Дитя раздора

– Огонь!– заорал майор, меняя магазин.– Половцы были совсем близко с их позициями. Еще чуть-чуть и начнется рукопашная, в которой выжить этим новобранцам с половецкими отъявленными головорезами вряд ли придется.

– Стреляй!– автомат захлебнулся очередью, дернувшись в руках.

– Мамочка!– один из пограничников отбросил в сторону оружие и со всех ног бросился прочь, панически оглядываясь назад.

– Стоять!– замахал руками Головко, предупреждая панику. Стоит в бою одному побежать, как за ним последуют другие.– Куда?!

Тяжело скрепя на ухабах, за их спинами появился БТР. Из люка высунулся механик-водитель, оценивая позицию, увидев приближающихся половцев, он тут же нырнул обратно, захлопнув за собой люк.

– Огонь!

Пушка БТР несколько раз нервически дернулась в поисках цели, а потом начала поливать от всей души, только так остановив бешеную скачку половцев. Каким-то чудом не один из снарядов не задел Шарук Хана, поняв, что если попрет в лоб, то потеряет все свое воинство. Он приказал развернуться обратно. Таким же галопом эта орда вернулась снова в Зеленый Гай, а части отрезанных пулевой очередью тел еще долго шевелились среди нескошенной пшеницы, живя своей магической жизнью.

******************************************************************************

“И сейчас экстренное сообщение,– дикторша канала “Украина” озабоченно нахмурилась, словно ей действительно было дело до того, что случилось где-то под Харьковом,– в ходе учений вооруженных сил Украины в Харьковской области во время учебных стрельб погибли несколько человек. По непроверенным данным гибель военнослужащих произошла из-за взрыва гранаты. Обстоятельства трагедии Минобороны никак не комментируются. Военная прокуратура приступила к расследованию данного инцидента. А сейчас новости экономики…”

Экран огромного плазменного телевизора потух, оставив после своей картинки противное послевкусие вранья и лжи, которыми наполнены все СМИ государства. Парасюк занял свое место в середине рабочей группы Инквизиции, которой пришлось явиться в спешном порядке на собранный Всеукраинский собор Православной церкви. От обилия ряс и дорогих митр рябило в глазах. Солидные, бородатые, с золотыми крестами поверх одежд патриархи церкви сидели за круглым столом, обсуждая кризис, который наступил с воскрешением Шарук Хана. Вчерашний прорыв доказал, что на Зеленом Гае этот половец останавливаться не собирается, что необходимо принимать какие-то срочные меры. Об этих мерах и должна была доложить служба инквизиции.

– Какие меры приняты инквизицией для ликвидации данной ситуации?– спросил архиепископ из Полтавы в силу своего опыта и возраста, занимающий одно из главенствующих положений в иерархии церкви. Глава служба, одетый в отличии от остальных в черный двубортный пиджак и белую рубашку, поднялся со своего места и откашлялся. Осторожно, словно ступая по минному полю, стал докладывать:

– Прорыв ликвидирован. Шарук Хан вернулся обратно в Зеленый Гай, выставив дозорные посты. К сожалению, ему удалось найти слабое место в оцеплении и ударить именно туда, где стояло подразделение пограничников. Известно о семерых погибших и пяти раненых. Только появление тяжелого вооружения спасло нас от прорыва.

– Почему Шарук Хан до сих пор не уничтожен вместе со своей сворой?– нахмурился архиепископ, требуя справедливого ответа.

– Проблема заключается в том, что восставших мертвецов почти невозможно уничтожить. Они необычайно живучи, а источник “мертвой воды”, находящийся в Зеленом Гае, безусловно, делает их сильнее…

– Об источнике вообще надо говорить отдельно!– заявил отец Никифор из Львова.– Как такая служба, как ваша, могла упустить такое?! Кроме как в халатности, мне обвинить вас не в чем!– львовский епископ откинулся на спинку стула и надменно посмотрел на главу службы.

– Все допускают ошибки. Никаких упоминаний об этом источнике с девятнадцатого века нами не зафиксировано, иначе мы давно бы взяли его на контроль. Ума не приложу, как половец, погибший в Древней Руси мог узнать о нем,– пожал плечами начальник службы, низко опустив голову.

