Дикие Домохозяйки

3.Организационные проблемы

Как только угол ближайшего здания скрыл их от девушки, Дик щёлкнула переключателем коммуникатора:

– Внимание, Диспетчерская! Это агент Дик. Нам срочно нужна реанимационная машина! Ситуация три!

Равнодушно-деловой голос тотчас отозвался в крохотном наушнике, вживлённом в ухо прямо у барабанной перепонки:

– Сейчас свяжусь со скорой помощью. Уточните координаты.

– Так… Мы будем на крыше башни Це восемь – одиннадцать. Через две минуты.

– Понял. Через две минуты. Машина сейчас будет там.

В заднем, служебном, подъезде башни Це восемь-одиннадцать, куда они вбежали через минуту, Дик, пока Макс втаскивал Майлза, уже своим универсальным ключом открыла запертые на ночь двери служебного хода. Коридорчик упирался в дверь щитовой, подвала и лифта. Лифт здесь использовался только техническим персоналом и…

Секретными правительственными агентами.

Ключ и универсальный код сработали как надо: через минуту они выходили на крышу бетонной коробки, вдыхая удушливые запахи из вентиляционных коробов – пахло нагретой машинной смазкой, резиной, кухонным чадом и… нечистотами.

Через минуту послышался прерывистый свист: лопасти вертушки вращались бесшумно, но разрезаемый воздух откликался уханьем. Дик посветила в сторону машины фонариком из своей зажигалки. Порядок! Пилот заметил их, высветил место для посадки прожектором…

Макс просто затащил Майлза в откинувшийся задний люк. Дик устроилась в кабине, рядом с пилотом. Одела шлем.

– Ближайший госпиталь для Третьего Уровня?

– Больница СанСебастьяна, Нью-Хемпшир. Долетим минуты за три! – пилот уже поднял машину, и плавно наращивал скорость, стараясь сильно не наклонять нос.

– Отлично! Спасибо.

Майлз выглядел отвратительно.

Наблюдая, как заботливые руки санитарной бригады быстро подключают друга к системе искусственного кровообращения, и надевают маску с кислородом, Максим не мог не обратить внимание на землистый цвет его лица. Да, крови-то Майлз потерял немало.

Как вообще остался жив! Повезло им, самоуверенным болванам! Думали, если в первый день «проканало», так же будет и во второй.

Ан – нет! С этими нулевиками никогда нельзя быть ни в чём уверенными…

Хотя могло случиться и так, что драка возникла и не из-за того, что чужаки сделали или сказали что-то не так. Драки в барах нулевого Уровня возникают спонтанно, и почти каждый день. Это и своеобразный «обычай», и разрядка «немотивированной агрессии», вспышками которой подвержены эти изгои Общества. «Они так развлекаются», если озвучить простыми словами многотомные занудно-педантичные, и обильно усыпанные высоконаучными терминами, результаты исследований группы социологических изысканий.

Впрочем, изгои-то эти «ребята» – только в силу собственной лени. Ну, или тупости.

А так – никто не мешает учиться, и сдавать Экзамен на Первый Уровень…

Старший бригады, запихав обратно в стену кабины штангу с универсальным сканнером, повернул лицо в маске к Максиму:

– Ничего страшного. Вернее – ничего особенно страшного! Перелом трёх рёбер, обширные гематомы на спине и плечах. Трещина в черепе, рваные раны, очевидно, от осколка стекла. Ну, и большая потеря крови. Сейчас начнём переливание: группа Эр-два положительная. Через три дня будет как огурчик! Однако!

Я вынужден буду доложить начальству, что в крови полно запрещённого кокаина. Так что, боюсь, сразу после выхода из госпиталя он отправится в Федеральную Тюрьму!

– Понятно. Спасибо, доктор. Я… Сообщу его родственникам.

Однако «сообщить» Максим собрался только после того, как они приземлились прямо перед центральным входом, и Майлза с уже подключёнными капельницами и ёмкостью с донорской кровью на каталке увезли в Приёмное отделение.

Их с Дик при входе в госпиталь уже поджидала Полиция наземных Уровней.

