. Пуля вошла ему в лоб и вышла из затылка. На полу натекла лужица крови, точнее мозги с кровью. Единственное, что можно было предпринять – это сделать укол промидола*. Без боли умереть ему было бы легче. Неправда это, что при попадании в голову человек умирает сразу. Он еще живет 30-60 секунд. Только на это больно смотреть. Где-то в России снова взвоет женщина.
Вот ящерка пробежала в свою норку. Скорее всего к своим детям. Все матери любят своих детей. Женщина – всегда мудрее мужчины, даже если она и моложе. Она заботится о продолжении рода. Одна мудрая восточная пословица говорит: «Не оскорбляй женщину, потому что под паранджой может скрываться лицо твоей матери». Оказывается, этот паренек был женат. Кто бы мог подумать? Ну, теперь ему уже все равно. А матери? «Жена найдет себе другого, а мать сыночка – никогда», – поется в одной песне. Никогда – это страшно, это безнадежно.
Взвод взбесился. Все орали, что-то требовали. Андреев вызвал «Тюльпан»*». Сам полез на вышку, построенную на крыше дома.
–Один дымовой, огонь.
–Понял.
Взрыв, туча пыли. Андреев быстро выглянул, прижимаясь виском к косяку.
–Отлично, туда же залп.
Снова рев снарядов, разрывы, свист осколков. Снаряды ложились в ста метрах от крепости. Андреев, выглянув вдоль косяка, скомандовал:
–Ближе 50 метров.
–Не могу. Боюсь, снаряд оторвется, – ответил «Тюльпан».
–Огонь, черт возьми, – закричал Андреев.
Снова разрывы снарядов. Чтобы скорректировать наводку артиллерии, Андреев выглянул со своей вышки. В этот раз от косяка, даже не подумав, отодвинулся сантиметров на пять. Щелкнуло, куски штукатурки ударили в висок лейтенанту, он упал. «Живой или нет», – пронеслась мысль у Андреева. Лежа на крыше дома, он ощупывал себя. Крови вроде нет. Голова немного гудит от удара кирпичами. Ничего, пройдет. Это не самое страшное, даже не очень больно. Самая худшая боль – это когда совсем ничего не чувствуешь. Снайпер, гад, выцелил на третий раз, когда лейтенант выглянул. Теперь понятно, почему фронтовики Великой Отечественной войны говорят: «третьим не прикуривают». Ночью от одной спички стараются прикурить как можно больше человек. Когда прикуривают первые двое, снайпер целится. В третьего попадает пуля. А горение спички ночью видно за пять километров. Так и здесь. «Духовский» снайпер знал, откуда корректируется огонь. В оптический прицел засек лейтенанта, прицелился, когда тот выглядывал два раза, а на третий – выстрелил.
Андреев на карачках сполз на лестницу, позвал артнаводчика. Это ведь его работа – корректировать огонь артиллерии. Каждый свое дело делает на войне.
С ротным вышли в дворик, прошли под навесом, вышли в проход между БТР-ом и домиком. Отсюда в пролом крепости тоже видно, куда ложатся снаряды артиллерии. А там! Сады и виноградники скрывались в туче пыли и огня. Не знаю, может, что-нибудь живое там ещё и останется. Только вряд ли.
Небо – пояс загубленной жизни моей;
Спелы павших – соленые полны морей;
Гай— блаженный покой после страстных усилий,
Адский пламень – лишь отблеск угасших страстей.
Что-то обсуждая, офицеры встали между БТР-ом и домиком. Расстояние от стенки домика до командира роты – сантиметров тридцать. Впереди блиндажи, где находилось трое бойцов, один из них вышел, вылил грязную воду из котелка. Картошку чистили. Начал чистить котелок песком от копоти. Внутри крепости все спокойно, бойцы ходят в полный рост, дымится походная кухня. А снаружи! Ад кромешный. Взлетает земля, обломки дувалов, куски веток от деревьев и виноградников. Когда ещё все будет восстановлено?
Как будто накаркал «Тюльпан». Один снаряд «отрывается» и падает на территорию крепости. И не просто в крепости, а прямо рядом с тем бойцом, что вышел из блиндажа почистить котелок. Офицерам показалось, что снаряд попал прямо в солдата. Взрыв, огонь, туча пыли. Вес, конец.
