И зеркало обманет…

Глава 21

Во сне Аня сидела в кресле возле камина, в котором весело потрескивали поленья и вязала на спицах маленькие розовые носочки. Один, уже готовый, лежал передо мной на низком журнальном столике. Носок был очень красивый: розовый, с белой ажурной каёмкой. Она то и дело любовалась им, брала в руки и прижимала нежную пряжу к щекам. Вдруг, открылась дверь, и в комнату вошёл Стёпа. Он подошел к Ане, обнял её и поцеловал.

– Анечка, в магазинах столько детской одежды и носочков полно всяких, а ты сама вяжешь. Утомляешься, наверное.

Аня потёрлась щекой о его руку.

– Стёпушка, понимаешь, я хочу своими руками связать для нашей малышки носочки. Она родится, уже будет настоящая осень. Прямо так и представляю, как я надеваю их на маленькие ножки. Я ещё и шапочку свяжу.

Тут Стёпа отстранился от жены, и серьезно глядя на неё сказал:

– Одумайся, Анечка. Зачем заранее вязать носочки и шапочку, если у нас ещё и, ребёнка-то нет в проекте. А как только надумаем родить – всё тут же купим. Только когда это ещё будет?

– Но, Стёпа, как ты можешь так говорить! – воскликнула Аня во сне, – ребёнок будет у нас через месяц!

От своего крика Аня проснулась, и тут же вспомнила, что ребёнка у них почему-то нет, но как она помнит, быть должен.

«Я, наверное, действительно, всё это придумала», – в который раз решила она.

Ане так этого хотелось – и замуж за Стёпу, и ребёнка, что, получив сотрясение и ушибы в результате наезда машины, у неё в самом деле что-то произошло с головой, и она точно стала принимать желаемое за действительное. Да… Печально.

Аня совсем приуныла. За окном ещё была ночь, она снова долго лежала и не могла заснуть. В голове был настоящий хаос. В её памяти всплывали какие-то воспоминания, на них накладывались новые впечатления. Все это сильно мучило девушку, не давая успокоиться. Почти до рассвета перебирала Аня как чётки различные моменты своей жизни. Они никак не хотели становиться в стройный ряд. В конце концов, она решила принимать действительность за факт.

К тому времени, когда на следующий день ко ней приехала Вера, Аня была полна решимости, как можно скорее выписаться из больницы. Выглядела она гораздо лучше, привела себя в божеский вид. Переоделась. Синяки и дома заживут. За день больную осмотрела целая армия врачей и ничего сложного, и опасного для её здоровья, они не нашли. Даже психиатру показали. На это их подтолкнуло, видимо, заявление в карте о наличии у Ани бредового состояния. Аня вполне спокойно и разумно поговорила с психиатром и тот уверился в её душевном здоровье. А Аня и не пыталась шокировать его своими заявлениями, хорошо понимая, что он ей всё равно ничего нового не скажет, а вот навредить себе она могла. Тот тоже успокоил Аню, что всё у неё с головой в порядке. Может, соврал? Решил временно пощадить, не говорить напрямую? А потом, бац! И напишет что-нибудь нелицеприятное о ней в карте, что повлечёт за собой разные ненужные назначения, консультации и лишние исследования. Сейчас главное – выйти без лишних задержек из больницы.

Приходившему сотруднику полиции, Аня заявила, что сама виновата, раз понеслась в неположенном месте перебегать дорогу, и ничего от водителя она не хочет. Заявления тоже писать не станет. Страж порядка только облегчённо улыбнулся и откланялся, взяв с неё слово, что впредь Аня так делать, не станет. Дал подписать ей какие-то бумаги, перед тем как уйти. Аня, не глядя, подмахнула их, желая только одного – чтобы от неё скорее отстали.

– Вер, – обратилась она к пришедшей к ней подруге, – ты забери меня отсюда, маму беспокоить не хочу, она сама в последнее время приболела, а одну меня отсюда не выпустят, вроде они считают, что у меня слегка с головой не в порядке из-за травм, я им много чего наговорила, да и тебе, кстати, тоже. Я завтра буду проситься на выписку. Обещали швы тоже снять завтра. Заберешь?