– Здравствуйте. Лейтенант Веласкес. – плотный здоровяк, вышедший вперёд, коротко козырнул. Пятеро чуть менее высоких полицейских, предусмотрительно держащих руки вблизи дубинок и станнеров на поясах, окружили их кольцом, – Боюсь, вам придётся пройти с нами.

– В чём дело, лейтенант? Мы просто доставили раненного.

– Понимаю. Однако нам нужно прояснить ситуацию с дракой на Уровне Джи, в одном из баров тринадцатого сектора. В наше Отделение поступил сигнал, что драку затеяли «гости» с верхних Уровней… Вам придётся пройти проверку на отпечатки пальцев и идентификацию запахов.

– Понятно. Прошу вас ознакомиться с этим, – Максим демонстративно медленно, чтоб не нарваться на излишнее служебное рвение, достал из потайного кармана Служебное Удостоверение, – Отдел Внутренней Безопасности. Капитан Гольдблюм. Проводим расследование, связанное с вопросами Национальной Безопасности.

Лейтенант нахмурился. Глянул в лицо ему и Дик с подозрением. Однако удостоверение казалось подлинным. Лейтенант всё же чиркнул по нему сканнером. Тот пикнул, загоревшись зелёным.

– Приношу свои извинения, капитан, сэр, – лейтенант снова козырнул. В тоне явственно сквозило разочарование, – Сами понимаете – мы должны… Выполнять свою работу.

– Я понимаю. – Макс не стал отдавать честь – вдруг кто-то посторонний смотрит. Просто коротко кивнул. – Никаких претензий.

Лейтенант, кивнув своим, увёл их к машине, и вскоре Макс и Дик стояли у входа в гордом одиночестве.

– Идём на стоянку у гипермаркета. Места там достаточно, и оттуда меня смогут забрать. – в тоне Дик не было эмоций. Только усталость.

– Да. Идём. Только вот ещё что. – Максим щёлкнул уже своим коммуникатором:

– Диспетчер. Это агент Гольдблюм. Группу прикрытия в Больницу Сан… – он назвал место, – И ещё. Проследите, чтобы городская Полиция не беспокоила Дайану Симмонс, Уровень Второй, место жительства – Башня Би четыре – двадцать два, четырнадцать лет. Ей, вероятно, попытаются инкриминировать несанкционированное проникновение, драку и терроризм. Нужно, чтобы дело не возбуждалось. Материалы – уничтожить.

Машина, которую прислали за агентом, совсем не напоминала медицинский вертолёт. Она, скорее, напоминала хищную птицу. Это когда была видима. С адаптивным же камуфляжем они бы и двери в боевую вертушку не нашли…

Уже залезая внутрь, Дик буркнула:

– Завалили мы наше чёртово «Задание», капитан Гольдблюм. Засветились, как последние лохи. Облажались и с «маскировкой» и с легендой. Да и силы свои… Явно переоценили. Если бы не твоя Дайана, стало бы в Агенстве на двоих идиотов меньше.

Передай ей спасибо, если тебя здесь оставят.

– Ладно, передам. Ну, счастливо!

– Чао.

Проводив взглядом машину, (ну, вернее, то, что оставалось чуть видно и еле слышно) Максим усмехнулся в усы: да, «девушка» ему попалась что надо!

Такую и в жёны взять не стыдно!

Чёрт! А…

Почему бы и нет?!

Вот уж дети у них получились бы: здоровые, умные, и целеустремленные!..

А что? Интересная идея: познакомит-ка он её со своими… Пусть он сам и не слишком хорошо разбирается во всех этих «тонкостях» воспитания «супруг для элиты», но, может, мать что-нибудь посоветует. Ведь чем раньше начать, тем быстрее малышка к ним, в эту самую элиту, и «вольётся»?..

В кабине вертушки было тесно и душно.

Но Дик смогла, наконец, вытянуть гудящие ноги, и откинуться на в меру мягкую спинку. Господи, как болят все рёбра, мышцы, и спина! Словно её побили… Впрочем, почему – словно?.. Их и побили! Конечно, большинство наиболее «суровых» ударов досталось напарнику. Но и ей… Перепало. Спасибо, хоть ничего не сломано. Кажется.