Вдруг из этой пыли вылетает очумелый солдат и проскальзывает в тридцатисантиметровую дырку между ротным и домиком. Бежит дальше, выбегает из крепости и в иоле. Другие солдаты бросились его ловить. Кое-как поймали, связали, а то брыкался, драться начал. Налили ему солдатскую кружку крепчайшего самогона. Вроде немного пришел в себя.
–Кого там убило из вашего блиндажа? – спросил Андреев.
–Не знаю.
–Ты же там был. Кто вышел чистить котелок?
–Я, – ответил боец.
–Ты не торопись, подумай, – успокаивал его ротный.
Не знаю.
–Он ещё в шоке, – сказал Андреев.
Да, дайте ему ещё самогона и положите спать. Да к койке привяжите ремнями, – распорядился командир роты.
Тут же сменили расчет блиндажа, опросили их. Это невозможно. Не может быть. Все оказались живы. А тот боец, который сейчас спокойно спал, вообще родился в «рубашке». Это возле него разорвался снаряд. Как потом измерили, в половине метра. Его отбросило головой в стенку крепости, контузило, а на теле – ни царапины. Трудно поверить сейчас в подобные рассказы. Все, наверное, думают, что любят вояки, как охотники или рыбаки, приврать. И сейчас, по прошествии многих лет, Андреев все удивляется: «А было ли это? Могло ли быть подобное?». Объяснение одно: русские сказали бы – судьба, японцы – карма, тюрки – кысмет. Преодолеть ее – значит победить себя.
–Дулин! – кричит ротный артнаводчику. —Гаубицами хорош, вызывай «Град».
–Понял.
–Да, обработай там впереди крепости как следует, вплоть до 500 метров.
–«Тюльпан», я «85-й». Длинными «огурцами» огонь! Прицел тот же, с удалением до пятиста, – скомандовал артнаводчик.
Через минуту раздался рев. Это летели семиметровые реактивные снаряды из установки «Град». Говорить было невозможно. Андреев дал команду бойцам укрыться в блиндажах. Взрывы, снова рёв, снова взрывы. Казалось, небо смешалось с землей. Вдруг и крепость заволокло пылью. Сначала никто не понял, что снаряды падают уже в крепости. Тут мелькнуло что-то, падая на минометы крепости. Это в десяти метрах от стоявших офицеров. Взрыв, огонь, туча пыли. Розного швырнуло в дверь солдатской комнаты. Он упал на не совсем мягкие матрацы. Андреева кинуло головой об стенку. Что-то тяжелое навалилось. Сон. Так хорошо спать, а кто-то будит, водой брызгает. Так не хочется просыпаться. Вот что-то забрезжило, все в красном цвете. Вроде кто-то рядом стоит. Стало больно от удара. Вот сволочи. Офицера – по морде?
–Товарищ лейтенант, живой? Слава Аллаху. – сказал Эрданаев.
–Это он, ангел-спаситель, по морде надавал. Хотя кто его знает, может, лучше было оставаться в небытие? Андреева отнесли в офицерскую комнату, положили на кровать. Ротного отправили в батальон, артнаводчик сбежал с ним. По прошествии некоторого времени разобрались. В крепость попало семь снарядов «Град». Потерь не было, потому, как взрыватели были установлены на осколочное действие, то есть при соприкасании с землей – взрыв, куча осколков. А может потому, что Андреев приказал укрыться. Ямка от взрыва на земле остается с ладошку. Комбат долго не верил. Пришлось ему при очередном выезде за продуктами и боеприпасами привезти семь маршевых двигателей. Их не разрывает.
Снова рейд. Опять не спать. В этот раз была армейская операция. Командовал генерал-майор Адмиралов, замком 40-й армии. Перед операцией спать вообще не пришлось. Так, немножко. В 3.00 подъем. Снова вперед. За день до рейда дали один день на отдых. Пусть так отдыхают наши президенты. Им весело будет.