– Ну, что за глупости! Конечно, заберу, – обняла её подруга. – А ты, действительно, много странного говорила, я даже, испугалась, что у тебя крыша поехала. А сегодня, ничего, выглядишь уже гораздо лучше, и не бредишь. – Она радостно улыбнулась и чмокнула Аню в щёку.

Да уж… Знала бы верная подруга, с каким трудом это Ане удается. Её язык не всегда слушался в нужные моменты, и с него всё время пытались слетать вопросы, могущие поставить собеседника в тупик.

Но, к глубокому сожалению Ани, на следующий день её ещё не выписали. Из другой клиники всё-таки приехал какой-то знаменитый психиатр, которого вызвали, как девушка поняла, специально из-за неё, видимо свой психиатр всё же сомневался в поставленном диагнозе.

Со Аней долго беседовал маленький лысый старичок, слегка похожий на гнома. Несмотря на то, что, на голове у него почти не было волос, борода у него была богатая и густая. А на носу у него сидело, вы не поверите! Настоящее пенсне! Наверное, ему в наследство оставил какой-нибудь его предок, тоже служивший в своё время врачом. Старичок назвался Тимофеем Аристарховичем, задал Ане немыслимую кучу вопросов, внимательно и не перебивая ни разу, выслушал её и сделал заключение, что со ней всё в порядке. О чём написал длинный отчет красивым витиеватым почерком. Такое впечатление, что в эту больницу он приехал на консультацию в машине времени из прошлого века. Аня, при разговоре со старичком, с удовольствием любовалась им, не забывая следить за своей речью.

Ещё бы не в порядке, она же сильно старалась! Кто ж хочет вместо возвращения домой загреметь в психиатрическую клинику, хотя Ане, может, там и самое место. Она показала себя чистой паинькой, о несуществующем муже и ребёнке даже не заикнулась. Семён Семёнович, её лечащий врач, довольно потирал руки. Таким образом, было решено, что Ане можно продолжить восстановительное лечение дома, под присмотром родных. Она пообещала, что во время своего больничного жить поедет к родителям. Вера добавила и свои уверения врачу, что глаз с неё теперь не спустит.

Глава 22

После завтрака, на следующий день, Аня стала готовиться к выписке. С утра ещё сняли швы с её бедного лба и заклеили это место просто стерильным пластырем, велев дома снять его. Аня с сожалением и жалостью к себе, долго разглядывала свою физиономию в зеркале, вернувшись в палату из перевязочной. Да уж, шрам красоты и шарма никак не добавлял, хотя её и успокоили, что он потом станет почти незаметным, но это потом, а до того времени как его скрывать? Там даже волосы слегка подбриты.

Ане принесли одежду и обувь. Она вновь поразилась тому, что не узнаёт свою одежду, которая на ней была в тот день, когда её доставили в больницу, но руки привычно натянули и брюки, и свитер, и туфли. Посмотрев на себя в зеркало, Аня уныло поморщилась. Ну, не её это стиль. Да и физиономия, оставляла желать лучшего, её видок оправдывает себя только тем, что Аня несколько дней провела в больнице. «Ну, ничего, я приведу себя в порядок», – решила она и пошла за выпиской к врачу. Выписка оказалась ещё не готовой, она опять вернулась в палату и завалилась прямо в одежде на кровать поверх одеяла. Нужно было хоть как-то скоротать время до того момента, как всё будет готово и за ней приедет подруга.

К приходу Веры, Аня была окончательно готова, и с нетерпением выглядывала в окно палаты, откуда была видна дорожка, ведущая к её корпусу. День был солнечный, нестерпимо хотелось выйти на свежий воздух. Ей казалось, что она задыхается в палате. Нет, конечно, её часто проветривали, но это всё равно не то же самое, как выйти из больницы. Аня с завистью смотрела на счастливцев, которые шли куда-то по своим делам по улице. Её терпение готово было лопнуть в любую минуту.

Увидев, что за больничной оградой, из подъехавшей машины, вышла Вера и пошла к корпусу, Аня открыла окно и заорала с третьего этажа:

– Вера! Ты чего так долго? Я уже все глаза проглядела! Поднимайся скорее, меня без встречающего на волю не выпускают!