– Да вы вообще о чем-нибудь знали?!– воскликнул Никифор.– О том, что у вас орудует целый ведьминский Ковен, вы не догадывались! О ведьме, которая выкопала хана, вы не знали! Об источнике “мертвой воды” не подозревали! Складывается ощущение, что в инквизиции работают непрофессионалы, а неизвестно кто!

– Я…

– Какие ваши предложения по решению данного кризиса?– спросил спокойно архиепископ у главы инквизиции.

– Наши сотрудники работают над этим, – вздохнул глава службы,– а пока карантин…

– Карантин!– недовольно стукнул по столу кулаком Никифор.– А если Шарук Хан снова пойдет на прорыв? Снова жертвы? Снова гибель от гранаты на учениях?

– Что предлагаете вы, епископ?– грозно взглянул на отца Никифора председатель Собора.

– Мы выступаем за проведение войсковой операции по уничтожению этого беса!

– Что скажете, генерал?– глава Полтавского прихода повернулся в сторону инквизиторов.

– Операция в лоб ни к чему другому, кроме потерь в ВСУ не приведет! Парасюк, покажи-ка…

Аккуратно Александр Нифонтович достал из-под стола холщовый мешок, внутри которого что-то шевелилось и двигалось.

– Свят, свят, свят!– перекрестились иерархи церкви, все, кроме отца Никифора, продолжающего смотреть на Парасюка с надменным спокойным презрением.

– Что это?– кивнул на мешок глава Собора.

– Это то, что остается от убитого нашим обычным оружием половца!– пояснил начальник службы инквизиции.

Парасюк развязал мешок и бросил его на стол. На некоторое время в Благовещенском Соборе Харькова наступила тишина, а потом оттуда раздался подозрительный шорох. Край ткани поднялся и оттуда вдруг появились человеческие пальцы с обгрызенными ногтями. Они пошарили по гладкой поверхности стола и вдруг резко побежали. Из мешка вылезла вся отрубленная кисть с засохшей кровью на месте среза. Несколько секунд она раздумывала куда двинуться дальше, а потом неожиданно прыгнула в сторону ближайшего епископа и вцепилась ему в бороду.

Иерархи церкви вскочили со своих места. Изумленно и испугано закричали. Кто-то молился, кто-то держал перед собой золотой крест, но не один из них не бросился помогать товарищу.

Епископ попытался вырваться из захвата мертвой руки. Дернул ее за кисть, но хватка была крепкой. Он закричал, повалился на пол, и только помощь Парасюка, рубанувшего по ней серебряным кинжалом спасла его от того, чтобы кисть перехватила горло. С легким шипеньем и серным дымом рука исчезла.

– Вот так, святые отцы!– Парасюк убрал нож в ножны и сел на свое место, дав продолжить своему начальнику.

– Их убить практически невозможно! Только освященным чистым серебром, которого у нас раз, два и обчелся!

– Я настаиваю на том, чтобы Собор рассмотрел отставку Главы Инквизиции в связи с несоответствием с занимаемой должностью!– поправив золотой крест, сообщил Никифор, заняв свое место за круглым столом и поняв, что упускает инициативу. Представление с рукой произвело на иерархов поразительное впечатление.– Его просчеты привели к этому кризису! К тому же он не желает решать проблему, а стремится заморозить конфликт!

– Что предлагаете вы?– повернулся к нему архиепископ.

– Применение авиации! Напалмом-то их можно сжечь!– возразил львовский епископ.

– А люди? Там же остались живые люди?– разозлился генерал, стукнув кулаком по столу.– Их вы тоже предлагаете сжечь заживо?

– Им уготовано место в раю, как невинно убиенным праведникам!– перекрестился отце Никифор.– Они погибнут во имя веры!

– Бред!

– Пан генерал!– повысил голос глава Собора.– Я попрошу вас…Кто за отставку руководителя инквизиции.

Вся западноукраинская братия во главе с отцом Никифором единодушно подняла руки. Епархии центральной Украины воздержались от голосования, поделив голоса поровну.