Знаешь, читатель, что больше всего изматывает в этой стране? В жизни не догадаешься. МУХИ. От них никуда не спрячешься. Днем – жара, ходишь в одних трусах. И этот день отдыха – один блеф. Только легли поспать, началась атака мух. Простыней укроешься – жарко. Откинешь ее – мухи. Вот и весь сон. Лезут, заразы, в нос. уши. да куда только не лезут. Oт фаланг, скорпионов, змей можно защититься. Возле входа в палатку всегда лежала веревка, сплетенная из овечьей шерсти. Запаха овцы фаланги панически боятся. Овцы их едят. Змеи обычно не лезут в жилье человека. Хотя в бане жила одна старая гюрза, метра полтора. Обычно гюрза бывает до пятидесяти сантиметров, а это была большая, толстая. Заходит кто-нибудь в баню днем освежиться под душем, она лежит, свернувшись клубком, в углу. Потом Машка (так ее назвали), недовольно зашипев, оттого, что ее потревожили, с чувством собственного достоинства, уползет в свою щель. Так и жили, мирно сосуществуя, змея и люди. Змеи ведь первыми не нападают. Ну а скорпионы просто не могут залезть в палатку: она обкопана, нижние края завалены землей. А уж мухи – бич для всех, божье наказание. Ничем от них не защититься.
НА ЖИВЦА
-Эрданаев, пусть загружаются. Лишнего не брать. Только боеприпасы и пишу. Кашу в банках тоже не брать, гранат побольше возьмите. По десятку на каждого, – приказал Андреев.
–Есть, – ответил замком взвода.
–По машинам! – скомандовал лейтенант.
–Поехали. Через пустыню проехать тоже трудно. Размытые дороги, арыки. Даже пропасти есть. Огромные, глубокие канавы. Их размывает весной. Вода с гор стекает. Тут еще ночь. Водители по инфракрасным приборам едут. Изображение удивительное. Все в зеленом цвете, в двух метрах перед носом БТР-а ничего не видно.
–К машине. «Пулевые», разобраться по местам. Первым идет «08-й», «85-й» – вперед, – приказал комбат.
–«85-й» понял.
–«07-му» взять северо-западнее.
–Я «07-й», понял!
–«Нулевые», идти на юг. Встречаемся на дороге в Карс. «09- й», блокируй перемычку «зеленки». Пошли.
–Товарищ лейтенант, ничего не вижу, куда идти? – доложила пара дозорных.
–Вдоль арыка, ищите место переправы, – ответил лейтенант Андреев.
–Темно, как у негра в одном месте. Ничего н- вижу, – доложил дозорный.
–Всем стой! скомандовал Андреев. Обойдя бойцов, он вышел вперед. Пошли дальше. Действительно, идти трудно. Слева – арык, справа – пропасть. Идти можно только по узкой насыпи. Тут еще попал проем в насыпи. Андреев поскользнулся и чуть не упал. Наверное, войны посчитали его трусом.
* * *
Рассвет. Рота прошла через поле. Как умудрились? Обычно на поле расстреливают. Почти в упор, то есть с близкого расстояния. Потом добивают контрольным выстрелом. Вот по дороге попался какой-то заброшенный кишлак. Жителей нет. Все ушли. Значит, здесь живут «духи», а при приближении советских войск покинули кишлак и спрятались. Рота, недолго задерживаясь в кишлаке, обыскана наиболее подозрительные места на предмет наличия оружия. Ничего не нашли, но зато что увидели!
Андреев с тремя бойцами зашел в какой-то богатый дом. Два этажа, чисто побеленные стены, на них красивейшие персидские ковры: джеджим, ямань, сумаха*; пол выложен кафелем по-европейски, шкафы из какого-то дерева красного цвета, на полках всевозможные "духи", на коврах сабли, мечи, ятаганы, старинные кремневые ружья, пистолеты. Действительно, здесь живет богач. Надо прочесывать дальше.
Пока обедали, отдыхали, бойцы начали «бой». Наловили скорпионов, фаланг и давай их стравливать в банке. Как на ипподроме. Ставки делают, спорят с пеной у рта. Вот в одном бою победила фаланга, перекусила скорпиона пополам. Челюсти у нее сильнее, двигаются вверх-вниз и справа-налево. Сама черная, мохнатые лапы, две из них, хватающие, выдвинуты впереди вверх. Пробежит по голому телу и остается дорожка, как от крапивы. Просто каждый волосок у фаланги – это маленькая, жалящая ядом крапивка. В другом бою скорпион, откусив своими клешнями все лапы фаланг, вонзил свое жало в тело паука. Так всегда. Война даже среди животных и насекомых идет насмерть. Кто из бойцов выиграл, кто проиграл, Андреева не интересовало. Он вспомнил музей комбата Сан Саныча. У него на столбе, поддерживающем тент маскировочной сети, приколотые на иголки, висели огромные, черные скорпионы длиной около двадцати-двадцати пяти сантиметров, это без хвоста, они называются императорскими. Затем фаланги, птицееды, тарантулы, каракурты, или черная вдова. Почему вдова? Потому что после случения самка съедает самца. Такова вот пустыня Регистан, то есть её обитатели.