Вера, услышав её слова, весело помахала Ане снизу рукой и зашла в вестибюль. Ещё она тащила в руках большой яркий пакет.

И правда, врач сказал, что пока за Аней кто-нибудь не приедет, выписку ей на руки он не отдаст. И ведь не отдал, вредина! Одну меня, понятное дело, никуда не отпустят. Как же! С головой, может, не всё в порядке. Странные вещи говорила, вдруг до дома не доедет – заблудится.

Аня схватила свой белый плащ, который надевать было нельзя, так как он из белого превратился в грязную тряпку. «Выброшу, – подумала она, – а что ещё с ним делать? Надеюсь, Вера привезла мне что-нибудь вместо него»?

Говорят, что она именно в нём попала под машину, хотя, Аня этого плаща совсем не помнит. Впрочем, как и всю остальную одежду, надетую на неё. И туфли она такие не носила никогда, да они ей жмут, между прочим.

Вера обняла и расцеловала её, внимательно оглядела с ног до головы, будто видела в первый раз. Аня тут же поняла по её лицу, что увиденное ей совсем не понравилось. Она и сама себе не нравилась. Ну и ладно! Переживёт как-нибудь. Главное – до дому добраться, а там всё наладится. Вера поморщилась при виде её лба, но успокоила, что подстрижёт подруге чёлку, она хорошо прикроет Ане шрам, и ничего не будет видно. Как ей это самой не пришло в голову? Вот всегда так! Проблему, которая Ане обычно кажется неразрешимой, Верка легко решает в два счёта.

Подруга забрала нехитрые пожитки, которые состояли из одного пакета и странной дамской сумочки, которую Аня тоже у себя не помнила, как и всё ее содержимое. Вера состроила гримасу при виде повидавшего виды плаща и сказала:

– Ну, пошли за выпиской, подруга, и – домой. Плащ не надевай, не замёрзнешь, мы же на машине. Ты прости, но я забыла взять тебе что-нибудь вместо него.

Ане, наконец, отдали на руки выписку и голубой больничный лист, затем, ещё раз прочитали целую кучу наставлений и указаний о том, как ей надо вести себя после полученных травм, какие медикаменты принимать, и наказали наблюдаться у участкового врача по месту жительства, к коему ей предстояло отправиться завтра же, чтобы продлить больничный. Аня со вздохом повертела перед глазами голубой листок, недоумевая, зачем он ей сдался – она же не ходит в данный момент на работу. Ну, раз дали, то надо взять. Вера забрала у неё из рук листочки и, согнув их пополам, засунула к себе в сумочку. Яркий пакет, что притащила Вера, оказался презентом врачу, в пакете была шикарная коробка с конфетами и банка отличного кофе. Не ломаясь, врач легко принял презент.

Поблагодарив за лечение, и попрощавшись, Аня попрыгала вниз по лестнице, оставив далеко позади, свою подругу, которая осторожно спускалась вниз на высоченных каблуках. Она догнала Аню уже на крыльце корпуса, где та стояла, зажмурив глаза, и глубоко вдыхая свежий воздух, подставив солнечным лучам своё лицо.

– Вот летит! И я не нужна! Могли бы и на лифте, между прочим, спуститься! Я, вообще-то, на высоких каблуках! Анька, ты хоть меня-то жди, или сама до дому доберешься? – засмеялась Вера.

Ну, нет. Сама Аня не доберётся. Кто его знает, где находится эта больница. Она даже не представляет, где вообще сейчас живёт. Аня-то считала, что за городом, а ей все кругом утверждают, что прописана она по старому адресу. Ну, ладно, куда-нибудь Вера её отвезет. Уж она-то точно знает, где подруга живёт. Поэтому, Аня предпочла молча усесться в Верину машину, даже не высказав удивления, что та поменяла марку, которую Аня тоже не помнит. Цвет машины у неё, как ей помнится, был тёмно-бордовым, а теперь Аня сидит в белой. А спрашивать о машине она не стала, потому что всех уверила, будто бы всё вспомнила, ничего не путает – лишь бы выпустили скорее из больницы.

