Почему все идет не так? Отпустить прошлое, разобраться в себе и найти опору

С точки зрения нейрофизиологии эмоции предполагают сильное возбуждение в нашем организме. В этом случае конечная цель состоит в формировании поведения, направленного на решение определенной задачи. Как мы увидим далее, у каждой эмоции есть своя, присущая только ей задача.

В научном мире существует множество теорий, связанных с эмоциями. Опираясь на труды Ричарда Лазаруса – американского психолога, известного исследованиями когнитивной оценки, стресса и эмоций, – мы можем выделить как минимум шестнадцать разных эмоций. Девять из них – негативные:

• злость;

• страх;

• тревога;

• чувство вины;

• стыд;

• грусть;

• зависть;

• ревность;

• отвращение.

Четыре определяются как позитивные:

• счастье;

• гордость;

• облегчение;

• любовь.

К этому списку добавляются три эмоции смешанного значения:

• сострадание;

• благодарность;

• надежда.

Каждая эмоция появляется в результате обмена между внутренним миром и внешней средой и приводит к изменениям в поведении. Зная досконально, где начинаются ваши эмоции, вы можете вести себя более осознанно.

В основе любой эмоции лежит одна главная тема. Любая эмоция содержит в себе скрытые установки, заложенные с вашим развитием. Например, для случаев постоянной злости в психике человека написан отдельный сценарий. Чувства вины, стыда и тревоги тоже могут укладываться в глубоко скрытые эмоциональные сценарии.

Злость

Начнем с очень неприятной эмоции – со злости. Представьте, что вы за рулем, а другой автомобилист подрезает вас на полной скорости, чуть не устроив аварию. Как вы отреагируете? Один человек может элементарно испугаться, другой спокойно продолжит слушать радио, а еще кто-то разозлится и крепко выругается. Ситуация одна и та же, а реакция разная в зависимости от опыта и скрытых установок, полученных в детстве. Приступ неконтролируемого гнева – это всего лишь результат неспособности отрегулировать слишком высокую интенсивность чувства. Некоторые люди выходят из себя быстрее, чем другие. Вы, возможно, видели настоящие взрывы ярости, когда напряжение нарастает и достигает апогея. Человек в этом состоянии может ругаться, кричать, бросаться оскорблениями и даже ломать вещи.

Вот и пришло время для наших «почему». «Почему я так легко начинаю злиться? Какое значение я придаю внешним событиям, которые меня раздражают?» Каждая эмоция заключена в рамки, заданные взаимодействием с другими людьми. Мы впервые испытывали эмоции в первых отношениях привязанности.

Злость – это естественная эмоция, когда она адекватна ситуации. Она проявляется, когда мы считаем, что нам вредят или угрожают, и служит защитой. Да, мы злимся ради обороны, а не нападения. Люди, чрезвычайно легко впадающие в такое состояние, пытаются защитить себя, потому что раньше много страдали. Если вам часто случается испытывать гнев, то знайте, что вы «всего лишь» пытаетесь уберечь себя от боли. Это рудиментарная, остаточная боль. Казалось бы, для нее не должно быть причин, однако она составляет часть вашего эмоционального багажа. Задумайтесь о своей злости и о травме, что скрывается за ней. Например, если вас взбесило, что друг забыл позвонить, то не звонок как таковой (вернее, его отсутствие) вас раздражает. Под тяжестью своего эмоционального груза вы принимаете рассеянность за полное наплевательство, за непростительное личное оскорбление. Забывчивость друга будит боль, связанную с обманутыми ожиданиями и с отсутствием внимания, пережитыми в детстве.

Чувство вины и стыд

Если взрослые не удовлетворяют нашу потребность во внимании, то впоследствии мы воспринимаем малейший признак небрежения как трагедию и личное оскорбление. Этот сценарий часто встречается у тех, кому в детстве приходилось соревноваться с братом или сестрой за любовь и внимание родителя. Ребенок не властен изменить ситуацию, он всегда подчинен внешним обстоятельствам. Иногда эти обстоятельства могут посеять в нем семена злости, а порой – тревоги, вины и стыда. На последних двух эмоциях мы и остановимся. У них есть нечто общее: они ведут к избегающему поведению. Например, вы не высказываете свои истинные мысли, чтобы не ранить близкого человека (а значит, не чувствовать при этом вины), или же не смотрите в глаза прохожим на улице, чтобы уберечься от чувства стыда.