– У вас есть сутки, чтобы решить проблему с Шарук Ханом,– принял решение архиепископ,– через сутки мы соберемся здесь снова и заслушаем ваш доклад. Если нас не устроит он, то…думаю, что ваша достойная пенсия будет идеальным решением.

Задвигались стулья, оживленно обсуждая произошедшее епископы начали выходить из зала. Лишь глава инквизиции вместе со своими советниками остался на месте, сжимая под столом кулаки от бессильной злости. На прощание отец Никифор приветливо улыбнулся Парасюку, который сделал вид, что не заметил этого жеста.

Зал опустел. Сегодня инквизиция почти проиграла. Судьба ее оставалась в руках Дворкина и его семьи. Никогда еще эти сильные мужчины не чувствовали себя настолько слабыми, как сейчас. Они понимали, что против них ведется какая-то серьезная игра, вокруг вертится какая-то интрига, но поделать с ней ничего не могли, отдавая себя на волю обстоятельств. Вокруг главы службы сам собой образовался вакуум, как к прокаженному к нему боялись приближаться, понимая, что сутки – это очень мало, и дни генерала на службе уже сочтены. Потупив глаза, многие собирали в портфели свои бумаги и уходили из зала, оставляя задумчивого главу службы в одиночестве.

– Александр Нифонтович,– позвал он Парасюка, когда тот уже выходил вслед за остальными.

– Да, слушаю!– ответил старший инквизитор, обернувшись у порога. На его лице легко читалось плохо скрываемое удовлетворение, от которого старому генералу стало противно. Он знал все плохие качества своих подчиненных, в том числе и его. Знал, что Парасюк карьерист и сволочь, но то, что он окажется предателем, было для него неожиданностью. Всеми частицами кожи, он ощущал его злорадство.

– До меня дошли слухи, что дочь Дворкиных похищена…– начал генерал, стараясь не смотреть на довольную рожу старшего инквизитора.– Я бы посоветовал тому, кто это сделал вернуть ее обратно родителям! Дети должны жить в семье! Особенно в данной ситуации, когда от Дворкиных зависит судьба службы. Как вы думаете, пан старший инквизитор?

– Безусловно!– улыбнулся Парасюк.

– Надеюсь мы друг друга поняли?– повернулся к нему руководитель, сжав до хруста кулаки, так ему хотелось вмазать со всей силы по этому холеному бледному надменному лицу, уверенному в своем превосходстве.

– На нашем взаимопонимании и держится работа нашей организации,– шаги Александра мерно удалялись прочь по коридору, оставив главу инквизиции наедине со своими мыслями.

Сегодня на Соборе его попытались убрать. В числе заговорщиков несомненно оказался его ближайший помощник. Как теперь решить проблему с Шарук Ханом за сутки, когда весь мир против тебя? Глава инквизиции зарычал от отчаяния, обхватив седую голову руками. Теперь его работа, жизнь, как и многих жителей Зеленого Гая была в руках Дворкина, который был неизвестно где и неизвестно, чем занимался.

Глава 12

      Алаида Шпиц лежала ничком на холодных необструганных нарах, прикрыв голову руками. Ее слабое тело безвольно вздрагивала в такт рыданиям, сотрясаясь от слез. Никогда ей не приходилось испытывать такого унижения, какое она испытала изнасилованная Парасюком. Боль внизу живота стала сильнее. Ободранные коленки защипали, медленно кровя, но сил залечить их наговором не было. Лампочка без абажура медленно качалась под потолком в такт вентиляции, и ведьма уже всерьез подумывала над тем, чтобы впиться зубами в оголенный провод. Чтобы раз и навсегда попрощаться с этим несправедливым миром. Она была колдуньей, редко делала людям добро, поступая всегда не по совести, а в интересах того общества, которое представляла, но даже для нее то, чему подверг ее Парасюк было жестким и несправедливым.

