– Все – главное. – бойко продолжал молодой человек, – Если ты поставил цель, то у тебя сильное намерение идти к ней. И ты пойдешь! Потому, что… потому… – он не закончил «почему».

Он и не смог бы закончить. Он искренне не понимал, почему надо объяснять, что цель и путь к ней, сами по себе, дают сильное намерение. Этого «почему» не было на его «планете», даже не было в его галактике. Двадцатилетний парень, только что приехавший в Москву, начавший с торговли в магазине, размером с туалет. Если бы у него внутри было хоть одно «почему», все остальное было бы невозможно.

И, напротив, тридцати пяти летний, со стажем «отгораживания» в двадцать лет. Так, как вы думаете, сколько тысяч или миллионов раз, он задал себе «почему» и «зачем», не найдя ответа, лишь сильнее прячась за мутное стекло бутылки!?

Не отгораживайтесь от мира! Он прекрасен! Просто поставьте цель и идите к ней! – нет, я не буду говорить что-то подобное. Лозунги такого рода помогают тем, у кого внутри нет «почему» и «зачем». В иных случаях, подобные «ура-команды» только раздражают, а на различных мероприятиях по личностному росту, мы обычно ждем перерыв, чтобы сбегать за пивом. Этим же вечером, в очередной раз убедившись, что «все не такие» или «ты не такой», делаем вывод, что нужно кое-что, покрепче пива. Ну а дальше вы знаете.

Чему тут удивляться!? Вы попали в компанию людей, для которых «почему» и «зачем» существует в другой солнечной системе, для которых цель – и есть, сама по себе, смысл и мотивация. И вы… мечтающий отгородиться, закрыться, думающий о том, как бы поскорее выпить, чтобы «пена осела».

Вы не такой. Вот и все. Мы за честность, помните!? Не такой, ни в хорошем, ни в плохом смысле. Позерство тут ни к чему. Не такой, просто – другой.

Я не буду говорить вам «давай-давай, просто иди к своей цели» не только потому, что это не работает, но, думаю, уверен, что так больше риск сорваться. От раздражения, руки станут чесаться так, что вы начнете хватать с полок магазина все бутылки подряд.

Лучше я вам расскажу другую историю. Которая, по иронии судьбы, происходила недалеко от того закутка, где продавал наушники брат моей девушки. Правда, за четверть века до этого.

Сам закуток был все тот же, но использовался по более целевому назначению. «Ночные бабочки», гуляющие по Новому Арбату в те времена, впоследствии названные «лихими», ходили там в туалет.

Выходя из метро «Арбатская», дойдя до ресторана Жигули, можно было определить, кто облегчается в закутке, девушка или мужчина. Если мужчина, то видно было одиночную фигуру, стыдливо вжимающуюся в перекрестье стен. Если женщина, то закуток окружали три другие барышни, закрывая собой ту, что делала «дело».

Эти несчастные девушки торговали не только собой, но, по совместительству, всякими вещами для туристов. Поэтому на них, обычно были одеты три-четыре традиционных платка, павлопосадские и оренбургские. Выстраивая живую изгородь, они держали эти платки, растянув в руках, пока их «товарка» облегчалась. Издалека было похоже на хвоста павлина, яркого, струящегося на продуваемом Новом Арбате (тогда, проспект Калинина), оранжевым и красным, павлопосадским и легкой вязью оренбургских «перьев».

Целью «моциона» нашей компании служил Старый Арбат. Но, мы не шли туда сразу, прежде пройдя пару сотен метров по проспекту. Мужчины смотрели на девушек, отпуская шутки «хороша Маша, да не наша», одновременно вздыхая. Испытывая опасную смесь чувств: иронии, разочарования, скорби и страха. Опасную смесь, хорошо знакомую людям того времени, в которой ирония – была верхушкой айсберга, напускной защитой от сильного и глубокого разочарования «да как же так можно».

И, дойдя до знаменитой «Метелки» (казино «Метелица» теперь уже там нет), получив от «бабочек» несколько «чего смотришь козел» и «ой, какой мальчик» (это было в мой адрес), спускались в неприметную арку, ведущую через Новопесковский переулок, шли вдоль театрального института, домов-музеев, с которых на нас смотрели суровые гранитные профили бывших именитых жильцов.