Проклятье!.. Они здесь всего две недели, а уже засыпались. Придётся теперь если работать – так уж не в Лос-Анжелесе… Этот город для них с Колинзом закрыт.

За каким чёртом их понесло во второй раз в этот бар?! Видели же, что даже в конце первого «визита», если бы не угостили всю банду явно враждебно-настороженно относившихся завсегдатаев халявной выпивкой, огребли бы люлей, как говорится, не сходя с места…

И как можно было подумать, что их там теперь-то посчитают «почти за своих»?

Вот именно. Никак. Её ошибка. Вернее, настаивал-то Колинз… А она – согласилась. И настояла «всё же попробовать ещё подождать». Значит – сама дура.

За три минуты отдохнуть и заняться самоанализом, конечно, не удалось.

Именно через столько времени её высадили на крыше ничем не выделяющейся башни в пригороде. Вертушка отбыла, Дик прошла к очередному сканнеру. Уж здесь-то система Безопасности сканирует не только сетчатку…

На лифте добралась быстро – Контора Агентства базировалась здесь же, занимая пять верхних этажей: ну ни дать, ни взять – Третьеуровневики! Прикрытие, мать его.

Храбро пройдя по коридору, она открыла дверь в приёмную:

– Агент Дик прибыла. Прошу доложить полковнику!

Лейтенант, сегодня сидевший за столом секретаря, только глянул на неё, и тут же щёлкнул селектором:

– Господин полковник. Здесь агент Дик.

Ответа она, конечно, не услышала, поскольку в ухо лейтенанта был вмонтирован точно такой же как у неё, подкожный наушник, однако тот указал рукой на дверь:

– Прошу вас, агент Дик!

Во вторую дверь тамбура она постучала, и открыла её, только услышав: «Войдите!»

Выражение лица полковника ничего хорошего не предвещало. С другой стороны – чего ещё ожидать, если Задание провалено… Только вторую часть «люлей». Правда, теперь – моральных. А они «делают больно» только самолюбию.

Что тоже достаточно погано…

– Садитесь, агент. – крепкая загорелая рука указала на простой стул у стола для совещаний, голубые глаза холодно сверкнули сосредоточенной деловитостью, – Доложите о ходе выполнения. Особо подробно, пожалуйста, о сегодняшнем инциденте.

– В течении двух недель мы с агентом Майлзом Колинзом проводили стандартную работу в соответствии с заданием: изображали двух молодожёнов-экстремалов, проводящих медовый месяц положенного отпуска в чужом городе.

Согласно легенде прикрытия, нас интересовали предметы старины. И, в частности, древние книги. Чтобы найти их, мы общались с мелкими поставщиками контрабанды и наркотиков. – она вкратце рассказала об установленных контактах, и своих наблюдениях о специфике местного рынка запрещённой продукции, – …нам предлагали даже старинные бобины – с так называемыми «магнитофонными записями». Но вот книг в первые десять дней… – ей пришлось сделать паузу. Дышать почему-то стало трудней, вокруг словно возникла тёплая подушка, и ей явно нечем было дышать в кабинете. Но надо закончить:

– Скорее всего, никто не хотел связываться – мы же «подозрительные» чужаки.

Потом сутенёр и мелкий наркодилер «Элвис» привёл нас в этот бар, и познакомил с Кривым Питером. Ну, он… Э-э… Прошу прощения. – она откашлялась, и вытерла обильный пот со лба прямо рукавом. Голова «плыла» всё сильней, и перед глазами по краям поля зрения мерцала и дрожала словно радужная пелена, заслоняя кабинет и начальника…

– Агент Дик, вам плохо? – полковник нахмурился.

– Н-нет… Да. Это всё чёртово пойло – нам дали запрещённый самодельный репеллент – чтобы сбить Пса со следа… Пришлось выпить, чтоб, так сказать, соответствовать легенде… Он, как мне кажется, недостаточно очищен – вызывает сильную тошноту. Я… Извините, – она оглянулась, стараясь найти, куда бы…

Полковник проявил редкостную догадливость. Или сострадание – что вообще на него было непохоже: достал из-за своего стола корзину для бумаг, подал ей, и отвернулся.

