Аркан

Пять долларов

Полуденное солнце плавило воздух. Сухая трава еще не сменилась на свежую зелень и хрустела под тяжелыми копытами двух тяжеловозов. Мисс Роккайо и ее спутник приближались к одинокой кобыле.

– Нило, что там рядом с ней ?

Молодой всадник глухо стукнул пятками в бока тяжеловоза поднимаясь с места в галоп, чтобы первым осмотреться. С тех пор как Мисс Роккайо нашла его в лесу, зашила раны обмораживая руки на ледяном ветру, помогла пережить лихорадку не смыкая глаз несколько ночей, отгоняя смерть травами и амулетами, он всем своим существом был ей предан и не позволит даже крысе приблизиться и напугать её.

Кобыла напряженно выжидала. Уйти она не могла, жеребенок потерял много крови и проваливался в последний безмятежный сон. Рана уже не болела.

– Мисс, здесь жеребенок! – крикнул Нило. – И он кажется не жилец, – сказал он чуть тише, зная, что это ее расстроит.

Она подняла тяжеловоза в рысь и спрыгнула едва остановившись рядом с Нило. Кобыла прижала уши, давая понять, ни смотря ни на что, та будет защищать малыша. Нило отвел в сторону тяжеловозов и спутал им ноги поводьями. В это время Мисс Роккайо медленно подходила к кобыле протянув руку, в попытке завоевать ее доверие. Несмотря на конюшенное содержание, до того как она лишилась глаза и попала к Уилсону, десяток лет жизни в табуне укоренил в ней убеждение, что люди не приятнее пастушей собаки. Кобыла нервно била хвостом по бокам и рыла землю, в ней боролись два желания. Вцепиться зубами или позволить теплой руке коснуться лба. В ее памяти всплывали воспоминания, что иногда, после человеческого прикосновения, происходило что-то хорошее.

Пальцы едва коснулись храпа, как кобыла задрала голову косясь одним глазом. Мисс Роккайо не дрогнула, ее рука по-прежнему медленно тянулась уже к шее кобылы. Перебирая ногами на месте, та взвизгивая подавляла импульс накинуться и растоптать женщину. Спустя минуту кобыла все еще сжатая в пружину от напряжения позволила прикоснуться к себе. Тихий голос успокаивал её. Мисс Роккайо ласково говорила с ней, заглядывая в широко раскрытый глаз, мелькающий белком то слева, то справа. Кожа век была розовой и украшена черными крапинками присущими аппалузам. О них и говорила Мисс Роккайо.

– Тише, красавица. Дай полюбоваться. Я никогда не видела таких красивых пятнышек. У твоего малыша наверное тоже есть такие. Дай взглянуть и на него тоже. Мы не причиним вам вреда. Даю тебе слово, как женщина женщине, – она улыбнулась и более уверенно коснулась шеи кобылы, та была мокрой от пота.

– Осторожно, Мисс. Лучше прогнать её,– Нило, переживал не меньше. Подобно кобыле, он был готов броситься в любой момент на перерез угрозе.

– Она почти успокоилась, дай нам еще немного времени, не трогай пока малыша.

Нило отступил на два шага и отвел взгляд от кобылы понижая градус напряжения, но продолжая улавливать все ее опасные вздрагивания краем глаза. Жеребенок еле заметно дышал. «Чего так сопротивляться, и так много чести, сюсюкаться с ней» – ворчал он под нос, нервно покусывая обветренные губы.

После нескольких закидок головы кобыла начала успокаиваться. Нило опустился коленом на землю и осмотрел рану жеребенка. Его выражение лица выдавало скверность ситуации. Мисс Роккайо такой расклад не устраивал, в её сердце была непоколебимая уверенность, что все можно уладить.

– Смотри, там телега какого-то бакалейщика и кажется у него проблемы.

– И?

– И надо подъехать узнать, чем мы можем помочь.

– Тебе не терпится найти приключений на свою рыжую задницу?

– А тебе так хочется верить, что весь мир ждет момента, когда ты расслабишься, чтобы напасть на твою драгоценную персону? Поверь, за твою голову нет награды даже в пять долларов, никто не захочет тратить на тебя патроны.

– Горло можно перерезать без особых затрат.

Леон устало посмотрел на друга и тронул свою гнедую кобылу. "Боже милостивый, иногда мне кажется, что в его черепную коробку кто-то кинул пару камней, нагадил сверху и хорошенько встряхнул…" – бормотал он направляясь к фургону с распряженными лошадьми.

Дункан довольно ухмыльнулся и поехал следом.