Вера уверенно провезла её по московским улицам. Пока ехали, Аня во все глаза рассматривала город, поверьте, что-то было не так. Что – она и сама не поймёт. Вроде, те же улицы, дома, но, что-то изменилось. Город показался Ане совсем другим, не таким, каким она его всегда знала. Наверное, просто сменили рекламные щиты, во множестве попадающиеся по дороге.

«Это понятно, реклама не стоит на месте, – успокоила она себя, – всё же пролежала некоторое время в больнице, да и мало я раньше глядела по сторонам».

Вера свернула с оживленной магистрали, попетляла по улицам, дворам и, наконец, остановилась возле панельной девятиэтажки. Ну, да. В этом доме Аня прожила много лет, до того, как вышла замуж за Стёпу и переехала к нему. А потом они ещё построили дом за городом, где жили последние два года.

Только Аня хотела спросить у Веры, почему та привезла её сюда, как вспомнила, что дала себе слово, не спрашивать ни о чём первой, пока ей не расскажут сами, кто бы то ни был. Вдруг, она опять скажет что-нибудь не то и попадёт в неожиданную ситуацию. Нужно присмотреться сначала, может, и сама всё разберёт.

Вообще-то, здесь сейчас живёт Анина племянница Ирина, дочь её двоюродного брата. Девочка учится в университете, и пустая квартира пришлась ей очень кстати, так как её родители проживают в Реутове. Всё-таки учиться и жить при этом в Москве, гораздо удобнее, нежели ездить на учёбу каждый день из подмосковья. Аня уже хотела высказать своё удивление, но прикусила вовремя себе язык и, благоразумно промолчала.

– Всё, приехали подруга, – весело сказала ей Верка, остановившись возле подъезда. – Вот твоя деревня, вот твой дом родной. Чего сидишь? Вылезай, давай.

Аня, словно не веря, что они уже приехали, нехотя вылезла из машины. Почему-то ей этого совсем не хотелось.

В этот дом она переехала жить к одинокой тёте Зине, маминой сестре, из подмосковного Реутова. Это было после восьмого класса. На семейном совете решили отпустить девочку жить и заканчивать школу в Москву. Этого очень хотела тётя Зина, она осталась одна после смерти своего мужа, а своих детей не было. Всю свою любовь и заботу, тётя отдавала с самого нашего детства, Ане и её брату Вадику. К тому же, Ане нужно было через два года поступать учиться в институт. Учиться она собиралась в Москве, поэтому, после долгих уговоров, родители пошли навстречу ей и тёте Зине. Аня с радостью переехала в Москву. Всё же Реутов рядом, в любой момент можно поехать повидаться с родителями, да они и сами часто приезжали. В этом проблем не было. Так что закончила школу Аня уже в Москве. С тех самых пор она и жила в этом доме. После смерти тёти Зины, оказалось, что она переписала квартиру на неё.

Выйдя из машины, Аня поплелась за Верой, и у неё было такое чувство, что она вернулась не туда. Аня остановилась, не в силах идти дальше. Верка увидела, что она отстала, и вернулась к ней.

– Ты, чего? Плохо себя чувствуешь?

Аня помотала головой.

– А чего тогда? Домой не хочешь? – с тревогой спросила она, заглядывая в глаза подруге. – А то давай, к нам поедем, Андрюшка тебе всегда рад. Чего ты будешь одна дома, всё-таки ещё не совсем оправилась. Поживешь у нас некоторое время, освоишься после больницы. И я за тобой пригляжу если что. А как сходишь на приём к участковому врачу, так отвезу сама тебя к родителям. Ну, что? Поедем к нам?

Ну, уж нет! Аня решительно зашагала к подъезду. Верка же, спохватившись, потопала обратно к машине, сказав, что догонит меня, только закроет машину.

Бабульки, сидевшие на лавочке у самого входа в подъезд, с живым интересом ожидали, когда они подойдут. Аня поздоровалась и потянула на себя дверь в подъезд. Бабульки стройно, как солдаты на плацу, поздоровались ей в ответ и задержали возле себя.