Неожиданно в камере стало холодно. Алаида поежилась, поведя плечами обильно украшенными синяками. Изумрудное платье было разорвано на груди, мало грело. Неужели теперь ее хотят еще и заморозить? Подумала она, вставая со своих нар. В темном углу камеры появилось странное серебристое туманное свечение, будто кто-то пытался протиснуться сквозь бетонную кладку. Обшитую серебряными панелями. Такого просто не могло быть! Камера блокировала любое волшебство! Но тем не менее из стены сначала появились руки, потом часть головы, а потом и вовсе выскочило все тело-призрак, в котором, даже несмотря на балахон, Алаида легко узнала свою соратницу и подругу Агриду.

– Ну привет, старушка!– голос призрака, все такой же хриплый, как и у живой колдуньи, звучал не в помещении, а где-то в голове у Шпиц. Отчего она сначала подумала, что сходит с ума.– Да не боись ты! Не сходишь!– прочитав ее мысли, произнесла Агрида, подплывая поближе. Она висела слегка над полом, а движения ее были порывистыми и неуверенными.– Это всего лишь я!

– Вернулась-таки!– укоризненно покачала головой Шпиц, уступая место на нарах рядом с собой.

– Ухожу уже…Сегодня третий день…– с грустью в голосе покачала головой ведьма-призрак.– Пора…

– В твоем голосе слышится сожаление…– заметила Алаида, немного оживившись.

– Я сделала все, как ты запланировала. Нашла Шарук Хана, открыла его могильник, применила магию, умерла в конце концов!– проговорила Агрида, сбрасывая глубокий капюшон плаща. После смерти она преобразилась. Вместо старой склочной старухи со сморщенным, словно гнилое яблоко лицом, появилась молоденькая девушка лет восемнадцати на вид с красивыми нежными чертами лица и открытой улыбкой. Только голос остался знакомым, хриплым, будто простуженным.

– Звучит так, как будто ты сожалеешь о содеянном, подруга!

– Нет…Когда меня пригласили в Ковен, то я понимала на что шла. Все мои интересы, даже моя жизнь отныне принадлежали ведьмам. Если для их процветания надо было, чтобы я умерла, то так тому и быть!

– Поверь, это стоило того!– похвалила ее Алаида. Попыталась обнять за плечи, но руки прошли сквозь призрака, как в пустоту, только лишь ладони пощипал неприятный колкий холодок.– Эта девчонка станет самой могущественной ведьмой в мире! Так предсказано! Так и будет!

– Благодаря тебе…

– Благодаря нам!– улыбнулась Алаида.

– Ты придумала эту аферу с Шарук Ханом, ты спровоцировала этим кризис в инквизиции, ты добилась того, что за дележкой портфелей, своими необдуманными поступками церковь настолько отвратила от себя Дворкина, что он готов нам отдать на воспитание свою дочурку хоть сейчас! Ты молодец!– похвалила главу Ковена Агрида.

– Мы все молодцы…Но я не могла предположить, что попаду сюда!– Алаида обвела взглядом черную сырую каменную кладку и нары.– Теперь судьба мира и всей операции в руках нашей Агриппки!

– Она молода, но не глупа! У нее все получится,– кивнула Агрида.

– Хотелось бы верить, что все было не зря…– согласилась ведьма.– Тебе было больно?– кивнула она на разорванное платье, разошедшееся по швам под настойчивыми руками Парасюка.

– Что такое боль, если на кону стоит судьба самого великого мага в истории человечества за последний век?– горько усмехнулась Шпиц.– Я страдаю не от того, что меня изнасиловал инквизитор-извращенец, а от бездействия и неспособности влиять на события вокруг. Кстати, как ты сюда попала? Ведь камера обшита серебряными панелями?

– Душа – это не магия! Душа – это вполне осязаемая часть человека, которой серебро не помеха! Сегодня я ухожу, как нормальной душе и положено.

– Жаль…

– Мои мучения окончились! Жалеть нужно себя!– улыбнулась Агрида.– Без меня Шарук хан снова пойдет на прорыв. Тогда ему конец! За это время Дворкин должен отдать дочь нам!

– Я знаю, но…– пожала плечами Алаида.