Когда приступ рвоты закончился, Дик отставила корзину в угол, пробормотав: «Простите». Полковник добил её «заботой» – протянул свой носовой платок, сказав: «Оставьте себе».

Чёрт возьми – он даже стал похож в её глазах на обычного человека!

Более того: когда она с затаённой надеждой посмотрела на графин на столе, полковник сам налил ей стакан, и, обойдя стол, подал. Вот уж спасибо: сама она сейчас не то что встать – руку протянуть не смогла бы. Ну и чёртово зелье им подсунул очкарик…

Руки здорово тряслись, но стакан она не расплескала.

Когда выпила, ей, вроде, полегчало. Она смогла почти нормально дышать. Пелена из дрожащего марева, застилавшая поле зрения, исчезла.

Дик благодарно кивнула, утеревшись свежим платком.

– Сможете продолжить рапорт… Или я вызову врача?

– Нет. Не нужно врача. Я… Смогу. Продолжить. – она постаралась продышаться по методике йоги, и освободиться от дрожи в коленях и в низу живота. Порядок. Почти.

– Мы… договорились встретиться с Кривым Питером на следующий вечер – он должен был принести что-то типа брошюры, а мы – деньги. Купюры все были обработаны. Брошюру он… Описал так подробно, что мы купились. Поверили, в-смысле, что она есть.

Однако мы прождали полтора часа, а Кривой так и не пришёл. Затем напившийся докер попытался за мной поухаживать… Ну, вся сцена начала драки есть на видео. – она выложила на стол флэшки, которые передал ей Макс, – Вот запаси с видеокамер бара.

Но я готова поклясться всем своим опытом, и чутьём, что мы ничего провокационного не делали, вели себя «адекватно», «на неприятности» не нарывались… Драку начал этот докер, а потом, когда Майлз отправил его отдохнуть на пол, вступились и остальные. Бармен нажал кнопку сигнализации в местное отделение полиции, и попросту убежал в служебную дверь, заперев её за собой.

Так что Майлзу пришлось принять дозу кокаина, и мы с ним убежали за стойку.

Слава богу, успели позвонить Максу – хотя какой был смысл оставлять его там, наверху, если только на Пропускной Пункт ушло бы минут пять, не представляю!

– Согласен. «Прикрытие», оставленное настолько далеко – ошибка плановиков. Но, с другой стороны, появление агента Гольдблюма на Уровне Джи смотрелось бы ещё подозрительней. И, следовательно, было бы ещё опасней. Для агента Гольдблюма. Продолжайте. Как ему удалось спасти вас?

– Он накануне познакомился в караоке-баре с молодой второуровневичкой. Заступился за неё перед её парнем… Имя парня – Джеф Фрост, отмечен в двенадцати полицейских Протоколах. Любит подраться. Шесть приводов, четыре срока по пятнадцать дней. Штрафы. Словом, любитель подраться и понарушать. Первоуровневик. Совершеннолетия ещё не достиг. Поэтому пока нигде не работает, и полных сроков, положенных за нарушения закона, не получает.

Макс «утихомирил» его и его подручных. Девица восприняла это, как сигнал к тому, что пора сменить парня. Агент Гольдблюм не вызвал у неё подозрений. Теперь мы можем только порадоваться, что он принял решение согласиться «стать её парнем»: если бы не это, и не отличное знание ею Нулевых Уровней, никогда бы Макс до нас вовремя не добрался – Майлз уже терял сознание, а я… После полученных травм оказалась почти небоеспособна. Буквально на ногах не держалась. Забыла даже про флэшки – к счастью, агент Гольдблюм не забыл.

Отход оказался внеплановым – девушка сама замела все следы, и, я уверена, Пёс не смог бы нас найти. Однако – агент Гольдблюм всё равно дал указания в диспетчерскую позаботиться об уничтожении материалов. Чтобы, значит, девушка не пострадала.

– Считаете ли возможным привлечение её к выполнению Задания?

– Нет. Она абсолютно не владеет спецификой. Призналась, что никаких постоянных контактов там, внизу, у неё нет. Просто – хорошо знает эти Нулевые уровни, так как много «путешествовала» там в доучебном возрасте. Зато у неё есть знакомый, который производит синтетические запрещённые препараты за деньги. Вероятно, наркоман.