– Ой, девонька! Лица-то на тебе нет. Всё уж знаем про тебя, плохой мужик тебе достался, раз бил так-то. Вот паразит, хватило у него совести, руку на женщину поднять, разукрасить тебя так! Знамо дело, какая у женщины сила может быть, чтобы отпор мужику дать! Вот и используют свои кулаки заразы! Правильно ты, Анечка, сделала, что бросила его и домой вернулась, – сказала Ане бабка в пуховой, не по погоде шали. Она жадно вглядывалась в её лицо, словно искала признаки плохого обращения с ней неведомого Ане мужика. При этом, бабка цепко держала девушку за брючину, не давая зайти в подъезд дома.

– Ага-ага, – закивала, соглашаясь с ней, её приятельница, – молодец, что вернулась, чай жильё у тебя своё есть, не пропадёшь. И Зинка бы одобрила, не дала тебе пропасть. А мужик сейчас весь гнилой пошёл. Вот в наше время…

Старухи принялись с живостью вспоминать, какие шикарные джентльмены водились во времена их молодости, не то, что сейчас. При этом, первая бабка не забывала крепко держать меня за штанину. Правильно, без слушателей как? Все воспоминания насмарку, раз никто не слушает. А тут Аня! Но Вера, которая задержалась возле машины и подошла позже, потому что парковала её на появившееся свободное место, пресекла все их воспоминания в корне, не дав бабулькам от души посочинять про прекрасные времена в которые проходила их молодость. Она отодрала из бабкиных рук Анину штанину, и подтолкнула её в спину, так как та стояла совершенно ошеломлённая, очередными сногсшибательными новостями, услышанными от бабушек.

Как? Её ещё какой-то мужик бил, с которым она жила? И кто же это, интересно? Почему не знает? Ане ужасно захотелось расспросить своих соседок об этом, хотя она порядком озябла без верхней одежды. Не может такого быть! А если не может, то почему тогда они говорят об этом? Но Верка упорно толкала её в двери подъезда, не давая Ане возможность поинтересоваться на эту тему у словоохотливых бабулек.

– В милицию-то сдала, окаянного? – спросила её напоследок бабка, которая говорила о джентльменах из их молодости. – Нет? А то…

– Сдала, сдала, – прервала её Верка, – долго теперь, сидеть будет, гад. Мало ему не покажется.

Бабушки потрясенно раскрыли рты.

Только в лифте Аня смогла опомниться и сердито накинулась на подругу, за то, что она поддакивала бабкам, и утверждала ерунду, которой не было. А может, было?

– А ты чего хотела? Остановиться и подробно поболтать с соседками, ответить на все их глупые вопросы? – ухмыльнулась Вера. – А так им хоть теперь разговоров на целую неделю хватит. Считай, что мы их осчастливили, дали им тему для подробного обсуждения. – Она хихикнула. – Ничего, Анька! Вот приведем тебя в порядок и чувство, и такого жениха тебе найдём, что все обзавидуются.

– Не надо мне никакого жениха! У меня Стёпа есть, – пробормотала Аня, входя за Верой в прихожую своей квартиры.

Глава 23

Нежилой запах ударил в нос. Так бывает, когда хозяева долго отсутствуют, уезжают в отпуск, например. Ани не было здесь, по-видимому, с неделю, если верить, что о ней говорят, а такое впечатление, как будто не жила в этой квартире, по крайней мере, с месяц.

Вера скинула ботинки и решительно прошла в кухню, а Аня ещё долго топталась в прихожей, словно раздумывая, стоит ли вообще проходить дальше? Горестно вздохнув, она бросила свой грязный плащ, который она до сих пор держала в руках, прямо на пол – все равно испорчен, и прошла в комнату.

Да… Ну, почему, у неё такое чувство, что место её не здесь? Хотя, вот ведь, и квартира её, тётей Зиной оставленная, и живёт, судя по всему, она здесь, больше половины своей жизни. А вот не хочется Ане оставаться здесь. И нет следов проживания в квартире племянницы Ирочки. Значит, она здесь и не жила. А, может, и жила, и живёт, просто её дома нет, в институт ушла?

Аня включила телевизор и уселась в кресло. Тупо уставилась на экран. Какое-то странное чувство огромной невосполнимой потери охватило её, и, не выдержав, она заплакала.

Все надежды, что, очутившись дома, она придёт в согласие со своими чувствами, не оправдались. Ждать чуда больше не приходится. Понимание этого навалилось на не окрепшую ещё после больницы Анину душу, словно пудовая гиря. Сердце её сжалось от тоски.

