– вспоминал он о своем детстве. Но на всю жизнь он сохранил любовь к народным преданиям, сказкам, песням, частушкам. Здесь были истоки его творчества.

И, конечно, совсем не случайно то, что Есенин одну из своих первых книг хотел назвать «Рязанские побаски, канавушки и страдания».

Особо надо сказать

об отношении Шукшина и Есенина к своим матерям.

В документальной поэме «Вот моя деревня» о Марии Сергеевне

В. М. Шукшин

писал так: «

А вот мать моя… Дважды была замужем, дважды осталась вдовой. Первый раз овдовела в 22 года, второй раз в 31 год, весной 1942 г. Много сил, собственно, всю жизнь отдала детям. Теперь думает, что сын ее вышел в люди, большой человек в городе. Пусть так думает».

Василий и его сестра Наталья видели и знали, как тяжело приходится их матери. Сама Мария Сергеевна о себе говорила так:

«Всю жизнь и пласталась, чтобы только детей до ума довести. Меня за это иногда сестры осуждали. А я каждый день хотела скорее к детям прийти, рассказать им что-нибудь доброе, хорошее. Еще когда Вася маленький был, то дед, Сергей Федорович, бывало, говорил мне: «Береги детей, Мария, а особенно Васю. Он у тебя шибко ноне умный, не по годам».

И Мария Сергеевна поддерживала сына во всем. С пониманием она отнеслась и к намерению сына поехать учиться в Москву, сама посоветовала выбрать Всесоюзный государственный институт кинематографии (ВГИК), более того, сделала все, что могла – продала корову и вырученные деньги отдала сыну. Гордилась первыми успехами сына в искусстве. Помогала, как могла, и словом и делом.

Все, кто знал Василия Макаровича Шукшина лично, говорят об особом его отношении к матери, Марии Сергеевне. Вот цитата из письма Шукшина

: «У меня так: серьезно заболела мать. Ездил домой, устраивал в больницу. И теперь все болит и болит душа. Мы не сироты…, пока у нас есть матери. На меня вд

руг дохнуло ужасом и холодным смрадом: если я потеряю мать, я останусь круглым сиротой. Тогда у меня что-то сдвинется со смысла жизни»

. Тяга к матери, желание поделиться с ней остались у Шукшина на всю жизнь. Теплым, сыновним чувством благодарности и любви проникнуты его письма: «голубушка моя милая», «ну а как твое здоровье, старушка?», «мне хочется сказать тебе что-то светлое, теплое, хорошее».

О глубочайшем уважении к матери говорит письмо, написанное в годы учёбы во ВГИКе, которое часто цитируют критики:

«Живу очень интересно, мама. Очень доволен своим положением. Спасибо тебе за все, родная моя. Успехи в учебе отличные… Недавно у нас на курсе был опрос, кто у кого родители… У всех почти писатели, артисты, ответственные работники и т.д., доходит очередь до меня. Спрашивают: кто из родителей есть? Отвечаю: мать. Образование у нее какое? Два класса, отвечаю. Но понимает она у меня не менее министра».

Василий Шукшин всегда помнил и понимал, что сделала для него мать в главном – в стремлении, чтобы сын стал настоящим человеком. Об их взаимоотношениях точно сказал писатель Сергей Залыгин:

«И в характере, и в поступках, и во взглядах на мир этих двух людей – матери и сына – была та ничем непререкаемая преемственность и близость, которая, наверное, лучше всего выражена в русской примете, что сын должен быть похожим на мать, а дочь – на отца».

Многому он научился у нее, но высшим наследием были человечность, душевная щедрость, естественная природная сметка и разум.

Тоскуя по Сросткам, Василий Макарович постоянно стремился вырваться из круговорота шумной столичной жизни на родину, повидать мать. Ее слова, исконно русская родниковая речь, рассказы и песни часто служили источником вдохновения и зарождения новых идей Василия Макаровича.

В фильме «Печки-лавочки» есть кадры, запечатлевшие Марию Сергеевну. Так случилось, что во время съемок «Печек-лавочек» Мария Сергеевна видела сына в последний раз. Расставаясь, Василий Макарович сказал ей: «Поаккуратней будь, мама! Береги себя!» Подошел, обнял и расцеловал в обе щеки. Так и расстались. Как вспоминала позже Мария Сергеевна: «Не знала я, что это последняя встреча – никуда бы не отпустила его тогда от себя…»

На 5 лет пережила Мария Сергеевна своего сына (она умерла 17 января 1979 года). После смерти сына в ее квартире всё напоминало о Василии Макаровиче, всё было пронизано теплой памятью и грустью. На стенах висели портреты, всюду лежали фотографии, с которых смотрели глаза В. М. Шукшина. Дом Марии Сергеевны всегда был открыт для людей, всех привечала; если расспрашивали о Василии Макаровиче – с удовольствием рассказывала о нем. Она жила памятью о сыне, вспоминала разные истории из его детства и отрочества, с трогательной любовью описывала эпизоды из его жизни, словно вновь и вновь проживала свою жизнь, те счастливые времена, когда она и сын были вместе.

Сплавом мудрости и мужества обладают у Шукшина матери и в его рассказах.

«Мать в его рассказах – это самый высокий образ «человеческого мира»: ее судьба, ее слово, ее горе и слезы – это всегда этический центр рассказа, куда стягиваются все горизонты мироздания, опосредующие ценности бытия, где даже законы жизни и смерти покорены нравственным чувством матери, которая сама дарует жизнь и собой оберегает от смерти»,

– такую оценку образа матери в рассказах Шукшина даёт Н.Л. Лейдерман .

