Читать книгу: «Верные братству», страница 5

Глава VI
Очищение

Веки невольно сжались от ослепительно яркого света, а после впервые за несколько дней Дорстан приоткрыл глаза. Перед собой он увидел седого длиннобородого старца, осматривавшего лицо сержанта. В руке у него была зажженная лампа, от света которой Дорстан, скорее всего, и пришел в чувство.

– Очнулся, слава Создателю! – заметив мечущиеся зрачки брата-сержанта, облегченно воскликнул старец. – Позовите братьев Эдмунда и Вархира.

Отдав приказ стоящим рядом послушникам, старец вернулся к осмотру. Пока он разглядывал шею и лицо Дорстана, тот попытался что-то сказать, но его сил не хватило даже на одно слово – в горле застрял тошнотворный ком, а все тело знобило от слабости. Дорстан попытался вспомнить последние события, которые привели его сюда. Правда, он пока так и не смог догадаться, где же сейчас лежит, но, судя по словам старца, что продолжал тщательно изучать непослушное сержанту тело, Дорстан оказался в одном из замков Красных всадников.

Слегка побаливающая голова не желала думать, а из своего недавнего прошлого Дорстан смог припомнить лишь паническую ярость, вперемешку с мучительным страхом, что обуревали его перед тем, как он потерял остатки сознания. Но, увы, большего страдающему от бессилия и мучительной боли сержанту не удалось воссоздать в памяти.

Тем временем распахнулась массивная дубовая дверь, и в просторную палату быстрым шагом вошли два человека в алых плащах. В одном из них Дорстан опознал своего старого товарища, а второй, гораздо более высокий и тучный, ему был не знаком.

Вслед за торопливыми Красными всадниками в комнату неспешно проследовал еще один брат. Его светло-серый балахон спадал на пол еще больше, чем ряса старца, из-за чего казалось, будто он плыл по воздуху. Его прямой стан и высоко поднятая голова в багровом капюшоне лишь подчеркивали это впечатление. Едва перед Дорстаном промелькнула его фигура, как тот сразу понял, что к нему пожаловал священник.

Но первым к лежащему в постели сержанту подошел его закадычный друг. Брат Эдмунд аккуратным движением оттеснил все еще суетившегося у постели старца и, оказавшись рядом с товарищем, не сдержался и приобнял его. Дорстан удивился такой нежности, но пока сила не пришла в его тело, не мог как-либо воспротивиться ей.

– Хвала Создателю! – возрадовался встрече рыцарь, сжимая в кулаке теосскую стрелу. – Ты жив!

Дорстан только моргнул глазами. Брат-рыцарь это заметил, а потому обеспокоенно спросил лекаря:

– Брат Варин, что с нашим соратником?

– Боюсь, что скачка его слишком измотала, и слабость воцарилась в его бренном теле, – с прискорбием ответил старец.

– Но ведь мы же проделали тот же путь, и силы к нам вернулись! Даже Тарвин сейчас уже оклемался!

Когда Дорстан услышал еще одно знакомое имя, смятение, царившее внутри, возобладало над ним: что же случилось с ним? Он задавал себе этот вопрос раз за разом, пока неизвестное нечто не осенило его. В голове прояснилось, и по крупицам Дорстану начала возвращаться память. Сержант не знал, приход ли друга так благотворно сказался на его рассудке, или все дело в лечебных мазях, сладкий аромат которых обволакивал всю палату, но неспешно события недавнего прошлого начали всплывать в разуме. Он вспомнил, как мчался к Стражу, как помогал Тарвину перелезть с одной лошади на другую. Перед ним вновь промелькнуло мертвенно-бледное лицо сержанта – так, значит, он выжил и даже раньше Дорстана оказался на ногах…

– Его тело выглядит абсолютно здоровым так же, как и ваше. Но, храни его, Создатель, похоже, хворь забралась в его душу, и я не волен с этим бороться, – оторвал сержанта от воспоминаний печально хриплый голос лекаря.

– И что же нам делать? – уже безрадостно спросил Эдмунд.

Старец только пожал плечами, проклиная свое бессилие.