– Воспользуйся им правильно!– словно снежный вихрь по ошибке залетел в камеру. В глазах Алаиды Шпиц зарябило, появились снежинки. Она закрыла лицо сбитыми ладонями, прячась от колкого ледяного ветра, защипавшего щеки. Синим сказочным инеем покрылись мокрые стены камеры вместе с кожей.

– Агрида!– закричала чародейка, открывая глаза, но камера была уже пуста. Лишь под потолком так же бесцельно и завораживающе качалась лампочка.– Где ты?

Ворота в другой мир открылись, и душа ведьмы ушла. Где было приготовлено ей место, теперь знала только она. Рядом с Алаидой на нарах лежал электронный ключ – последний прощальный подарок подруги, с которой они провели в Ковене вместе лет триста, если не больше. Когда Шпиц только выбрали на должность главы ведьминского братства, Агрида первой начала помогать ей, когда казалось, что Большой Совет полностью против ее решений, она всегда защищала молодую ведьму. Агрида заменила ей в свое время мать, дав ту заботу, ту защиту, которой она была лишена, выбрав колдовское ремесло. Сейчас она ушла, ушла, оставив после себя ключ – путь к свободе, сделав все, как всегда молча, не требуя награды или похвалы. Навсегда…

– Спасибо!– громко в пустоту произнесла ведьма, улыбнувшись. Откуда-то появились силы. Настроение улучшилось. Ей хотелось жить, чтобы доказать всем, что жертва старой чародейки была не зря. Пророчество исполнится, а если нет, то Алаида ему немного поможет.

Электронный ключ – пластиковая карточка, будто была источником силы. Шпиц подскочила к двери, проведя ей по светящейся зелеными лампочками панели, которые тут же сменились на красные и обратно. Дверь медленно отползла в сторону. Узкий длинный коридор с низко расположенными потолками вел куда-то наверх, напоминая шахту. Быстрыми шагами, не обращая на разорванное платье, Алаида двинулась наверх, зачем-то считая ступени. Она буквально ощущала, как сила наполняет ее до краев. Тело, соскучившееся по колдовству, привыкшее за столько времени жить с ним в унисон, жадно глотало магию отовсюду, будто путник в пустыне, нашедший живительный оазис. Волшебство играло и бурлило в каждой вене, в каждой клеточке ее тела, стекало с пальцев могущественным водопадом, наполняя Алаиду какой-то незнакомой дотоле эйфорией, сравнимой только с тем временем, когда она, будучи еще девчонкой, только научилась колдовать.

– Вы откуда?– глаза дежурного младшего инквизитора непроизвольно скользнули по открытой груди Алаиды. Губы жадно приоткрылись при виде вставших от холода розовых точеных сосков ведьмы. – А…– промычал парень, даже не пытаясь закрыться, да и вряд ли у него это бы получилось. Алаида была сейчас, как ни странно, на пике своего могущества. Огненный вихрь закружил по комнате, подчиняясь воли колдуньи, сжирая своим контролируемым пламенем, все на своем пути, включая нелепо замершего инквизитора, потухнув также резко, как и возникнув. Широкими шагами она шла наверх, где только начинался рабочий день обычного полицейского областного управления. Вокруг сновали люди, но под коконом невидимости, окружающим Алаиду, она чувствовала себя, как в шапке-невидимке. Лишь инквизиции могла засечь ее бегство.

– Стоять!– заорала какая-то молоденькая девчушка в черной униформе, бывшей ей безусловно к лицу, но и только…

Алаида даже не повернулась. Лишь подняла вверх ладонь, прошептав заклинание. В воздухе возник огромный прозрачный кулак, нанесший сокрушительный удар по всей дежурке, круша мебель, сбивая с ног людей, полицейских, разбивая на мелкие осколки стекла и мониторы компьютеров. Кое-где вспыхнуло пламя, прорвало от удара трубу отопления. Поднялся невообразимый шум, в котором кулак сам собой и растворился.

– Стоять!– мимо мелькнула, пролетев рядом с лицом серебряная сеть. Рисковать все же не стоило. Инквизиция уже очухалась и могла поместить Алаиду туда, откуда ей только благодаря помощи Агриды удалось вырваться. Она сделал резкий оборот вокруг своей оси, подняв облако строительной пыли, которая на минуту скрыла ее от посторонних глаз, и перенесла себя в центр города, предусмотрительно наведя на себя морок.

