Маятник качнулся

Глава третья. Этот безумный, безумный, безумный мир

Давыд Улыбин – первые шаги в незнакомой реальности.

…Над головой у Давыда, в воздухе синего неба проходила эскадрилья допотопных бомбардировщиков He-111, не раз виденных в кадрах военной кинохроники. Насколько помнил их сами немцы еще «Густавами» окрестили. Самолеты с крестами на крыльях. Но сюреализм на этом не закончился, мираж не развеялся. Прямо над степью, примкнувшей к кромке леса, где его захватили привидения из прошлого, со стороны солнца появились три маленьких вертких самолетика с красными звездами под крылом. Они тут же «огнем» атаковали противника, заставив его нарушить строй и отбиваться. За одним из «Густавов» потянулся шлейф, но он не горел. Скорее всего баки пробило и топливо сифонит. «Хейнкель» вдруг отвернул в сторону, свалился на крыло, клюнул вниз и скрылся за кронами деревьев. Только «поле боя» втянуло в круговерть новых участников противостояния – двенадцать истребителей с однотипными рисунками на фюзеляжах. «Пернатые» набросились на «наших», в одно мгновение срезав всех троих. Улыбин как в кино наблюдал картину боя перед глазами. Тот русский истребитель, что ближе всех был к опушке леса, в один миг превратился в пылающий факел. Но прежде чем разлететься на отдельные обломки, из его кабины вывалилась крохотная фигурка человека, а вскоре над ней раскрылся белый купол парашюта.

–Твою м-мать! Твою ж м-мать! – помимо воли вырвался из уст возглас. – Гады!

Снижаясь, один из фашистов волочил за собой черный шлейф дыма. Летчик надеялся уберечь самолет, но не справившись, встретив твердь земли в степном разнотравье, плюхнувшись, взорвался, подняв над местом гибели сполох огня и черный чад.

–Так тебе..!

Снова сбившись в строй, под присмотром истребителей, бомбардировщики уходили в район канонады. Улыбин, еще толком ничего не осознав, метнулся туда, где мог приземлиться воздушный боец. Летчика нашел быстро, тот раскачиваясь на ветерке, завис на дереве.

–Эй! Ты там живой?

Молчок. Рассмотрел. Человек без сознания. О-хо-хо! Придется самому.

Канонада и раскаты бомбового удара давно прекратились. Стемнело. Помогая летуну в переходе, по его карте шкандыбали к ближайшему населенному пункту, деревушке на противоположной оконечности леса. Все это время волоча контуженного летчика, Давыд мысленно проворачивал комбинацию с ним самим. Из скоротечного рассказа понял, занесло его в осень сорок второго года, да еще и в Воронежскую область. Как такое произойти могло? Шутка? Только бой в небе и кресты под крыльями самолетов, все говорило об обратном. Ну и что теперь? Это… Это примерно в шестистах километрах от поселка, в котором братец заякорился. Ничего себе!..

По кромке вдоль леса, вышли к деревеньке, встретившей их тишиной и темнотой подворьев. Константин, младший лейтенант, а с недавних пор попутчик, утверждал, что на восток до линии фронта не далее пятнадцати километров, но сама «линия» решето сплошное, а в иных местах «слоеный пирог» из войск противоборствующих сторон. Улыбин кулаком постучал в ворота с навесным замком на петлях. Тишина за забором.

–Фронт рядом, – предположил Травников, – селяне жилье бросили и ушли. Собаки и те не брешут.

–Может и так. Но хоть что-то съестное должно остаться, не в огороде так в погребе. Подсоби, спиной в ворота упрись и руки подставь, я сейчас…

Напарнику в ладони смеженные лодочкой, ногу как в стремя поставил, оттолкнулся, другой ногой, спружинил от его левого плеча…

–Г-гык!

… перевалился через высокий забор во двор. Огляделся. Темное пятно дома не вызывало сомнений, что в нем пусто. Подошел. Дверь была на запоре. Только решил внутрь попасть, когда со стороны услышал шарканье под легкой ногой. Метнулся к углу дома. При свете неполной луны увидал, от сараев шла женщина и она совсем рядом. По моложавому лицу видно, сильно напугана. Терять ему нечего, как тать ночной вышел перед ней.

–Ой!