Вот еще домик двухэтажный. Отделение Байрамова рассыпалось по комнатам и другим помещениям. Андреев полез на второй этаж. Там, у выхода на крышу, пристройка вроде комнаты. В нее ведет маленькая, узкая деревянная дверь, закрытая на засов. Удар ногой – и Андреев уже осматривает внутренность комнаты. А там! Куча банок американской тушёнки, зерно, и, наверное, одна треть завалена банками с керосином. Продовольственный склад "духов". Разрезав штык-ножом несколько банок с керосином, лейтенант облил зерно и тушенку, затем нежно полил пол, стараясь не капнуть на себя. Кое-как протиснувшись в маленькую дверь на выход, он подумал, каким образом вес поджечь. Нет чтобы выстрелить трассером, Андреев достал спички, чиркнул, сунул свою морду в дверь и кинул спичку на пол, чтобы лично посмотреть – загорелось ли? В узком маленьком помещении уже накопились пары. Взрыв. Андреева скинуло с крыши. Поднимаясь с земли, он обнаружил полностью сгоревшие брови на лине и такие же чуть видневшиеся усики. Так вот. Дурацкое любопытство еще и не до того доведет. Ишь ты! Загорится или нет керосин? Попробуй сам, читатель. Конечно же, перед бойцами он начал хорохориться, как будто бы ничего не случилось. Как сказал А. Малин: «Человеку свойственно подчеркивать мужественность своего поведения в исключительных обстоятельствах».
–«85-й*, я «08-й».
–На приеме.
–Давай вперед, а то и так задержались.
–Понял, выхожу из кишлака. Группа, вперед!
–Товарищ лейтенант! – крикнул Байрамов. – А здесь мы уже были. Помните в прошлом году вон на том крылечке арбузы ели?
–Да, точно, вспомнил лейтенант, год назад они прочесывали этот кишлак, только с другой стороны. А что дальше? Тут его осенило. Дальше за кишлаком тянется широкая дорога меж двух высоких дувалов, ограждающих виноградники с довольно глубоким арыком. Примерно метров через четыреста – развилка дороги, а в дувале ешё тогда, год назад, были пробиты бойнины с окопчиками от огня «вертушек». Да!
–Приехали.
–Эрданаев, дозорным повернуть в левый виноградник.
–Там же грядки в рост.
–Выполняй.
–Есть.
–Группа, за дозорным! – раздалась команда взводного.
Пройдено несколько десятков метров. Справа! и слева высокие дувалы. Вот пролом в левом дувале. Дозорные машут. Хорошо хоть ракетку не дали. А крику-то сколько было? Они что, думают, что «духи» глухие? Ну, вот и результат. Как только взвод Андреева, повернув в виноградник, прошел метров двадцать – залп. Защелкали пули, пролетела пара гранат. Ну все. Наконец-то. Мгновенно спало напряжение от неизвестности. Теперь все ясно. Вот – мы, там – они. Только там – это полукольцо вокруг взвода. По радиостанции запросили «08-го». Тот ответил, что подходит. Вот показались первые бойцы. Наконец-то вся рота втянулась в виноградник. КП* ротного – сушилка.
Вялая перестрелка, но за этим что-то кроется. Так и есть, начали обходить слева, чтобы полностью замкнуть кольцо. Дали пару «мух» по пулемету, тот заткнулся. Огонь «духов» стал плотнее. Ротный стал вызывать «тюльпан», запросил одной «дымовой» по сетке координат. Звук был всем слышен, но разрыва не видать. Конечно, карты выпуска 1957 года. Как тут определить свое месторасположение. Все давно изменилось: где был кишлак, сейчас поле или виноградник и наоборот. «Тюльпан* бросил парочку «дымовых» – все впустую. Вызвали «вертушки», бросили «красные дымы», запустили ракету. «Крокодилы» прошли на бреющем, но своих не видят. Над землей дымка стелется, как молоко. -Покружились и ушли. А бой стал разгораться сильнее. Летают гранаты из гранатометов, очереди из автоматов, снайперы бьют.
–Старшего «85-го» на командный пункт, – раздался голос посыльного.