Затем… Мы полчаса плыли по реке. Затем расстались. Девушка пошла к себе. А мы – к себе. Вызвали транспорт, эвакуировались с крыши… Это всё.

– Хорошо. Рапорт принял. – по виду полковника не ясно было, доволен ли он и правда, столь сбивчивым рассказом, вместо по-уставному четкого рапорта с подробностями, – Сейчас отправляйтесь в кабинет оказания первой помощи при нашем лазарете. Я дам распоряжение дежурному терапевту – пусть осмотрит вас. Потом отдыхайте. Далее.

Поскольку вы двое оказались «засвечены», я принимаю решение операцию приостановить, оперативную деятельность агента Гольдблюма прекратить, но «на месте» его пока оставить. Пусть продолжает свои «отношения» с этой девицей. Её дружка-химика мы тоже трогать пока не будем. Подробный Рапорт напишете завтра – вернее, уже сегодня! – утром. Когда выспитесь. В двенадцать ноль-ноль он должен быть у меня на столе. Это всё. Выполняйте.

– Есть! – она поднялась, вяло отдав честь. Гос-с-поди, до чего кружится голова!

Нет, полковник определённо стал больше похож на человека, а не на машину для раздачи указаний. Может, это от того, что она… не совсем в форме – она ухмыльнулась про себя. Нет, он молодец, понимает… Что ни на что другое, кроме падения в постель, ну, или на стол к терапевту или хирургу, она сейчас не годится!

Выйдя в дверь, она прислонилась к стене.

Полковник, если честно, оказался даже ещё большим молодцом, чем она смела надеяться: явно лейтенанту что-то приказал. Потому что тот уже встал из-за стола, и, сказав: «Идёмте, агент Дик, мне поручено проводить вас!», подлез ей под руку. После чего буквально понёс её к лифту. Когда под другую руку подлез док, она даже не уловила.

Далее её ввели в медицинский блок… А потом её положили, наконец, на ложе, пусть и жёсткое, но – горизонтальное! Док буркнул:

– Лейтенант! Вам придётся мне помочь…

Она почувствовала, как с неё аккуратно снимают разные предметы одежды…

Что было дальше, она не помнит.

– Вот он, этот момент. После обработки хорошо слышно. – полковник чуть вернул запись назад, и воспроизвёл ещё раз хриплый шёпот говорящего:

– Маб это точно не понравится! Никогда раньше никто про книги не вынюхивал! Наверняка – подсадные утки…

– Да, похоже. Ну и что дальше? Пусть сидят?

– Ну уж нет… Если не тронем – эти умники наверху сразу догадаются, что мы раскусили их подставу. Вот что: я тонко намекну Гаю… Минут этак через десять… Что девица-то на него всё время поглядывает. А ты купи ему выпить. Прямо сейчас. Чтоб, значит, дозрел…

Полковник остановил запись.

– Из прослушанного можно сделать по крайней мере три предварительных вывода.

Во-первых, существует некая Маб, неплохо, похоже, подкованная, и имеющая влияние на местный «электорат». Если называть его этим словом уместно. – присутствующие похмыкали и пофыркали. Очевидно, слово всё же выглядело не уместным. Словно заблеявшую козу спросили «что угодно, Ваше Величество».

Однако присутствовавшие на планёрке офицеры понимали, что недооценивать противника глупо. И не в термине дело. Полковник между тем продолжал:

– Во-вторых, двое организаторов драки явно принадлежат к промежуточному звену подполья. Местные, так сказать, командиры. Сержанты. Ну, и в третьих – они отлично понимают, что перед ними никакие не молодожёны, проводящие отпуск, как туристы, а агенты под прикрытием. И, самое главное – понимают, что если драку не затеять, как раз это будет выглядеть подозрительно… Для нас.

Обведя присутствующих тяжёлым взглядом воспалённых глаз, (вероятно, сказывались две бессонные ночи) полковник предложил:

– Прошу высказывать соображения. Как вернуть ситуацию в доках под контроль.

– Можно сказать, сэр?.. – руку поднял начальник службы технической поддержки, капитан Стивен Ашервуд.

