Для ищущих и сомневающихся. О разумном происхождении мира

Человека можно сравнить с книгой: тело его – бумага, обложка, оформленная красиво и удобно, а душа – это идеи, заключённые в этой книге. Если бросить книгу в огонь, то сгорит бумага, но не мысли и идеи, записанные на этой бумаге. Ещё душу можно охарактеризовать просто, по-детски: душа – это то, что болит, когда всё тело абсолютно здорово. Душе естественно верить в невидимое; она не чувствует себя на земле “дома”, а тоскует по небесной отчизне. Один из учёных древности говорит: «Бог есть высшее Начало и Благость. Он превыше всякой природы. К Нему всё стремится так естественно, как растение поворачивается к Солнцу, чтобы жить».

К Богу можно прийти разными путями. Сколько людей, столько и путей. Вот живой пример: Бригада электромонтёров пришла в недействующий собор провести электропроводку. Бригадир провёл полосу на стене, где должны были проложить кабель. Эта линия проходила по иконе Спасителя, касаясь Его голеней. Одному рабочему поручили проштробить в этом месте стену под проводку, но он, имея страх Божий, отказался. Отказался и второй, и третий, а четвёртый, горделивого духа, дерзнул: смеясь над остальными, взял зубило, молоток и стал штробить стену, а когда дошёл до ног Спасителя, посмотрел на Его лик с усмешкой: «Ничего, сейчас отходишься!» Пробил ноги, закончил работу и снова посмеялся над товарищами: «А вы боялись! Если бы Бог был, Он бы меня наказал». На другой день, пробудившись утром от сна, этот смельчак хотел было встать, но почувствовал резкую боль в ногах. Он сразу вспомнил вчерашний вечер и дерзкий свой поступок и сказал сам себе: «Отходился!». Болезнь прогрессировала; несмотря на все старания врачей, ноги стали гнить, развилась гангрена. Неоднократно делали операции, но гордый дух его всё не смирялся – до тех пор, пока он не понял, что приближается конец. Пришло смирение, пришло и покаянное чувство. Позвали священника, больной покаялся, причастился, и душа его, по милости Божией, отошла с миром в вечность.

Ярким примером спасительности православия стала жизнь в радиоактивной зоне украинского иеромонаха Дионисия. Он проходит послушание в Белой Руси, служит в церкви Святителя Николая в древнем городе Брагине, который находится в 35 километрах от разрушенного реактора, недалеко от чернобыльской зоны. Отец Дионисий часто бывал в сопровождении военных и за запретной чертой. – Экспедиций было много, – говорил с улыбкой иеромонах. – Замерят приборами продукты: есть завышение по радиации – совершим молебен, освятим их крещенской водой, и радиация исчезает. И ещё один поразительный факт установили учёные с помощью отца Дионисия: в намоленных местах радиация подавляется сама собой. В сопровождении военных иеромонах побывал в храме Архистратига Михаила, что в четырёх километрах от чернобыльских реакторов. Они измерили уровень радиации в разных местах и в изумлении сказали: «Батюшка, за оградой этого храма прибор зашкаливает, а внутри ограды и в самом храме – чисто!» Четверть века, прошедшие после Чернобыльской катастрофы, в России, Украине и Белоруссии, обильно посыпанных радиоизотопами, люди были вынуждены искать способы преодоления радиации – и нашли их! Причём нашли там, где тысячу лет получали помощь и защиту, – в Русской Православной Церкви. Оказалось, что после водосвятного молебна и окропления крещенской водой продуктов питания они очищаются от радиации, которая до этого многократно превышала допустимую норму. Выяснилось, что молодые люди, которые регулярно ходят в храм, исповедуются и причащаются, творят дела милосердия, живут по Евангелию – способны рожать и воспитывать здоровых детей на заражённых землях. Об этом свидетельствуют жители многих регионов. Специалисты по антирелигиозной пропаганде часто говорят, что крещенская вода не портится потому, что священники тайно опускают в чаши серебряные слитки, монеты, кресты. По этому поводу в Церкви бытует анекдот-загадка: Сколько ионов серебра содержится в литре освященной крещенской воды, если освящение проводилось в проруби, вырубленной во льду Волги (как это бывало обычно до революции и практикуется сегодня), в месте, где ширина реки достигает километра, глубина – десяти метров, скорость течения – 5 км/час, а крест, которым деревенский батюшка освящал воду, – деревянный? Так же известны случаи, когда монахини, которые ухаживали за больными бубонной чумой сами не заболевали. Вот ещё событие, поражающее материалистический мир в наши дни, это чудесное появление благодатного огня в Великую Субботу на Гробе Господнем в Иерусалиме, т. е. на месте погребения и славного Воскресения Господа нашего Иисуса Христа. Появление благодатного огня происходит из года в год, долгие века, до настоящего времени. С подобными явлениями предлагаю вам ознакомиться в книге Тихона Шевкунова «Непознанный мир веры».

Во все времена смерть людей озлобленных и нераскаянных, преследовавших Бога и ближних, бывала очень трудной. Они умирали в отчаянии и ужасе; иногда в самое время перехода они видели в загробном мире разных гадов и страшных сущностей, ожидавших их. Об этом сообщают и христианские писатели и медики. Думаю вам будет интересно узнать как помирали и что говорили перед смертью известные атеисты и богоборцы. Опишу лишь некоторых. Владимир Ленин: Умер, будучи помрачён в рассудке. Просил у стола, стульев прощение за свои грехи… Как это странно для человека, который был для миллионов людей вождём и идеалом. «Мы шли ложным путём, – говорил он, думая о предстоящей встрече с Богом… Мы сделали много зла, и… уже ничего нельзя изменить. Только сейчас начнётся настоящее кровопролитие». Уинстон Черчилль – английский премьер-министр времён второй мировой войны. Перед смертью произнёс: «Какой же я безумец!». У постели умирающего Александра Осипова, скандально отрекшегося от веры преподавателя Ленинградской Духовной Академии, дежурила секретарша, которая записывала его последние распоряжения и слова, вела дневник болезни. 4 октября 1967 года, за 3 недели до его смерти, она записала в Дневнике: «Невозможно смотреть на это издевательство смерти, нет слов записывать медленное угасание страстного борца, оратора, человека, вынесшего столько ударов жизни и не согнувшегося под ними. И вот единственной силе удаётся потеха над этим несгибающимся, неподдающимся человеком. Как он боялся этого состояния!». Говорит: «Я был там…». Где там, задаёмся вопросом, если Осипов ни в какое «там» не верил? Ярославский – президент атеистического интернационального движения, автор книги «Библия для верующих и неверующих», умирая, просил своего друга: «Сожги мои книги. Смотри, вот Он здесь. Он ждёт меня. Сожги мои книги». Джон Леннон, – один из основателей и участник группы The Beatles. На пике известности (в 1966г), во время интервью ведущему американскому журналу, сказал: «Христианство скоро закончится, оно просто исчезнет, я даже не желаю об этом спорить. Я просто уверен в этом. Иисус был хорош, но его идеи были слишком простыми. Сегодня мы более известны, чем ОН!» После того, как он объявил, что Битлз более известен, чем Иисус Христос, он трагически погиб. Один психопат выстрелил в него в упор шесть раз. Примечательно то, что убийца сделал это с целью отобрать его популярность и прославиться на весь мир как убийца знаменитого певца. Политик Бразилии Танкредо ди Амейдо Невес: во время своей президентской избирательной компании публично сказал: «Если я наберу 500 000 голосов своей партии, то даже сам Бог не сможет меня сместить с президентского поста!» Он набрал эти голоса, но внезапно заболел и за один день до того, как стать президентом, скоропостижно умер. Инженер, построивший Титаник, после окончания строительных работ на вопрос репортёров, насколько безопасным будет его чудо корабль, с иронией в голосе ответил: «Теперь даже Бог не сможет его потопить!» Наверняка каждый знает, что случилось с непотопляемым Титаником. В 2005 году в городе Кампинас, в Бразилии, группа пьяных друзей пришла забрать свою подругу из дома для дальнейших развлечений. Мать этой девушки, сильно волнуясь за них, провела её до машины и, держа дочь за руку, с трепетом сказала: «Дочь моя, езжай с Богом, и пусть Он тебя сохранит», на что она дерзко ответила: «В нашей машине уже нет места для Бога, разве только Он залезет и поедет в багажнике…». Несколько часов позже матери сообщили, что этот автомобиль попал в ужасную автокатастрофу, и все погибли! Сам автомобиль изуродован до полной неузнаваемости, однако полиция сообщила, что, не смотря на то, что весь автомобиль полностью уничтожен так, что даже невозможно распознать его марку, багажник остался абсолютно невредимым, что совершенно противоречит здравому смыслу. Каково же было всеобщее