Когда эти две части прогулки, «развлекательная» и «культурная», были выполнены, мы выходили, примерно на середине Старого Арбата, спускаясь под горку, наблюдая золотые купола Замоскворечья.

Попадали к лоткам, предлагавшим пирожки, соленья и, конечно же, выпивку. Водка или спирт («Рояль» или разведенный медицинский) продавались из-под полы, правда, больше для поддержания «эксклюзивности», нежели страха перед законом. Милиция в те времена, в основном, исполняла роль «себя прокормить», и о служении закону, речи не было.

Мы подходили, пробовали пирожки. Особо рисковые (или голодные), – с мясом, остальные – с картошкой и капустой. Потом, следовал понятный любой бабушке-лоточнице, утвердительный кивок головы, откуда-то снизу раздавался звук струящейся жидкости и звон граненого.

Хорошая, сынок, пей на здоровье! – обычно, говорили бабушки, напутственное слово, которое было частью ритуала, без которого не обходилось. После опрокинутого стакана, бабушка обычно протягивала огромный и вялый, как спящий котенок, огурец, в воздухе раздавался запах душистого рассола, слышались поспешные укусы (все-таки, почти двести грамм водки или даже спирта, залпом).

Дальше процедура повторялась со вторым, третьим, четвертым и так далее, участником.

Мужчины пили жадно. Им нужно было заглушить, отгородиться от той самой смеси чувств, которую они только что испытали: великого и низменного, смешного и горького.

Ряды проституток и туалет на главной улице страны. «Чего смотришь, козел», павлопосадские платки, гранитные таблички на домах, Старый Арбат, водка из-под полы, золотые купола Замоскворечья… как бы все это не было символично и уникально, я думаю, от смешения таких чувств и наблюдений – есть одно, самое сильное, желание – отгородиться.

Возможно, людям, которые не застали тот период времени, когда в стране не было секса, а потом, буквально за один год, перешагнули в страну, в которой секс продавался средь бела дня, на главной улице, будет непросто понять, что эта за смесь. И почему, она, наиболее вероятным и сильным образом – ведет к тому, чтобы от всего этого закрыться, отгородиться, задушить и не видеть.

Этого и не надо. Важнее принять, и почувствовать, что когда на четвертом шаге, вы работаете со своей зависимостью, честно, разбирая свои наблюдения и чувства, вы тоже можете испытывать опасную, и чем-то похожую, смесь: прежняя жизнь ушла, новая страшит, а неизвестность и необходимость изучать этот новый, незнакомый мир, буквально ощупывая, – усиливает этот страх многократно.

Когда знаменитая рок-группа поет «Ветер перемен», передо мной, конечно, пробегают кадры расстрела Белого дома и Ельцина на танке. Но, это такое, наносное, медийное. Для меня – «ветер перемен» ассоциируется с арбатским «моционом», звуками поспешно съедаемого огурца, запахом бочкового рассола. И еще, с «павлиньим» туалетом, в том закутке, который спустя двадцать пять лет, оборудовали для продажи наушников.

Это не значит, что я предлагаю вам начать свои перемены со стакана и соленого огурца. Я думаю, вы это уже попробовали. И получилось не совсем то, так ведь!?

Когда говорят «измени свою жизнь», я думаю о людях девяностых. Многие из них спились, кто-то умер из-за криминала, кто-то попал на войну. Но, были те, кто постепенно провернул шестеренки страшных лет, которые, казалось, невозможно было провернуть.

И те люди, которые остались, выжили, в конечно итоге, начав жить лучше, делали это постепенно. По миллиметру проворачивали заклинивший механизм. Немного раскачивали, потом пытались повернуть, потом еще раз раскачивали, еще пытались повернуть. Каждый день, по миллиметру. Может быть, даже меньше.

Это было дико сложно. Я не знаю, как в других городах, но в Москве, людям, которым было тридцать-сорок лет, было просто невыносимо.

Разруха, развал, полное падение идеологических ценностей. И повсюду, везде, в разных видах и порциях – обилие алкоголя и наркотиков. Как будто, мир тогда сам подталкивал человека к тому, что в такой ситуации, нет ничего лучше – как пить или колоться. Отгородиться, притушить, заслониться…

А какие еще возникают чувства у человека, когда посредине главной улицы столицы, ходят в туалет проститутки, прикрывая друг друга аляповатыми платками, которые потом пытаются продать приезжим иностранцам, в начале не забыв предложив и себя!? От этого хочется отгородиться, вот и все. Тут без вариантов. Какие могут быть варианты!?