– Прошу, капитан.

– Мы уже установили личности говоривших. Это Такер Буджолд и Рэндом Смайли.

У них есть лишь одна Маб среди контактов – мать этого самого Буджолда.      Все её связи сейчас устанавливаются. Однако…

У нас есть подозрения, что она, да и все остальные подозреваемые, знают о прослушке. Так, отмечены её частые выходы из квартиры, и поскольку она ни в каких других помещениях не появлялась, можно сделать выводы о контактах в непрослушиваемых и непросматриваемых нами местах. Вроде складов, парковок, технических зон, и других подобных точках. Поскольку в коридорах-то камеры видеонаблюдения её контактов не выявили. Но не можем же мы оснастить камерами весь город! Тогда операторов за мониторы придется посадить чуть не столько же, сколько там и жителей!.. – он перевел дух. Полковник промолчал.

Капитан, уже спокойней, продолжил:

– Уже одно это говорит о том, что этой Маб есть что скрывать, и она делает это вполне осознанно. И грамотно. Я бы сказал, профессионально. Значит, или обучилась… Или – обучили!

– Понятно. Кто ещё хочет?..

Паузу нарушил майор Хорст ван Бьюкенен, начальник оперативной группы:

– Мне представляется важным подчеркнуть, – тоном он так и сделал, – полную безнаказанность заговорщиков. Законную! Раз нет материалов прослушки, и тем более – видео их собраний и переговоров, мы не можем доказать ни противозаконности, ни антигосударственной направленности действий подозреваемых.

Они наверняка не ведут никаких Протоколов, или вообще – записей. Которые можно было бы изъять как вещественные доказательства.

Ну вот нечего нам предъявить им! Кому-то очень хочется, чтобы мы посчитали все эти инциденты – вспыхнувшими стихийно, как бы… не в результате сговора, а – сами по себе, словно…

Словно нулевики недовольны. Своим положением и правами! – ирония прорвалась сквозь напускной деловито-равнодушный тон. Фыркнув, майор продолжил:

– Я не верю в то, что нулевики сами додумались до всех этих, весьма действенных, мер предосторожности. И до того, что нам банально не хватает средств, и персонала, чтобы оснастить аппаратурой каждый уголок их чёртовых Уровней. Да, они могут быть весьма хитры – да, на бытовом уровне эта черта присуща и им. Но!

Вот так методично, кропотливо и умно обводить вокруг пальца Силы Службы Безопасности и Агентства – нет, никогда не поверю, что такое возможно без руководства и консультаций извне! Консультаций профессионалов.

Предполагаю, что это могут быть происки иностранных спецслужб. (Мы уже, собственно, двадцать с лишним лет и ждём чего-то такого с их стороны!) Чтобы заставить нас бросить все силы сюда, на борьбу с внутренним, так сказать, затаившимся, врагом.

Я же считаю что это – способ отвлечь наше внимание от подлинной, внешней угрозы! А заодно и внести замешательство и озлобление в ряды нашего армейского контингента, поскольку большая часть рядового состава – как раз нулевики! И они отлично знают все новости из дома: уж о чём – о чём, а о беспорядках и наших репрессиях по отношению к идентифицированным виновным, чья вина доказывается лишь косвенными уликами, преувеличенные и искажённые сплетни передаются в первую очередь!..

– Безусловно, такая версия происходящего заслуживает пристального изучения. – тон полковника, впрочем, отнюдь не искрился живым интересом. – Однако, как вы сами сказали, у нас нет никаких реальных фактов и доказательств. Зарубежного вмешательства.

Кто ещё?..

– Если позволите, сэр… – с пухлой физиономии заведующего медицинской частью, доктора каких-то там (полковник никогда не мог запомнить, каких именно) наук, Перси Уоткинса, тёк пот – очевидно, от смелости, что решился, наконец, высказать и своё мнение грозному начальству, – Я хотел бы отметить тот факт, что запрещённые самодельные наркотики, репелленты, обезбаливающие, афродизиаки, и другие средства воздействия на психику и физиологию в последнее время уж слишком распространились… Собственно, я опираюсь на разведданные, предоставленные нам группой господина майора… – вежливый кивок в сторону ван Бьюкенена, – Причём производят их по преимуществу как отдельные преступники, так и целые группировки, на Верхних, наземных, Уровнях. А основной спрос – именно там, внизу. У нулевиков.