Чуть ли не скачком подалась прочь, но не сбежала, пятой точкой засев в не скошенную траву у натоптанной дорожки.

–Вечер добрый, хозяюшка! – пиная на свою глупость, поздоровался Давыд. – Прости за то, что напугал. Чес слово не подумал. Ежели не обиделась за дурость, поделись углом на ночь, к своим выходим. Нам бы до утра…

По сторонам зыркнула, в себя быстро пришла. Спросила:

–Куда ж от вас денешься? Остальные-то гости где?

–Нас всего двое. Второй у ворот стоит, подранили его слегка.

–Там не пройти. От соседа боковая калитка, через нее и ходим.

–Ясно. Немцы в деревне есть?

Как на ущербного посмотрела.

–Какие немцы? Мы ж на советской территории… А фронт, он совсем рядом. Как утро наступит, снова стрелять зачнут…

«Ну, летун! Сусанин доморощенный!»

–…Ты в сарай ступай, по-летнему одет. Замерз? Там натоплено. Я твоего товарища приведу сама.

Сарайка с печкой буржуйкой и стайкой полной овец, встретил Улыбина людским гомоном. Они с Травниковым в пустую деревню не первыми наведались. Хозяин, мужик в возрасте с густой бородой и папахой на голове, одетый в шаровары с лампасами, рубаху и жилет из овчины, хитроватым прищуром оценил вошедшего в помещение, освещенное керосиновой лампой, привешенной на гвоздь к балке под низким потолком. Предложил:

–Скорей заходь, тепло выпускаешь! Кто сам будешь, лишенец?

Съедая слова, промямлил, что мол гражданский, инженер на железной дороге работает, а как бомбить стали, то в степь побежал, ну и заблудился. «Легенда» конечно белыми нитками шита, но что на скорую руку в голову пришло… Как-то не подумал раньше, что перед кем-то ответ предстоит давать. Теперь точно все обмыслить придется.

–Тю-у! И де ж та железка? Сколько это тебе блукть пришлось?

–Не знаю.

–Продрог. Проходи к буржуйке, грейся.

Смолкший было гомон снова набрал обороты, в сарае собралось под десяток красноармейцев, причем как понял, все танкисты. Пока Травников пришел, успел понять, что народ «не местный». Эшелоном из под Уфы их на этот фронт перебросили считай утром. Техника – БТ-70, со складов длительного хранения снята была, а экипажи – солянка сборная, из госпиталей, с «гражданки», из училища. Слепили батальон и на юг отправили, а здесь прямо с колес на латание дыры бросили. Не добрались! Налет «Хенкелей» застал их на марше. В голой степи, где нет дорог, а только направления, а еще без прикрытия, для немецких летчиков легкие танки составили лакомую добычу. Короче… Раздолбенили батальон с воздуха, будто орехи покололи. Кто выжил, разбежались куда смогли. Эти, которые здесь, друг дружку и не знают почти.

По указке деда, молодуха принесла добрый шмат сала, каравай хлеба и «четверть» самогонки. Отогревшиеся в тепле люди избежавшие смерти, отведав угощения развязали языки. Улыбин помня наказ своего воспитателя: «Пей, да голову имей», на спиртное не налегал. Чуть приложившись к стопке, больше слушал говорливых.

–…Первый бой? Это еще в сорок первом…

Повышением градуса, увеличился накал солдатских баек, алкоголь снял стресс от недавней встречи со смертью. Отпустило! Разухабистый русский характер брал свое. Кто-то посетовал:

–Эх! Посадили бы на «тридцатьчетверку»! Говорят…

–Ш-ша! Успеешь еще и на «тридцатьчетверке» повоевать, раз сегодня выжил. – Усатый старшина от души хлопнул по плечу соседа-мечтателя.

–Хотелось бы! Наливай, что ли?..

В сарай зашел кто-то из бойцов, говоря, что никакой опасности нет. Подвыпивший народ решил, что на своей территории незачем нести караул, если сам хозяин утверждает, что к нему никто не ходит. Улыбин больше суток не спал. Отогрелся. Отделившись от «честной компании», выбрав место, пристроился вздремнуть, укрывшись рядном. Но что-то все-таки насторожило его, может быть напускное радушие хозяина? Больше молчавшего, но с хитринкой, холодным взглядом наблюдавшего за гостями. Только засыпать стал, так Травников под бок подсунулся. Видать тоже укатал лейтенанта минувший день и выпитый самогон. Чисто на автомате подметил, как напарник сунул пистолет под голову, прямо под подушкой свернутый мешок, набитый сеном. Вырубился.