Верка на кухне гремела посудой, наливала воду в чайник, хлопала дверцами шкафов, говорила что-то весёлое, даже напевала, затем зашла в комнату.

– Фу, Анька! Ну и запах! Нужно было мне ещё вчера побывать здесь, убраться, проветрить. Не успела я. По работе допоздна пробегала. – Она открыла форточку. – Сейчас чаю выпьем, согреемся.

Она заметила заплаканное и расстроенное лицо Ани и, ободряюще похлопала её по плечу:

– Ну, не расстраивайся ты так. Всё же, к счастью, обошлось. Ты уже дома. У тебя есть свободное время, на работу тебя ещё не выписали. Съезди к маме, отдохни. Она же ничего не знает. Звонила мне, говорит, что ты на звонки не отвечаешь. Спрашивала, где ты. Я прикинулась, что ничего не знаю, но у тебя всё в порядке, что мы созваниваемся.

Аня воспряла духом. Точно! К маме! Прямо сейчас, раз не надо на работу. О чём ещё думать? Как она сразу не сообразила? Ане резко захотелось увидеть и обнять своих родителей. Только там она сможет расслабиться. Поживёт у них, приведёт свои чувства и сознание в порядок. Может, там она всё вспомнит? Слезы моментально высохли, Аня вскочила с кресла:

– Верка! Ты, отвезешь меня к маме? Прямо сейчас! Мою-то машину нужно теперь через полицию искать, куда они её отволокли? В ремонт? Ты, случайно не знаешь?

Вера удивленно посмотрела на неё.

– Ну, вот! Прекрасно! Ты уже и шутишь. Машина у тебя есть какая-то. Да ты в жизни за руль не садилась. У тебя и прав-то нет. Трусиха.

Ах, да! Аня совсем забыла. Машина у неё в другой жизни, в той, которую она помнит, как свою настоящую. Аня приуныла. Не стала доказывать Вере, что она сама водит свою машину и права давно имеет. На ней и в аварию с джипом попала. Или нет? Лучше об этом помолчать, даже об этом и не думать. И не спрашивать. А то, чего доброго, посчитает её за больную. Будет настаивать, опять в больницу ехать, к специалистам, голову проверять. Аня сделала вид, что пошутила, нервно похихикала и переспросила:

– Так ты отвезешь меня, или нет? Если ты не можешь, я на метро вполне спокойно доберусь. Хочу маму с отцом проведать, соскучилась я. Поживу у них. Не хочу здесь одна оставаться, ты же домой, к мужу и детям умотаешь.

Верка виновато поглядела на подругу, действительно, ей же нужно вернуться к семье.

– Да уж. Андрюшка меня потеряет, конечно, а про детей ты загнула, – хихикнула она. – Ладно, уж. Отвезу. Что с тобой прикажешь делать? Давай, собирайся, собери какие-нибудь вещички, которые могут тебе понадобиться, пока у них гостить будешь. А чаю-то, мы не попьем? – Аня отрицательно покрутила головой. Ей совсем не хотелось оставаться здесь ни одной лишней минуты.

– Конечно, Реутов мне не пути, но ты хотя бы будешь некоторое время под присмотром родителей, – вздохнула она. – А, может, всё-таки, к нам поедем? – Аня решительно отказалась.

«Как в Реутов? Почему в Реутов? Родители уже несколько лет назад переехали в Москву, на Сиреневый бульвар, – лихорадочно закрутились в голове мысли. – Или нет? До сих пор в Реутове живут?»

Аня с опаской посмотрела на Веру, но и тут, решила смолчать. Раз Вера говорит – в Реутов, наверное, так и есть. Ей главное, маму увидеть, доехать до неё. Там разберётся.

Они, все-таки, выпили чаю с лимоном и печеньем, которые нашлись в пакете, забранном из больницы, наскоро подстригли Ане чёлку, прикрыв ею шрам на лбу, чтобы родителей сразу не напугать. Ане даже понравилось, как она стала выглядеть. Маленькая мелочь, а меняет внешность здорово.

Когда Аня уже усаживалась на пассажирское сидение в Верину машину, подруга вдруг вспомнила, что завтра обязательно нужно показаться участковому врачу. Аня отмахнулась от её слов, сказав, что папа её свозит на приём, никаких проблем.