– Если его болезнь сотрясает душу, так не стоит ли обратиться к целителю душ? – вдруг раздался мощный глас немного издалека. Этот голос окутал все пространство, а остальные звуки утонули в его звучании.

Все сразу устремили взоры в сторону человека, что произнес их. Но священник продолжал безмятежно стоять около двери, наблюдая за братьями. Затем служитель веры прошел через все помещение и приблизился к постели Дорстана. Его шаги были почти не слышны, и сержант изрядно удивился, даже чуть-чуть испугался, когда над его головой внезапно возникло скулистое лицо, истерзанное старостью далеко не так сильно, как у лекаря. Священник наклонился, заглянул в кристально чистые коричневые глаза сержанта, перевел взгляд на его грудь, после чего осторожно прикоснулся рукой к тому месту, где ярче всего ощущалось биение сердца. От касания теплой ладони Дорстан содрогнулся, почувствовав желанное облегчение, но как только священник оторвал свои пальцы от воюющего с хворью тела, щемящая боль возвратилась.

– Отнесите его в замковую часовню, – спокойным голосом приказал священник, – Создатель поможет своему слуге.

Тут же рядом с постелью Дорстана появились два брата-послушника, что аккуратно приподняли размякшее тело сержанта и вынесли его из палаты. Эдмунд и его напарник, ни слова не сказав, проводили взглядом отправившихся вниз братьев, а сами, немного погодя, удалились в другом направлении.

Дорстан, не замечая проносившихся перед глазами лестниц и коридоров, пребывал в раздумьях, хоть с каждым мгновением, он чувствовал, что даже мысли отдаляются от него. Сержант не мог осознать, как священник лишь одним прикосновением ослабил тяжкие муки. Наверное, сама благодать Создателя спустилась на Дорстана. Однако все еще вялые мышцы отрицали это, считая мимолетное притупление случайностью.

Даже разум почти покинул Красного всадника, когда закончились повороты и он оказался в очень узком, почти пустом помещении. Только несколько свечей на высоких каменных тумбах раскрашивали мерцающим огнем голые серые стены. Послушники бережно положили Дорстана на пол лицом вверх, при этом взору брата открылся длинный конусовидный купол часовни. Готовившемуся вновь впасть в забытье сержанту оставалось лишь выискивать в высоте кристально чистого венца святилища неровности и шероховатости, пока брат-священник заканчивал свои приготовления.

Служитель веры поставил еще несколько свечей, после чего встал перед лежащим братом и тихо начал читать незнакомую Дорстану молитву. С каждым мгновением звучный голос становился все громче и громче, к песнопению присоединились продолжавшие стоять подле сержанта послушники, вторя возгласам их наставника. Их пение слилось в один единый монолитный звук, заполнивший часовню, а слова древнего теонийского языка отдавались эхом в голове Красного всадника.

Веки начали слипаться, дыхание замедлилось, а разум забыл обо всем. Дорстан перестал понимать, во сне ли он, или все это наяву. Молитва густой пеленой обволокла его, заставив отбросить все прежние мысли, а в глубинах сознания Дорстан стал ощущать неведомый страх, что затаился в нем.

Сомкнув глаза, воин Теоса увидел приближающиеся творения асмалитских словоносцев. Ослепительный свет беспощадно жег его, но Дорстан не мог отвернуться – его взгляд был прикован к завораживающим движениям Высоких духов. Исчадья неверных приближались к нему, загадочно изменяя свои формы и размеры, то и дело пропадали, но вновь появлялись еще ближе к Дорстану. От них исходила зловещая аура, пожиравшая отвагу и бесстрашие воина. Сержант хотел бежать, но не мог – окаменевшие ноги не трогались с места, а руки застыли на груди Красного всадника. До самого близкого из Высоких духов уже можно было дотронуться рукой, и в сгустке его света можно было заметить некие очертания, напоминающие человека. Дорстан уже решил, что это – последнее, что он встретит в своей жизни. На его щеках появились ручейки слез, а дыхание стало таким частым, что он не мог набрать воздуха. Красный всадник не хотел мириться с предстоящей смертью, но был вынужден покориться ей.