Проснулся внезапно. Почудился всхлип под боком. Сначала глаза открыл, ушами сканируя тишину. Полутемень вокруг, а значит «керосинка» светит. На грани возможного почуял дыхание чужого рядом. Рывком подтянулся, спиною уперевшись в стену.

«Дед!»

Старый, всего лишь в шаге от него стоял. В руке хозяина нож, клинок отсвета не дает, кровушкой испачкан. Заполошно спросил громким шепотом:

–Ты это чего, дед?

Услышал голос хозяина. Тот не шептал, но показалось, что голос его сильнее любого удара по уху будет:

–Та не бойся, паря! Я тебя быстро! Даже почувствовать не успеешь, последним остался.

Скосил глазом на «соседа». Действительно, Травников вряд ли жив, поза мертвому соответствует. Попытался пообщаться с убийцей, время расправы оттянуть, может на что-то сподобиться.

–Дед, ты же наш, советский!

–Дур-рак ты, инженер! Разные мы стали, вот как раз когда Дон расказачили. Ты не они. Цивильный. Потому можешь глаза закрыть, ну и помолиться, коли умеешь…

Мысли в голове галопом понеслись. Вот тебе и надпись на камне сбывается. Не долго мучилась старушка… От волнения, вспотевшая ладонь скользнула под материю мешка и кончики пальцев коснулись холодного металла. Пистолет!

–…Готов? Ну, Царствие тебе…

Просунул руку, в ладонь выхватывая рукоять «ствола». Выпростал зажатый в кулак пистолет, направив ТТ в лоб дедку, не успевшему удивиться, на курок нажал. Одиночный выстрел громким звуком разнесся по обширному помещению, заставив овец в стайке заблеять, затеять кавардак в тесном загоне. От близости расстояния к объекту выстрела, деда отбросило к почти притухшей буржуйке, где он тут же и затих, раскинув руки по сторонам.

Улыбин поднялся на подрагивающие в тремере ноги. Не каждый день человека на тот свет отправляешь. Подошел ближе, вгляделся. Готов! Прямо в лоб пуля угодила. И что теперь?

Осмотрелся. Ловушка для советских солдат сработала на совесть, всех дед упокоил. Не-ет! Валить нужно в свое время, и чем скорей, тем лучше. Валить! Только сперва веревкой, молотком и какой-либо железной «фурнитурой» разжиться…

За спиной скрипнула дверь, заставив отскочить в сторону, обернуться и направить ствол ТТ на вошедшего. В проеме увидал дедову дочь, столбом вставшую на выходе. Даже при таком скудном освещении видно, баба на нервах вся, а в руке полоску косы сжимает. Взглядом тело деда нащупала, а потом на Давыда внимание обратила.

–Косу брось! – потребовал Улыбин.

Не послушалась, как привидение подалась к нему, в замахе отводя руку с оружием для удара.

«Вот дуреха! И что, стрелять?»

–Брось!

–А-а-а!

Напала, но так неумело. Успел увернуться, повалить молодуху на земляной пол. Завернув руки за спину, уселся на нее сверху, испытывая постоянные попытки хозяйки освободиться из захвата.

«Н-ну! Задрала!»

Рукоятью пистолета ударил ей по голове, в конце концов хоть на какое-то время успокоив гадину. Отдышавшись, брючным ремешком связал руки. Вот теперь думать!

Захотелось чистого воздуха глотнуть, отрешиться от помещения «мертвецкой», обильно и непривычно пропахшей терпким запахом свежей крови. Вышел в ночь. Прохладно. Луна светит. Голова болела, может от нерешенных мыслей. Хотелось пить, во рту сухо. Подался к кади у стены. Сунув ладонь, дотронулся до воды в ней, умылся. Полегчало, мог думать…

Бессонная ночь не бесконечна. Улыбин поднялся на ноги, до перехода в свое время еще добраться нужно. Переодевшись в одежду одного из покойников, согнал складки под ремнем. Чем не танкист? Почему переоделся? Так ведь в своей одежде для чужого взгляда он выглядел по меньшей мере странно. Теперь у него на всякий пожарный, даже документы имеются.