Через некоторое время, уже ехали в сторону Реутова. Ехать из Лефортово в Реутов не так уж и далеко, доехали до кольцевой и, вот он, Реутов, родина Ани. Автомобилисты ещё не потянулись с работы по домам, поэтому пробок не было, доехали довольно быстро.

Через несколько минут, они поднимались на лифте на шестой этаж. Аня с волнением в сердце уставилась на родную дверь. За время её отсутствия, родители поменяли обивку двери. Раньше она была обита коричневой кожей, а теперь, она стала металлической, тёмно-синей. На их звонок в дверь, из глубины квартиры прозвучал такой знакомый, родной голос:

– Иду-иду! Сейчас!

Сердце Ани в радостном предчувствии сжалось: мама! Мама поглядела на них в глазок и, распахнула дверь. Аня кинулась в мамины объятия и, уткнулась ей в шею. Ей стало так хорошо и спокойно, что она простояла бы так ещё очень долго, вдыхая её такой родной запах.

– Анечка, доченька! Что случилось? – тревожно спросила её мама.

Она промолчала, не в силах ответить что-либо.

– Верочка! Что-то случилось? – обратилась она к подруге, не дождавшись от дочери ответа.

– Да ничего не случилось, Вера Сергеевна. Вы же видите, жива, здорова ваша Анька, просто соскучилась очень. Захотела вас повидать. А я, извините, поеду, меня Андрюшка потеряет, целый день сегодня в бегах, с работы отпросилась, – затараторила подруга, предоставляя Ане самой плыть дальше по течению.

– Ну, как же так? – расстроилась мама. – Зайди, Верочка, чаю попьёте, у меня сегодня как раз пироги. Я знаю, ты любишь такие, даже с грибами испекла. Вадик обещал девушку сегодня привести. Вы приехали очень кстати.

– Ого! Тем более, Вера Сергеевна! Меня только тут не хватало! Спасибо за приглашение, но я поеду, мне еще необходимо на работу успеть заехать. А Вадику, передайте привет. Я в следующий раз зайду.

Вера обратилась к подруге:

– Аня! Звони мне, не пропадай. Мобильник у тебя в сумке, деньги я на него положила. Не возникай, что не твой, твой потерялся, а это мой старый, я себе новый приобрела, так что пользуйся. Я там тебе вбила мои телефоны.

Она чмокнула Аню в щёку, помахала им рукой и, заскочила в подошедший лифт, откуда вышел мужчина из соседней квартиры со своей большой собакой. Игорь Дмитриевич вежливо поздоровался, а пёс посмотрел на них и строго, коротко гавкнул. Сосед открыл дверь, и оба скрылись за нею.

Мама всплеснула руками, сказав, что надо было Верочке пирогов завернуть, попили бы с Андрюшей чаю вместе. Но Вера уже уехала. Надо сказать, что Веру, свою тёзку, она очень любит, и эта любовь распространяется также и на её мужа. Сообразив, что они до сих пор стоят возле двери, так как Вера заходить не стала, мама суетливо втянула дочь в прихожую, занесла Анины сумки и, заперла за собой входную дверь. Усадив Аню в комнате на диван, она сама устроилась рядом, и, взяла её за руку.

– Как я соскучилась по тебе, доченька! Почему так долго не приезжала? Мы уж сами с отцом собирались поехать к тебе в выходные. И телефон твой не отвечал. Ты что? Дома не ночуешь? – спросила она дочь, тревожно и ласково глядя в глаза. – Выглядишь ты плохо, осунулась вся, бледная. И сон мне приснился на неделе плохой, будто заболела ты…

– Мама, я в больнице лежала, сегодня только выписали. Вот и сразу к вам. Но, ты не беспокойся, всё в порядке, я совсем не долго лежала, – зачастила Аня, увидев, как расширились в отчаянной тревоге мамины глаза. – У меня всё хорошо, я даже тебе не стала звонить, и Вере не велела. Врачи сказали, что всё в порядке, просто прекрасно. Лучше и быть не может, что я очень везучая.