удивление, когда багажник легко открылся, и в нём обнаружили лоток яиц, и ни одно из них не разбилось, и даже не треснуло! Вольтер – французский философ, писатель и острослов, посвятил всё своё литературное творчество борьбе с христианством и Христом. Однако борьба Вольтера против Христа закончилась для француза полным поражением. Известно, что его последняя ночь была ужасной: он корчился от боли, кричал. Он призывал на помощь именно Того, Кого всю жизнь преследовал. В предсмертные минуты Вольтер умолял своего врача: «Заклинаю вас, помогите мне, я дам вам половину своего имущества, если вы продлите мою жизнь хотя бы на шесть месяцев. Если же нет, то я пойду в ад и вы последуете туда же». Он хотел пригласить священника, чтобы облегчить душу, но его свободомыслящие друзья не позволили ему этого. Он кричал: «Я покинут Богом и людьми. Я пойду в ад!» Сестра милосердия, француженка, провела несколько часов при смертном одре Вольтера. Позднее её пригласили помочь англичанину, который также был при смерти. Она сразу же спросила: «А этот англичанин – христианин?» «О, да! – ответили ей, – он христианин, а почему вы спрашиваете об этом?» Она ответила: «Сударь, я служила медсестрой у смертного одра Вольтера, и я вам говорю, что за все богатства Европы я не хочу видеть другого умирающего безбожника. Это было нечто ужасное». Вольтер говорил, что через сто лет после его смерти христианства больше не будет. Но вместо этого, спустя лишь 25 лет после его смерти, было основано Британское и иностранное Библейское Общество, которое находилось в его собственном доме. Оно стало печатать Библию именно на тех печатных станках, на которых печатались вольтеровы книги. Томас Пейн. Считал своей целью поколебать, как он выражался, библейскую и христианскую «мифологию». Он написал книгу «Век Разума» (The Age of Reason), в которой пытался приложить приёмы рационалистической критики к объяснению Библии. Он умер в Нью-Йорке, оставленный почти всеми, и в своих тяжёлых, предсмертных муках он сказал: «Я отдал бы миры, если бы имел их, чтобы моя книга «Век разума» никогда не была бы напечатана. О, Господь, помоги мне, Христос, помоги мне. Будь со мной!». Фридрих Ницше – ярый борец против Бога, при жизни говорил: «Бог мёртв, Бог мёртв, или вы не чувствуете, как Он разлагается?» Ницше Сошёл с ума. Умер лая в железной клетке в доме для умалишённых. Он сгнивал заживо от венерической болезни. Зигмунд Фрейд – атеист, категорически отрицавший идею богодухновенности религии, клеймя её как «коллективный невроз навязчивости», как «массовую иллюзию», мучительно страдая от рака, вызванного курением, и страдая от невроза и суицидальных наклонностей, просил своего врача и друга Макса Шура помочь ему совершить самоубийство. Тот дал ему тройную дозу морфина, от которой он умер 23 сентября 1939 года. Фридрих Энгельс – пропагандист атеизма. В пожилом возрасте обратился к Богу. «Мы должны возвратить свою жизнь Тому, Кто умер за нас на кресте», – часто повторял он, раскаиваясь за свои былые коммунистические идеи. Карл Маркс. Даже для этого человека потусторонний мир однажды стал реальностью. Вот что говорила служанка Маркса после его смерти: «Он стал очень богобоязненным человеком. Когда он болел, подолгу молился один в своей комнате перед зажжёнными свечами. Он просил Бога простить и помиловать его». Генрих Гейне – великий поэт, друг Маркса. Признавался друзьям перед смертью: «Разбита старая лира о скалу, которая зовётся Христос. Лира злого праздника и злого духа. Лира, призывавшая к бунту, воспевавшая сомнение, насмешку, отступление. О, Господь! Я падаю на колени, прости мне мои песни!». Мао Дзе – Дун. В интервью английскому журналу «Сноу»(1971г.) Мао сказал: «Скоро я предстану перед Богом». Когда Мао тяжело заболел, он попросил крещения по христианскому обряду и был крещён католической монахиней. Дэвид Юм – известный атеист. Перед смертью постоянно кричал: «Я нахожусь в пламени!» Его отчаяние было ужасным. Наполеон – император. Его лечащий врач писал: «Император умер в одиночестве, всеми оставленный. Его предсмертная борьба была ужасной». Карл IX: «Я погиб. Я это ясно сознаю». Гоббс – английский философ: «Я стою перед страшным прыжком во тьму». Эдуард Гиббон, небезызвестный богоборец, умирая, в ужасе шептал: «Какая тьма! Какая тьма!». Так и хочется подытожить это словами апостола Павла: «Их конец – погибель, …и слава их – в сраме» (Фил.3:19). Предания всех народов – и просвещённых и самых грубых – говорят об ужасном состоянии грешников после смерти. Платон писал: «Смерть есть разделение бесплотной части живой личности, души, от ее материальной части – тела. На пути от земли к будущей жизни души проходят суд. Высшие существа судят людей». Ощущение присутствия духовных сил в мире есть у каждого, но оно, как и всякое другое чувство, оставшееся без употребления и упражнения, может выродиться.

Вера в Бога – не легенда, не миф. Если бы религия была легендой, она не могла бы дойти до наших дней, сохранив себя в чистоте, а давно затерялась бы в веках. И вот почему. Распространение христианской веры среди язычников вызвало гонение на христиан со стороны римских языческих императоров, которое продолжалось в течении трёх первых веков. Приверженцы язычества убеждали императоров, что христиане враги государства, враги императоров и всего человечества. Сохранились протоколы судебных допросов первых христиан в Риме. В римских судах особые писцы обязательно должны были составлять протоколы (официальные записи) судопроизводства и вынесенных решений. Такие протоколы допросов, совершавшихся в римских судах при процессах над христианами сохранились и до наших дней. В них видно мужество первых христиан, их разумность и бесстрашие. Гонения на христиан были так жестоки, что трудно поддаются описанию. Первое жестокое гонение началось в 64 году после Рождества Христова, при императоре Нероне. Нерон для своей потехи зажёг город Рим и потом всю вину сложил на христиан. По его приказу христиан разыскивали и хватали, отдавали в цирки на растерзание зверям, зашивали в шкуры зверей и травили собаками, распинали на крестах, обливали смолой и зажигали вместо факелов по ночам для освещения садов Нерона. И это при всём при том, что называться христианином не было никакой необходимости и нужды. Даже перед страхом смерти, при виде открывающейся клетки со львами в Колизее, любой христианин мог отречься от веры, и казнь была бы тут же отменена, но они не отрекались! Матери видели, как львы растерзывают их живых детей и часто сами, при виде этого, умирали от разрыва сердца, но, тем не менее, и родители и их дети твёрдо принимали страшную смерть. Могло ли такое пожертвование собой и своими детьми быть не за живую веру, которую переживали эти люди, а за выдумку? Конечно нет. Самым страшным было последнее гонение на христиан при императоре Диоклитиане. Это гонение продолжалось с 303 по 313 год. Тогда убивали сотни тысяч христиан, с самыми разнообразными видами мучений. При этом гонении книги Священного Писания отнимались и сжигались. Современник гонений, известный писатель и учитель философии в Никомидии, Лактанций, пишет: «Если бы у меня были сотни уст и железная грудь, то и тогда я не мог бы исчислить всех родов мучений, претерплённых верующими». Мучили в одном месте от десяти до ста человек в день; многих измученных и изувеченных снова лечили, чтобы опять мучить. Мучили христиан без различия пола и возраста. «Я сам был очевидцем этого, – пишет историк Евсевий, – так, что железо притуплялось и ломалось, и сами убийцы, утомившись, поочередно сменяли друг друга». Но страдания и подвиги мучеников укрепляли и распространяли веру Христову среди других людей. Многие язычники, видя веру и подвиги христианских мучеников и чудеса, бывшие при этом, сами убеждались в истинности Христовой веры и принимали христианство. Чем больше гнали и мучили христиан, тем больше вера христианская укреплялась. Как такое могло быть, если б это не было от Бога!? Гонения на христиан прекратились только в начале четвертого века, при римском императоре Константине Великом. Император Константин лично убедился в силе и славе крестного знамения Христова. Однажды, накануне решительной битвы, он и всё его войско увидели на небе знамение креста, составившееся из света, с надписью: «сим побеждай» (по-гречески: НИКА). В следующую ночь императору явился Сам Иисус Христос с Крестом в руке и сказал, что этим знамением он победит врага, и повелел устроить воинское знамя с изображением святого Креста. Константин исполнил повеление Божие и победил врага. В 313 году император Константин Великий официально узаконил христианскую веру и остановил гонения на христиан, потому что убедился в её непобедимости.