Высокий дух уже сиял прямо у лица Дорстана, предрекая ему скорую гибель. Всем телом сержант прочувствовал, как боль от страшного ожога объяла его всего, когда раздался громовой голос свыше: «Веруй!»

Что-то сверхъестественное зародилось в Дорстане. Единственное слово пропитало его, подвигло сержанта сдержать клятву Красного всадника. Оковы, что сжимали тело воина, спали, а мышцы налились силой. Дорстан ощутил, как вера в Создателя возвращает его к жизни. Зажженные глаза разорвали цепи, а в правой руке из ниоткуда появился клинок. В бесконечной пустоте остались лишь двое: Высокий дух и воспрянувший духом Дорстан, что собирается его уничтожить. Яростный взгляд сержанта прожег сгусток света, померкло яркое свечение, а сквозь него мелькнули слабость и испуг.

Издав клич Красных всадников Дорстан вонзил меч в творение асмалитов. Небесная плоть поддалась, и оглушительный крик вспорол пустоту, заставив воина Теоса прозреть: он лежал на полу часовни, подле ног брата-священника, продолжавшего петь молитву. Служитель веры и послушники с закрытыми глазами сосредоточились, все силы отдавая богослужению. Сонм их певучих голосов возрождал в Красном всаднике уверенность в праведности его дела, и он сам не заметил, как начал подпевать служителям. Дорстан не знал слов, но они сами вылетали из его уст, присоединяясь к мерному потоку звуков молитвы. Никто не шевельнулся, услышав новый глас. Лишь легкая улыбка заиграла на лице священника.

С каждым произнесенным словом неведомая мощь наполняла душу и тело Дорстана. Он привстал на колено, не веря тому, что озноб прошел, а прежней слабости не было и в помине. Закончив песнопение, он поблагодарил Создателя за предоставленный ему дар.

– Ты очистил себя, брат мой! – сказал священник после завершения молитвы.

– Создатель помог мне, но что со мной было? – подняв взгляд, спросил Дорстан.

Служитель веры выждал паузу, после чего хладнокровно ответил:

– Ты был поражен хворью, душевной хворью. Но Теос милостив к своим детям и поэтому спас и тебя.

– Но что же занесло эту проклятую болезнь в мою душу?

– Творения неверных почти забрали тебя с собой. И хоть им это не удалось, семя страха и ужаса они оставили в твоем сердце. И росток слабости пророс в твоем уставшем теле, изъел его, обессилил твой дух, – пояснил священник.

– Но я ведь был не один?! – Дорстан старался разузнать все о случившемся и не переставал задавать вопросы.

– Но ты ближе всех был к Небесному Краю, – невозмутимо молвил ревнитель веры и, предрекая вопрос о Тарвине, добавил: – Оруженосцу не приходилось спасать своего товарища. А тот, кто предлагает руку помощи в трудные минуты, жертвует гораздо большим, чем тот, кто хватается за эту руку.

Дорстан принял ответ священника, кивнув головой. Ему все еще сложно давалось осознание всего прошедшего, а муть, что заслоняла взор Красного всадника ранее, до сих пор давала о себе знать. Однако теперь он был полон сил и на малые невзгоды не обращал внимание.

Отблагодарив служителей веры, Дорстан собирался уже покинуть часовню Стража. Но когда узенькая дверь была уже отворена, священник остановил своего брата.

– Постой, Дорстан из Багрового Камня, – попросил слуга Теоса, ошеломив этими словами сержанта. Никто, кроме Эдмунда не ведал, откуда Дорстан родом, и навряд ли бы рыцарь рассказал об этом священнику. Для братьев Красных всадников не важна старая родина, ведь после принятия обета новым домом для воина Теоса становятся цитадели братства.

Дорстан повернулся к служителю веры и изумленно взглянул на него. Священник шагнул вперед, сложил руки у груди и, дав сержанту время успокоиться, произнес:

– С битвы на Красной реке я не помню, чтобы кого-то из воинов Теоса оскверняли исчадья асмалитов. Другим братьям всегда казалось, что время этой хвори прошло, но ты сейчас стоишь передо мною и самим Создателем, исцеленный от злополучной заразы…

– Несчастье опять спустилось на наши земли? – с беспокойством спросил Дорстан.