Уотерфорд

С виду фургон был целым, но лошади распряжены и было их меньше, чем предполагала упряжь. Полотно образующее крышу было расписано растительными узорами со временем выгоревшими на солнце. Искусно обработанное дерево не поддавалось погодным условиям так же легко. Корпус фургона из темного дерева обрамляла резьба и множество створок, предназначенных для хранения и продажи лекарственных растений и снадобий. Рядом паслись два спутанных вороно-пегих тяжеловоза, необычайно гривастых для местных пород.

Подъехав ближе друзья заметили приближающиеся фигуры ещё двух таких же тяжеловозов с всадниками, скрываемых ранее фургоном. Спешившись они быстро осмотрели фургон вблизи. Дункан искал доказательства опасности. Леон же восхищался тонкой работой мастера и нарядностью лошадей.

Спустя несколько минут можно было разглядеть фигуры всадников. Первым ехал молодой мужчина, следом женщина, в длинной юбке покрывшей весь круп ее тяжеловоза. И ещё чуть позже стала заметна и белая кобыла, идущая следом за ними. Друзья переглянулись от осознания, что это та самая одноглазая кобыла. А молодой мужчина, уже с четко различимыми мексиканскими чертами, вез перед собой, свисающее по обе стороны длинными ногами, тело жеребенка.

С момента, как двое всадников вышли из-за фургона и спешились Нило не покидала тревога. Он не столько боялся нападения, сколько его тревожила ревность. Он не хотел этого признавать, но любой мужчина, приближающийся к Мисс Роккайо, вызывал у него ненависть и отвращение. В его случае все было ясно, цыганка не воспринимает его в серьёз. И тем больнее ему было осознавать, что у каждого встречного может быть шанс, которого он так хотел.

Когда они наконец достигли фургона, Нило не торопился спешиваться и взглядом указал на то же Мисс Роккайо.

– День добрый, амигос, – начал первым Нило.

– Добрый, дружище! – воскликнул Леон, озаряя незнакомцев улыбкой. – Не подумайте лишнего, мы лишь возвращались с рыбалки на ранчо "Уотерфорд" и заметили бакалейщика с неприятностями, как нам показалось, – обернувшись к Дункану, в поиске подтверждения его слов, он увидел, как тот стеклянным взглядом уставился на цыганку. Дункан не славился интересом к женщинам, чем озадачил друга.

– Ох, как любезно с вашей стороны. Действительно, произошла неприятность, но не у нас, у этого прекрасного малыша, раны которого мне нужно срочно промыть и зашить, – тронув пятками тяжеловоза, Мисс Роккайо выехала вперёд и продолжила разговор, как ей казалось, разряжая обстановку. Но в это время Нило уже мысленно проклинал обоих путников, за то драгоценное внимание, что она уделяет чужакам.

Дункан продолжал находиться в раздумьях не сводя с женщины глаз. Обладая врождённой эмпатией, Леон собственной кожей ощутил треск электричества исходящий от молодого мексиканца. Незаметно для других он ковырнул шпорой в бок свою кобылу, так, чтобы она приняла в лево и толкнула плечом мерена Дункана. Результата долго ждать не пришлось. Пегий мерен прижал уши и пнул в воздух задней ногой, угрожая кобыле расправой. Придя в себя от качки в седле, Дункан резко перевел взгляд на мексиканца, теперь напряжение почуял и он. Леон продолжал: – Тут недалеко ранчо моего отца. Можем проводить вас и показать жеребенка нашему врачу.

Обернувшись через плечо к Нило, Мисс Роккайо взглядом задала вопрос, как лучше поступить, на что Нило почувствовав долгожданную важность, ответил всем: – Он не дотянет. Мы сделаем все процедуры, что планировали, и если вы готовы ждать, то с радостью примем вашу помощь и поедем на ранчо вместе. Если вы спешите, можете нарисовать карту, мы приедем позже, – Нило не хотел принимать их помощь вовсе. Но выше его гордости было желание позаботиться о Мисс Роккайо. После трех дней пути, ей пойдет на пользу мягкая постель и горячая ванна. Как и ожидалось, его ответ обрадовал спутницу.

– Мы подождем, дружище, – ответил Леон, утвердительно взглянув на друга. Это не обсуждалось, Леон обожал гостей, как и его отец. Да и терпение по отношению к перепадам настроения Дункана на сегодня закончилось.

Расседлав лошадей они легли отдыхать в тени фургона. Одноглазая кобыла терпеливо стояла рядом. Нило приносил кипячённую воду и тряпки, пока Мисс Роккайо изогнутой иглой сшивала мышцы и жилы, еле слышно проговаривая заговоры.