Связанную молодайку препроводил на место, туда, куда она и ночевать уходила, в баньку. Пока вел, кусаться пыталась, обзывала. Пусть! Овец из сарая на двор выгнал, а сам сарай вместе с покойниками запалил. Простите парни, но по-иному похоронить вас не получится. Огонь быстро побежал по соломе, по высушенному ветром, солнцем и морозом старому дереву, поднимая к небу клубы дыма. Уходил, в последний раз оглянулся на приютившее подворье. Молоток, веревку и шесть шкворней он все же нашел.

На востоке только светлеть стало, но за кромкой леса сплошная темнота. Давыд огибая его по кем-то проторенной полевой дороге, прикидывая, когда свернуть, шел назад. Где-то неподалеку та береза, с которой летуна снял, дальше промахнуться не должен, а там километра четыре по лесным буеракам прошагать и выйдет как раз к косогору, ну и к пещере соответственно. Хватит с него давно минувшей войны. По самые гланды хватит! Человека убил. Врага, но все же человека… Задумался. В последний момент различил звуки моторов за спиной.

Одинокую фигуру обогнала машина. Улыбин сразу определил в ней отечественный внедорожник довоенной конструкции. ГАЗ-64. Точно. Остановилась метрах в десяти впереди. Следом тормознула бортовая машина сопровождения. В открытом кузове полтора десятка бойцов в шинелях и пилотках, с автоматами в руках. Даже в сумерках видно, ко всему готовы. Начальство «пасут»? На Улыбине глазами дыру протерли, хотя и округу на совесть сканируют.

Из машины вышел скорее всего сам генерал в кожаной куртке и фуражке, взмахом руки подозвал к себе, заставив пробежаться.

Ого! Генерал-лейтенант, согласно звездам в непривычных петлицах  под расстегнутой курткой.

–Кто таков?

Изъятые у погибшего в сарае танкиста документы изучил, без запинки доложил как положено:

–Младший лейтенант Кривошей, командир танка маршевого 17-го батальона легких танков.

–Это который… – генерал смолкнув не договорил.

Улыбин догадался, кивнул, продолжил недоговоренное генералом:

–Так точно. На марше авиация противника разбомбила. Без прикрытия шли, ну а кто смог в степь подались.

–Нда! Сам-то цел?

–Так точно.

–Садись в мою машину, отвезу к запасникам, там определимся. Садись-садись! На открытом борту с охраной, на ветру замерзнешь.

Пока ехали, поспрошал о нем, о службе.

–Рассказывай…

Помня разговоры у раскаленной «буржуйки», добавив воспоминаний о первых днях войны начальника штаба полка в котором служил в «прошлой жизни», в грязь лицом не упал, отвечал бойко:

– Еще в апреле 41-го получил вызов из Минского имени Калинина, танкового училища. Экзамены сдал, а первого мая уже в параде на площади Ленина участвовал. Сразу после парада нас вывели в летние лагеря в Большое Стиклево, что под Минском. Лагерь как картинка в лесу, больше на парк похожем. Линейки, палатки. А в пять утра 22-го июня враг уже бомбил лагерь. Под Березиной первый бой принял… Потом Смоленск был. Да-а! Уже из Рославля всё наше танковое училище вывезли в Ульяновскую область. Там оно стало вторым Ульяновским…

–Какие танки водить умеешь? – перебил генерал.

Хотел выпендриться, что мол любые, да вовремя язык прикусил.

–В Минске Т-27 изучали и Т-37, плавающий, пулеметный. Потом БТ-7. В Ульяновске, Т-60 и Т-70.

–Дальше.

–Училище окончили в июне этого года, и нашу группу направили в Киров. Там при заводе есть отдельный учебный танковый батальон, где формируют маршевые роты. Вот, удалось на фронт выпроситься, только вместо «тридцатьчетверки» снова… Нда! Под Уфой сформировали 16 экипажей, но сколачивания не провели, сразу сюда. Дальше вы знаете.

Врал и не краснел, переделав под себя биографии подполковника Чижова и того же Кривошея, принявшего смерть этой ночью.

–Знаю…

* * *

Михаил Вишняков – впечатления о пребывании в предбаннике чистилища.