Чувство вины зарождается, когда, по нашим ощущениям, мы посягаем на безусловную моральную ценность. Как и прочие эмоции, вина играет определенную роль в развитии личности: охраняет нас от неловких ситуаций и предотвращает оскорбительное или безнравственное поведение. Подобно злости, переживание вины может стать хроническим. Есть люди, которые терзаются ей постоянно. Если вам случается испытывать вину, удовлетворите свое любопытство, спросив себя: «Почему мне кажется, что я за все в ответе? Что говорит обо мне вина? На какую моральную ценность я посягаю? Эта ценность истинная или она навязана мне кем-то другим?»

Вина коренится в несостоятельных моделях воспитания, основанных на эмоциональной манипуляции. Нам кажется, что мы посягаем на какие-то ценности, но на самом деле они не наши – их передали нам родители. Кто из нас не слышал фраз вроде: «Если не доешь суп, мама расстроится» или «Будешь плохо себя вести – мама заплачет»? Мы стали подростками и слышали: «Почему ты так поздно возвращаешься? Хочешь довести меня до инфаркта?» Таким образом родители закрепляют следующую установку: вы обязаны чувствовать вину, если не ведете себя так, как хотят другие. Чувство вины проявляется в терзающих вас угрызениях совести, когда вы чувствуете, что должны рассыпаться в извинениях даже за самую незначительную оплошность. Чувство вины и стыд скрывают в себе страх быть отвергнутым.

Стыд даже больше, чем чувство вины, подрывает самооценку и уверенность в себе. Он может вызывать у вас ощущение неполноценности: чтобы вы ни делали, никогда не достигнете высот. Не будете достаточно хороши, стройны, сообразительны, прилично одеты, готовы к чему-либо и т. д. В психоаналитическом учении Фрейда стыд – это явление, в котором задействованы другие, наблюдающие за нами (друзья, коллеги, учителя). Именно так происходит наше знакомство с этой эмоцией. Если вы готовы глубже разобраться в себе, попробуйте задаться вопросом: «Когда я почувствовал стыд?» Порой достаточно одного-единственного эпизода какого-либо потрясения, жестокого физического обращения или психологического насилия, например буллинга (травли), чтобы эмоция закрепилась и возникала вновь и вновь. Если в вашей автобиографической (сознательной) памяти не всплывает ни одного подобного случая, попробуйте определить скрытое значение стыда для вас.

Стыд – результат нашего поражения в борьбе с той частью нас самих, которая занимается самоосуждением и выносит себе приговор. Она не сообщает, кто мы на самом деле, а говорит о том, как нас заставляли чувствовать себя другие. Тот, кто вырос среди оскорблений и унижения, усвоил неловкое ощущение стыда, потому что не знал других способов с ним справиться. Даже простое «да что ж ты за бестолочь такая», повторяемое раз за разом, сеет и взращивает стыд. Несомненно, исполнять родительские обязанности сложно, но только потому, что до этого было крайне трудно быть ребенком своих родителей.