– Нет, – твердо возразил священник, – оно только грядет. Его несут ОНИ, и ОНИ запомнили тебя.

Глава VII
Выбор

Удалившись из замковой часовни, Дорстан остановился, даже не предполагая, куда ему идти. Ослабленный болезнью разум не запомнил дорогу к палате, где Красный всадник возлежал несколько дней, а других помещений в этом замке он не знал – ни разу судьба еще не заносила сержанта севернее Межпутья.

Стоя в темном коридоре, Дорстан предался раздумьям о словах так и не назвавшего своего имени священника. Теперь ОНИ вечно будут следовать по пятам? А если так, то волен ли он идти на Новый берег, рискуя привести с собой беду? Не легче ли отправиться на восток и погибнуть самому, дав шанс братьям исполнить миссию?

Тягостные мысли вынудили Дорстана опуститься на колени и опереться рукой о стенку. Он хотел бы расспросить служителя веры, дабы приоткрыть завесу тайны. Но скверное предчувствие заставляло ноги противиться голове, не давая Красному всаднику тронуться с места. Посчитав это за предупреждение Создателя, Дорстан решил сначала посоветоваться со старым другом.

А если уж Эдмунд не сможет помочь, то тогда может и будет смысл сходить к священнику.

С немалым усилием разогнув ноги, Дорстан побрел по незнакомым темным коридорам, надеясь найти путь наверх. Он точно знал, что палата, где последний раз ему встретился брат-рыцарь, была несколькими пролетами лестницы выше – то было единственным, что Дорстан смог вспомнить из его пути к часовне.

Проблуждав некоторое время и, к своему сожалению, не найдя ни одной души в этих каменных стенах, сержант все же обнаружил подъем, чьи узкие ветхие ступеньки должны были вести на верхние этажи донжона.

Пройдя несколько пролетов, Дорстан учуял знакомый запах – резкий аромат смолы, размешанной с воском, тонкой струйкой тянулся издалека. Сержант сразу вспомнил ту мазь, которая до сих пор пропитывала его грудь.

Двигаясь по ароматному следу, Дорстан оказался перед дубовой дверью, ведущей в палату брата-лекаря. Перед тем как вернуться в нее, Красный всадник зацепился взглядом за бойницу – за узким крестообразным отверстием стелилась непроглядная тьма.

Скрип открываемой двери прогнал всю дремоту. Старец, сидевший за небольшим столиком с аккуратно расставленными смесями, повернулся и ахнул. Перед ним в полный рост стоял Красный всадник, что лишь час назад не мог и руки поднять. Изумленный лекарь подошел к Дорстану, чтобы уточнить, не спутал ли он больного с кем-то другим. Но не утратившие остроты глаза не подвели брата – перед ним стоял тот, кого он считал уже готовым отправиться в Небесный Край.

– Хвала Создателю! – вырвалось из уст старца.

– Да, милость Теоса снизошла на своего слугу, брат… Варин, – припомнил имя лекаря Дорстан.

– Все же священнику удалось тебя исцелить… но как?

– Насколько я знаю, он очистил мой дух, искоренив росток смерти, что почти взошел во мне, – благодушно отвечая, объяснил сержант.

Брат Варин погладил седую бороду, о чем-то размышляя, как вдруг вновь обратился к Дорстану:

– Я же совсем забыл! – начал корить он сам себя. – Мне сразу надо было тебе передать: братья Эдмунд и Вархир уже ожидают тебя в чертоге. Я даже удивился, с какой уверенностью они сообщили это мне…

Старец продолжил что-то бубнить, но Дорстан не стал его слушать и, отблагодарив за заботу поклоном, поспешил отправиться к Эдмунду. Хоть точной дороги он не знал, но желание поскорей встретиться с товарищем завело его на самый верх главной башни замка.

Здесь за еще одной дубовой дверью слышались чьи-то негромкие разговоры. Дорстан приоткрыл дверь и сразу же за ней встретил своего друга. Тот уже собирался выходить, но, столкнувшись с сержантом, обрадованно улыбнулся.