Повезло ли Михаилу с попаданством больше или равнозначно фарту братишки? Кто оценит! Как говорится, бабка надвое гадала.

Разорванная на клочки суверенитета страна, обессиленно лежала под тяжестью внешних и внутренних проблем и противоречий. Зарубежные друзья приложили к такой постановке дел свою руку. Верхушка, можно сказать новая элита страны играла в большую политику, «на местах» она наравне с добровольными помощниками и советниками «из-за бугра» дербанила ресурсы, спецслужбы рассыпались как карточный домик, армия трещала по швам, но обманутая, голодная, пока держала удар. Ну а основные советники, словно стая шакалов, из-за океана наблюдали за агонией умирающего медведя, в любую минуту готовые перехватить у тех, кто поближе, освободившуюся территорию для охоты. Они же финансировали шедшую на юге войну с противоположной стороны.

На города страшно смотреть, и внешне, и по сути своей, они превратились в серую тень былой красоты и мощи. Люди влачили в них жалкое существование. Улицы – барахолки старьевщиков. Рынки – помойки. Но даже все это, не могло в один миг смыть красок былого величия и богатого наследия предков…

Как и любая другая группа людей, группировка Владимира Ненашева самоорганизовывалась в его сеть по понятной схеме и имела строгую иерархию. Согласно занимаемой в этой иерархии «должности», человек в группировке зарабатывал определенную сумму. «Пешки», молодняк 15–16 лет, собирающий дань со школьников помладше, имел мизер, но в целом привносил в кошт главаря и свою добрую лепту. Так называемые «взносы» от каждого школьника составляли около 200-500 рублей по нынешнему курсу. При этом пешки не могли присвоить эти деньги и передавали их дальше по «лестнице». Следующей ступенью были «пацаны», возраст которых был от 16 до 25 лет. Эти парни выполняли роль пушечного мяса для людей авторитетных, занимались они «крышеванием» школьников, торговали наркотой и дрались за территорию. Зачастую именно они участвовали в рэкетирских захватах.

По подсчетам Голована, бухгалтера ненашевской банды, один пацан ежемесячно добывал Князю, то есть Владимиру Ненашеву, 4-5 тысяч рублей. А ведь только в одну группу входят от 100 до 300 пацанов. Значительно выше пехоты стоят «бригадиры». Эти и взрослее и умнее своих подчиненных, потому и прав у любого бригадира больше, но и обязанности обширней. Решение кого «крышевать», а кого в распыл пускать, за кем наблюдать, кого «прикормить», именно на них ложится. Кто сколько будет отчислять в общак, тоже бригадир решает. Главари молодежных банд все собранные «на своей земле» деньги несли Князю, но себе они могли оставить не более семи процентов от собранного.

А еще, Ненашев, в прошлой жизни имевший быстрый ум и два верхних образования, пошел в развитии своей организации дальше остальных паханов, поделивших город и область на зоны влияния. Он сформировал «гвардию». Проявившие себя «бригадиры» становились «бойцами» и выполняли иные функции. Им не требовалось перечислять деньги в «общак». Их содержал сам Князь. На сегодняшний день они «зарабатывали» от 70 до 200 тысяч рублей. Но эта сумма не была пределом, они могли продавать награбленное имущество, которое включало в себя автомобили, дорогую мебель, элитную недвижимость. Сердцем «предприятия» Ненашева были десять человек, которые занимались планированием всех действий и руководили "бойцами". Нередко их можно было встретить в ряду совета директоров "крышуемых" предприятий. По действующему курсу их доход составлял 600-800 тысяч рублей в месяц. Главари, по иному «авторитеты», старались не выделяться. По первому зову лидера, слетались на «совет». Иногда они могли зарабатывать до нескольких миллионов долларов. Ценой за такую жизнь был страх заказного убийства от главаря другой банды.

Сам Князь, кажется ничего не боялся. Он белая кость, можно сказать в этой части России некоронованный царь и немножко Бог. Если ему что-то от власти потребуется, ногой дверь откроет и прямиком к губернатору любой из областей войдет, а то и просто по телефону позвонит, выскажет наказ или пожелание. Вот к такому человеку попал Михаил Вишняков.

