За все время ночи я не один раз успел представить свое появление в палате, первую нашу встречу и мои слова. Все было готово. Но я чувствовал, что это будет не так искренне, как это было ночью: чувства угасли, братский пыл сменился необъяснимой тревогой. С приближением к нему моя уверенность и желания стремительно гасли с каждым новым шагом, ноги переставали слушаться меня и готовы были в любое мгновение отказать. Не могу объяснить такое странное мое физическое и внутреннее состояние. Но оно несколько пугало меня.

Подойдя к двери палаты, я остановился и замер как вкопанный намертво столб. Казалось ничто на свете было неспособно продвинуть меня ни на метр. Я уже готов был свернуть назад, но дверь не по моей воли открылась и свет из окна заставил меня прищурить глаза и пройти вперед. Я зашел в палату.

В комнате стоял отвратительный, чрезвычайно удушливый запах лекарств. Бегло осмотревшись по сторонам, я не сразу заметил моего товарища. Стараясь как будто найти что-то важное для меня, я осмотрел всю палату так и не остановившись глазами ни на одном из предметов, находившихся в ней. Но зато мой взгляд окончательно сосредоточился, к моему великому удивлению, на довольном, улыбающимся лице моего друга. Я немного сконфузился, потеряв дар речи, нисколько не ожидая такой реакции от смертельно больного человека. В одно мгновение я забыл всю заготовленную заранее речь, стоя в нерешительности у самого порога.