– Дорст! Вот и ты, а я уж думал проведать палату – мог же старый Варин просто забыть тебе сказать! – оживленно начал брат-рыцарь, но тут же похмурел, остепенился и показал Дорстану на стоящий возле длинного стола стул. – Присаживайся, брату Вархиру есть что сказать нам обоим.

Сержант только сейчас окинул взглядом эту комнату, сильно напоминавшую родной малый чертог кастеляна Миттерихта, и увидел стоящего у невысокого окна Красного всадника. То был тот самый брат, что вместе с Эдмундом наведывался к Дорстану в палату. Сейчас он показался сержанту не таким громадным, но могучая стать все равно украшала гордого воина. И хоть годы, проведенные в благополучии и без сражений, сказались на тучности брата, его тканые одеяния прекрасно скрывали это, а уверенный взгляд заставлял позабыть о малейшем проявлении неучтивости.

Дорстан уважительно чуть опустил голову, после чего устроился на указанном братом-рыцарем месте, а Вархир, поприветствовав сержанта, неспешно прошелся до резного кресла, стоявшего у камина, перенес его поближе к столу и уселся. Освежив горло кружкой меда, он протяжно вздохнул и, устало облокотившись на стол, сказал:

– Так значит вы, братья, шли от Межпутья, и за вами увязались исчадья асмалитов… – Красные всадники молча кивнули. – И теперь они должны блуждать под стенами Стража, раз уж следуют за вами…

– Ты прав, брат Вархир, но, как я слышал от дозорных, Высокие духи просто ушли… – задумчиво произнес Эдмунд.

– Верно говоришь. Но значит ли это, что они больше не вернутся? – перебил брата-рыцаря Вархир и, не услышав ответа, продолжил. – Только Создатель волен это знать, и даже брат Тристан, благодаря которому здесь сидит наш собрат, не может вкусить плод того знания…

– Но мы же не в первый раз уже встречаем этих духов, – вклинился Дорстан, – еще на Северном пути наши дороги пересеклись с этими исчадьями асмалитской веры.

Брат Вархир иронично ухмыльнулся.

– Ты думаешь, что пока ты сражался с тьмой в самом себе, мы не пытались противиться твореньям неверных? – Красный всадник чуть наклонился, уперев руки об стол. – Брат Эдмунд уже все об этом рассказал, а сейчас, видит Создатель, я не для этого вас позвал. Мне уже известно все, что может открыться детям Теоса, и все, что я могу сделать, чтобы защитить земли праведных, я совершил. А теперь я хочу спросить вас – знаю, вы идете в Новый берег, но вы точно уверены, что вам стоит туда идти? – внезапно Вархир сменил тему разговора.

Дорстан и Эдмунд недоуменно поглядели на кастеляна, не понимая, чего именно он хочет от них. Вархир же, опрокинув еще одну кружку, немного расслабился, хоть взгляд его бесцветных глаз остался таким же проницательным.

– Это было приказание Старшего брата Михельса, мы обязаны его выполнить. – твердо сказал за двоих Эдмунд.

Брат Вархир отодвинул кружку и, напрягшись, еще сильнее налег на массивный стол, так, что Дорстан, сидевший на другом краю, ощутил, как дерево ускользает из-под его руки.

– Да, Старший брат отправил вас, но он может и пересмотреть свое решение. До него, скорее всего, только дошла весть о происходящем на границах Митридиатии, так что, пока не поздно, можно отправить голубя и с такой просьбой. Слово кастеляна Стража немало значит, так что, не думаю, что Старший брат Михельс не сделает того, что угодно Создателю, – объяснял Вархир. – К тому же, на весь Северный путь не хватит столько братьев, чтобы оборонять от исчадий неверных хотя бы Страж или Высокий утес. Пока ров защищает нас, но, если вместе с Высокими духами придет армия неверных, – на этом моменте кастелян злобно оскалился, – нам не выдержать осаду. И чтобы спасти всех теосцев Митридиатии, нам нужны воины, лучшие из воинов Теоса. И каждый из них будет на счету…

– И ты хочешь, чтобы мы остались в Страже? – поняв, к чему клонит кастелян, уточнил свою догадку Эдмунд.

