Читать книгу: «Сон разума», страница 21

6

В то же время.

Они бродили целый день и пока, практически, безрезультатно: кусочек сыра там, половинка копченой грудки цыпленка здесь – улов не большой. Этим вряд ли можно было прокормить пятерых человек, которые не ели ничего с самого утра. Можно даже сказать, что с прошлого вечера. Зато столь длительный поход научил их выполнять свое дело быстро: парни пришли к выводу, что вламываться в запертые дома нет никакого смысла, и логика тут проста: если двери закрыты, значит, волны застали хозяев дома, а не на даче, значит, их тут нет, а, следовательно, тут нет и продуктов. В самом же деле, ну на кой черт оставлять на даче еду, а потом уезжать? На корм крысам?

Потому Саня и предложил проверять двери, и если они оказывались запертыми, то они шли дальше, ну максимум, посветив в окна домика фонариками и проверив веранды, на наличие провизии, а дальние комнаты на наличие холодильника. Но, как показывала практика: если двери закрыты, то и дома пусты. Хозяева если и приезжали сюда полить грядки, то на ночь тут точно не оставались, а потому и смысла заводить холодильник не было.

Был еще вариант соваться только в дома, к которым проведены линии электроснабжения, но выходило так, что провода тянулись практически к каждому дому, а не подключенными оставались единицы. Ну что же, вариант был не плох.

– Давайте теперь свернем сюда, – предложил Саня, указав пальцем на очередной, неизвестно какой по счету, поворот.

Никто не стал с ним спорить, просто пошли, куда он указал, шоркая ногами по гравийке. Усталость уже давала о себе знать гудением в ногах и навалившейся тяжестью на плечи, от которой ноги подгибались, а позвоночник искривлялся по форме латинской буквы «S». Не помогало и постоянное урчание желудка, что с каждым пройденным километром становилось все громче и все настойчивее. Однако сдаваться никто не собирался, все понимали, что перед ними стоит вопрос выживания и тут никакие стоптанные ноги не могли взять верх.

– Сколько мы уже ходим? – спросил Серега, чтобы хоть как-то отвлечься от запеченной в духовке курицы и большого куска шоколадного торта, что то и дело проплывали перед глазами и дразнили своими аппетитными формами. Иногда ему даже казалось, что он ощущает запах курицы, но стоило только принюхаться, как он исчезал и на смену ему приходил запах свежей зелени. Тоже приятный, но такой бесполезный в данную минуту.

Саня поднял голову к небесам и прищурился. Никто из них не носил часы, а потому достоверно определить время они не могли, оставалось только полагаться на инстинкты. За время, что они бродили по дачам, небо успели затянуть плотные седые облака, а с запада поднявшийся ветер уже гнал тяжелые черные тучи. Понять откуда светит солнце, было невозможно, оно словно светило отовсюду и сразу, словно светится каждая тучка, каждое облако, мрачноватым грязным светом.

– Часа три-четыре, – ответил он после короткой паузы.

– Ты как это определил? – Серега с сомнением посмотрел на небо. – Ничего же не видно.

– Да по твоему ворчанию. Один час – плюс очередная вспышка нытья.

– Да пошел ты, – огрызнулся Серега.

– Да иду я, иду.

Стас только неодобрительно покачал головой: лучше бы экономили силы, а не перепалками занимались. Вот он самый крупный из них и не ноет. Идет себе молча как запряженный вол, и не издает лишних звуков. И пройти так сможет еще с десяток километров. Если, конечно, сможет перехватить хоть кусочек хлебушка, а то желудок начнет поедать сам себя.

– Может, по кусочку сыра съедим? – простонал Серега, протягивая руки к сумке, висящей за спиной у Сани.

Стас молча ударил по руке и Серега, шипя, отступил.

– Еще чего, – не оборачиваясь, ответил Саня. – Это общая еда, ты не забыл? У нас еще двое ждут на даче.

– Вот-вот, – ворчал Серега, обдувая краснеющую ладонь. – Пока там кто-то ждет, кто-то тут бродит по дачам, стирая ноги.

– Что-то я не помню, чтобы ты вызывался рубить дрова, – пробубнил Стас.