–Понял, иду.
Пробиваясь через лозы виноградника, где ползком, где перебежкой, Андреев прибыл в сушилку.
–Да, Саня, кажись влипли. Хорошо хоть потерь нет.
Выбираться надо. Единственный выход отсюда – это через дорогу, арык в следующий виноградник.
–Тебе и карты в руки. Заблокируй проход роты, только выбей сначала этих «духов» вон из того дворика, а то не дадут нам пройти. Я вызову афганских «командос» на помощь, – распорядился командир роты.
–Понял.
–Ну, давай. С богом.
Группа «85-го» потихоньку стала выбираться к дувалу, ограждающему виноградник, сделала пролом в нем. Дальше раздалась команда «вперед», полетели ручные фанаты, и бойцы во главе со своим взводным с дикими криками бросились в дворик дома, где засели «духи». Пулеметчик был ранен, его просто добили, один из душманов пытался скрыться в доме, но его достал Караджаев броском ножа. Другой «дух» с крыши дома дал очередь из автомата, мимо. Его срезали очередью от живота. Ещё несколько «духов» корчилось на земле от разрывов гранат. Пара контрольных выстрелов – и все. Сейчас можно делать «коридор» для прохода роты. Однако огонь душманов усилился. Начали мелькать чалмы за дувалами.
Если бы не спецназ афганской армии, то восьмая рота не выбралась бы без крупных потерь. Они подошли в противоположный виноградник, куда блокировала выход роты группа Андреева. Врезали залпом. Андреев взял «снайперку» – СВД, снял пулеметчика, наорал на Самсонова за то, что тот со своим ручным пулеметом и двухметровым ростом стоял, как столб. Бойцы не отставали. Все «мухи» (ручные гранатометы РПГ-22) расстреляли. В конце концов вышибли «духов» из одного большого дома, откуда, как на ладони, простреливалась дорога. Остался только один дом, откуда «духи» вели огонь. Ну, это уже метров за двести, не страшно. Еще афганские спецназовцы помогли. Так, вся рота, по одному, через дорогу, мостик, через арык, дувал перебежала в следующий виноградник. 11отерь не было. Всего два легкораненых. Вообще, честно сказать, если бы не афганские спецназовцы, то восьмая рота потеряла бы половину личного состава. Это называется интернационализм.
Уже потом, по приезде домой, в крепость, Андреев понял, что восьмая рота была затравкой. Всю эту вытянувшуюся «зеленку» между дорогой и рекой Аргандаб окружила бригада и приданные ей полки сороковой армии. Восьмую роту, как приманку, послали на «проческу». Как только она вступит в бой, остальные части подтянутся и уничтожат бандформирование. Только просчет был. Вспоминаются слова А.В.Суворова: «Рисовали по бумаге, да забыли про овраги, а по ним шагать». Получается, роту кинули на убой. Все правильно. Никто не обиделся, это называется разведка боем. Такова суровая правда войны.
Все инстинктивно повернулись в сторону «зеленки». А там! Истребители-бомбардировщики СУ-17 «поставили колесо». Вертикально, один за другим, пикируют к земле, затем взмывают вверх. И так получается в небе большая буква «О». Естественно, на земле взрывы, все рушится, взлетает земля, обломки домов, кустов и что-то еще. Наверное, куски «духов». А бойцам было уже не до этого. Даже есть никто не стал. Так и повалились на землю.
Ночевать устроились в каком-то большом доме всей ротой. Ночью «духи» пытались атаковать. Пришлось их из « под ствольника"» попугать. Будильник Андреев поставил на три утра. Часы эти необычные. Через каждые полчаса играет музыка. Но словам Ю.Федорова, купил он эти часы с громким боем, чтобы они напоминали каждые полчаса о быстротечности времени и о том, что человеку его мало отмерено. Играет музыка. Уже подъем. Вроде только легли. Физиономию даже нечем умыть. Всухомятку что- то поели и вперед. Черная ночь, черное небо, хорошо хоть звезды светят. За ротой, как всегда, плетется афганский полк пехоты. Под ногами все равно ничего не видно. В головной дозор в этот раз пошел Серега Кузьминых со своей группой.