Возле площади Конституции курили таксисты. Народа по раннему утру не было. Смена их заканчивалась, когда вдруг посреди улицы появилась молодая и красивая женщина в изумрудного цвета платье с глубоким вырезом. Она шла пошатываясь, держа в руках снятые туфли на высокой шпильке. Волосы ее были растрёпаны, но даже в таком виде, незнакомка вызывала жгучий интерес. Водители таксопарка принялись тут же гадать откуда она появилась, строя самые скабрезные версии.

– Бросил хахаль!– заявил один.

– Шалава!– вторил ему другой.

– Набухалась в баре, а теперь никакущая идет домой!– предположил третий. Все таксисты были молодыми парнями, и все их версии сводились к одной.

– Сколько до Автострадной набережной?– спросила Алаида, подойдя к машинам.

– Смотря чем расплачиваться будем!– съязвил тот, кто выдвинул версию “шалава”.

– Макс, глянь-ка, у тебя колесо спустило!– позвал его третий. Вместе они склонились над поломкой, не заметив ехидной улыбки Алаиды.

– Так сколько до Автострадной?– повторила вопрос оставшемуся таксисту ведьма.

– Поехали!– махнул он рукой.– Сотня устроит?

Они сели в потрепанный “форд”, который на удивление завелся с пол-оборота. Колдунья устало откинулась на сиденье, прикрыв глаза. Негромко работал старый кассетный радиоприемник.

“Сегодня утром в здании главного управления внутренних дел по Харькову и Харьковской области произошло возгорание. Повреждено отопление, двое сотрудников попали в больницу с отравлением углекислым газом. Руководство никак не комментирует данное происшествие, сообщают харьковские известия. Новости культуры…”

– Во дела творятся! Даже у ментов порядка нет…– проговорил таксист, сделав по тише.

– Во-во,– согласилась с ним ведьма, еле заметно улыбнувшись,– куда там в стране что-то сделать…

Видя, что пассажирка не настроена на общение, водитель прибавил газку, ловко лавируя между узкими улицами и домами, выбираясь на оперативный простор Московского проспекта. Переехали через знаменитый харьковский мост, слева мелькнуло здание железнодорожного института и площадь Руднева, универмаг Харьков, площадь Восстания, картинки сменяли одна другую, давая возможность насладиться солидной патриархальностью города с его массивными зданиями периода сталинского ампира, огромными высотками и прекрасной лепниной, заводами и фабриками, а так же пластиковыми новостройками нынешнего времени, делающими город лучше, современнее. Алаида помнила его другим, когда трамваи только начинали ходить, когда закладывалась первая ветка метро, когда мир казался простым и сложным одновременно, когда люди спешили за талонами на питание, когда за хлебом стояли огромные очереди, а в парке Шевченко прогуливался известнейший ученый своего времени Ландау. Все это промелькнуло перед глазами ведьмы в один момент, в который до головокружения, до темноты в глазах захотелось жить!

– Вот здесь направо, пожалуйста!– попросила колдунья таксиста. “Форд”, скрепя всеми своими рессорами, медленно пополз вниз по дороге к моему дому.– Остановите тут…

Двигатель заглох у самого подъезда, водитель выжидающе посмотрел на ведьму.

– А деньги!?– не долго думая, Шпиц резко наклонилась к нему и прикоснулась губами к небритой щеке, поросшей курчавым светлым волосом. Глаза шофера поплыли, затуманились, а на лице появилась глупая улыбка, словно он только что выиграл джек-пот в лотерею.

– Какие деньги, малыш?– переспросила она, ласково проводя рукой по его чуть дрогнувшей ладони.

– Спасибо за поездку…– нелепо пробормотал он, заводя автомобиль.

Держать морок сил у колдуньи уже не оставалось. Она плюнула на магию, тут же обратившись в обычную избитую женщину в порванном платье. В конце концов кто ранним утром сможет ее рассмотреть на этой забытой Богом и людьми улице?