Отгородиться или попробовать, по миллиметру в день, каждый день, раскачивать свои шестеренки, чуть-чуть что-то улучшая.

Выбор за вами. А любым риторическим сентенциям «зачем» и «почему», извините, все равно, что вы будете делать со своей жизнью.

***

На тему «отгородиться», я вспоминаю историю моего прапрадедушки, который любил встречать семичасовой поезд и для этого часто ходил на вокзал, расположенный рядом с его домом.

Он не встречал никого конкретно, просто стоял на перроне, задумчиво, вглядываясь куда-то, в руках медленно и очень равнодушно, разрывая на мелкие клочки, двадцати пяти рублевую купюру (по тем временам, огромные деньги).

Еще будучи совсем маленьким, лет пяти-шести, первый раз услышав этот рассказ, я изумился: Зачем он рвал деньги!? – в мои юные годы, во время перестройки и девяностых, никому в голову не могло прийти разорвать, пусть и самую незначительную, купюру.

Прабабушка (обычно, она рассказывала мне эту историю), отвечала что-то нетвердо. Что-то типа того, что он, таким образом, пытался привлечь внимание приезжающих девушек.

Что-то вроде: «Кто этот задумчивый меланхоличный барин? Да и, наверное, богатый, раз так сорит деньгами…».

С годами, история обрастала все большей деталями. Первая из них, – что на перроне дежурил специально обученный мальчик. Он собирал клочки разорванной купюры, склеивал их, относил в банк, менял. И, на выходе из здания вокзала, передавал моему «пра-пра» новую хрустящую купюру, прямо из кассы, за что получал свой «целковый».

Когда эту историю рассказывали мужчины, как правило отец или крестный, то она, разумеется, обрастала алкогольными подробностями. «Без выпивки ведь ничего не узнаешь»! – как, однажды, посоветовал мне отец.

Поэтому, прежде чем идти на перрон, «прапра» отправлялся в ресторацию, расположенную в здании вокзала, опрокидывая сто грамм за пребывающий поезд. То же самое действие повторялось и после встречи оного.

Иногда, в рассказах, появлялся, помимо мальчика, и строптивый лакей. В тот самый момент, когда паровоз, пышущий паром, врывался на вокзал, лакей подходил с подносом, на котором была стопка.

Как вы понимаете, в зависимости от настроения, старые семейные истории можно украшать по-разному. Они могут снабжаться хоть сотней деталей, все равно проверить это невозможно.

Например, иногда они длились, приобретали эпическую подоплеку. Так, в один из вечеров, уже совсем пожилой, мой «прапра» вышел на перрон и увидел на передней части паровоза ни герб Российской Империи, а что-то красное, инородное. То ли украденную где-то скатерть, то ли портьеру из алого бархата. Стопка застряла у него перед носом, когда он прочитал надпись на этом красном куске.

И поспешно ушел с вокзала, в тот единственный раз, не разорвав купюру. А может и не выпив в ресторации за прибытие поезда. Скорее всего, за прибытие поезда с такой «повязкой», он и не хотел бы пить.

Бывали и продолжения. Например, о том, как он спешно собирал вещи, а его жена прятала в швейную машинку бриллианты. И что, во время побега из страны, где на семьдесят с лишним, лет, закрылись ресторации в зданиях вокзала и никому в голову не приходило (и уже не придет), рвать деньги, эта швейная машинка то ли потерялась, то ли была кому-то передана на сохранение.

В общем…

Я не буду вас утомлять этими, хоть и романтичными, но весьма банальными подробностями. Я думаю, в каждой семье найдется десяток легенд о ком-нибудь из прапрапра.

Я хочу сказать главное. Никто из семьи так и не смог мне ответить на вопрос: Какого рожна, извините, надо было рвать деньги!? Я не понимал этого, пока не стал писать эту книгу. Но, видимо, мое подсознание все эти годы искало ответ, не удовлетворившись странным «просто так» или «чтобы привлечь приехавших пассажирок». Привлечь девушек, разрывая деньги!? Просто так? Не заплатить, не потратить… просто так порвать!? Глупость! А мой «прапра», судя по его иным поступкам и увлечениям, был совсем уж не глуп.

Недавно я нашел ответ. Я не могу его никак проверить. Но, думаю, он единственно правильный.