Ненашев совсем не добрый дядя. Жизнь такая! Но к Михаилу по-доброму отнесся. Рассчетливый мужик, просчитал в частности и то, что пришлый с южных территорий залетный парняга, непохожий на блатного и спортсмена, тем более на представителя спецслужб, не обладает среди местных связями. Сметлив и все на лету схватывает. По повадкам – чистый «совок», щенок не оперившийся, но щенок породистый. Навести лоск, воспитание дать и можно к делу приобщить. Крови не боится, решения принимает правильные, а значит, и ответить за содеянное не побоится. Короче, не гоблин. А самое главное, в тот момент, когда жизнь Князя на волоске висела, именно этот парень на помощь пришел. Значит спиной к нему повернуться можно. Не продаст. Деньгами Ненашев его «осыпал». Не подставит. Надобности такой нет. Но Князь не был бы Князем, если б не поручил новому начальнику охраны осуществить проверку человека, проживавшего под одной с ним крышей. Все указания по выяснению обстоятельств своего захвата и выявлению шпиона, а то и шпионов в своей «империи», поручил «начальнику контрразведки» Сизому. Ведь продал же его кто-то?

Сизый, иначе Сизарев Николай Иванович, в прошлом офицер военной разведки, осужденный за провоз оружия и матценностей с территории Афганистана в Советский Союз, дело знал и копал по-крупному. Шушера уже раскололась по эпизодам крысятничества, но это все не то. Только при тотальной проверке выяснились ряд непоняток в эшелонах повыше, на основе которых, потянулась ниточка к нужному человечку. Время шло, дело раскручивалось. И в один из дней Сизый звонком к Князю попросил о скорой встрече.

–Приезжай. Жду! – соглашаясь на встречу, приказал Ненашев.

Каменный двухэтажный особняк за кованной оградой, построен в престижном районе города. Здесь «левые» домовладельцы не проживают. Перестройка, а потом и времена правления Бориса Николаевича, выплеснули на свет Божий пену новых русских, способных устроить себе человеческие условия существования, образовали поселок в черте города. Сизый, въехав в ворота и поставив машину на стоянку, прошел через руки телохранителей хозяина. Их бригадир, Боря Пес, после проверочных мероприятий, направил приехавшего хозяйского Малюту Скуратова по назначению:

–Хозяин в биллиардной. Поднимайся.

Зайдя в биллиардную комнату, поздоровался. У высокого окна двое гоняли киями шары по зеленому сукну стола. Николай косо глянул на напарника хозяина. В голове проскочила мысль о новой игрушке Князя. Сизый, давно подметил за босом пунктик по приближению к своей персоне, и воспитанию, чем-то ему приглянувшихся людей со стороны. Знал и о финале такого воспитания. Редко когда оправдывались ожидания воспитателя. Человек, чем-то не оправдавший надежд хозяина, как правило, шел в расход, потому как многие знания, несут за собой и печали.

При появлении Сизого, Князь повел глазами и после кивка подчиненного, нетерпеливо приказал:

–Оставь нас, Михаил!

Когда парень вышел из помещения, односложно велел:

–Рассказывай!

Сизарев стал говорить, и то, о чем он рассказывал, Князю очень не нравилось. Впервые за насколько лет Ненашев почувствовал зыбкость своего положения. То, что страна с самого начала 90-х годов оккупирована Штатами и они хозяйничают вместе с нашим олигархатом, как слон в посудной лавке, ни для кого не секрет. Поэтому экономика разваливается, народ нищий, а власть денег затмевает мозг новой элите государства. Люди при власти в Москве уже не могут остановиться, удовлетвориться тем, что им в клювике приносят огромные суммы денег со всех концов большой территории страны. Не удовлетворяются суммами валюты, поступающими из-за границы под разными предлогами, но с единственной целью… Само правительство защищает только личные финансовые интересы. Им невыгодно, чтобы страна развалилась. На людей плевать. А людям плевать на себе подобных и на страну, им бы выжить. Каждый сам за себя. Год тому назад в сознании криминального авторитета Ненашева произошел кардинальный поворот. Он, имея образование, деньги, связи и реальную силу в криминальных и уже в государственных структурах, понял, что в «центре» не хотят процветания России, и продолжают делать все для ее развала. Владимир Иванович альтруистом не был, продолжал грести под себя все, что только возможно. На народ ему тоже сугубо «облокотиться» – получают то, чего достойны. Только ведь если народ вымрет… Короче, жить «за бугром» эмигрантом без рода и племени, хоть и в достатке, имея миллионы баксов на своих счетах, Ненашев не хотел, поэтому на подконтрольной территории стал навязывать порядок по своему разумению. Прибывшие в сибирские области чиновники из первопрестольной с выводком иностранных советников, под разными причинами были развернуты и отправлены восвояси, с обещанием деньги в столицу слать как и прежде, но вот беспредел в крае могут мол и местные навести. Своих отморозков хватает…

Долго никто не трогал. Ненашев уж думал, проскочит, а оно вон как получается.