Все апостолы умерли мученической смертью. Пётр – распят головой вниз. Андрей – распят на косом кресте. Матфей (Левий Алфеев) – умер мученической смертью. Иоанн – умер своей смертью, но в темнице, за свою проповедь. Иаков Алфеев – распят. Филипп – распят головой вниз. Симон Кананит – был заживо распилен пилой. Фаддей (Иуда Иаковлев, Леввей) – умер мученической смертью в Армении. Иаков Зеведеев – убит ударом меча. Фома – проткнут пятью кольями. Варфоломей – распят вниз головой, но поскольку он продолжал свою проповедь, тогда его сняли с креста, сняли кожу, а затем обезглавили. Матфей – побит до смерти камнями. Скажите, если события, о которых говорится в Евангелии обман, то кто, зная об этом, добровольно пойдёт на такие муки за вымысел? Если рассказ апостолов о том, что они видели Иисуса воскресшим, был блефом, то люди не посвятили бы этой лжи всю свою оставшуюся жизнь. Как вообще могло распространиться христианство? Ведь люди добровольно терпели лишения и смело шли на смерть за Евангелие – весть людям о Христе. Попробуйте поставить себя на место христиан первых трёх веков. Стали бы вы, христианином, зная, что за это вас казнят? Почему люди, видя такой террор, принимали христианство? Не одна религия не знает столько мучеников за веру. Стоит посмотреть только, как советская власть расправлялась со священниками. Жестокости нет предела. Историки подсчитали: число христиан возросло примерно с тысячи в 40-м году нашей эры до 30 с лишним миллионов в 350-м году, несмотря на травлю и гонения! Это как понимать, если это было не от Бога!?

А может быть вы помните, как поднимались на войну русские люди? На Руси издревле люди вставали на защиту своего отечества под знаменем «за алтари и очаги». Очаг – это жизнь для русской избы с печью. Это и тепло, без которого бы просто не выжить зимой, это и единственная возможность сготовить пищу, это и свет от лучины. Без очага в избе жизнь была бы невозможна. Наравне с очагом, по своей важности, и даже на первом месте, русский человек поставил и алтарь. Значит он был тоже жизнью, причём первенствующей и главной – «за алтари и очаги».

Можно ли говорить о личностях, которые не существуют? Конечно, нет! Если бы не было Бога, и разговоров бы не было о Нём; не было бы рая и ада, ангелов добрых и злых, жизни вечной – никто бы и не говорил об этом и тем более не стал бы так рьяно доказывать, что их нет. Никому же не приходит в голову доказывать, что поездов с треугольными колёсами на самом деле не существует. Само собой об этом никто не говорит и не доказывает, что такого быть не может. Один человек проезжал по берегу Азовского моря. На берегу сидело много рыбаков, которые с азартом ловили рыбу. Ему пришла мысль: если бы в Азовском море не было рыбы, никто бы там не сидел и не ждал бы пока рыба клюнет. Если бы не было Бога, никто бы не молился Ему, никто бы к Нему не обращался. Если в колодце нет воды, никто туда не ходит, его заколачивают, и тропинка к нему зарастает травой. Если бы в Церкви не было благодати, никто бы не ходил туда, все храмы бы закрыли, и тропинки к ним заросли бы язычеством. Если бы не было Бога, отрицание Его не считалось бы атеистами таким великим делом. Ведь атеизм не только отрицает Бога – он ведёт с Ним непримиримую войну, и в этой войне он проявляет куда больше фанатизма, чем самые преданные Богу люди. Мы видим, что учёный мир, основатели науки преклонялись перед Творцом вселенной, но «сказал безумец в сердце своём: нет Бога» (Псалом 13, 1), и масса людей в ослеплении подхватила эту мысль. Почему? Да потому, что Бог запрещает Своим Законом совершать грехи, а человеку нравится и хочется грешить. Грешным людям хочется, чтобы Бога не было, и они стараются внушить себе и другим, что Его действительно нет. Но от такого внушения Бог не перестаёт существовать. «Будет время, – пишет апостол Павел,– когда здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху; и от истины отвратят свой слух, и обратятся к басням» (2 Тим. 4, 3-4).

Вообще же позиция человека, утверждающего «я не видел», «я не встречал», «мне не попадалось», всегда слабее позиции тех, кто говорит: «а мы там были и мы слышали, и видели своими глазами». Как может судить о религии человек, не переживший вообще никакого религиозного опыта? Не будут ли его суждения столь же компетентны, как суждения глухого о музыке? Не такова ли цена «научно‑атеистическим» трактатам, как и диссертации слепорожденного по истории живописи? Если вы не были в Иерусалиме и не знаете дороги туда, это ещё никак не означает, что Иерусалима действительно нет, что попасть туда невозможно и что все рассказы побывавших там не более чем выдумки… Если не паломничали вы по православным монастырям, если вы не ощущали тихого веяния духа в монастырских кельях, если не взлетало облегченно ваше сердце после исповеди и вы не ощущали в своих жилах кровь Христа после таинства причастия – то хотя бы не торопитесь со своими отрицаниями. Не у всех опыт прикосновения к вере был столь печален и бесплоден. «Я думаю, что ощущение присутствия Бога доступно каждому человеку, если он не будет давать себя замотать суетой ежедневной жизни» А. И. Солженицын.

Когда человек совершает грех, он теряет ту энергию, ту силу, которую получает при рождении от Бога. Так постепенно он доходит до такого состояния, что становится пустым, ему неинтересно жить, хотя всего у него с избытком. Душа человеческая не питается деньгами, гардеробом с кучей вещей, шикарными особняками и автомобилями, поэтому материализм на глубинном уровне человеку счастья не приносит. Не потому ли, многие молодые люди, имея достаток во всём, теряют интерес к жизни и кончают жизнь самоубийством? У атеистов тоже есть вера, они верят, что Бога нет. Они верят в материю, признают её источником всего существующего, иначе говоря, признают её богом. Раньше язычники поклонялись той же материи, но в её раздельности: небесным светилам, деревьям, камням; теперь материалисты обожествляют её в целом. Для них это оказалось очень удобным. Безличную материю не нужно любить, она не требует нашего сердца, не ищет нашей воли, не призывает к добру, к чистой, свободной от зла жизни. Бог дал людям нравственный закон, повелевает жить по Его заповедям, обличает зло и проповедует любовь; материя же никого не ограничивает во зле, не указывает на смысл жизни, не объясняет человеку, кто он и к чему должен стремиться. Это-то и нужно людям, не желающим выйти из тьмы греха и лжи к свету истины – ведь материя не запрещает грешить! Как заметил один из героев Достоевского: «Если нет Бога, то человеку всё позволительно». Атеисты отняли у человека Бога, а взамен дали идола(напр. коммунизм, счастливое будущее, прогресс, веру в науку и т.д.). Они напоминают осла, который бежит вперёд, потому что впереди него на палке перед его глазами висит сено. Разница в том, что ослу, когда он добежит до цели, дадут сена, а здесь – бесконечный бег многих поколений, да и сена-то, собственно говоря, нет, только разговор о нём… Человек хотел стать царём природы…Но какие мы цари природы? Мы не можем управлять стихиями, мы бессильны перед временем. Какой бы ни обладал человек властью, власть времени сильнее его. Сила времени разрушает всё, и мой дом и моё счастье, да и все материалистические теории истинного счастья людям так и не принесли.

Приложение: «Диспут лектора – атеиста с простым крестьянином в селе Покровском».

Перед праздником по селу были расклеены объявления, что в помещении Дома культуры состоится лекция на тему: “Как произошла вера в Бога?” В объявлениях также указывалось, что после доклада лектора общества “Знание” товарища Матюхина И.П. состоится диспут. Подобные мероприятия проводились в Покровском редко, поэтому представлял лектора сам директор Дома культуры Альтшулер. Выйдя на трибуну, лектор преобразился: с губ слетела улыбка, в глазах погасла доброта, лицо стало самоуверенным и решительным.

– Как известно, – уверенно начал он, – атеистическое мировоззрение – самое передовое мировоззрение в мире. – Религиозные представления формировались в обстановке невежества, страха, бессилия человека перед природой, – продолжал внушать лектор. – Солнце, луна, планеты, звёзды казались людям могучими богами, к ним они обращались с молитвами, приносили дары. На присутствовавших обрушился поток цифр, цитат, высказываний учёных и писателей, отвергающих религию. Избитые факты в устах Матюхина приобретали какой-то особый смысл. Он упивался своими знаниями, ошеломлял слушателей своей учёностью. Всё было направлено на то, чтобы не оставить от религии, от веры в Бога камня на камне.