Он хотел «отгородиться». Что-то вроде того, что «я тут деньги рву, а вы с поезда скачите». Ну, может, не в такой циничной манере. Может, что-то более психологичное, типа «посмотрите, как я могу». Или «вот, как!».

А может быть, учитывая его склонности к искусству, он видел это еще более образно. Что приезжающий поезд, – символ чего-то нового, что скоро ворвется в прежний уклад жизни, со страшными свистами, в облаках пара. И он, один, как последний, но уже смирившийся, рыцарь, – вот так вот стоит перед этим новым, отдавая себе отчет, что ничего нельзя изменить. Можно только сделать какой-то выпад, пусть и глупый, мальчишеский. Например, бросить в «лицо» поезду разорванную купюру, как символ эпохи и империи, которая безвозвратно уходит.

Да, может быть. Мой дед писал стихи, играл на клавесине, рисовал «акварельки» и прошел две войны. Он был романтиком.

Я не знаю, был ли он алкоголиком. Семейные рассказы обычно умалчивают о том, что кто-то ходил встречать поезд только ради того, чтобы потом надраться в ресторации, просидеть там до закрытия и побуянить, сопротивляясь извозчику, заталкивающим хмельного барина в коляску.

Такого в семейных историях не найдешь. Как и не найдешь того, что человек делает что-то, не из романтических соображений, чувства долга, идейным соображениям. А из простой потребности – удалиться, закрыться, абстрагироваться от того, что происходит вокруг.

Истории про моего деда, на момент написания этой книги, почти сто пятьдесят лет. Когда я буду рассказывать ее свои внукам, ей будет почти двести лет.

Двести лет! Сколько всего изменилось и еще изменится. Возможно, к тому моменту поезда буду летать, а деньги, которые можно будет разорвать, найдутся, разве что, в музее… возможно. Главное, я думаю – не изменится. Желание на какой-то интервал времени (короткий или долгий, у кого-как) – «отгородиться», задернуть «штору», будет следовать за нами, будет нам нужен, пусть и на других планетах и в других галактиках.

В разных культурах, далеких друг от друга, точках земного шара, при совершенно разном уровне прогресса, всегда были вещества для того, чтобы на время, «отгородиться».

Просто кто-то может не «отгораживаться». А кто-то – не может. Процесс затягивает, «занавеска» должна быть все плотнее и многослойнее.

И эта книжка – про людей второго типа. Возможно, что-то не так с нами. Возможно, мы, алкоголики, с другой планеты. Поэтому, здесь мы не находим ничего, чтобы нам нравилось. Поэтому выбираем «отгородиться», все черней и толще.

Возможно. И кого-то такие объяснения могут устраивать. Лично меня – нет.

Но, важнее здесь другое. Не стоит полностью лишать себя потребности в «занавеске». Не стоит винить себя в том, что она вам иногда нужна. Она многим нужна. Это не чья-то вина или уж, тем более, изъян.

Просто найдите такие способы, в которых вы будете эту «занавеску» контролировать. А не она – контролировать вас, и душить, пока не останутся последние хрипы.

Это то, с чего я начинал эту книгу. И буду останавливаться ни раз. Мы все разные, и я не могу вам предложить конкретных действий, именно для вас. Вы можете отгораживаться с помощью прогулки в лесу, спортивных игр, поездки по загородному шоссе или, громко слушая любимую музыку. Не знаю.

Если вам это поможет, ходите на вокзал и рвите там купюру, встречая семичасовые поезда. Даже без специально обученного мальчика, ваши близкие, скорее всего одобрят, что вы, в прямом смысле, бросаете деньги на ветер, а не переводите их в этанол, агрессию и неумолимое удушение тем, что, как вы думаете, служит защитным барьером между вами и этим миром.

***

Отдельно хочу предупредить про первую-вторую недели четвертого шага, когда вы бросаете по-настоящему, без игры (вранья самому себе), и не «до того, как…».

Сказать про технику безопасности во время этого периода, который запомнится вам, как две-три недели самого большого раздражения во всей вашей жизни. К раздражению будет примешиваться разочарование, обида, боль и ощущение, что все – тлен.

Это зависимость пытается вернуть вас обратно, снова посадить за «защиту» из мутного стекла.