– То, вне сомненья, будет угодно Создателю! – подтвердил Вархир. – Вы уже немало лет разъезжали по Северному пути, а дальше него вас ждут суровые малознакомые земли. И к тому же, ваш путь лежит через ванов, причем, не через этих полуимперцев из Златограда, а через люд восточных княжеств. А они-то зачастую свирепей асмалитов. Лишь Создателю ведомо, что с вами случится на этом пути, а здесь ваша помощь необходима.

Дорстан, как и Эдмунд, призадумался. Вархир говорил правду – ни сержант, ни рыцарь ни разу доселе не бывали на Новом берегу. Да и все доводы кастеляна так же были разумны. Но неясное чувство подсказывало, что Дорстан упустил что-то невероятно важное… что-то, от чего ему нельзя будет впоследствии отказаться.

– Это будет верным решением, братья, – утомившись от долгого ожидания ответа, сказал Вархир. – Создателю нужен каждый боец на стенах и в башнях Стража. Давайте, я уже сейчас начну писать послание Старшему брату, а за Новый берег не стоит тревожиться – брат Авер его защитит…

Дорстан чуть не вскочил от внезапного осознания. Хворь затуманила его разум, и он позабыл о поручении Миттерихта!

Осторожно похлопывая себя по бокам, сержант не нащупал на своем кожаном ремне сумок. А ведь в одной из них лежала вещь, которую он вызвался передать брату Аверу! И если он останется здесь, то обещание не будет исполнено.

Но для начала надо было хотя бы найти перстень.

Дорстан припомнил все то, что с ним произошло за последнее время, судорожно пытаясь найти в воспоминаниях золотое кольцо Миттерихта. Но после того как он повстречал Высоких духов по дороге к Стражу, ни разу перстень не попадался ему на глаза.

– Брат, а не ведаешь ли ты, куда были положены все мои скромные пожитки? – спросил Дорстан Эдмунда.

Брат-рыцарь изумился еще больше, чем от предложения Вархира, но, не опуская высоко поднятых бровей, все же ответил товарищу:

– Они должны быть в палате брата Варина. Там и твоя кольчуга, и поясные сумы…

– Братья, позвольте мне ненадолго удалиться? – любезно спросил сержант, едва сдерживая себя. Он должен немедленно проверить, не потеряно ли кольцо!

Вархир и Эдмунд удивленно переглянулись, но все же кастелян жестом разрешил Дорстану покинуть чертог.

Сержант поспешно, почти бегом отправился вниз по уже известному пути. Ворвавшись в палату, Дорстан увидел уже объятого глубоким сном старца, так и оставшегося сидеть за своим столом. Не желая потревожить престарелого Варина, Красный всадник осторожно прикрыл дверь и, стараясь не издать ни звука, подошел к своей постели. Возле нее на низенькой деревянной тумбе как раз и лежали вещи сержанта. Среди них Дорстан сразу заметил маленький кожаный мешочек со шнурком – как раз тот, где и должно лежать заветное кольцо. Наклонившись и подобрав суму, Дорстан облегченно вздохнул – перстень Миттерихта был на месте.

Привязав мешочек к поясу, Красный всадник немедля вернулся в покои Вархира. Воины в алых плащах встретили брата интересующимся взглядом, однако ни один из них не спросил Дорстана о причинах столь срочной нужды отойти. Сержант, спокойно, как будто бы ничего не произошло, вернулся на свой стул. Перед собой он увидел окованную железом кружку, наполненную живительным напитком. Дорстан как раз вспомнил, что с того часа, как пришел в себя, он еще не сделал ни один глоток, и с жадностью схватился за кружку.