– Перед лицом современной науки наглядно видна безнадёжная устарелость религиозных воззрений, – продолжал Матюхин. – Мы живём в век, когда человеческий разум проявляется во всей своей силе и мощи: космическое пространство сегодня превращено в гигантскую лабораторию, опытную площадку; запущены тысячи спутников Земли, межпланетные аппараты побывали на Луне, Венере, Марсе. Полёты людей в космос стали обычным явлением, человек уже ступил на поверхность Луны и, представьте себе, никто не видел в небе Бога! Всё это и многое другое опровергает религиозные догмы, содействует угасанию религиозных пережитков. Просто не хочется верить, что в наш век, когда человеческий разум достиг своего апогея, религия, вера в таинственное, в сверхъестественное сохраняла ещё власть над умами и сердцами людей! Матюхин обвёл взглядом зал, довольного Альтшулера и, почувствовав, что выполнил поставленную перед ним задачу, убеждённо закончил: – Религия – это старое дерево. Однако главные корни этого дерева мы уже подрубили, и мы уверены, что придёт время, когда религию можно будет сдать в музей, как прялку. Альтшулер встал из-за стола и радостно захлопал. Люди, заражённые атеизмом, тоже дружно зааплодировали. Да-а, “наверху” знали, кого прислать в Покровку! После доклада был объявлен перерыв. Многие пошли к Демьяну Лукичу, пасечнику. Это был старик лет 60-ти с лишним, с небольшой бородкой и чистыми, спокойными глазами. Он слыл среди односельчан человеком знающим: был весьма любознательным, много читал, внимательно следил за происходящими в мире событиями. А ещё очень любил природу, по-детски умилялся ею, благоговея перед всяким созданием Божиим, будь это растение какое-нибудь – травка, цветок, или животное, птица, насекомое. Во всём он видел премудрость Творца. Демьян Лукич не мог представить, чтобы разумный человек мог жить без Бога. Всех безбожников он считал обманщиками: они только притворяются, что не веруют в Бога, а в душе вера у них всё-таки тлеет… Разве они в мыслях не обращаются к Богу, а то и бегут в церковь в трудную минуту! А лектор этот? Наговорил много чего, а доказать ничего не доказал. Интересно, как он ответит на некоторые вопросы… Перерыв кончился, все расселись по местам. Директор Дома культуры Альтшулер пригласил желающих выступить, но никто не отозвался. Он повторил приглашение, и тогда в первом ряду не спеша поднялся Демьян Лукич. Альтшулер пристально посмотрел на него. – Вы хотите? Пожалуйста. Демьян Лукич откашлялся. – Много ты, милый человек, – обратился он к докладчику, – нам тут всего наговорил. Сравнил даже религию с прялкой – мол, её тоже скоро в музей сдадут… Да разве может такое быть? Религия – ведь не предмет какой-то, взял да и выбросил, это жизнь народа, и к серьёзным вещам, милый мой, надо относиться серьёзно. А насчет того, что Бога дикари выдумали от страха, тоже скажу: это не так! Дикари выдумали не Бога, а богов, потому что, сам ты говорил, обожествляли природу, поклонялись Солнцу, деревьям, камням всяким. Это были языческие боги, а мы в таких не веруем. Мы веруем в единого Бога, Творца неба и земли, и нам нечего Его выдумывать, потому что Он есть, был и будет всегда. Демьян Лукич немного помолчал. – Говоришь: Бога нет. Ну, а ты, милый мой, можешь нам доказать, что Бога нет? – А что тут доказывать? Я ведь только что говорил, что об этом ясно свидетельствуют величайшие достижения науки. 20-й век – век науки и техники, век космических полётов, а не религии, она уже отжила, – убеждённо повторил Матюхин. – Ошибаешься, дорогой! – возразил Д.Л. – Наука Бога не ищет, у неё задачи совсем другие. Наука изучает природу, её законы, открывает их, и ты, конечно, знаешь, что очень много знаменитых учёных были верующими. Ломоносов, например, Пирогов, Павлов, Филатов, Циолковский… Вера в Бога не мешала и не мешает им делать открытия, а, напротив, помогает: Бог вразумляет их, чтобы они, видя в природе премудрость Божию, прославляли Творца. Вера в Бога была, есть и всегда будет. Почему? Да потому, что человеческая душа стремится к небу, тоскует по нему, такой она Богом создана. Даже наши писатели это признают. Читал я недавно книгу Владимира Солоухина – может, знаешь? – так он интересно сравнивает. Жили, мол, в пруду караси, жили, и вдруг один, вроде бы карасиный космонавт, решил выпрыгнуть и посмотреть, что за жизнь там, наверху. Выпрыгнул – и задохнулся, и быстрее на дно. “Ну, что там?” – спрашивают его сородичи. “Да ничего. Ничего там нет!” Вот так и люди: слетали в космос, на вершок от земли подпрыгнули и уже кричат: “мы летали, а Бога не видели! Бога нет!” Да разве Бога из ракеты увидишь! Он живёт в Свете неприступном (см. послание апостола Павла к Тимофею. 1 Тим. 6, 16). А как мы можем узнать о Нём? Через Его творение. Оглянись – и увидишь, всюду Его следы. – Вот у меня на пасеке есть пчёлы, – продолжал Демьян Лукич. – Сколько я наблюдаю за ними и всё удивляюсь: Как мудро они работают! Как дивно строят соты – такие правильные и красивые ячейки мастерят, нам таких ни за что не сделать. А как собирают и откладывают мёд! Читал я в ваших книгах, что даже учёные удивляются пчелиной мудрости. Вот я и хочу спросить тебя: откуда у них эта мудрость? Кто научил их? – Никто их не учил, – быстро ответил докладчик, – и эта, как вы выражаетесь, мудрость не что иное, как инстинкт, или интуиция. Инстинкт свойствен и человеку, и животным, и насекомым, короче, всем живым существам. Действует он всегда бессознательно, но целесообразно, т.е. достигает нужной цели. Вот и пчёлы: они не сознают, что делают, хотя действия их полезные, целесообразные. Поняли вы теперь? – Понять-то понял, да не о том я спрашивал. Я спрашивал: откуда у них эта мудрость, или инстинкт этот? – Откуда? – переспросил Матюхин. – От привычки. Привычка – это тоже свойство человека и животных. Например, мы привыкли ходить, привыкли писать, и делаем это бессознательно, как бы механически. Подобные привычки есть и у животных. Приобретаются они не сразу, а вырабатываются сотнями, даже тысячами лет. – Смотри-ка, – удивился Д.Л. – Что же тогда получается – что пчёлы тысячи лет назад были умнее нынешних архитекторов? – Как так? – возразил Матюхин. – Да так. Если они давным-давно привыкли делать такую мудрую работу, какую учёные и поныне не осилят! Ведь учёным мёд с цветочков ни за что не собрать, а пчёлы справляются с этим быстро и легко. Да ещё, я читал, прибавляют к меду 25% воды и какого-то противогнилостного вещества, чтобы предохранить мёд от брожения. Кто научил их? Мы – люди и то сами не можем научиться писать, читать, даже ходить нас учат. А тут пчёлы, насекомые – неужели они сами научились? Расскажу тебе ещё о рыбе «Лосось». Он свой молодой возраст проводит в море, затем возвращается в свою родную реку и идет по ней именно по той самой стороне, по которой шла икра, из которой он вывелся. Что же ведет его с такой точностью? Откуда он знает то место и тот маршрут, когда его ещё вовсе не существовало? Если его поместить в иную среду, он немедленно почувствует, что сбился с курса, и будет пробиваться к главному потоку, затем пойдет против течения и исполнит свою судьбу с положенной точностью. Скажи: где же рождается этот направляющий для него импульс? Вот ещё тебе пример: Оса, поборов кузнечика, поражает его в точно определенное место. От этого удара кузнечик «умирает». Он теряет сознание и продолжает жить, представляя собою род консервированного мяса. После этого оса откладывает свои личинки с тем расчетом, чтобы выведшиеся маленькие могли сосать кузнечика, не убивая его. Мертвое мясо было бы для них смертельной пищей. Совершив эту работу, оса-мать улетает и умирает. Она никогда не видит своих детенышей. Не подлежит ни малейшему сомнению, что каждая оса проделывает эту работу в первый раз в жизни, без всякого обучения, и делает это именно так, как нужно, иначе откуда были бы осы? Эта мистическая техника не может быть объяснена тем, что осы учатся одна у другой. Эта программа кем-то заложена в них. Может ты знаешь, кем? – В науке существует особая теория – дарвинизм, – заговорил докладчик. – Как известно, она названа так по имени английского учёного Дарвина. Этот учёный доказал, что всё в мире постепенно развивается и совершенствуется. Происходит с природой так называемая эволюция, т.