Каждый новый день – правда

Глава 18

Улицы опустели. Тьма принесла покой в шумный портовый город. Дождь вылил все свои слёзы, оставив лишь свежий, морозный, пропитанный влагой воздух гулять по пустым улицам Владивостока. Спали скверы, укутавшись мокрой травой, спали ржавые суда под величественным мостом через Золотой рог, отдыхали спокойные улицы от ног вечно спешивших куда-то горожан. Редкие машины, ревя моторами, проносились по центру города, радуясь наступившей безнаказанности. Так тихо и спокойно. И, казалось бы, чем этот самый обычный день мог отличаться от кучи других похожих друг на друга, как две капли воды, осенних дней на далёком востоке страны? Самый обычный день, который принёс одному из миллиардов людей на Земле столько несчастья. И хуже того – несмотря на спустившуюся тьму, этот день всё ещё не собирался заканчиваться.

Дмитрий Кошки, за последние сутки промокший с головы до ног, нашёл убежище в одном из кафе в центре города. Он выбрал его не случайно. Через дорогу за офисными зданиями можно было разглядеть краюшек дома, в котором жила Мария. Летом они часто проходили мимо этого кафе, но Кошкин только сегодня обратил на него внимание. Раньше все его мысли и всё его внимание с небывалой жадностью забирала себе прекрасная Мария.

На деревянном столе, за которым сидел Дмитрий, стояла остывшая чашка кофе. Он заказал её около часа назад, но так и не сделал ни единого глотка. Маленькая чёрная муха тихонько села на ручку чашки. Волнение Дмитрия нарастало. В последний раз он звонил Марии около двух часов назад. Разговор был короткий:

Дима, сейчас совсем не могу говорить, сам понимаешь, – говорила она как будто спокойным голосом. – Не волнуйся, я тебе обязательно позвоню, как придёт время.

Под окнами кафе, смеясь, прошла шумная компания и направилась куда-то в сторону центральной площади. Дмитрий перебирал в памяти все события, приключившиеся с ним за день. Примерно в шесть вечера он звонил врачу. Операция прошла, если можно так выразиться, успешно. По крайней мере, отец был всё ещё жив. Состояние не изменилось, и шанс на успешное выздоровление был по-прежнему такой же призрачный, Алексей Кошкин ушёл в глубокую кому. За время, прошедшее после несчастного падения и попадания на хирургический стол, в голове у Алексея Алексеевича образовалась гематома от внутреннего кровоизлияния. Гематома сдавила мозг несчастному офицеру, в результате чего, как выразился врач, пострадала четверть мозга. И, скорее всего, жизнь отца Димы Кошкина отчитывала последние, в лучшем случае, дни.

О Дёмине Кошкин почти не думал. Слишком много горя для одного человека за день. После общения с другом, он наконец-то дозвонился до Шеина и рассказал ему, где теперь находится Дёмин. Шеин лишь тяжело вздохнул и сказал, что так и думал. Они разговаривали не более двух – трёх минут, потом договорились встретиться в ближайшие дни и всё обсудить.

Дмитрий осмотрел кафе. Кроме него, там почти не было людей. Ему нравилось это, такая тишина. Покой – вот, что ему сейчас требовалось. Официанты относили подносы, из кухни доносились какие-то разговоры.

Что-нибудь будете ещё заказывать? – голос официантки вырвал его из своих раздумий.

Что? – Кошкин посмотрел ей в глаза.

Говорю, может быть, вам принести ещё что-нибудь?

Нет, спасибо. Я просто… – он осмотрелся вокруг. – Я просто жду кое-кого.

Поняла, – коротко ответила она. – Я подойду к вам позже.

Спасибо, – ответил Дмитрий и обрадовался, что его снова оставили в покое.

Он мысленно вернулся в лечебницу, где держали Дёмина. «Да ты и вправду настоящий псих, Дима! – вдруг вспомнил он слова Вити. – Свободу можно запереть только в собственной черепной коробке».

«А что толку от свободы, – мысленно продолжал Кошкин диалог с другом. – Что дала тебе твоя свобода, Витя? Что дала свобода мне? Я столько думал о том, что главное знать цену, которую надо заплатить за свой выбор. И вот я сделал свой выбор! А кому от этого хорошо? Мне? Это уж точно нет! А Маша? Я столько раз думал, что знаю лучше неё, как надо жить, а сейчас сижу тут, как трусливый хорёк, и последствия моего выбора разгребаю даже не я сам, а она».