Чувство неполноценности и недостойности говорит о глубоко укоренившейся убежденности, что вы ничего не значите. По иронии судьбы, как раз самые талантливые люди чувствуют себя бестолковыми и неуместными. И мы знаем об этом не по эффектным фразам великих писателей, а по статистическим исследованиям Паулины Клэнс и Сюзанны Аймс, предложившим в конце 1970-х годов термин «синдром самозванца». Это состояние, для которого характерны ощущение переоценки другими ваших способностей, страх осуждения, тревога, чувство собственной неполноценности и стыда. Комплекс таких переживаний заставляет от многого отказываться и потому сильно ограничивает. На работе вы стараетесь не привлекать к себе внимания и не просите ни о карьерном повышении, ни об увеличении зарплаты. В группах вы не спешите высказывать свое мнение. Причина не в робости или замкнутости. Скорее, вы живете в постоянном страхе попасть в ситуацию, которая могла бы разоблачить вас – показать окружающим, что вы недостаточно хороши, умны, профессиональны и т. д., ведь именно так вы о себе думаете. Стыд вызывает чувство неполноценности, которое, в свою очередь, порождает тревогу, перфекционизм, манию все контролировать, боязнь провала и жесточайшую самокритику. И вот тогда и начинаются бесконечные «я должен лучше стараться, большего добиться… и т. д.». Жаль только, что в этой гонке у вас не остается ни одной свободной минуты на то, чтобы просто жить.

Попробуйте вместо всех этих «я должен» спросить себя «почему?». «Почему я чувствую себя безнадежно проигравшим?» Потому что с возрастом вы научились узнавать себя в пережитом опыте неполноценности, который стал вашим импринтингом – скрытой установкой, зафиксированной в сознании. Парадоксально, но ощущение самозванства закрепилось, потому что вы привыкли чувствовать себя так, а не потому, что вы и в самом деле недостойны признания. Вам нужно признавать свою неполноценность, потому что именно на этом эмоциональном процессе выстроена ваша идентичность. Напомним, что стыд базируется на наблюдении за нами других людей, с которыми вас связывают отношения. Даже много лет спустя вы по-прежнему видите в окружающих тех, кто был для вас значим. Любое внимание к вам может отозваться страхом осуждения, отверженности и неодобрения. Нередко регламентированные испытания, например экзамены, страшат нас потому, что мы символически представляем их в виде суда. При этом человек, который будет нас оценивать, предстает в сознании как осуждающий родитель. Именно поэтому у отдельных индивидуумов переживания из-за экзамена выходят за рамки обычного волнения.

Если родители, пусть даже невольно, заставляли вас ощущать никчемность, то вы будете чувствовать себя так и в дальнейшем. Она станет вашим образом жизни. Подобное происходит, как правило, в дисфункциональных семьях, где жестко определены все роли и дети, даже повзрослевшие, всегда подчинены родителям. Здесь нет места равенству и взаимопомощи (а значит, им и не учатся), поскольку действует строгая иерархическая система, где нужды одного всегда важнее потребностей другого. Примеров дисфункциональных семей так много и они так разнообразны, что для них не хватит и целой книги.

Попробуем развеять распространенный миф о младших детях – любимчиках. Принято думать, что обычно их балуют и лелеют больше всех. Однако в дисфункциональной семье такой ребенок оказывается самым забитым. Он занимает нижнюю ступень иерархии: другие всегда важнее, и в результате у ребенка формируется чувство незначимости и стыда. И наоборот, на первенца часто возлагаются огромные надежды. Он единственный чувствует, пусть и недолго, свою уникальность, так как от него всегда ждут невероятных достижений. Все материнское внимание достается только ему, что в дисфункциональных семьях не всегда благо.

Когда вы злитесь, вас охватывает чувство вины или неполноценности. Помните: с вами все в порядке. Когда уровень эмоций зашкаливает, вам нужно выкроить немного времени, чтобы разобраться в себе и принять свой эмоциональный опыт с любопытством, а не с осуждением. Психолог Джордж Келли, автор теории личностных конструктов, считает, что любая установка – это следствие крушения надежд. Мы научились злиться, испытывать вину, стыдиться себя самих и чувствовать себя никчемными, потому что наши надежды на справедливость и одобрение были разбиты. Взрослый человек больше не беззащитен и не нуждается в одобрении других, но парадоксальным образом мы ведем себя так, будто бы нам оно необходимо.

Всякий раз, когда вас одолевают злость, стыд или чувство вины, сделайте шаг назад и вернитесь в прошлое. Помиритесь с ребенком, которым были когда-то, примите и утешьте его, потому что эти эмоции принадлежат ему, а не вам. Именно он чувствует боль, вызывающую гнев уже у вас. Именно он ощущает себя недостойным, отчего у вас возникает стыд. Именно он думает, что не оправдал ожиданий, что будит в вас чувство вины.