– Что же, пока, брат Дорстан, ты бродил по замку, брат Эдмунд уже принял свое решение, – подождав, пока сержант усядется и напьется сладкого медового нектара, начал Вархир. По его голосу было заметно, что за время Дорстова отсутствия кастелян не раз приложился к живительному напитку. – А теперь сделать выбор дозволено тебе: итак, останешься ли ты в Страже или пойдешь в незнакомые края? – при словах о пути на север его лицо чуть передернулось, выдав неприязнь брата к холодным землям, что свойственно для выходцев из Кадингара, коим и был кастелян.

– А что же ответил ты? – обратился Дорстан к Эдмунду.

– Ты узнаешь лишь после того, как сам выберешь свою судьбу, – ответил за рыцаря мгновенно посерьезневший Вархир. Эдмунд же сосредоточенно смотрел на брата-сержанта, не говоря ни слова.

Дорстана пробрала легкая печаль. Если его друг уже выбрал путь, то, если Создатель не одарит Красных всадников своим благословением, это может быть последняя их встреча. А после дюжины проведенных плечом к плечу лет, расставание явно не радовало ни рыцаря, ни сержанта.

Дорстан, конечно же, знал: на все воля Создателя, и только всевышнему известно, продолжат ли они свой путь вместе. Но если бы Дорстан уже ведал ответ Эдмунда, он бы без раздумий ответил так же, и остался бы с другом. Но теперь он не волен так сделать.

Задумавшись, Дорстан мельком взглянул на брата-рыцаря. Скрестив руки на груди, красный всадник стоял у двери, пристально взирая на сержанта. Но в отличие от строгих очей кастеляна, голубые глаза Эдмунда излучали спокойствие и смирение. Это еще сильнее смутило Дорстана, но медлить с решением он не мог. Его путь был в его руках. И хоть капли сомнения еще не иссохли, он знал, что он должен сделать. Чтобы то ни было, долг Красного всадника значит больше, чем его честь.

– Я дал обещание, и я его выполню, – подняв глаза, сказал Дорстан. – Север меня ждет.

– Брат, ты согласен с ответом? – с легкой усмешкой обратился к Эдмунду кастелян. Вся его жесткость пропала, а на ее место пришло нескрываемое разочарование.

– Раз таков его выбор, значит, туда мы и отправимся, – молвил рыцарь.

– Тогда мне больше нечего вас держать в своем чертоге, – прикладываясь к кружке любимого напитка, пробурчал Вархир. Но затем, будто бы опомнившись, с уважением продолжил: – Вам уже, я уверен, не раз предрекали тяжелый путь, но я чую, да ввергнет их в пучину Создатель, наши враги уже близко. Не только на севере вы найдете себе славный бой. Пока отдайтесь сну, а уже с рассветом отправляйтесь – ваны не любят тех, кто приходит к их порогу ночью.

Поклонившись, рыцарь и сержант оставили Вархира, который продолжил распивать мед перед пылающем в камине костром. Как только дверь заслонила проход, что впускал в палату едва заметный лунный свет, кастелян вольготно распластался на своем кресле. «Пусть Создатель упасет их!» – подумал он, вглядываясь в изменчивые яркие искры огня.

Легкий ветерок шумно захлопнул дверь в чертог Вархира. Дорстан, смутно представлявший то, что сейчас случилось у него на глазах, решился все же спросить друга.

– Ты сам не сделал выбор? – сказал он Эдмунду, спускаясь по лестнице к палате.

– Не мог же я тебя бросить, Дорст, – с улыбкой ответил рыцарь, – да и Тарвин не обрадовался бы разлуке.

– А почему ты сразу не сказал об этом? – не мог понять сержант.

Эдмунд остановился и всем телом повернулся к Дорстану, положив на его плечо свою руку.

– Потому что только ты знаешь, куда ведет тебя Создатель, – глядя прямо в глаза, проникновенно говорил брат-рыцарь. – И хоть, как старшему, мне должно задавать путь, я буду идти вместе, а не перед тобой. Помнишь, когда мы выплыли из-под обломков того корабля двенадцать лет назад, именно тебе суждено было привести нас к берегу Матрилокии. Уж чьему чувству я доверяю, так это к твоему. Судя по тому, что ты уже забыл про хворь, Создатель благоволит тебе. И если быть с тобой, может, милость Теоса ниспадет и на меня!