е. постепенное развитие. Миллионы лет назад животный и растительный мир был совсем не такой, как сейчас. В природе идёт борьба за существование, в процессе которой слабое, неприспособленное гибнет, а здоровое, сильное выживает, укрепляется и развивается. Этот процесс в науке называется естественным отбором. Помимо него существует отбор искусственный, с помощью человека. Так, скотоводы скрещивают разные породы животных, улучшают их, то же делают садоводы с растениями путём прививок. Новые приобретённые качества передаются по наследству, закрепляются в последующих поколениях, и таким образом происходит усовершенствование отдельных видов. – Ну, ладно, – согласился Д.Л., – даже если и есть эта эволюция, её мы ещё можем признать – но она ведь только следствие! А я тебя спрашиваю о причине, о начале начал, т.е. откуда изначально и эволюция, и интуиция, и всё прочее. Вот есть у меня знакомый садовник. Какие он цветы выращивает – настоящее чудо! Как-то спросил я его: – А можешь ты вырастить какой-нибудь цветок, ну, скажем, из крапивы? – Нет, конечно, – удивился он. – А из дерева сделать железную скамейку? – Это уж совсем чепуха! – Конечно чепуха. Потому что есть законы в природе, и их не переступишь. Попробуй привить что-нибудь к засохшему дереву – хоть всех садовников собери, ничего не получится, потому что в нём нет жизни. И с пчёлами не так-то просто. Не садовник же и не скотовод и даже не пчеловод обучил их строить соты и собирать мёд. Ни с кем их не скрещивали, не прививали. Откуда же они такие хитрости знают? Вот на этот вопрос я никак не добьюсь от тебя ответа! Не скрой же, почтенный, пчелиного учителя, скажи, кто научил пчелу мудрости? Матюхин молчал. Демьян Лукич хотел, чтобы ему ответили конкретно: Бог научил пчелу или природа? И чтобы добиться ответа, привел пример. – Вот самолёт и птица, – начал он, – в полёте и по своему строению они похожи, ведь самолёт создавали по подобию птицы. Но вот какое интересное дело: птицу можно убить и разобрать по косточкам, и самолёт можно разобрать на части. А собрать что легче – самолет или птицу? Ясно, что самолёт собрать можно, а птицу никому не удастся, потому что она – живое существо. Теперь ответь мне: кто сделал самолет? – Разумеется, человек. Конструктор. – А птицу? Её кто сотворил? Матюхин молчал, и за него тут же ответил Альтшулер: – Разумеется, природа! – Значит, и пчелиный учитель, и конструктор птицы – природа, так я тебя понял? – переспросил Демьян Лукич. – А кто же ещё? Только природа, и никто иной, – сказал Матюхин. – Она есть великий учитель и конструктор. Она производит, она делает отбор, она создала птицу. Всё она делает. – Смотри-ка, – снова удивился Демьян Лукич. – Тогда ответь мне: что такое природа? – Природа – это всё, что нас окружает, – принялся объяснять Матюхин. – Всё, что мы видим, и всё, что существует. Небо и звёзды, моря и земля, растения и весь животный мир – всё это природа. – Стало быть, – начал рассуждать Демьян Лукич, – природа состоит из одушевлённых существ и неодушевлённой материи. Так ведь? Теперь давай возьмём одушевлённых: человека, животных, птиц – и в уме уберём их из природы и спросим: земля, воздух, вода и прочее будет ли одушевлённо, если всё живое убрали? Нам скажут: – Нет, это неодушевлённая материя. – Она разум имеет? – Нет, неодушевленная материя не мыслит. – Из этого мы видим, что есть природа одушевлённая и неодушевлённая, мыслящая и не мыслящая, – заключил Демьян Лукич. – Ладно, мы отделили одушевлённую природу от неодушевлённой, а теперь поразмыслим: кто же из неё создал птицу? Человек? Нет. Животные? Нет. Сама себя птица создать не может. Или земля создала? Или вода, воздух? А может, они все вместе сели за стол и общими силами всё продумали? Опять же нет! А почему? Да потому, что если уж разумный человек не может создать живое существо, то, что говорить о неодушевлённой природе! Неодушевлённая природа не создаст никогда одушевлённое существо, как яблоня не уродит вместо яблока ежа. Из мёртвой материи, не имеющей разума, разве может сам собой получиться разумно устроенный мир и разумный человек? Или по-другому сказать: мёртвая женщина может зачать и потом родить живого ребенка? Как ты думаешь? – Конечно, нет! – Вот и разъясни, – попросил Лукич, – кто же из природы, одушевлённой или неодушевлённой, создал птицу и научил пчёлок такой великой мудрости? Известно, ведь, что и сто дураков не сумеют одного человека сделать умным, а умный один может сто просветить и научить. Какое же такое существо создало птицу и научило пчёлок уму-разуму? – Да ведь я уже разъяснял, что пчёлы делают всё не по разуму, а по инстинкту, – с оттенком раздражения ответил Матюхин. – У них нет сознания и воли. – Это ещё дивнее, – заметил Д.Л. – Легко научить человека, у которого есть разум и язык, а вот попробуй корову или лошадь научить читать и писать! Это было бы чудом! А ещё большее чудо – научить малюсеньких пчёлок делать дивные дела, на какие не способны самые учёные люди. Скажи, наконец, кто это чудо совершил? Кто?! В зале было тихо. Спор всех захватил. – В далёкие времена, читал я, – продолжал Демьян Лукич, – многие языческие народы – египтяне, финикийцы, греки – представляли себе происхождение мира так: раньше был вечный хаос, первобытный океан, и из этого тёмного бессмысленного скопления стихий возник наш разумно устроенный мир. Это древнее языческое учение воскресили современные атеисты. Они тоже объявили, что вселенная возникла из бессмысленной, неразумной материи, и науку они используют в своих интересах: что им подходит – признают, а что не подходит – отбрасывают. Тут надо серьёзно подумать и рассудить, проверить, правильно ли это учение? А для примера возьмём книгу “Война и мир” Льва Толстого. Прочитаем её, разрежем на отдельные буквы и всю эту огромнейшую кучу букв рассыплем по земле. Получится из этого книга “Воина и мир”? Нет, получится хаос. А чтобы из этого хаоса снова создать книгу – что надо? – Ясно, что, – усмехнулся Альтшулер. – Голова нужна. – Э, милый, голова и у обезьяны есть, а она тебе даже из готовых слов книгу не составит. К голове-то что надо? Разум. Чей? Писателя Толстого. Правильно я говорю? Матюхин нехотя кивнул. – А чтобы из первобытного океана, из хаоса получился наш разумный, прекрасный мир – для этого что надо? – не отставал Лукич. – Разум нужен, – ответил Матюхин. – Чей, человеческий? – Нет…– Чей же? – Надо полагать… высший разум. – Правильно! И этот высший разум есть Бог! Матюхин чувствовал себя скверно, точно в западне. Что отвечать этому старику? Смешно же утверждать, что Солнце или звёзды, растения или животные создали птиц и научили пчёл. Все они не имеют разума. И… неужели весь этот разумный мир сам собой образовался из мёртвой, неорганизованной материи? Если вокруг был бы беспорядок, хаос, откуда же такая гармония в природе, такая точность во всём, такой глубокий смысл? Чтобы верить, будто из немыслящей, неодушевлённой материи сам по себе возник этот разумный прекрасный мир, – это надо быть сумасшедшим, надо быть фанатиком! – Демьян Лукич в своем выступлении, – сказал Матюхин, – говорил о том, что пчёлы обладают особыми качествами, которыми они якобы наделены от Бога. Я уже ответил, что не Бог, а природа научила их мудрости. Этот ответ не удовлетворил моего собеседника, но лишь потому, что у него, по-видимому, неверное представление о сущности природы. Наука признаёт, что природа состоит не из видимого только вещества, или материи, но ещё и из многих заключающихся в материи сил. Посмотрите на небо: там Солнце, луна, планеты, звёзды. На чём они держатся? Оказывается, в природе есть сила притяжения. Учёные выяснили, что каждая планета обладает такой силой и притягивает к себе другие планеты. Силу эту нельзя ни видеть, ни осязать, но она несомненно существует. Во вселенной весьма много таинственных, непостижимых, невидимых сил. Они проявляют себя и в так называемой мёртвой материи, но ещё больше тайн и неразрешимых загадок содержит живая природа. Взять хотя бы всё тот же инстинкт пчёл. Какая-то таинственная, непостижимая сила действует в этом инстинкте. Её нельзя видеть, может, нельзя даже до конца познать, но она несомненно существует. Вот эта сила и есть учитель, о котором вы спрашиваете, – обратился к Демьяну Лукичу Матюхин и на этом кончил свою