Это не может быть просто так. Но вот в чём здесь дело – не пойму. Ситуация пока не поддаётся анализу качественному – только количественному. Так вот: объём «товарооборота» вырос за полгода почти вдвое!

– Хм! – полковник нахмурился, – Если я правильно понял вас, доктор, получается, что верхние Уровни пытаются… «затуманить» мозги нулевикам?

– Нет-нет, господин полковник! Вовсе не так! Напротив: нулевики сами стали потреблять больше всей этой химии! Это они заказывают… И ведь платят – то есть находят деньги. Наличные!

Вопрос заключается в поиске причины такого увеличения… Потребления.

То ли они хотят сделать свою жизнь… Хм-м… не столь серой и беспросветной… Забыться. Уйти в мир грёз. То ли…

Что-то задумали. Словом… Не знаю. Я не психолог и не социолог. Я врач. Я просто констатирую факт: потребление, особенно сильных галлюциногенов – аналогов героина, выросло в разы!

Ну, вы же понимаете: это спрос рождает предложение, а не наоборот!

Конечно, это ведёт к тому, что самодеятельных производителей стало больше. И старыми, и новыми лабораториями, и одиночками-кустарями всего этого д…ма теперь производится больше! Вопрос в том, решимся ли мы разом обезвредить все выявленные точки производства. И арестовать всех известных на сегодня распространителей… У которых можно было бы выяснить подробности. Как вы уже знаете, почти все наши улики и доказательства, вот именно – косвенные! Да даже если б мы и выяснили подробности, мы не узнали бы главного: побудительных причин! Впрочем, арест, допросы, и ликвидация таких лабораторий – уже не в моей компетенции. – снова кивок в сторону майора и полковника.

– Так. Теперь понятней. То есть – понятно, что наркота больше стала нужна нулевикам, для того, чтобы… уйти «в мир грёз». Но – почему? Хотя бы – предположения?

– Затрудняюсь пока даже предположить… Как тут уже упоминалось, у нас, да и у социо-аналитиков, катастрофически мало фактических материалов. Официальные исследования-опросы там, внизу, не проводились уже… лет десять. Во-первых, никто не выделяет нам, и учёным на это средств из Бюджета… А во-вторых это попросту физически опасно для тех, кто… Словом, для «полевых агентов-опросчиков». Кроме того, как вы знаете, даже если аналитики делают какие-то выводы, с нами они делятся не слишком охотно. Особенно, если нет специального приказа. – доктор сердито надул пухлые губы.

– Вы отлично знаете, док, что даже я не имею доступа к их исследованиям и Отчётам, поскольку они подчинены… Не нашему Ведомству. А непосредственно – Конгрессу. Ладно. У кого есть практические предложения?

Таковых не нашлось. Полковник подвёл итог:

– Господин майор. Приказываю сегодня ночью, в три часа, произвести задержание выявленной подозреваемой Маб Буджолд, её сына, Такера Буджолд, и Рэндольфа Смайли. По возможности скрытно. Доктор Уоткинс. Прошу обеспечить необходимые для допроса всех троих задержанных объёмы сыворотки.

На сегодня всё. Все свободны.

После того, как за последним офицером закрылась дверь, полковник откашлялся. Снял трубку телефона защищённой линии…

Мамаша Маб красотой, скромностью, или хорошим воспитанием не отличалась.

Первым делом, когда её усадили на стул для допросов в камере, она смачно плюнула на пол, и пожелала матери полковника… Иметь сексуальные сношения с бегемотом. Поскольку с ослом, похоже, они уже имели место – о чём говорит внешний вид полковника: «видали мы и покруче, и поитилликтуальней начальничков!». Далее ей захотелось узнать, за каким … её, мирную и законопослушную налогоплательщицу в три часа ночи выдернули из тёплой постели. И много чего ещё.