Замок подъезда оказался закрытым. После того, как в прошлом году у Дворкиных оттуда срезали чугунную батарею отопления, бдительная соседка тетя Света старалась держать дверь всегда запертой. Немного подумав, Алаида прикоснулась к личинке. Тепло от ее рук передалось на дверь. Металл начал разогреваться и краснеть. Пошел дым, а еще через пару минут запор щелкнул, открывая вход в подъезд. Облегченно выдохнув, ведьма быстро взбежала по ступеням на второй этаж.

Из-за двери Дворкиных слышались напряженные взволнованные голоса. Она была приоткрыта, а на пороге стояла Красовская, что-то горячо обсуждающая со Светланой.

– Ее надо найти! Дашенька! Девочка моя!– в голосе жены Дворкина отчетливо слышались истерические нотки.

– Света! Для начала мне надо понять, ка произошло похищение? Давай выпьем кофе и спокойно вы с Эльвирой Олеговной мне все расскажете!

Похищение…Ведьма прикусила губу, стараясь успокоить задрожавшие от волнения руки. Неужели она просчиталась? Неужели инквизиция оказалась решительней, чем она предполагала? Сердце бешено забилось, колдунья побледнела, но все же аккуратно толкнула дверь внутрь квартиры.

– Доброе утро, девочки!– проговорила Алаида, едва переступив через порог.

В коридоре стояла Светлана с Янкой. Журналистка гладила Дворкину по волосам, пытаясь успокоить. Рядом топтался Мишка со стаканом воды, а в своей спальне пила лекарства Эльвира Олеговна.

– Обстановочка у вас тут конечно…– хмыкнула ведьма, осмотревшись.

– Да и ты выглядишь соответственно!– нахмурилась Красовская, глядя на разорванное платье колдуньи и пожелтевшие кровоподтеки на руках и груди.

– Алаидочка!– бросилась к ней со всей прытью, на которую была способна, теща.

– Кажется, кофе нам действительно не помешает…– пробормотала Красовская, ведя Светку на кухню.

Через десять минут весь этот “женский батальон” сидел на нашей маленькой уютной кухоньки, попивая свежезаваренный кофе, делясь последними новостями. Мишку они отпустили, наконец, спать, а сами держали военный совет.

Янка рассказала про их расследование с Дворкиным, про Парасюка с его повторным предложением насчет Дашки, про то, что в этот самый момент Сашка и Агриппина пытаются достать недостающий фрагмент манускрипта из библиотеки Святой Инквизиции. Светлана с Эльвирой Олеговной поделились тем, как была похищена дочка, как выглядел похититель, а Алаида напоследок поведала о своих злоключениях, забыв упомянуть о появлении духа Агриды в камере и их плане, который уже начал сбываться.

–… Вообщем, я навела морок и к вам, потому как идти мне больше некуда…– пожала плечами ведьма.– Разве только к Заславскому, но того нет в городе.

– Досталось тебе!– Светка погладила Шпиц по плечу, мило улыбнувшись.

– Ничего! – отмахнулась колдунья, успевшая за это время переодеться в Светкины кофту и брюки.– Сейчас главное найти Дашку! Побывав в лапах этих извергов, боюсь представить, что они сделают с беззащитным ребенком.

Теща при этих словах ойкнула, прикрыв рот ладошкой. На глаза жены навернулись слезы, но все поправила Янка.

– Ты можешь найти ее?– обратилась она к ведьме, относя чашки в мойку. За окном совсем рассвело. Первые собачники уже выбрались из своих квартир, выгуливать своих питомцев. Некоторые из них брели на родник с пустыми пятилитровыми канистрами, чтобы набрать питьевой водички, другие разговаривали по телефону, что-то оживленно обсуждая с такими же заложниками домашних животных. На детской площадке прямо перед домом закружились дворничихи, убирая мусор после молодежных вечерних посиделок.

– Я…

– Да или нет?– дрожащим голосом спросила Света.

– Послушайте…– Алаида встала со своего места и тяжело вздохнула.– Если теория Дворкина верна, и Дашку похитила инквизиция, то у них есть масса способов, чтобы скрыть ее от магического поиска ведьм…Даже я , как глава Ковена, останусь бессильной против этих заговоров и молитв.

