Божественная трагедия

Полшага дальше. Лодка Инанны

Богиня медленно плыла над рекой Бурануну. Только в воде она еще могла увидеть отражение своей почти незримой тени. Глядеть на свою тень – осталось единственным признаком существования некогда могущественной Инанны. Если она утратит связь с самой собой, то исчезнет полностью. Но ей нельзя исчезать. У нее есть цель. Она хорошо это знала. Для этой цели ей нужно не разучиться смотреть и видеть. Ей скоро возвращаться туда, она вновь увидит тень своего возлюбленного. Даже не призрак. Просто тончайший лоскуток его тени, возвращающийся на землю. Она будет смотреть на этот лоскуток, и чувствовать на себе такой же пристальный и влюбленный взгляд. И после этого она вернется в то место, куда дала непреложное слово возвращаться, туда. В страну без возврата. Дворца из лазурита там уже давно нет, стен, ограждающих тоже нет. Ее сестра исчезла. Теней умерших людей тоже нет, нету тех, кто их помнит, а значит нет и призраков. Инанна вновь возвратиться в пустоту, в черную пустоту забвения. Все города народа, который ее почитал, сдуло с лица земли.

Но, чтобы еще раз все повторилось, Инанна должна не потерять себя. Поэтому она смотрела на отражение своей тени в мутных водах реки Бурануну, которая полностью изменилась, и русло и берега и цвет, и имя. Теперь ее называют Ефрат. Широкие плодородные поймы сузились до тонких полосок вдоль заваленных мусором берегов.

Инанна плыла далеко на юг от того места, где раньше был ее цветущий город Урук. Множество каналов и проток разрезали поросшие тростником берега. Множество мелких пустынных островков, лодки с людьми, Инанне они мешали. Она повернула свой невидимый ни для кого полет в одно из ответвлений реки. Камыши и низкие деревья кругом. Протока сужалась, расширялась, разветвлялась. Тень богини остановилась. Здесь достаточно пустынно, чтобы никто не мог ей помешать. Помешать быть наедине с тем единственным, что у нее осталось, с отражением своей тени.

Но и здесь ее одиночество было нарушено. По протоке плыла лодка. Мужчина и девочка. Мужчина правил шестом, стоя на корме, девочка смотрела по сторонам. В ее глазах была жизнь, был огонь. Инанна оторвалась от своего вечного занятия и посмотрела на девочку. И впервые за тысячелетия, почувствовала не угасание, а прилив сил. Слабый, едва заметный толчок. И ее осенило. Жизнь, только жизнь может возродить ее, возродить Думузи.

Лодка приближалась. Мужчина говорил девочке на новом языке. Но Инанна понимала всех людей, на каком бы языке они не общались.

– Мой, Ангел, мы, скоро уедем отсюда.

– Почему? – девочка резко обернулась.

– Так будет лучше, Хаят. Лучше для тебя.

– Но я не хочу никуда уезжать.

– Я тоже. Но скоро не для кого будет строить лодки. Все бегут из этих мест. И нам пора. Тебе будет лучше, моя доченька. Поверь.

Девочка отвернулась и стала еще пристальней смотреть на камыши, на воду горящим взором.

Инанна сдвинулась с места и застыла над водой прямо по курсу лодки. Девочка, будто заметила это, и смотрела огромными черными глазами прямо на то место, где парила тень богини. Лодка приближалась и вскоре, фигура девочки, которую отец назвал Хаят, слилась с тенью Инанны.

Лодка плыла и плыла. Вначале по узким протокам вдоль камышей. Потом – по морю. Хаят вместе с семьей попала в другую страну, с желтыми песками и изумрудным морем. Огромная лодка, шла по океану. Наконец, Хайят сошла на берег, в городе, в котором ночью светлее чем днем, и дома выше, чем горы.

Через много лет, Хаят купила себе дом-лодку, стоящую в Квинс в тихой бухте. В один из теплых весенних вечеров, сидя перед мониторами, установленными полукругом, она плыла в виртуальном мире. Удары весел отзывались ударами по клавишам. Как круги на воде уходили буквы одного из множества языков, которые Хаят выучила: “У тебя будут дети, Марлен”.

ЗАСТЕЖКА

– Я хотела бы уточнить, я работала вместе с Виктором, но не на него. Я всегда работала только на себя. Я – Ангел!