–… вы, козлы вонючие, наверное думаете, что я своих Правов не знаю?! Так вот …ер вам от зеленой макаки! Я – такая же честная и законопослушная гражданка и налогоплательщица, как сам Президент! И руки мои немедленно освободите! Я что – воровка, чтобы сидеть тут в наручниках?!.. Да я, если хотите знать, пользы для нашего Государства приношу больше, чем вся ваша …ренова Служба Безопасности! Вы тут не придумали ничего лучше, чем таскать по тюрягам да камерам самых обычных работяг да домохозяек, вместо того, чтобы начать с себя! Вон: рожу-то какую отожрал: так и лоснится! А оплачиваю-то все это, между прочем – я! И миллионы таких же как я, честно вкалывающих до седьмого пота, трудяг! А не просиживающих денежки налогоплательщиков в дорогих мундирах за столами в кондиционированных кабинетиках, дармоедов! И толку-то со всех вас – как от козла молока, раз не можете обеспечить эту самую «безопасность», а только хватаете зазря кого ни попадя!.. Да любая домохозяйка нашей стране нужнее, чем тыща таких, как ты! Потому что рожает налогоплательщиков и работяг, вот, как я! Небось, сам не рожал, и даже не воспитывал ребенка-то? А если бы хоть раз попробовал – каково это: родить, и вырастить, и воспитать как положено здорового и…

Поняв, после десяти минут не прерываемых ни малейшими остановками или паузами, обвинений, и мата, что ему просто заговаривают зубы, и гневная оправдательно-обвинительная речь скорее всего попросту… отрепетирована, полковник нажал кнопку под крышкой стола. Буквально в ту же секунду открылась дверь, и лаборант в маске вкатил столик с оборудованием.

Полковник жестом предложил начать. Застывший по стойке смирно в углу охранник отделился от стены, и удерживал могучими клешнями тело визжавшей и изо всех сил брыкавшейся и сопротивлявшейся дородной женщины, даже успевшей пнуть бедолагу в колено, пока ей в предплечье вкатили полный шприц сыворотки.

Через минуту Маб обмякла, и как бы «растеклась» по стулу: мышцы перестали сопротивляться. Ещё через минуту, осмотрев с фонариком тусклый и не реагирующий на свет зрачок, лаборант кивнул – моральное сопротивление допрашиваемой тоже оказалось в достаточной степени сломлено.

Полковник жестом отпустил медика.

Однако к допросу приступать не спешил. Встав, он неторопливо обошёл вокруг обездвиженной и обезволенной женщины. Принюхался. Хм-м… Потом, мочой, и застарелой грязью не пахнет. Значит она: во-первых, не боится ни его, ни допроса, а во-вторых – несмотря на дороговизну горячей воды, регулярно и аккуратно моется.

Похоже – действительно, они выявили и выловили одну из руководительниц подпольного Движения гражданского неповиновения.

– Признаёте ли вы, что ведёте противозаконную деятельность, направленную на подрыв устоев нашего Общества? – полковник решил сразу расставить все точки над «и».

А голос-то у неё и в таком состоянии громкий. И дикция отменная.

– Нет конечно! Что ещё за бред вы там несёте?!.. Я никакую такую деятельность не вела, не веду, и если Бог попустит, и вести не буду!

Чёрт возьми! Невероятно!

Врать сознательно под воздействием сыворотки правды невозможно! Значит, она действительно считает… Что не делает ничего противозаконного!

Полковник вернулся за стол. Чтобы привести мысли хотя бы в подобие порядка, достал из ящика пластиковые листы с материалами расследования.

– Рекомендовали ли вы своему сыну, Такеру Буджолду, и его друзьям, третьего числа текущего месяца сбросить с крюка башенного крана Пирса номер восемь, контейнер с продовольствием?

– Нет! – да что же это такое!.. Ладно попробуем с другого конца.

– А… Что вы говорили вашему сыну утром третьего числа по поводу его работы?

– Я сказала, что надо быть полным бараном, чтобы отправлять за море каким-то желтомазым обезьянам и бездельникам контейнеры со жратвой, когда нам тут самим не хватает, вместо того, чтобы из нескольких, случайно разбившихся при погрузке, набрать еды домой. И что уж если бы при мне такое случилось – я-то не растерялась бы!