–Все что удалось нарыть, свидетельствует о том, что вас заказали люди из Москвы. Могли бы убрать по-тихому, но пожадничали. Наняли бригаду «теней», чтоб не просто зачистили, но сначала все счета в заграничных банках, все местные активы на подставных лиц переписали. Потому и Виктория им понадобилась, чтобы вы сговорчивей себя вели. Скоков, ваш прежний начальник охраны, купился на посулы. Получив приличный куш, сдал весь расклад по встрече дочери в аэропорту. Если б не парень,.. – Мотнул головой в сторону закрытой двери. – …У них все могло получиться. Дальше рассказывать?

–Понял уже. Что Скоков еще рассказал?

–Его, считай, в темную сыграли. Тупиковый вариант. Что можно вытащишь, когда в мозгах пустота?

–В расход.

–Уже.

–Тени?

–Законсперированная ОПГ. Единственное, что выяснили, так это то, что не москвичи. Местные реалии известны им досконально. Трупы опознаны. Все сибиряки, но из разных мест. Один из пятерки прописан в городе, студент универа. Остальные в прошлом уволенные из вооруженных сил. Трое обычные «сапоги», по воровской терминологии «быки». Один – бывшая спецура. Парень его первым завалил. Повезло, крученым был. В нашем военкомате папка его личного дела в особом отделе хранится. Пришлось кое-кого подмазать.

–Хорошо. Ты копай, Сизый. Копай!

–Копаю.

–Что о парне скажешь? Может подводка?

–Не похоже. Он ведь вас вытащил. Был бы подводкой, помог бы зарыть или не вмешивался. Но что-то с ним все-же не то.

–Что не так?

–Не наш он.

–Иностранец?

–Тем более нет.

–Х-ха! Инопланетянин?

«Контрик» напрягся в кресле, весь подобрался, будто подбирая в уме ответ на вопрос. Воздействовать физически на фигуранта запрещено. Время работает против Сизарева, на кону ни много ни мало, жизнь Князя, а значит благополучие самого Николая Ивановича, его положение в обществе. Все же он не мальчик, уже за сороковник перевалило. На полном серьезе посмотрел в глаза хозяина, без тени насмешки ответил:

–Я бы не удивился. Вы же Красавину поставили задачу, вот пусть концы найденыша и ищет.

–Найденыша? Гм!.. Красавин первым под руку подвернулся, вот и поручил. Ты ведь отсутствовал… Хочешь сказать, типа это я его нашел?..

Сизый кивнул.

–…Ищет Красавин. Ну…

Сизарев поднялся из кресла, глядя Князю в глаза, высказался:

–Владимир Иванович, с вами еще ничего не закончилось. Не сомневаюсь, следующий шаг москвичей – киллер-профессионал.

–Будем считать, что принял к сведенью.

Между тем, пока шел разговор в биллиардной, Мишка направился в «свою» комнату. Сизого он только несколько раз видел, но то, что это человек опасный, понял сразу в первую же встречу, когда тот «кишки подноготной его появления здесь на локоть наматывал». И намотал бы, да своевременно Князь появился, отвел беду.

В коридоре нарвался на дочь хозяина. Виктория, девка молодая, выросшая без материнской ласки, с амбициями, избалованная папашкой. С появлением в доме нового человека, будто с катушек сорвалась. Мишке прохода не дает. Типа, хочу и все тут!..

Молча смотрели друг на друга. Подошла вплотную, протянув свою руку. Она здесь принцеса. Ей все дозволено. Улыбается. Протянул свою, медленно пожимая руку девушки, но не улыбался, понимал, чем все обернуться может. Хоть на этом самом месте провались! Смотрит на него широко открытыми глазами. «Ну и чего ты на этот раз хочешь?»