– Вот-вот, – подражая Серегиному голосу, усмехнулся Саня, обернувшись. – Думаешь, они там песенки поют и ягодку кушают?

В этот момент Саня даже не представлял, как он был близок к истине.

– Ладно, давайте так. – Саня указал на противоположный конец улицы. – Дойдем до конца и начнем движение по соседним улицам, но в обратном направлении.

– Возвращаемся? – облегченно вздохнул Серега.

– Уже темнеет, да и мы еле ноги волочим. Надо еще силы на обратный путь сохранить. Но все участки все равно проверим. Если ничего не найдем, то завтра пойдем в другую сторону.

Стас поравнялся с Саней.

– Я думал в это время года дачников больше, – сказал он.

– Ага, я тоже так думал. Но может в этот раз обстоятельства другие. – Саня не спрашивал, он скорее утверждал, и Стас это понял.

Они продолжали идти вперед, еле переставляя ноги и поднимая облачка пыли, а Стас то и дело поднимал взгляд к небу и хмурился все сильнее.

– Тебя что-то беспокоит? – спросил Саня.

– Ну, не знаю. – Стас пожал плечами и снова взглянул на небо. – По ощущениям сейчас часов восемь. Есть такое?

Серега что-то тихо проворчал про его ощущения, а Саня согласно кивнул:

– Да, часов восемь, плюс-минус минут двадцать.

– А на дворе у нас стоит июль месяц.

Саня снова кивнул.

– Не понимаю, к чему ты клонишь?

– С каких это пор, темнеть начинает в восемь? Я точно помню, что в июне, закат наступает примерно в половине десятого. – Стас вновь посмотрел на небо. – Так чего темнеет-то, если, ну, до заката еще минимум час?

Саня и Серега встревоженно переглянулись.

– Может из-за туч? – предположил Серега.

– Точно из-за них, – согласился Саня.

Стас монотонно закивал головой как болванчик, продолжая сверлить тяжелым взглядом небеса.

– В любом случае лучше поторопиться, – подогнал всех Саня, и они пошли быстрее, подгоняемые скорее навалившимся непонятным страхом, чем совами друга.

Удача улыбнулась им через час, когда до конечной точки маршрута оставалось рукой подать. Небо к этому времени уже наполовину закрыло тяжелыми тучами, а ветер стих сам собой. Стало заметно темнее, хотя это еще не мешало двигаться вперед быстро.

Издалека они увидели припаркованную у забора машину и поняли, что наконец-то нашли то, что так долго искали. И судя по тому, что машина была большая, что-то похожее на микроавтобус, то они сделали вывод, что и улов может быть большим.

– Наверняка огромная семейка выехала на пикник, – предположил Серега, вырываясь вперед. Он бежал чуть ли не вприпрыжку. От усталости, словно не осталось и следа.

Саня тоже прибавил хода. И только Стас продолжал идти вперед, не меняя темпа и стараясь смотреть строго перед собой.

– Проверь машину с этой стороны, – сказал Саня. – Я загляну в салон.

– Окей, – ответил Серега и радостно потер руки, открывая заднюю дверцу.

В этот момент к ним как раз подошел Стас.

– Нашли что-то?

– Какие-то чехлы, пустые сумки, инструменты, погоди ка… – Серега залез внутрь чуть ли не полностью – наружу торчала только ноги ниже колена. – А, черт! Это пакет с какими-то тряпками. Ну, кому нужен пакет с тряпками?

Серега выбрался наружу, отряхнул руки друг о друга и спросил у Сани:

– Что у тебя?

– Ну-у-у… документы на машину, тех паспорт, пять соток наличными, фотография собаки… а, нет, это бабушка. И все.

Саня тоже выбрался наружу и захлопнул дверцу. Закинув сумку на плечи, он махнул рукой.

– Проверим домик.

– Только со светлячками осторожнее, – предупредил Стас.

Серега встал как вкопанный. В полумраке не было видно, как побелело его лицо.

– Я и забыл совсем, что они есть, – пробормотал он, еле двигая губами. – За всей это усталостью, совсем забыл.

– Ты чего там бормочешь? – окрикнул его Саня.

– Нет, ничего. – Серега надежнее перехватил длинный фонарь, который если что, то можно использовать и как дубину, и пошел следом за всеми.