В рассказе «На кладбище» есть апокрифический образ «земной божьей матери». Но так можно назвать и мать непутевого Витьки Борзенкова («Материнское сердце»), и мать Ваньки Тепляшина, героя одноименного рассказа, и бабку Кандаурову, и мать «длиннолицего» Ивана («В профиль и анфас») – всех-всех шукшинских матерей.

«Земные божьи матери» Шукшина начисто лишены покоя. В свете своего мудрого понимания необходимости и возможности гармонии в «человеческая мире» они не могут не преисполняться тревогой за своих детей, живущих немудро и дисгармонично: «…жалко ведь вас, так жалко, что вот говорю, а кажное слово в сердце отдает», – это Витькина мать обращается не к Витьке, а к другому человеку, к милиционеру, но и он для нее «сынок» («Материнское сердце»)»,

– пишет Н.Л.Лейдерман.

В творчестве Шукшина мы не найдем образа более человечного и доброго, чем мать. Этот образ перенесен из жизни.

Так, например, в рассказе Шукшина «Племянник главбуха» герой-подросток в трудную минуту, когда ему тяжело и грустно, вспоминает мать:

«Вспомнилась мать, захотелось домой. Вспомнил, как мать разговаривает с предметами – с дорогой, с дождиком, с печкой… Когда они идут откуда-нибудь с Витькой уставшие, она просит: «Матушка-дороженька, помоги нашим ноженькам – приведи нас скорей домой… Если печка долго не разгорается, она выговаривает ей: «Ну, милая… ты уж сегодня совсем что-то… Барыня какая». Герой чувствует свою вину перед матерью, что часто огорчал ее «и ему стало до слез жаль свою мать

… Не терпелось поскорей увидеть ее и сказать что-нибудь хорошее, ласковое… Теперь Витька никогда не обидит мать и не позволит ее обидеть».

Но Шукшин «обидел» мать – внезапно, в расцвете сил ушёл из жизни.

«Как дико кричала от боли на все кладбище мать Шукшина, оглушая элитное Новодевичье деревенским плачем в голос… Что чувствует женщина, пережившая своего ребенка? От вопля того все нутро воротило. «Могилы-то я его так и не видела. Как гроб опустили, я вроде как сознания лишилась. Уже когда очнулась – глядь, а там, где должна быть могила, – море цветов», – напишет после мать Шукшина Мария Сергеевна Попова. На поминках в доме сына на улице Бочкова она пробыла недолго. Всматривалась в каждого, кто перед ней за столом сидел, кого-то узнавала. Потом извинилась: «Простите меня, я пойду прилягу»… У плакальщиц поверье есть: горе с криком нужно выплескивать. Так страшно и так плохо ей было, что не выкрикни она всего тогда, может, и не прожила бы еще пять лет на земле без своего первенца Василия. «Дитенок мой милый», – обращалась она к нему в письмах – от первых до самых последних, отправленных в 1974-м – году его смерти…» .

Более сложные отношения складывались с матерью у

Сергея Есенина

Когда Сергею исполнилось три года, его мать Татьяна Фёдоровна, расставшись с мужем, вернулась жить в дом своих родителей. Дед с бабкой взяли внука к себе на воспитание, а дочь послали в Рязань зарабатывать на жизнь для себя и для ребёнка. Отправляя дочь, дед Сергея приказал ей высылать на содержание внука три рубля в месяц. Мать приезжала домой лишь время от времени и очень расстраивалась, когда видела, что Сергей ее не узнает. Знакомая Есенина по московской жизни двадцатых годов Софья Виноградская вспоминала в 1926 году со слов поэта:

«Мать свою он в детстве принимал за чужую женщину, и, когда она приходила к деду, где жил Есенин, и плакалась на неудачи в семье, он утешал её: «Ты чего плачешь? Тебя женихи не берут? Не плачь, мы тебе найдём жениха».

Получается так, что Есенин в первые годы сознательной жизни воспитывался не матерью, а бабушкой. По сути, сиротство при живых родителях.

В 1904 году семья Есениных объединилась. Сергей вновь стал жить с матерью в доме Есениных; после вынужденной почти пятилетней разлуки с сыном Татьяна Федоровна стала относиться к нему с большей заботой и любовью. Живя почти все время одна с детьми, она старалась их не баловать, держать в строгости, не любила их ласкать и нежить на людях.

От природы Татьяна Федоровна была наделена недюжинным умом, красотой, чудесным песенным даром, была отменной рукодельницей: она прекрасно владела и иглой, и спицами, и крючком. У нее был хороший голос, хорошая память, она знала много песен и частушек. Говорят, что не было народной песни, бытующей в Приокском крае, которую не знала и не пела бы Татьяна Фёдоровна. Она была отзывчивым на чужое горе человеком, всегда помогала сиротам и нищим. Т.Ф.Есенина была безграмотной, но делала все возможное, чтобы дети получили образование. Сестра поэта Александра Есенина вспоминает:

«Наша мать была… стройна, красива, лучшая песенница на селе, играла на гармони. Одних гармоний стояло у них несколько корзин (гармони тогда были маленькие)….Она во время любой работы пела… Это были и русские народные песни, и романсы, а в предпраздничные вечера и праздничным утром она пела молитвы из церковной службы. Она много ходила по церквям и все службы знала наизусть… Несмотря на большое желание, научилась она только расписываться и едва читать по складам… И сама же бессознательно прививала нам любовь к литературе. С младенческих лет мы слышали от неё прекрасные сказки, которые она рассказывала нам артистически, а, подрастая, узнавали, что песни, которые она пела, зачастую были переложенные на музыку стихи Пушкина, Лермонтова, Некрасова и других поэтов». И позже, когда сын читал ей свои стихи, «мать, как всегда, слушала чте