–Пойдем по саду прогуляемся? – предложила спасителю.

–Холодно. Осень уже.

–Ну и что?

Пришлось согласиться…

Владимир Иванович своеобразный человек. Мишка не сразу понял, кто есть кто, но… С ума спятить можно, во что вляпался! И как? Когда Князь после известных событий, уже в особняке заведя его в кабинет, сначала полный бокал коньяка себе плеснул, медленно выцедил, все понятно было. После встряски восстанавливается человек. Вот когда из сейфа три пачки американских банкнот достал и бросил на стол перед Михаилом, сказав:

–Бери. Заслужил!

Сразу же уныние в Мишкиной душе возникло. Не выказал он его никак, только глаза «притухли».

«Мать честная! Встрял! К валютчикам попал! Эдак, если красноперые заметут, такие деньжищи найдут при нем, то это статья. Долго разбираться прокурор не будет, приговор за такое выносится быстро. Лоб зеленкой помажут и прощай!»

–Мне не нужно! – почти проблеял.

–Бери-бери! Деньги всем нужны. Ха-ха!.. – нервно посмеялся, наверняка алкоголь брал свое – отпустило.

Спасенный еще раз «остограмившись», расслабился. С улыбкой, как Мишка понял, уже «на голубом глазу» поинтересовался:

–…Или ты не такой как все? Так мне уже донесли о старинном золотишке в твоем саквояже. Ха-ха! Церковь ковырнул, что ли?.. Зря! Ты такими делами заниматься завязывай. Есть дела поважней!

«Доляры» Мишка тогда взял. Куда деваться? А потом быстро понял, где и в каком времени оказался. Как не понять? Здесь все другое… Россия есть, а Советским Союзом уже даже не пахнет. По телевизору такие непотребства показывают… Ну и много чего еще. Кстати, доллары уже не статья!.. А еще понял, что добрый дядюшка – Николай Иванович, так просто от него не отступится. После ухода Сизого, решился. Пошел к хозяину и все о себе рассказал. Чего мучиться? По кромке ходит.

–…И, что? Прямо через нору из прошлого в наше время прошел?

–Да.

–То-то я смотрю, какой-то ты не от мира сего…

Пожал плечами.

–…Сизого не бойся. Он человек сволочной, но правильный. Я тут немного с делами разгребусь, съездим к твоей «норе». Самому взглянуть любопытно. Сизому на твой счет я указания дам. Х-ха! Так говоришь, перепутье? А ты выбрал жену и богатство?

–Да. А вот брательник мой…

–Каждому свое.

В этот же вечер Ненашев под хмельком провел краткий ликбез с попаданцем. Мишка больше молчал, лишь слушал, да глаза «пучил».

«Ничего себе! Довели такую страну…»

–… Дело в том, что шестьдесят процентов экономики России уже принадлежит иностранцам, и они завозят товары из-за границы, тем самым сокращая рабочие места в стране. Оставшиеся сорок, разорваны в клочья. Для забугорных хозяев опускания курса рубля означает, что они разоряются и доля иностранных активов в России может снизиться, а сами активы перейдут в руки русских или государста. Тогда это приведет к увеличению роста рабочих мест, повышению уровня жизни. Западным элитам это нужно? Нет! Российский центробанк, сегодня предприятие частное и не принадлежит государству. Самим центробанком его владельцы управляют через международный валютный фонд, а МВФ это подразделение частной компании федеральной резервной системы США. Главным владельцем числится сегодня британская королевская семья, а должна была быть записана династия российских императоров Романовых. В свое время именно Романовы внесли большую часть золота в уставной фонд ФРС США. Чтобы избавится от этого совладельца, королевская семья Британии и группа крупных штатовских банкиров провели ряд провокаций закончившихся тем, что разразилась первая мировая война, династия русских царей была расстреляна по прямому приказу именно Британской родни, а документы подтверждающие право России на свою долю в ФРС исчезли. Революция пятого и шестнадцатого годов, это все вехи по уничтожению совладельца, царя Николая Романова, который по дурости вложил в него русским золотом восемьдесят процентов уставного фонда и тем самым подписал себе смертный приговор. Это кстати объясняет весь тот бардак, что происходит в России сегодня.