речь. – Спаси тебя, Господи, за твои пояснения! Сразу видно, что ты человек умный и рассудительный, – похвалил Лукич Матюхина. Ты вот только поясни мне насчёт пчелиного учителя: какая же непостижимая и таинственная сила научила их? – Неизвестно, – ответил Матюхин неохотно. – Я только что сказал: наука не знает природы этой силы. Она остается пока загадкой. – Но всё-таки эта сила – разумная? Зрячая или слепая? Толковая? Как ты, почтенный, думаешь? – Да ничего не известно, – с неудовольствием повторил Матюхин. – Решительно ничего нельзя сказать о ней! Но Демьян Лукич на этом не успокоился. Вопрос о таинственной силе, научившей пчёл мудрости, был, казалось, совсем лёгким и ясным, понятным даже малорассудительной публике. И только Матюхин почему-то никак не хотел признать этого. И Демьян Лукич начал снова: – Непонятно тебе? Ну, давай возьмём другой пример. Вот книга. Сначала её необходимо придумать, не так ли, дорогой? А когда человек напишет её, мы можем сказать, что она – плод его ума. Откроем книгу, прочитаем, познакомимся с писателем, узнаем, способный ли он, – из книги всё можно узнать о писателе. Макарий Великий говорит, и учёные подтверждают, что природа – тоже Книга, раскрытая Книга, её корки – небо и земля. Читай со вниманием, в ней всё написано! Вот учёные и читают и познают, сколько в этой Книге премудрости. И самое главное: законы в природе они не устанавливают, а только открывают! Но если мы признаём законы в природе, то должны признать и Законодателя, не так ли? Человеческий разум не может вместить всего, что сокрыто в природе, но он может увидеть, может убедиться, что всё здесь написано красиво, премудро, разумно, как ты говоришь – целесообразно. А что это значит? Это значит, что всё создано Разумом! Каким же? Наш конечный разум не в состоянии постигнуть бесконечный Разум, который есть Бог. Как точно и убедительно рассуждал этот деревенский старик о таких сокровенных понятиях! И правда, если взять две книги: Книгу природы и книгу, написанную человеком, и сопоставить их, то какой можно сделать вывод? Книга, написанная человеком, – это плод его ума, а Книга природы является плодом творческого Разума – Бога. Человеческая книга имеет вес, объем, т.е. материальную форму, но, что в ней первично: эта материальная форма или заложенная в книге идея? Любой мыслящий человек скажет: чтобы написать книгу, она сначала должна сложиться в сознании человека. Значит, первична идея. Возьмём Книгу природы. Что первично: эта видимая материя или заложенная в неё идея? Конечно, идея. Первична не материя, а сознание, т.е. первичен Бог, как вечность, материя же вторична, она – лишь воплощённая в видимых формах идея Бога. Когда мы читаем книгу, мы не видим её автора, но знаем, что он есть. Так же мы не видим и Творца мира. Но как не может появиться книга без писателя, так не могла возникнуть вселенная без Бога – Творца. Он сокрыт от нас, но мы видим то, что Он создал. Откуда произошло такое неисчислимое количество звёзд? Кто дал им движение? Ясно, что материя сама себе дать движения не может, тем более разумного, упорядоченного. Чья же воля и сила привела в движение миры? Честные учёные должны сознаться, что наука не в силах этого объяснить, а основывается только на догадках и предположениях. Матюхин молчал, а Демьян всё старался помочь вытащить его из туманностей науки на свет Божий. – Есть люди, которые объясняют всё очень странно. Их спросишь: кто создал вселенную – пространство, планеты, звёзды, землю? Они отвечают одним словом: “природа”. Ну, а природу, кто создал? Она сама себя создала? Но если она сама себя создала, значит, было время, когда её не существовало? А если так, то как же она могла создать себя? Если же она существовала, зачем ей было тогда создаваться? Нет, милый мой, природа – это творение Бога, и через неё мы познаём Творца. Так и апостол Павел говорит в Послании к Римлянам (Рим.1:20), что невидимый для наших телесных глаз Творец вселенной становится видимым через рассмотрение Его творений, потому Господь и предлагает людям: “Поднимите глаза ваши на высоту небес и посмотрите, кто сотворил их” (Ис. 40:26). – Чтобы ты лучше понял, приведу ещё такое сравнение, – снова заговорил Д.Л. – Вот приехали мы с тобой в город. Увидели высотное здание. Подходим к нему, смотрим, какое оно величественное, удивляемся его красоте. И наверняка похвалим архитектора: способный, видно человек, такое здание создал. А если нам кто-нибудь скажет, что это здание появилось само собой, без всякого архитектора – мол, откуда-то с гор летели камни, один на другой складывались, и крышу ветром принесло, и окна сами пришли и вставились – разве мы этого человека не засмеём, разве не решим, что он сумасшедший? Но если у здания обязательно должен быть архитектор, неужели могло без Архитектора возникнуть это огромное мироздание, где мы с вами живём? Вот и пчёлка говорит нам, что создал её и научил не слепец какой-нибудь, не глупец, а великий Мудрец и Учитель. Ведь ты только подумай, какие мудрёные вещи знает пчела! Отыскивает вещество, которое предохраняет мёд от порчи. Откуда она это знает? А какая-то бабочка защищается от птиц раскрывая свои крылья, на которых рисунок, напоминающий голову змеи, отпугивает птицу от нападения на эту бабочку. Откуда бабочка знает, что эта птица боится змей и как она нарисовала себе её голову на крыльях? А моллюск, у которого мозг вообще не развит, как он придумал себе свою раковину? Ты говоришь, что пчёлы делают всё бессознательно, безвольно. Значит, не своей волей, не своим сознанием. Значит, Кто-то за них думает, Кто-то ими повелевает. Да и как думает! Нужно ведь не просто отыскать это вещество где-нибудь в лесу или в поле – надо знать его свойства. Доктора вон всю жизнь учатся, чем лечить болезни, а такое лекарство сразу бы не нашли, пчёлка же нигде не училась, а находит его легко и быстро. Кто указал ей? Тот, Кто знает свойства всех вещей! Тот, Кому вся природа повинуется, Кто дал ей законы, Кто управляет всем миром. – Кто же это? – отозвался Матюхин рассеянно. – Наш с тобой Творец, Бог! – произнёс Демьян Лукич. Он “всё премудростью сотворил”(103 псалом). – Каждый волен думать по-своему, – пожал плечами Матюхин. – Тогда скажи, милый мой, как ты думаешь: кто научил пчёл мудрым делам? Ты согласен: по книге мы узнаём, что её написал писатель, по машине – что её изобрёл какой-нибудь инженер. А ведь пчела, мы с тобой видим, куда мудрее книг и любых машин. Значит, и создало её, научило её Существо выше всех писателей и инженеров всего света. Ну, сам подумай, разве не так это? Матюхин не ответил. Он размышлял о чем-то, и так сосредоточенно, углублённо, что вряд ли заметил обращение к нему Демьяна Лукича. Он даже сошёл с трибуны и сел рядом, у стола. – Одна пчёлка, – продолжил Демьян Лукич так ясно и понятно говорит о премудрой силе Бога! Что тут можно возразить? Не люди Бога выдумали, вера в Него была с самого начала мира и будет всегда в душе человека. Как в семени дерева всё есть: и ствол, и корень, и ветки, и плоды, так и в душе человеческой с самого начала заложены Богом и чувства, и вера. Но дерево может вырасти кривым, больным, бесплодным, смотря на какой почве растёт, какой климат, уход. Так и человек часто вырастает с больной душой, если не признаёт Бога и живёт в беззаконии. Это зависит и от его воспитания, и, главное, от его воли, потому что Бог дал человеку разум и свободную волю, и он может выбирать, что ему хочется: или доброе, или дурное. Почему же есть на свете люди, которые не признают Бога, Творца мира? Причин тут много, и, очевидно, это происходит оттого, что не все имеют возможность узнать правду о религии. Некоторые из-за душевной лени отмахиваются от серьёзных вопросов, вместо того, чтобы задуматься над ними. Иногда обида на верующих мешает обращению к Богу, ведь многие не умеют отделить личных обид и счётов от истины. Немало и таких, кому в детстве внушили, что все верующие – тёмные люди, а когда вырастают, уже не хотят проверить, правильно ли то, чему их учили? Но в человеке заложено чувство благоговения перед чем-то высшим. Поэтому неверующие обычно ставят что-нибудь или кого-нибудь вместо Бога: науку, искусство, будущее человечество или человека, и поклоняются этим идолам. Однако в глубине души они тайно тоскуют о Боге. Таких людей надо жалеть. Как-то английский ученый Флеминг, открывший пенициллин, на торжественном собрании, где в его адрес было сказано много похвальных слов, заявил: «Вы говорите, что я что-то изобрёл – это неверно. На самом деле я только увидел. Увидел то, что создано Богом для человека и что было мне открыто. Честь и слава принадлежит Богу, а не мне». В самом деле, – размышлял сейчас Матюхин, – как можно объяснить дарвинизмом способности и работу пчёл? Ведь среди них существует распределение труда: одни пчёлы строят ячейки, другие собирают нектар, третьи охраняют улей, четвёртые убирают мусор, пчелиная матка только кладёт яйца. Каким путём приобретают пчёлы все эти способности? – В природе всё разумно устроено, не так ли? – спросил Д.