Снова захотелось курить.

«Но ведь и у неё всегда была свобода! – спорил с ним Дёмин. – Разве и она не была в ответе за себя?»

«Была! – отвечал Кошкин. – Но это я ей дал эту проклятую свободу!»

Открылась дверь кафе и в тёплое помещение зашла девушка. Кошкин опустил взгляд, но было поздно, она узнала его.

Привет, – поздоровалась она. – Делаешь вид, что не знаешь меня?

Это была Настя, та девушка из дома Толяна. Он был расстроен. В эту минуту он просто хотел посидеть в тишине, и какие-то дальние знакомые только раздражали его. Дмитрий посмотрел ей в глаза:

Привет, – улыбнулся он. – Я просто не мог понять, ты это или нет.

Сделаем вид, что я тебе поверила, – равнодушно ответила она. – Ждёшь кого-то?

Нет.

А подруга твоя? Училка! Как там её?

Маша.

Ага, – кивнула Настя. – Так вы замутили всё-таки?

Я и сам не понял, – уклончиво ответил он и поспешил сменить тему. – А ты что здесь делаешь?

Договорилась с подружками встретиться. Мы гулять идём.

Куда идёте?

В клуб! Пойдёшь с нами?

Нет, спасибо. Не люблю клубы.

Почему? Там весело.

В любом случае, у меня дела.

Какие? Промокшим до нитки сидеть посреди ночи в кафе? Хотя тебе действительно лучше никуда не идти. Выглядишь просто отвратительно.

Так и быть, останусь тут сидеть.

Развлекаешься, пока молодой.

Настя на минуту замолчала и достала телефон, стала что-то печатать.

Я отойду позвонить, – сказал Кошкин.

Так и знала, что кого-то ждёшь, – не поднимая глаз, ответила Настя.

Кошкин встал и пошёл к выходу. На улице стало прохладней, снова заморосил дождь. Дмитрий достал телефон и набрал номер Марии. С полминуты он ждал ответа, но слышал лишь длинные гудки. Что-то защемило в сердце. Почему она не отвечает? Почему сама не звонит? Кошкин почувствовал лёгкое волнение, которое стало потихоньку нарастать и постепенно превращаться в страх.

«Что-то случилось», – подумал он.

Дмитрий вернулся в тёплое помещение кафе. Настя сидела спиной к нему, всё ещё уткнувшись в телефон.

Ну как дела? – спросила она, когда он сел обратно за стол.

Всё нормально, – едва слышно ответил Кошкин.

А чё взгляд такой испуганный?

Всё нормально! – громче произнёс он.

А у меня для тебя хорошие новости!

Это какие?

Мои подружки сказали, что не могут здесь встретиться, поэтому сразу поедут в клуб. Так что ты можешь меня туда проводить. Здесь недалеко.

Да я даже не знаю… – замямлил он.

В любом случае это лучше, чем сидеть здесь в одиночестве.

Несколько секунд они молчали и просто смотрели друг другу в глаза.

Ну, так идём? – первой не выдержала Настя.

Да, – зачем-то ответил Кошкин, хотя идти куда-то совершенно не собирался. – Но позже.

Позже?

Да! Мне надо быстро сбегать по одному делу! Здесь тоже недалеко, подождёшь?

Ну, сбегай… – растеряно произнесла она. – Только не долго.

Я мигом, – соврал Кошкин, ведь возвращаться сюда он и не думал.