Вас все будет раздражать и разочаровывать. Абсолютно все! Начиная от ощущений в теле, вкуса еды, погоды (какой бы она ни была), до отсутствия мира во всем мире, расовой дискриминации, политики, налогов. Ощущения, наиболее близкие к анекдоту про сломанный палец – куда не нажмёшь – все тело болит.

Техника безопасности, насколько она возможна, касается ваших близких, друзей. Я думаю, после затяжного периода вашего алкоголизма, они и так, мягко говоря, на грани. А тут ещё выясняется, что трезвый, – вы ещё хуже. Теперь вы не просто «злой-веселый», а всегда злой.

Поэтому, в эти одну-две-три недели постарайтесь дистанцироваться от людей, которые вам дороги, которых вы не хотите травмировать. Я не знаю вас, где, как вы живёте. Поэтому не могу советовать конкретных мест. Могу сказать только несколько ограничений. Самое важное (и сложное) – не оставайтесь в одиночестве, не помещайте себя в заточение. Находясь сами с собой, все раздражение вы направите внутрь себя. Результатом, увы, может быть срыв, временное помешательство, серьёзные психосоматические последствия.

Не уезжайте в какое-то место для отдыха. Вы ещё слабы, а соблазн пропустить несколько стаканчиков у бассейна, – велик. До, после, во время обеда, завтрака, ужина… «пара» стаканчиков, которые незаметно и стремительно, вернут вас к тысяче стаканчиков.

Возможно, исключением могут быть специальные ретриты и санатории, в которых нет алкоголя, никто не пьёт, а к раздражённым и злобным людям изначально относятся с пониманием. Вы можете выбрать что-то такое. Хорошим вариантом будет уехать в командировку, обязательно предполагающую какую-то деятельность, которая вам близка, нравится. Я не знаю, что это будет. Возможно, вы любите посещать музеи автомобилестроения. Отлично! Берите двухнедельный отпуск и отправляйтесь в такие музеи, фотографируйте, пишите статью «как я провёл худшие две недели своей жизни в лучших музеях».

Или, эконом-вариант. Просто пишите. О своих ощущениях, о своих наблюдениях. Пишите дневник, пишите выдуманную историю про сантехника на космическом корабле, у которого разом высохли все трубы, про мага и волшебника, который решил колдовать без волшебного зелья. Про прекрасную принцессу, у которой закончился приворотный эликсир. Пишите про что угодно, если вам конечно хочется писать и, вообще, нравится это делать.

Рисуйте картины, если вас тянет рисовать. Испортите толстенную пачку бумаги и несколько килограммов краски. Лепите, куйте металл, реставрируйте старый шкаф, склеивайте парусник… делайте, что угодно, не важно с каким качеством и результатом, лишь бы увлекало. Главный результат здесь – дать выход тому, что в вас бродит.

Я бы хотел шутить, но не шучу. Начало четвертого шага (одна, две, три недели) – будут, возможно, худшими в вашей жизни.

И это хорошо. Рана начала заживать, поэтому просится ее расковырять, чешется, зудит.

***

Есть фантомные боли и есть фантомное похмелье. Это когда вы уже долго не пьёте, но ощущение утренней разваленности чувствуете, по-прежнему, утираете несуществующую испарину со лба, облизываете, как будто, пересохшие, губы, предпочитаете горячий острый суп в начале дня.

Я ни нейрофизиолог и ни психолог. Я не знаю, как это устроено. Но, на практике – на утро следующего дня, который раньше был «официально» алкогольным, вы можете испытывать симптомы похмелья, хотя руки не дрожат, а голова не шумит ненастьем.

Как вы думаете, что алкоголик, пусть и давно завязавший, делает с такими «фантомами»!?

Да! Отчаянно просится обратно, в бутылку, подальше, за мутное стекло. Мышление подкидывает, кажущийся, на первый взгляд, логичным, вывод: почему бы тогда не пить, если я все равно мучаюсь?!

Здравый ответ, казалось бы, лежит на поверхности: даже если фантомное похмелье продлится у вас всю жизнь, избавляясь от выпивки, вы избавляетесь от кучи других последствий. Серьёзных проблем со здоровьем, разрыва с близкими, проблем с законом. На фоне этого, фантомные похмелье выглядит не такой уж сильной платой за качество вашей жизни.