Л. Матюхина. – А то есть такие, сомневаются: мол, что-то тут не предусмотрено, и даже Бога в этом обвиняют. Но виноват-то не Бог, а наше неразумие. Один вот такой сомневающийся забрёл как-то на огород, видит – тыквы растут. Смотрит на них и думает: «Вот ведь до чего глупо всё устроено! Тыква такая большая, а стебелёк у неё совсем тоненький. Чепуха, да и только…». Потом пошёл в лес, остановился возле дуба, оглядел его и давай снова критиковать: «Надо же, дерево огромное, ствол толстенный, а жёлуди малюсенькие. Ерунда какая-то…». И лёг под дубом спать. Спал, спал, вдруг жёлудь упал с ветки и ударил его прямо по носу, чуть в кровь не разбил. Он вскочил: «Слава Богу, что не тыква, а то бы совсем убило!». В зале дружно рассмеялись. – Значит, устроено-то всё премудро. Вот теперь ты мне и разъясни, – попросил Д.Л. лектора, – кто научил птиц: улетают они из наших холодных стран в тёплые, летят тысячи вёрст через поля, леса, горы и моря и не сбиваются с дороги и опять на лето возвращаются и находят свои гнёзда. Кто же указывает им дорогу? – Это они делают по привычке, – ответил лектор – вам уже было разъяснено, что привычки передаются по наследству. Многие тысячи лет назад птицы привыкли летать по известному пути, и привычка эта стала инстинктом, который передаётся от поколения к поколению. – Ну, милый мой, это ты не дело говоришь, – возразил Д.Л. – Я вот уже больше шестидесяти лет хожу и надеюсь ходить до самой смерти, и отец мой ходил, и прадед – до самого Адама, от которого пошёл род человеческий, однако, родись у меня сын или дочь – год, а то и два их учить надо. Привычка не передалась с рождением, каждого ребёнка приходится учить заново. А вот цыплёнок, как только вылупится из яйца, сразу же бегает, а утёнок, тот даже поплывёт, и никто их этому не учит. Мы же, люди разумные, не можем передать своей привычки детям, чтобы им, когда родятся, сразу бегать, как цыплята. Ты мне объясни: почему человек не может родиться с готовой привычкой ходить, хотя предки его ходили много тысячелетий, птицы же, только раз прилетят из тёплых стран в холодные, а дети их уже знают обратную дорогу и летят впереди без всяких указаний, без всякой выучки и обратно возвращаются. Откуда это у них? -Такова их природа, – только и сумел ответить лектор. – Кто же дал им такую умственную природу, какой и человек не имеет? Ты вон учёный, да, пожалуй, в чужой деревне заплутаешь без провожатого. Или посади тебя в самолёт – без карты куда полетишь? А птица ещё до году не доросла – головка с напёрсток, летит и знает, куда; летит тысячи вёрст через леса и пустыни, через горы и моря и не сбивается с дороги. И что ещё удивительнее: возвращаясь в старые места, находит своё гнездо. Кто же научил её? Разъясни мне, дорогой! Ведь ты учитель, должен знать. Демьян Лукич немного помолчал. – Помню, шли мы как-то с приятелем в лесу и слышим: птицы всполошились. В чём дело? Оказывается, по дереву ползёт большая змея. А наверху в гнёздышке – птенчики. Как птицам защитить детёнышей? И тут одна улетает, вскоре прилетает, а в клюве у неё какие-то стебелёчки. Бросила их в гнездо, и змея, добравшись до гнезда, только хотела просунуть голову – и вдруг бросилась в сторону, открыла пасть и зашипела, прямо затряслась. И тут же скрылась. Потом узнали, что птица принесла ядовитое растение. Вот и скажи: какие науки она изучила? Какой институт кончила? Откуда знает, что для змеи это растение – верная смерть? – Я уже сказал, что природа наделила птиц такими способностями, – с раздражением ответил лектор. – Природа, природа, – укоризненно покачал головой Демьян Лукич. – У вас всё природа да привычка. Если эта природа, материя такая умная, даже вечная, как ваши учёные говорят, то почему же называете её природой? Назвали бы уж тогда Богом! Да для вас она и есть бог… А у меня Трофимушка, – кивнул он на сидящего неподалёку внука, – иначе воспитан. Когда был ещё маленький, позвал я его в огород. Вот, – говорю, – Трофимушка, твоя грядка, сей на ней, что хочешь. А сам засеял её скорорастущей травой, чтобы получилось его имя. И вот мальчонка прибегает ко мне: – Дедушка, идём быстрее, что покажу! – и тащит меня в огород. – Смотри, на грядке моё имя взошло! Кто это сделал? – теребит он меня. – Да это, наверное, природа сделала. – Как так – природа? – Да так: грядка сама написала. – Не-ет, неправда! Откуда грядке знать, как меня зовут? Это ты, небось, написал. – Да, я, – пришлось мне признаться. – И запомни: в мире ничего само не возникает. Эту зелень на грядке я посеял, потому что у меня были семена. А землю всю, кто засеял травами, цветами? Кто насадил леса, рощи, кто провёл реки, воздвигнул горы? – Как кто? Бог! – ответил внук. – Вот видишь, – обратился Демьян Лукич к лектору, – ребёнок и тот понимает, а по-вашему получается, что природа – мудрец из мудрецов, научила птиц да пчёл такой мудрости, какой нет даже у учёных! Лектор махнул рукой: мол, о чём с вами толковать! – Я должен сказать, – заявил он, – что природа, какой мы её знаем, в отличие от человека, не имеет разума. У нас есть сознание: мы осознаём свои поступки, размышляем, рассуждаем, решаем и меняем свои решения. Природе же всё это не свойственно. Она не рассуждает, не размышляет, она не сознаёт, что делает. Природа неразумна. Природа слепа. – Спаси тебя, Господи, за твой ответ, – сказал на это Демьян Лукич. – Значит, человек умнее природы? – Ну, конечно! Я же только что сказал. Не только умнее – он и подчиняет её себе, заставляет работать на себя. Человек – властелин природы! – Властелин, говоришь? – Демьян Лукич улыбнулся. – А мудрый один старец сказал: человек, он, мол, как жук. Когда тёплый день, солнышко играет, летит он, гордится собой и жужжит: “Все мои леса, все мои луга! Все мои луга, все мои леса!” А как Солнце скроется, дохнёт холодом и загуляет ветер – забудет жук всю свою удаль, прижмётся к листу, сидит, дрожит. – Правда, – вздохнул кто-то в зале. – Вот такие мы, люди… – А если человек властелин, – снова обратился Демьян Лукич к Матюхину, – скажи тогда вот что: может ли он, такой умный и разумный, сделать, к примеру, машину, которая говорила бы, как вот мы с тобой? – Не только может, но уже сделал, – улыбнулся Матюхин. – Разве вы не знаете, что уже давно существуют машины, говорящие и поющие и даже ходящие – магнитофоны, роботы и т.