Аня рассказала маме, что её слегка толкнула машина, которая очень медленно выехала из-за поворота. Из-за того, что ехала она очень медленно, прямо-таки еле ползла, Аня просто упала и чуть-чуть ушиблась. А так, у неё всё хорошо, и она очень рада повидать родителей.

– Как же так, доченька? – запричитала мама, схватившись за сердце. – Нужно же было нам с папой позвонить! Мы бы приехали, я бы за тобой поухаживала!

– Да зачем за мной ухаживать, мама? Я же сама на ногах была. И ничего страшного не случилось. Я жива и здорова!

Мамино лицо слегка разгладилось, она немного успокоилась, но внимательно ощупала её руки и ноги. Усмотрела под чёлкой шрам и немного поплакала, жалея дочку – свою кровиночку. Еле её Аня успокоила. Затем мама стала рассказывать, что отец с друзьями уехал на рыбалку, аж на Оку, а Вадику приспичило именно сегодня привести в гости свою девушку. Ни днём раньше, ни днём позже.

– Ты сиди, отдыхай, а то ложись, полежи. Телевизор посмотри. Трудно тебе, наверное, после больницы. А я пойду, салаты дорежу. – Мама нежно погладила Аню по голове. – А может, пойдешь, перекусишь сразу, наверное, голодная?

Аня отказалась, сказав, что они с Верой перед выездом хорошо поели, потом поест вместе со всеми за столом, а то аппетит пропадёт. Сидеть одна в комнате не захотела, пошла с мамой на кухню, где тут же взялась за нарезку салатов.

С интересом оглядев кухню, Аня спросила у мамы:

– Мам, а когда ты занавески сменила? Ведь у тебя были голубые, а сейчас какие-то новые, желтенькие? Красивые…. Я их ещё не видела.

Мама поставила на стол банку с маринованными огурцами и помидорами, как раз такое ассорти Аня обожает, и стала вытирать её от пыли влажной тряпкой.

– Ну, что ты, Аня? Да ты мне их сама и купила! Неужто забыла? – засмеялась мама, – они уж с полгода висят. – Мама, достала консервный нож и вскрыла банку. – На вот, попробуй. Я знаю, ты такие любишь.

Аня захрустела огурчиком. Изумительно! Сколько бы она не изощрялась в попытках сотворить что-нибудь подобное, у неё никогда так вкусно не получится. С этим фактом надо просто смириться. Впрочем, у их домработницы Елены Ивановны, уж на что, она мастерица по части кулинарии, и то так здорово не получается. А, впрочем, какая у неё может быть домработница? О чём это она? Опять её куда-то заносит! Хорошо, хоть вслух не успела сказать о том, о чём думала.

Мама ещё раз вышла на балкон и занесла трехлитровую банку с компотом, тоже ассорти. Открыла и налила дочери в высокий стакан. Аня с удовольствием отпила. Какая же красота! Божественный вкус!

На языке у неё вертелся вопрос, который она никак не решалась озвучить. Аня боялась испугать маму. Ей кажется, что она точно знает, что мама с папой, обменяли нашу реутовскую трёхкомнатную квартиру, на двухкомнатную в Москве и живут в Измайлово. Так каким же образом, она опять сидит у них на кухне в Реутове?

Про переезд Аня знает совершенно точно потому, что они со Стёпой сами нашли им квартиру в Москве. Там раньше жила бабушка одного из сотрудников Стёпы. Она захотела переехать поближе к своей родной сестре, та стала часто болеть в последнее время. К тому же, они уже не раз бывали у родителей в Измайлово. Там же, недалеко живёт и её младший брат с женой Светой. Недавно они поженились и живут в Светиной квартире, она ей досталась в наследство от её бабушки. Знает точно… Или, нет? Какую тогда девушку её брат собрался сегодня знакомить с мамой?

Аня в глубоком раздумье резала овощи, так и не решаясь задать маме свои вопросы, как из прихожей раздался мелодичный звонок.

Мама торопливо сняла с себя фартук, поправила, волнуясь, волосы. Она вопросительно посмотрела на дочь, дескать, как? Как я выгляжу? Аня показала ей большой палец. Мама убежала к двери и, через секунду она услышала весёлый голос брата Вадика. Он представлял свою девушку маме.