– У Ангела был мужской голос, – заметил Макс.

– В телефоне, поменять женский голос на мужской – все равно что пообедать в ближайшем кафе. Это не самое сложное, что мне пришлось сделать, чтобы обрести амулеты.

– Ты ведь, американка? – Барт перешел на английский.

– Не по рождению, – улыбнулась женщина. – Я родилась в южном Ираке, но после первой «Войны в Заливе», мои родители вместе со мной бежали в Америку.

– Южный Ирак, – задумчиво произнес Барт. – Там, где раньше жили шумеры,

– Да, я из тех мест. Я из семьи болотных арабов, точнее из мандеев. Мало того, что болотных арабов другие шииты за своих не считали, так еще мандеи и не мусульмане вовсе. Мы – сабба. И мой родной язык – арамейский, и внешне мы не похожи на остальных. Мои предки подревнее, чем предки бедуинов. Я видела остатки городов шумер. Мой отец владел несколькими мастерскими по строительству лодок в болотах между Тигром и Ефратом. Девочкой я много с ним плавала по нашим краям. Как вы думаете, какая мысль могла зародиться в голове девочки, говорящий на другом языке, не похожей на остальных жителей страны, и видящей руины грандиозных зиккуратов, цивилизации, которые древнее хваленых пирамид? С этой мыслью, и вместе с войной, уничтожевшей наш маленький семейный бизнес и чуть не уничтожившей наши жизни, мы переехали в Нью-Йорк – самый правильный для меня город. Там, всем наплевать, кто я, откуда, а про сабба там вообще никто ничего не знает. Красота. Достаточно сказать собеседнику, что Саддам осушил наши болота, и устроил геноцид нашего народа, и ты лучший друг любого. А в Лос-Анжелесе, где я тоже жила, даже о Саддаме ничего не знают. Но мне было всегда было интересно мое происхождение. И надо сказать, что в Нью-Йоркской публичной библиотеке информации о наших болотах, и том, кто на них жил тысячи лет назад очень много.

– О да, – согласился Барт, – я там много времени проводил.

– А что там с амулетами, – спросила Марлен.

– Мне кажется, что рассказ об амулетах будет неполным без моей истории.

– Подключаться к уличным камерам слежения ты тоже научилась на болотах? – спокойным голосом спросил Макс.

– Мне всегда нравился твой юмор, Макс, – та, кто представилась Ангелом, улыбнулась. – Колумбийский университет, вообще-то. После этого несложно найти любую работу, и я устроилась в американский офис русского бизнесмена Виктора специально, зная что он заядлый коллекционер древностей. А мне нужен был именно такой энтузиаст, который бы самозабвенно искал древности. Те, на которые я направляла его. Попасть на работу к нему, разумеется, было не проблемой. К русским в их американские офисы обычно не идут лучшие выпускники университета. А я пошла.

– Я знала, что амулеты ищет не только он, но и Мальтийский Орден. Мне нужен был союзник и там. Я знала, что Орден мог уничтожить все амулеты, как нехристианские. В Риме я познакомилась с мисс Мануччи.

– Неужели, это просто «знакомство»? – и по лестнице спустилась Сессилия. Она приблизилась к Хаят и встала почти касаясь ее.

– Знакомство – всего лишь слово, обозначающее событие, – улыбнулась Хаят. – Для тебя я бы тысячи раз включала пожарную сигнализацию, когда ты соблазняла этого русского.

– Я знала, что ты смотришь.

– Без Сесилии добыть все собранные амулеты у Лингфилда было бы невозможно.

– Я так понимаю, что Виктора взорвали ты?

– И взорвала бы еще раз. Он был безумен. Я знала, на каких катерах они поедут. А взрывчатку с моим ближневосточным происхождением и связями, достать не сложно.

– Вообще-то можно было их и раньше взорвать, – заметил Макс.

– Все происходит вовремя.

– И взрыв в аэропорту тоже? – догадался Барт.

– Да, осталось немного взрывчатки. Но там никто не погиб. Невинные остаются живы. Как и вы. Небольшой огненный спектакль получился, не могла я лишить себя подобного удовольствия.

– Ну и забрала амулеты, причем здесь мы? – спросил Макс.

– Зачем ты здесь? Да еще с амулетами? – уточнила Марлен.

– Вы мне нужны. – Ангел обвела всех взглядом. – Этот амулет – лишь один из семи.

2016