– Что это было? – спросил Леон, откинувшись спиной на брошенное на землю седло, присоединяясь к другу.

– О чем это ты? – бухтел Дункан едва не проваливаясь в сон.

– Я о том, как ты таращился на эту циганку.

– Таращился? – он недоумевал и блуждая в мыслях пытался вспомнить ее лицо.

– Да-да, как полоумный, – понизив голос он продолжал. – Я думал этот мексиканец перережет тебе глотку за такую дерзость.

– А вот это я помню, но я не таращился. Говорил же, всегда найдется желающий перерезать мне глотку, – довольно хмыкнув он сильнее надвинул шляпу на глаза и притих.

Леону оставалось лишь смириться и поступить так же, его версия про камни в голове друга тоже подтвердилась.

По другую сторону фургона стоял запах крови и спирта.

– Что думаете насчёт этих бродяг? – спросил Нило, как бы невзначай, прижимая пальцами пульсирующую артерию, когда-то струей изливавшую кровь.

– Как провидица, или как женщина? – Мисс Роккайо знала о притязаниях парня, и обычно избегала этой щекотливой темы, но сейчас она была слишком сосредоточена на ране и отвечала прямо, чем сильно смутила его. Почувствовав себя раздражительным, Нило умолк. – Я думаю, что эта встреча не случайна, – добавила она.

Нило все ещё молчал, он уже пожалел о заданном вопросе, и чувствовал, как его лицо наливается свинцом от осознания своей глупости. Машинально накладывая швы Мисс Роккайо ушла в себя и продолжала размышлять над этим вопросом. В действительности она что-то почувствовала. Как в ту буранную ночь, когда кони понесли в лес. Что-то, что происходит вне зависимости от ее мнения. Что-то, что снова связано с "ней".

Закончив они уложили жеребенка в фургоне и вышли к отдыхавшим друзьям. После знакомства и небольшой беседы все понемногу расслабилась и общими усилиями запрягли тяжеловозов. Распалив детский восторг и воспоминания Леона об ирландских косматых лошадях, Мисс Роккайо подробно рассказала о четверке и фургоне, что ему так понравились. Это была четверка цыганских кобов. Все как на подбор пегие с длинными гривами и не менее длинными и пушистыми щетками на ногах. Так же как и фургон их подарили родственники Мисс Роккайо в день свадьбы, в память о жизни в таборе, и как возможность, в любой момент, словно через приоткрытую дверь вернуться к кочевой жизни, если что-то не заладится в городе.

Спустя час пути они настигли ранчо "Уотерфорд", названное так, в честь родного города семьи Леона. На первый взгляд, об Ирландии здесь напоминали разве что сами рыжеволосые члены семьи вышедшие во двор. Во всем остальном это было самое обычное ранчо в лучшие его времена.

Семья О'Кейнов шумно вышла встречать гостей. Глядя на них, безошибочно можно было заявить, что они ирландцы. Высокий рост, огненно рыжие волосы, широкие скулы и громкий раскатистый смех, выдавали их издалека. Кеган старший – глава семьи и владелец ранчо, был рад гостям, он широко улыбался предвкушая богато накрытый стол и интересные истории. Как и Леон, все члены семьи были в восторге от пегих тяжеловозов в упряжи. Трое парней бурно обсуждавших что-то на ирландском, были братьями Леона. Кеган младший и Райан, двойняшки на несколько лет старше Леона, прикидывали как можно будет выторговать этих нарядных лошадок. Самый младший сын в семье – Тиган, двадцати лет от роду, имел дерзкий нрав и уже представлял, как приглашает на свидание цыганку сидевшую на козлах. Хозяйка дома – Аверин, перебирала пальцами длинную огненную косу от волнения, и планировала грандиозный ужин, надеясь потом купить что-нибудь необычное у задобренных элем загадочных гостей.

Из рабочих домиков и хозяйственных построек тоже стягивались люди. На этом ранчо приезд гостей, или завершение значимых сезонных дел, означает всеобщее гуляние. В прошлом году черная корова, из такого же абсолютно черного стада, принесла белого теленка. Кеган старший, счел это благим знаком богов и подарил каждому работнику ранчо по собственной корове. Которые, в свою очередь, принесли новым хозяевам по теленку этой весной. Это событие тоже бурно праздновалось. За все время по собственному желанию с этого ранчо ушел только Дункан, но вернулся спустя два года, так и не найдя своего счастья за его пределами.

Чуть отложив подробное знакомство, гости в первую очередь позаботились о жеребенке. Леон привел врача и попросил Тигана принести из столярки мешки свежих опилок в самый тихий угол конюшни, где разместили жеребенка. Кобыла стояла рядом, через перегородку, сдержанно подпуская к малышу местного врача, по совместительству лечащего и животных ранчо.