Вдруг выстрелы, крики, потом очереди из автоматов. «85-я» группа бросилась вправо, залегла за дувалом. Тут и «духи» бегут. Командовать не надо было. Положили сразу. Шестеро их было. У одного был «классный» пистолет – «Вальтер». Лейтенант взял его себе. Так этот пистолет и прослужил ему оставшийся год. ПМ (пистолет Макарова) он даже не получал. Зачем? Ещё потеряешь. Пиши потом объяснительные.
Мне не пристало нервничать:
Ведь нервы не крючок.
Я нажимаю ласково
На спусковой крючок.
И хладнокровно трассеры
По воздуху летят -
И я хочу того же, чего они хотят.
Дехканин изогнулся и дыбом встала шерсть.
И их осталось пятеро, а раньше было шесть.
Ну, вот четвертый, третий, и второй упал,
А в первого, нечаянно. Сережка вдруг попал.
После рейда Сергей рассказал, как все получилось. Из-за темноты он шел впереди группы. Вдруг услышал «бабайскую» песню. Такую заунывную, как дорога в пустыне. Подумал, что поют «бабам» приданного полка пехоты, от них всего можно ожидать. Шли вдоль дувала, впереди поворот. Дошли до него – и тут лоб в лоб выходит группа «духов». Впереди идет красавец – высокий, в белой чалме, подсумок для «магазинов» узорчатый, в бисере, на плече автомат американская винтовка М-16-Д-4. Серега с ним столкнулся.
Что такое страх? Бесстрашие – понятно. Хотя никто не бывает бесстрашным. О нем сказал Ю. Федоров: «Страх, который парализует волю, всего тебя: за близких, товарищей». И этот страх был виден в глазах «духа».
Стрелять начали одновременно. Оба под ноги друг друга, хорошо хоть рикошет никого не задел. Сергей понимал, что нужно поднять ствол автомата, но нет сил, как будто в руках свинцовая чушка. «Дух», наверное, тоже об этом же думал. «Нужно его пристрелить. Иначе он меня застрелит,– подумал Сергей. – Лучше буду падать, так, может попаду». Он стал опрокидываться назад, ствол его, конечно, поднялся вверх. Упал. А во время падения «духа» прострочило снизу вверх. Он тоже упал. Труп. Хотя какой был красавец.
Серёге вообще не везло. Сколько он рейдов оттопал, сопровождал колонны, реализовал разведанных? Сколько раз его чуть не убили, сколько солдатских жизней сохранил? Семь раз его представляли к ордену «Красной Звезды», и каждый раз начальник политотдела бригады отказывал. Причины были разные, вернее, не причины, а отмазки. Одна была самая смешная: «У вас в роте печки топятся после 6 утра. Значит, у вас нет дисциплины».
Для достойного – нет достойных наград
Я живот положить для достойного рад.
Хочешь знать, существуют ли адские муки?
Жить среди недостойных – вот истинный ад!
ТРЕТЬЯ РОТА
Роты, батальоны, бригада топает вес дальше. Каждую секунду ждешь выстрела. В принципе «проческа» – это идти на засаду. Знаешь, что впереди засада, но не знаешь где? Поэтому каждую секунду ждешь выстрела, а то и залпа.
Уже полдень. Жара. Только сели пообедать. Слева по ходу движения раздались звуки боя. Там шел первый батальон.
Лютое солнце над Кандагаром
Мертвою хваткой вцепилось в поля.
Наша колонна окутала жаром-
Семьдесят – выше нуля.
Лица как маски под солнцем и пылью.
Через одежду жжет тело броня.
Смешаны гранью между бредом и былью.
Семьдесят – выше нуля.
Души. жара, разомлевшая нолю.
Треснули губы, о влаге моля,
И проклиная солдатскую долю:
Семьдесят – выше нуля.
К бою, пекла как не бывало.
Вихрем взметнулась, взорвалась земля.
Рота в ущелье душманов зажала.
Подумаешь! Семьдесят – выше нуля.
* * *
– «07-й», «08-й» на восток, к первому батальону. Там наши погибают, – проревел комбат по рации. – «Тюльпан», свяжись с третьей ротой.
–Не отвечает, – ответил «Тюльпан».
Хорошо сказать на восток. По карте около семи километров, а реально? По виноградникам, садам, развалинам и крупным буеракам – все двадцать, может, больше. Через минут сорок – пятьдесят ожесточенная стрельба стихла. Раздавались только отдельные выстрелы. Седьмая и восьмая роты бросились бежать, рискуя нарваться на засаду. Но об этом уже не думали. Ведь погибают наши.