Дмитрий вышел на улицу и пошёл в сторону дома Марии. Сначала он шёл аккуратно, чтобы в темноте не наступить в какую-нибудь холодную лужу, но через несколько минут сам не заметил, как перешёл на бег. И вот он несётся со всех ног по улицам ночного Владивостока. Сердце бешено колотилось, в горле пересохло, слюни стали резиновыми. Он остановился перед домом Марии, пытаясь вспомнить подъезд. Он лишь однажды провожал Марию до самого дома, когда её муж на целый день по каким-то своим делам уехал в Находку. Но сейчас, в тёмном дворе, он едва ли мог разглядеть в какой именно подъезд она заходила. Некоторое время он бегал от подъезда к подъезду, пытаясь вспомнить хоть какой-то ориентир. И, на своё счастье, действительно вспомнил. Из одного и подъездов вышли двое парней. Вышли почти беззвучно, лишь свет от лампочки в подъезде прорезал тьму во дворе дома. Никакого сигнала домофона не сработало, и Кошкин вспомнил, как Мария жаловалась ему, что их подъезд единственный в доме, где не работает домофон. Дмитрий пронёсся мимо парней, выходивших из подъезда. Они даже как будто что-то крикнули ему в след, но ему было всё равно. Кошкин не знал номер квартиры Марии, и на каком этаже она живёт. Пробежав два этажа, он достал телефон и снова стал набирать её номер. Шли длинные гудки, но она опять не брала трубку. Сердце заколотилось ещё сильнее. «Да чё с тобой такое?», – мысленно проклинал её Кошкин. Он остановился, чтобы перевести дыхание. Огляделся. В пустом тёмном подъезде он был совершенно один. Дыхание стало успокаиваться, но сердце должно было вот-вот вырваться из груди. Он снова взял телефон и, неизвестно на что надеясь, снова начал набирать её номер. Длинные гудки, и вдруг он услышал… Слабый сигнал! Это была музыка. Та самая песня, которая стояла на звонке у Марии. Примерно на этаж выше. Кошкин рванул наверх и увидел, что у одной из квартир на этаже дверь не закрыта полностью. Слабый свет тусклой лампочки. Он приоткрыл дверь. Это была её квартира. Осторожно, будто вор, он шагнул в её коридор.

Маша! – позвал он осторожно, но никто не ответил.

Пройдя дальше, он нащупал выключатель и зажёг свет в комнате.

Мария! – снова позвал он, и голос его дрогнул.

Она была здесь, в комнате. На ней было надето лишь голубое домашнее платьице, само тело лежало неподвижно на полу лицом вниз в луже алой крови. Страх сменился безысходностью и жалостью. Кошкин опустился на пол и сам не заметил, как слёзы потекли из глаз. Несколько минут он сидел неподвижно, перебирая мысли в голове. Затем тихонько подполз к телу Марии, и хотел было перевернуть её, чтобы в последний раз взглянуть на её прекрасное лицо. Но горе ударило по нему с новой силой, он не мог этого сделать. Дмитрий дотронулся до её волос. Они были такие же мягкие и красивые, как и в последний день, когда он касался их. За журнальным столиком он увидел молоток, испачканный её кровью. Этим молотком Юрий забил неверную жену до смерти. Кошкин встал и ещё раз оглядел комнату. Затем он прошёл на кухню, но там было пусто. Дверь в ванную была приоткрыта. Он обнаружил его там. Юрий лежал неподвижный и холодный. На нём были джинсы и, по-видимому, белая кофта. Тяжело было определить её настоящий цвет, так как она полностью пропиталась кровью. Юрий вскрыл себе вены кухонным ножом и навсегда уснул в заполненной водой ванне.

Даже сам Дмитрий не вспомнит, как долго он ещё находился в квартире. Он вернулся к Марии, сидел над её бледным телом, гладя по голове, и шёпотом, едва слышно, признаваясь ей в любви. Потом он нашёл её сотовый телефон и стёр свой номер из записной книжки. Стёр все свои сообщения и звонки за сегодняшний день. После этого Кошкин набрал номер полиции с телефона Юрия и сообщил, что произошло убийство и по какому адресу. Когда его попросили назвать себя, он незамедлительно бросил трубку. В последний раз он коснулся мягких волос Марии, поцеловал её ещё едва тёплую ручку, затем убедился, что не оставил за собой никаких следов и направился к выходу. Какое-то время он стоял у двери, прислушиваясь к любому шороху в подъезде, и вышел только тогда, когда был уверен, что там никого нет. Осторожно спустившись на первый этаж, он покинул тёмный подъезд и, наконец-то, оказался на улице.

Когда Кошкин вышел на дорогу, он увидел, как мимо него промчалась полицейская машина, явно вызванная им самим. После полиции, тишину ночного города нарушила сирена машины скорой помощи. Дмитрий бросил последний взгляд в сторону дома Марии и сквозь тьму побрёл в направлении своего дома.

Конец.