Каждый ответ на ваши «почему» будет приближать вас к этому ребенку. Вы сможете успокоить его, и его спокойствие станет залогом вашего взросления.

Глава 2. Ненужные влияния и другие ненужности

Свое представление о себе вы унаследовали от родителей.

Psicoadvisor

Выученная беспомощность

Джанлука полон надежд: он только что окончил университет и у него есть четкое представление о работе, которую хотелось бы получить. И вот он побывал на тысяче собеседований, но его никуда не взяли. Проходит месяц за месяцем, и Джанлука падает духом. Вместо того чтобы лично посещать компании, он рассылает письма и резюме в отделы по работе с персоналом, но ему не отвечают. Желанной работы все нет, и постепенно парень снижает свои запросы и рассматривает другие варианты. В конце концов он становится продавцом. В один прекрасный день Джанлука получает письмо из компании, куда он обращался несколько месяцев назад: появилась интересовавшая его вакансия. Однако он решает, что не пойдет на собеседование. После череды отказов ему кажется, что это будет бесполезно.

История, которую вы только что прочли, – пример выученной беспомощности. Внимание! Это явление не всегда столь очевидно. Порой оно обнаруживает себя в повседневных мелочах, способных испортить нам целый день или даже целую жизнь.

Случай Джанлуки очень показателен. Он подтверждает, что отношение к жизни отражает ваше прошлое, пережитый вами опыт. Каждый сегодняшний поступок – результат усвоения вчерашнего урока. Он представляет собой модель адаптации к среде, которая вас тогда окружала. И чем глубже уходят корни этих установок, тем сложнее их обнаружить, проработать и перезагрузить.

Настоящие трудности возникают с детскими установками, и вот почему. Маленький ребенок практически неспособен действовать самостоятельно, он целиком и полностью подчинен происходящим событиям и своим родителям. Очевидно, что сегодня у вас гораздо больше ресурсов, чем раньше, и все же время от времени вы ощущаете ту же беспомощность, что и в детстве. Дело в том, что установки прошлого по-прежнему сильны. Они могут быть очень опасны, поскольку действуют как тормоз и мешают реализовать возможности личного роста.

Следует уточнить, что скрытые установки – это не что-то абстрактное, они связаны с деятельностью головного мозга. Становление его функций во многом зависит от отношений с фигурой родителя или другого значимого взрослого в раннем возрасте. Такая информация содержится в одном серьезном докладе по нейробиологии. Эти отношения формируют способы, с помощью которых мозг и сознание регулируют эмоции и справляются как с вашими внутренними противоречиями, так и с конфликтами между вами и окружающим миром.

Собаки Селигмана

Чтобы было понятнее, насколько сильными бывают установки прошлого, расскажем об эксперименте американского психолога Мартина Селигмана. Он продемонстрировал концепцию выученной беспомощности в действии – сначала у собак, а потом и у человека.

В 1967 году Селигман провел наблюдения над собакой, которую некоторое время подвергали слабым ударам электрического тока, не давая возможности уклониться. Когда ее поместили в условия, где она могла скрыться от воздействия током, собака не пыталась этого избежать. Другими словами, она усваивала установку, что нежелательная ситуация неизбежна, а сама она абсолютно беспомощна в отношении происходящих событий. Даже когда клетка была открыта, собака не пыталась выскочить наружу и терпела удары током.

В 1975 году Селигман воспроизвел этот эксперимент на человеке. На этот раз для воздействия применялись не слабые электрические разряды, а оглушительные звуки. Группу студентов собрали в комнате, где стоял невыносимый шум. В этом же помещении находился пульт управления со множеством регуляторов и кнопок. Когда участники опыта пытались щелкать рычагами и нажимать на кнопки, шум не прекращался. Их усилия (воздействие на пульт) не приводили к желаемому результату (отключению звука). На втором этапе студентов перевели в другую комнату, где тоже раздавались громкие звуки. Имелся там и пульт с работающим регулятором громкости. Однако молодые люди даже не попытались решить проблему: они уже запомнили, что в этой ситуации они не способны ничего изменить и бессильны против неблагоприятного обстоятельства.