– Рана чистая, швы отличные, сделаем компрессы от отеков. Будем доить кобылу и поить его с бутылки, что бы жеребенок лежал как можно дольше. Растущий организм быстро справится, через неделю будет бегать, вот увидите, – сказал врач поглаживая по шее спящего малыша. Это был мужчина в возрасте, с военной выправкой и добрыми глазами. Нило и Мисс Рокайо поблагодарив врача, вместе с Леоном вернулись во двор, где старшие сыновья Кегана распрягали четверку.

– Готов отдать сотню коров за этих красавцев! – крикнул Райан едва увидев гостей.

– Две сотни! – перекрикнул его Леон, уводя на развязки одного из коней, коваль уже получил распоряжение обновить подковы каждому, и ждал натачивая копытные ножи.

Стоя у фургона, глава семейства распутывал длинную гриву одного из коней, аккуратно разделяя белые и черные пряди, пока словно завороженный не засмотрелся на россыпь голубых крупиц в лиловом глазу тяжеловоза.

– Они словно из мифов, – тихо сказал Кеган старший, после чего обратился к Мисс Роккайо. – Сын уже рассказал мне, что это цыганские лошади. Мне действительно нужно привезти несколько таких для будущих внуков. Я понимаю, что вы не отдадите их не за какие деньги или стада.

Мисс Роккайо облегчено вздохнула. Ее кони всегда привлекают внимание. Их пытались выкупить и для разведения, и в цирк, и в экипаж одной состоятельной дамы, которая предлагала целый слиток золота за каждого.

– Они для меня дороже всего, – сердечно ответила цыганка. – Но если вдруг я осяду и займусь их разведением, вы первые получите жеребят, в благодарность за вашу доброту и гостеприимство.

Кеган старший расплылся в счастливой улыбке.

– Эти слова нужно срочно повторить за столом и закрепить глотком крепкого эля!

Радостный гул поднялся по всему двору хозяйства, все спешили завершить дела и скорее собраться в общем зале.

В это время Аверин располагала гостей по комнатам, учтиво поинтересовавшись, нужны ли им раздельные комнаты. Мисс Роккайо разместили на втором этаже ближе к лестнице, в комнате с ванной. Помощницы хозяйки уже наполняли ее горячей водой, аккуратно поднимаясь с ведрами по лестнице. Нило разместили чуть дальше по коридору. Оставив вещи Мисс Роккайо у ее двери, он вернулся к фургону за своим небольшим мешком вещей, которыми он успел обзавестись за несколько недель путешествий. Задержавшись во дворе, он проверил все ли ладно было с ковкой. На расчистке был уже второй конь из четверки, остальных поставили в стоила и раздали сена. Убедившись, что все в порядке, он поднялся в комнату, запер дверь и усевшись на кровать стянул сапоги. Задрав штанину он засмотрелся на шрамы, со временем они потеряли бурый оттенок. С тех пор как он пришел в себя в фургоне, ни один шов от руки Мисс Роккайо не болел. Даже щекотно не тянуло кожу при заживлении, она просто срослась. Проведя рукой по щиколотке, он невольно подумал о том, что ее руки прикасались к нему, и смутился от своих же мыслей. Откинувшись на кровать, он вынул книгу из мешка и принялся читать, ожидая вечера.

Мисс Роккайо в это время оставшись одна, добавила травы и масла в горячую воду. Распустила длинные волосы и погрузилась в воду с головой, растянувшись в ванной. Вода была горячей и жгла лицо, но она так скучала по чистой воде, что терпела боль сильно зажмурив глаза. Когда силы задерживать дыхания были на исходе, она приподнялась взявшись руками за борта, и уперевшись лопатками в стенку ванны легла чуть повыше. Все еще не открывая глаз она впитывала тепло и запах эфирных масел с травами, впервые за долгое время чувствуя настоящий комфорт. Когда наполняли ванну, она успела осмотреть комнату и разложить некоторые вещи. Отдавая должное вкусу миссис Аверин, цыганка открыв глаза, снова обводила взглядом комнату, задерживаясь, то на изящной кованой спинке кровати, то на шелковом абажуре лампы, глубокого синего цвета, то на подобранных по такту и размеру картинах со сценами охоты, пейзажами и фотографиями гор. В дальнем углу комнаты стояло зеркало, заглядывать в которое цыганка старательно избегала. Последнее время она редко испытывает полное одиночество и старалась не отвлекаться от отдыха.