Но, как я уже говорил, мышление алкоголика, хоть и однонаправленно (как выпить), зато чрезвычайно изобретательно – на те самые оправдания. Поэтому, фантомы вашего прошлого могут превратиться в причину и следствие, почему вы опять не просыхаете.

Вы же знаете, что с этим делать, правда? Приниматься за работу, вот что! Это значит – честно и последовательно обсуждать с самим собой, зачем и почему вы даете себе такие оправдания.

***

Срывы, даже после долгой завязки, могут быть связаны с поведением наших близких, друзей и родственников. Я говорили и буду говорить: это не значит, что их надо винить в этом. Связь и вина – разные вещи.

Все равно, это тяжело осознавать. Но, осознавать приходится. Когда стекло, через которое вы смотрите на мир, чуть просветлеет, станет прозрачнее, вы увидите людей, которые вас окружают – другими. Вы можете испугаться и разозлиться, решить порвать с ними всякие отношения. Или, как минимум, – «все» им высказать.

Что с этим делать!? Я не хочу здесь вдаваться в психологические темы, я не профессионал в психологии и, тем более, психотерапии. Я знаю только то, через что прошел сам. И может немного больше, потому что написал эту книгу.

И на основании этого опыта, скажу вам: не спешите бросать близких вам, людей, не спешите рвать с ними отношения. Может быть, они просто кажутся вам пособниками вашего алкоголизма. Или, если они и правда ваши пособники, то стали такими вынужденно. Вы же были алкоголиком пять, десять, двадцать… сколько лет, помните!? Вас же не удивляет, что люди, оказавшиеся рядом со слепым человеком, через какое-то время начинают, на уровне инстинкта, подавать ему руку на улице. Или, что живущие рядом с глухонемым, начинают больше жестикулировать.

Мы адаптируемся, подстраиваемся, такова природа человека. В этом огромная (и может быть, главная) сила, но и слабость тоже. Потому, что через какое-то время действия становятся автоматическими, человек их совершает, не контролируя. Просто потому, что так привык.

Поэтому, люди, окружающие вас, в какой-то момент, видя, как вам тяжело, как вы боритесь, могут сказать «ну ладно, выпей», завуалированное «отдохни, ты заслужил», провокационное «ты какой-то не такой» и еще сотни вариантов из серии «чего уж там, если так», просто ощущая вашу боль. Они это делают не потому, что желают вам зла. Они руководствуются совершенно другими, благими намерениями. Наверняка думая, что таким образом, поддержат вас, успокоят. И может быть, тогда – вы, в первый раз в жизни, хоть и выпьете, но не допьете, не побежите за второй, третьей… какой по счету!?

Но, с алкоголиками такого не случается, и мы же хорошо это знаем. Потому, что мы допиваем. Всегда.

***

Хорошо помню историю из моей спортивной карьеры. Она не связана с алкоголизмом (не настолько я был испорчен, чтобы пить, как Микки Рурк, прямо на ринге), зато хорошо иллюстрирует, как близкие люди делают нам, подчас, смертельные подсечки, сами того не осознавая.

Случай был на соревнованиях юниоров, спортсменов до четырнадцати лет. В основном, еще не превратившиеся в юношей, десяти-двенадцатилетние дети, по-детски, толкали друг друга на ринге, по-доброму, весело и без особых травм. Но, среди всех, был парень, кажется, тринадцати лет, с телосложением восемнадцатилетнего. Высокий и с, до времени, развернувшимися плечами, выглядящий Гулливером среди лилипутов.

Он быстро и жестоко выбил всех соперников, поднявшись на верх турнирной таблицы, где его ожидал бой с лидером другой группы, очень одаренным и старательным, Платоном, небольшим, но крепким, пусть еще и ребенком.

Платон был настоящим спортсменом. Он боялся этого боя, но это был тот вид страха, который придает азарт, вселяет уверенность.

И вот, начался первый, из трех, раунд. Долговязый детина сразу провел серию очень сильных ударов, зажав Платона, почти в полтора раза, ниже его, в угол. Потом, видимо, ожидая что тот свалится после такой канонады, расслабившись, закружил по рингу. Но, Платон не свалился. Напротив, каким-то неведомым образом выдержав все эти удары, он напал и ответил. Уверенно и технично, в его глазах я увидел разъяренного хищника, пусть и маленького. Мне кажется, все, кто видел этот взгляд, поверили в победу над противником, намного крупнее и, неизвестно, насколько сильнее.