Как было сказано, в повседневной жизни можно обнаружить многочисленные проявления выученной беспомощности. Полагаете, с вами такого не случается? Тогда попробуйте вспомнить все ситуации, в которых вы опускали руки и отказывались от своего намерения или примирялись с неблагоприятными условиями, которые, возможно, не устраивают вас и сегодня. Мы можем, например, терпеть отношения с партнером, не приносящие радости, так как убедили себя в том, что ничего лучшего нам не дано. Или так: мы едим в ресторане переваренное блюдо, подгоревшую пиццу или пересоленные спагетти, но не решаемся попросить официанта, чтобы их заменили. Обыденный пример, правда? В приведенных жизненных сценариях мы злимся, чувствуем себя несправедливо наказанными и в то же время не решаемся что-либо менять, поскольку усвоили собственную беспомощность.

Как появляется выученная беспомощность

Но как приобретается выученная беспомощность? Опыт раннего взаимодействия со значимыми взрослыми играет важную роль в формировании контроля над происходящим. Мы прибегаем к нему, регулируя свое эмоциональное состояние и справляясь с конфликтами (внутренними и внешними). Если в аффективных отношениях раннего детства важный для нас человек заставлял ощущать бессилие и фрустрацию, то закрепится примерно такая установка: что ни делай – ситуацию не изменишь, события всегда могут пойти против нашей воли. Самый яркий пример детского бессилия в существующих обстоятельствах: ребенок испытывает неприятные ощущения, а взрослые не уделяют им должного внимания. Сценарий может быть самым простым. Например, ребенок плачет, потому что испугался шума, промок подгузник и т. д. Но его никто не успокаивает. Родители не обращают на малыша внимания и думают, что рано или поздно он устанет. Или еще хуже – они повышают голос и говорят: «Хватит вопить!» Таким образом, все усилия ребенка (то есть плач – единственное доступное ему проявление недовольства) не производят желаемого эффекта (чтобы его взяли на руки и он почувствовал себя в безопасности или чтобы ему поменяли подгузник). Если подобное будет повторяться и на большинство своих запросов ребенок не получит нужных (или вообще никаких) откликов, то у него не разовьется чувство контроля над происходящим. Раз за разом он будет убеждаться, что, несмотря на все попытки, он беспомощен в отношении жизненных неприятностей.

Само понятие «беспомощность» отсылает к отношениям между людьми. В психологии этот термин впервые появился на английском – helplessness, что и значит «беспомощность» или «отсутствие чьей-либо помощи». Немецкое Hilflosigkeit полностью совпадает с ним по семантике, а вот, например, в итальянском принято использовать слово impotenza – «бессилие». Здесь можно говорить еще и о субъективном опыте неспособности или невозможности разрешить неблагоприятную ситуацию, тогда как в английском варианте подчеркивается, что субъективный опыт бессилия связан с условиями, в которых мы не получаем помощи со стороны. Немецкое Hilflosigkeit понимается еще более узко и на итальянский переводится тоже как «бессилие», но используется в психоанализе, чтобы подчеркнуть состояние изначального бессилия и беспомощности ребенка.

Каждый из нас, появляясь на свет, оказывается от кого-то в зависимости. Этот кто-то может позволить нам чувствовать себя в безопасности, а может – умышленно или нет – заставить нас постоянно ощущать фрустрацию, бессилие и испуг. В таком случае мы в той или иной форме сохраним подобное отношение к жизни: всегда будем чувствовать себя во власти кого-то или чего-то и подчиняться событиям и эмоциям.