– Каковы шансы?– сухо поинтересовалась Красовская. Она устала за прошедшие сутки, проведенные на ногах. Не каждой беременной выпадает такая доля, а потому вид подруги был бледен, глаза красные, но она стойко держалась из последних сил, валясь с ног от усталости, и даже умудрилась помочь Эльвире Олеговне помыть посуду.

– Шансы есть всегда!– пожала плечами Алаида, пряча глаза.– Даже Бог вам не даст стопроцентной гарантии…

– Что для этого нужно?– вытерла слезы жена.

– Какая вещь девочки…Любая…Желательно недавно одетая или взятая ею, чтобы хранила тепло ее тельца.

– Я сейчас!– жена побежала в детскую, ударившись в спешке о край столешницы.

– Алаида, если ты просто нас жалеешь…– начал теща.

– Я никого не могу жалеть, Эльвира Олеговна!– резко оборвала ее чародейка.– Я ведьма! А у нас это чувство отбивают еще в раннем детстве. Ты не сможешь приготовить отвар из лягушек, если над каждой убитой будешь рыдать часами. То же и с кровью младенцев…

– Ты убивала младенцев?– глаза женщины расширились от удивления.

– Я…

– Вот! Нашла!– в кухню залетела Светка и прервала их беседу. В руках у нее была испачканная кашей цветная распашонка, густо украшенная рюшечками.– Дашуля кушала, я думала постирать, но не успела…

Шпиц аккуратно вынула распашонку из рук жены и понюхала.. Ее широкие ноздри раздулись, глаза закатились. Она глубоко вдохнула воздух, шепча что-то себе под нос совсем неразборчивое.

– Речка вольная… речка быстрая… ветер могучий… солнышко лучистое… трава росистая…земля пушистая… тварь земная… тварь когтистая, расскажи мне где дитя сие прячут, где путы вяжут…где неволю неволят…– с каждым сказанным словом Алаида все больше вгоняла себя в подобие транса. Перед ее глазами все поплыло. Она уже слабо различала кухню Дворкиных и своих собеседниц. Мир вдруг развернулся, приоткрыв перед ней все свои тайны с высоты птичьего полета. Исчезли каменные стены квартиры вокруг, и ведьма воспарила куда-то под облака. Она летела через весь Харьков, а внизу проплывали громадины сталинских высоток и современных многоэтажек, где-то далеко внизу промелькнула узкая грязно серая ленточка Немышли и Московский рынок, по улицам сновали машины, ревели маршрутки, спешили по своим делам люди, и только колдунья была выше всех их, паря среди облаков, чувствуя свежее дуновение утреннего ветерка и тепло встающего солнца. Видение длилось недолго…Когда взгляд чародейки уперся в трехкупольную недавно отстроенную церковь на Олимпийской, острая боль скрутила ее пополам. Она почувствовала, как сила, толкающая ее вверх вдруг исчезла, а под ногами образовалась пустота, в которую Алаида рухнула с полным отчаяния криком, очнувшись на кухне у Дворкиных от того, что ее била по щекам Эльвира Олеговна, а Красовская поливала водой из кружки. Шпиц огляделась, с трудом возвращаясь в реальность. Магичка лежала на полу, подтянув ноги к животу. На лбу выступила холодная испарина.

– Ты так кричала…– заметила Света, с надеждой вглядываясь в ее замученное лицо.

– Это непросто!– ведьма встала с пола и отряхнулась. Тело ныло, замученное слишком частым применением магии.

– И?– буркнула нетерпеливо Янка, аккуратно вынимая из рук чародейки распашонку.– Есть результат?

– Кажется я знаю, где инквизиция прячет Дашу…– тихо проговорила Алаида, вспомнив острую боль, пронзившую все ее тело.

Стукнула входная дверь. Женщины за столом напряженно замерли в ожидании самого ужасного, прервавшись на полуслове. Из коридора послышались тяжелые шаги и принесший облегчение, уставший голос Дворкина.