д.? – Я не о таких спрашиваю. Это не сами они говорят, а человек говорит или поёт через них. А я спрашиваю: может ли человек сделать машину, чтобы она думала и говорила самостоятельно? Поди-ка сюда, Трофимушка,– позвал Лукич внука. Тот подошёл. – Видишь этого мальчонку, – Демьян Лукич погладил Трофимушку по голове. – Отец у него глухонемой, а сыночек вышел резвый, разговорчивый, смышлёный. Глухонемая привычка отца не перешла к нему. Объясни-ка ты нам, баранам, Трофимушка, как представляешь ты себе Бога? Трофимушка громко и серьёзно ответил: – Бог такой великий, что Его не вмещает небо и земля, и в то же время такой маленький, – показал он на свою грудь, – что вмещается в моём сердце. Трофимушка и в школе защищал веру в Бога. Учительница внушала детям, что веру выдумали безграмотные, тёмные люди, которые не могли объяснить различные явления природы. Однажды она велела хором повторять: «Бога нет! Бога нет!». Потом достала маленькую иконку, бросила её в угол: «А теперь, дети, будем плевать на неё и говорить: «Бога нет!». Все, как попугаи, делали это, только Трофимушка сидел серьёзный и молчал. Учительница подошла к нему: – Встань! Тебя, что, не касается? Почему не плюёшь и не говоришь, что Бога нет? Мальчик встал и ответил: – Раз вы, Мария Ивановна, говорите, что Бога нет, на кого же нам плевать? А если Он есть, то надо относиться к Нему серьёзно, с благоговением. Надо Его любить. – Ты что, тоже в Бога веруешь? – спросил мальчика Альтшулер. – Верую, – смело ответил Трофимушка. – Как же так? Разве вам не говорили в школе, что Бога нет? Что космонавты летали в космос, но Бога не видели? Трофимушка подумал немного и так же серьёзно, ответил: – Низко летали. И добавил: – А Боженьку не этими глазами смотреть надо. Его чистые сердцем видят (Евангелие от Матфея 5:8). – Ну, скажи всё-таки, – снова обратился Демьян Лукич к Матюхину, – человек может сделать машину, разумную, как этот мальчишка? Ведь человек, ты объяснил, умнее природы. Матюхин не сразу догадался, с какой стороны грозит ему на этот раз нападение. – Наука успешно развивается и делает человека с каждым открытием всё более знающим, всё более могущественным, – ответил он. – То, что недавно казалось невозможным, неосуществимым, теперь стало обычным явлением. Если бы наши предки сейчас воскресли, то им показался бы наш век чудесным: мы разговариваем и видим друг друга за тысячи километров, плаваем под водой, летаем на луну и выше, имеем всевозможные машины, сложные и хитроумные. Нужно верить, что наступит время, когда наука будет создавать живые существа, самостоятельно рассуждающие и от себя говорящие. – Вот хорошо-то будет: пошёл на фабрику и заказал себе детей сколько хочешь! А пчёлок не будут делать? – спросил Демьян Лукич иронически. Но Матюхин упрямо ответил: – Науке всё возможно, будут и пчёлы искусственные. – Почему же теперь их не делают? – Человек не дошёл ещё до такого совершенства. – А глупая природа дошла? – поставил Демьян Лукич роковой вопрос. – Кто же из них всё-таки умнее? Наконец-то Матюхин понял, что оказался в безвыходном положении. Он обдумывал, что ответить. Ведь на самом деле получается, что материя, природа умнее человека. Она уже миллионы лет производит то, до чего человек не дошёл и поныне, несмотря на блестящее развитие научных знаний. Человек не может создать какой-нибудь козявки, даже простой былинки, а природа создаёт людей! Матюхину оставалось согласиться с тем, что над природой существует Всемирный, Всепроникающий Разум, т.е. Бог – или же признать Богом саму природу, рождающую из себя птиц и пчёл, и даже человека. Но Матюхин только что сказал, что природа бессознательна и слепа, что она намного ниже разумного человека. Как же теперь отказаться от этого мнения? Смущённый и поколебленный в своих атеистических убеждениях, Матюхин дал привычный, замусоленный ответ, которому и сам уже не верил. – Я объяснил, – сказал он, – что всё в природе постепенно развивается, совершенствуется, приспособляется к существующим условиям. Идёт непрерывная борьба за существование, в результате которой и возникают у животных новые полезные органы. Развитие материи происходило постепенно – этот процесс можно сравнивать с развитием зародыша в утробе матери. Это и есть эволюция. – А если в утробе матери нет зародыша, – прервал его Демьян Лукич, – будет ли эта твоя эволюция? – Нет, конечно. – Значит, с чего-то должно было всё начаться, кто-то должен был создать первую клетку! Даже если рассуждать по-вашему, что мир развивался от простого к сложному, и тогда необходимо признать Бога, без Него никакое живое существо не могло появиться. И человек тоже. Вы всё твердите: труд, труд создал человека. А на деле мы видим: сколько лет ишак трудится, а умнее нисколько не стал, всё такой же упрямый. – Ты только посмотри, как премудро всё устроено! – воскликнул Демьян Лукич. – Я читал, что человеческая клетка в утробе матери – это всё равно, что точка, поставленная на бумагу остро отточенным карандашом. И в этой крохотной клетке заложены законы природы. Какие? Законы жизни, питания, размножения, наследственности, характера, смерти и т.д. В этой клетке, кроме того, есть головка, глазки, ручки, ножки, т.е. всё необходимое для будущего человека. Но скажи, милый мой, нужны ли человеку глаза, руки, ноги, когда он находится ещё в утробе матери? – Нужны, наверно, – невнятно, вполголоса ответил Матюхин. – Зачем же они ему там? Или он сам что рассматривает, или ходит? – Ну, допустим, не нужны, – поправился Матюхин. – А если не нужны, почему они есть? К чему они там приспособились? Какая эволюционная борьба в утробе матери их создала? – Да всё это нужно ему, когда родится. – Значит, – торжественно произнёс Демьян Лукич, – тот Архитектор и Мастер, который создавал клетку, наперёд предвидел и знал: когда ребёнок родится, ему всё это понадобится. Или, может, природа всё это предвидела и устроила? Но как она могла знать, что человеку нужны глаза – чтобы смотреть, уши – чтобы слышать, ноги – чтобы ходить, лёгкие – чтобы дышать? Как она могла создать всё это, если она сама этого не имеет, если она неразумна? Матюхин молча опустил голову, а Демьян Лукич продолжал. – Взять хотя бы глаза. Какая удивительная штука, а в утробе матери вырабатываются без всякой борьбы или привычки, без приспособлений. Это ведь настоящее чудо! Это всё равно, что научиться плавать без воды, дышать без воздуха или думать без мозга. Право же чудо! Скажи: глаза разумно устроены? – Матюхину показалось, что Демьян Лукич издевается над ним. – Ну, конечно, – ответил он с раздражением. – Кто этого не знает! Разумное устройство глаз поражает всех исследователей. – А для чего они так устроены? – Этот вопрос тоже показался Матюхину насмешкой. Он даже не выдержал своего обычного вежливого тона. – Да что вы глупости спрашиваете, говорите дело! – А сам подумал: не расставляет ли этот дед ещё каких-нибудь сетей? Но всё же ответил: – Всякий знает, даже ребёнок, что глаза созданы, чтобы смотреть. – Правильно, – сказал Демьян Лукич одобряюще – словно учитель похвалил ученика за удачный ответ. – Тогда скажи вот что: Тот, Кто создавал глаза, знал, для чего они нужны? – Надо полагать, знал… – Правильно! – опять одобрил его Демьян Лукич. – Но этот создатель глаз – разумное существо или глупое, зрячее или слепое, сознательное или бессознательное? Да, Матюхин действительно попал в сети, выбраться из которых было очень трудно. После того, как он, хотя и помимо своего желания, сказал, что Существо, создавшее глаза, знало, для чего их создаёт, назвать это Существо бессознательной природой было немыслимо. Тот, кто знает, что он делает и для чего делает, конечно, имеет разум. Стало быть, это Существо разумное и сознательное. Нельзя его, тем более, признать слепым, если оно создало зрячий глаз. Вопрос Демьяна Лукича был так ясен, так убедительно обоснован, что на него можно было ответить только откровенным признанием, что Существо, создавшее глаза, – Разумное, Сознательное, Всевидящее. И Матюхин вынужден был дать именно такой ответ: – Да, – сказал он, – глаза созданы разумной, сознательной силой. – А человек может создать глаз? Живой, конечно, зрячий? – Наука пока не дошла до этого, – ответил Матюхин, – но когда-нибудь наверняка будет создавать их. – Так кто же разумнее: наука, которая до сих пор не только не может создать глаз, но и в готовом не очень – то разбирается, или то Существо, Которое этот удивительный глаз создало? Матюхин прекрасно понимал, куда ведут умные, трезвые вопросы Демьяна Лукича. Они ведут к признанию Бога. Матюхин чувствовал, что в душе его наступает какой-то перелом. Моментами он задумывался, моментами смущался и колебался; то ему приходила мысль сбежать с диспута, то он снова пытался подобрать ответ, который бы отразил прямые настойчивые вопросы собеседника; а то вдруг решал: не сказать ли прямо, что Бог есть, но только Он непостижим для нас. Зачем идти против очевидной истины? В голове даже мелькнула мысль: “Какая глупость – безбожие! Оно против природы человека, противоестественно и страшно. Какая-то оголённая, мёртвая пустыня, чёрная бездна, без цели, без основания. Это ужасающая, убийственная пустота, и больше ничего…” И он приходил в содрогание от этой безумной пустоты. На последний вопрос Демьяна Лукича он ответил уже с проблеском веры: – Да, это Существо разумное. – Кто же оно? – Это таинственная, несознаваемая и… Он помолчал и произнёс с решимостью, – и сверхъестественная сила. Собственно, это уже было признание Бога.