У младенца развита сенсорная система, но он может общаться только плачем или, чуть позже, улыбками. Тем не менее гамма его переживаний настолько же разнообразна, как и у взрослых. Он может ощущать зуд или жжение из-за мокрого подгузника, испуг из-за внезапного шума, неудобство, если у него щекочет в носу, беспокойство и страх при коликах в животе… Любой стимул вызывает у него эмоции, и все, чего он хочет, – так уж распорядилась биология – чувствовать себя в безопасности. Он не может ни утешить себя, если боится, ни почесаться, если у него зуд, ни сказать, что все в порядке, если слышит шум. Малыш не знает, что происходит вокруг, и не отдает себе отчета в том, что испытывает: мало-помалу он постигает это в отношениях со значимым взрослым.

Таким образом, ребенок переживает состояние естественной беспомощности, которая – при должной поддержке со стороны – перерастет затем в чувство уверенности и контроля над происходящим. И наоборот, если на свои запросы он получит ненадлежащий отклик, возникнет и будет усиливаться фрустрация. Вы уже знаете, что чувство контроля, помимо прочего, помогает нам регулировать собственные эмоции и не впадать в замешательство при их проявлении. И конечно, вы помните, что для настройки эмоций нужна хорошо развитая эмоциональная грамотность, которую мы приобретаем благодаря опыту раннего детства. В первые годы жизни для эмоциональной регуляции психике ребенка нужны двое: он сам и отвечающий за него взрослый. Задача взрослого – сделать так, чтобы малыш не беспокоился, обеспечить надежную безопасную обстановку, в которой тот сможет испытывать и закреплять контроль над происходящим. Необходимо создать регулирующее пространство, в котором взрослый использует свое поведение, чтобы модулировать эмоциональные состояния ребенка и научить его различным реакциям. Именно здесь малыш начинает формировать собственную идентичность и понимать, кто он такой, как функционируют эмоции. Как следствие, у него развивается контроль над происходящим. В этом регулирующем пространстве возникает импринтинг. То, какими нас видят наши родители, доминирует в эмоциональном и поведенческом развитии сначала ребенка, а затем и взрослого. Давайте убедимся в этом на примере из жизни.

ИСТОРИЯ ЭДО: КАК УСВОИТЬ, ЧТО ВЫ НЕУМЕХА

Эдо, мальчик четырех лет, вместе с мамой приходит в гости к дяде и тете, которые живут в доме с большим садом. У его двоюродного брата Маттиа, с которым они ровесники, есть самокат. И вот Эдо просит: «Мамочка! Я могу покататься? Ну пожалуйста!» Мама не разрешает: «Нет, ты упадешь, это опасно». Мальчик замечает: «Но Маттиа катается, это очень весело». На что мама возражает: «Ты не умеешь ездить на самокате. Вот свалишься, и мне придется везти тебя в больницу». Мальчик становится настойчивым: «Ну пожалуйста, пожалуйста, я так хочу покататься!» В конце концов мама сдается и раздраженно соглашается: «Ладно, катайся, но я тебя предупредила: расшибешься – даже не подходи ко мне рыдать!» – думая про себя, какой у нее настырный и капризный ребенок.

 

Эдо, уже напуганный матерью, но все еще очень заинтересованный новой игрушкой, подходит к самокату, забирается на него и, не проехав и нескольких метров, падает, ободрав коленку. И вот его, плачущего, переполняет ощущение фрустрации. Мальчик неявным образом усваивает, что он неуклюжий, и так же неосознанно удостоверяется, что он такой, каким его видит мама. С этого момента всякий раз, когда друзья предлагают ему покататься на самокате, он отказывается – ведь у такого неумехи ничего не получится.

Выбранная родителями реакция на потребности и просьбы ребенка может не только привести к выученной беспомощности, но и вылепить его идентичность: образ ребенка, формируемый взрослыми, станет затем реальностью.

Эффект Розенталя

В психологии есть явление, известное как эффект ожидания, или эффект Розенталя. Впервые его описал психолог Роберт Розенталь, показав, как убежденность других людей в нашем к ним отношении влияет на их поведение и в конце концов становится самоисполняющимся пророчеством! Согласно этой теории ребенок из только что приведенного примера будет стремиться к тому, чтобы капризничать и не слушаться. Ведь в точности таким, как ему кажется, представляет его мама. Не верится? Тогда смотрите, как теория была доказана опытным путем.