Первое, что ребята увидели, и это вытеснило все остальные мысли – выставленный посреди двора мангал.

– Это то, что я думаю, – громко сглотнул Серега.

– Мангал, – подтвердил Стас.

– Смотрите. – Саня выпрямился и продемонстрировал всем находку. – Шампура. Тут их десять штук.

– Значит и мяса должно быть много. – Серега уже практически ронял слюни.

Они дружно оглянулись на дом, что черной тенью нависал над ними, четко прорисовываясь на фоне грязно-серого темнеющего неба. Саня достал карманный фонарик и, включив его, направил луч на дом.

– Тут еще и пристройка есть, – заметил он, разглядывая явно достроенное много позже помещение, что как-то совсем нелепо прильнуло к боковине дома. Сам дом был сделан добротно, строго, вымерено. Сразу видно – работа профессионала. А пристройка же смотрелась хило и уже покосилась, даже горизонт окон был серьезно завален и вряд ли это такое архитектурное решение. Да и цвет пристройки смотрелся нелепо – грязно голубой, вместе с темно-красными стенами дома.

– О, кажется хозяева там. – Саня направил луч света в окна пристройки и все увидели черные фигуры, что отбрасывали слабое свечение на дальнюю стену.

– Вот и хорошо, что они там. Давайте за дело.

Серега первым вошел в дом, поднявшись по нелепо высоким ступенькам. Казалось, что хозяева хотели сделать дом по типу загородных домиков из голливудских фильмов, с высокими ступенями и красивым садом. Кто знает, доведется ли им воплотить свои мечту в реальность до конца, или им так и придется стоять неясными тенями в стенах безвкусной пристройки.

Саня последним попал внутрь. Серега уже вовсю шуровал на кухне, по стенам только прыгал свет его фонаря.

– Нашел что? – спросил Саня, подходя ближе и освещая стены дома светодиодным фонариком.

– Джек пот, – выдохнул Серега, поднимая большую кастрюлю с замаринованным мясом.

– Тащи на улицу, – хлопнул его по спине Стас. – Я возьму вон тот пакет, там тоже какие-то продукты.

– Что там? – спросил Саня.

– Не знаю, вроде как коробки сока и баночки какие-то, и еще что-то…

– Давай неси, пригодиться. Я еще посмотрю.

Пацаны затопали к выходу, а Саня стал углубляться в недра дома, разглядывая его стены, заклеенные каким-то жуткими красноватыми обоями. Они все уже покрылись пятнами от старости и местами выцвели, что создавало ощущение, будто бы стены залиты кровью.

– И загляните в пристройку, – крикнул он через плечо, когда услышал скрип двери за спиной. – Раз все там, то и еда может быть там.

– Не-не, ни хрена, – отозвался Серега. – Я несу мясо.

– А я пакет.

– Ну, хоть в окна посветите и посмотрите. Может, там и нет ничего.

Пацаны ушли. Дверь закрылась, и Саня остался один в пустом доме. И единственным светом, был свет его фонарика. Все ставни было плотно закрыты и крупицы умирающего дневного света не могли проникнуть внутрь. В доме было темно как ночью.

Саня медленно продвигался вперед. Он и сам не мог сказать, почему двигался так медленно, хотя света фонаря и хватало, чтобы не споткнуться обо что-нибудь. Скорее его сдерживала легкая тревога. Совсем легкая, на самой грани человеческого восприятия. Но это не делало ее несущественной, скорее даже наоборот – пугало еще сильнее. И откуда бы вдруг взяться тревоге?

Чем дальше шел Саня, тем все больше ощущал себя героем видеоигры, в которую играл с братом несколько лет назад. Он не помнил названия, но в ней несколько человек из спецотряда, вылетевшего на вызов, вынуждены были спасаться от разъяренных мертвых собак за дверями большого особняка. Он помнил, что блуждая по особняку, ты рано или поздно натыкаешься на человека, который жрет другого человека и его кровь растекается по полу. Ты подходишь ближе и в этот момент понимаешь, что это не человек, а оживший мертвец. Страшно было до жути. В панике, ты никак не мог прицелиться и выстрелить в мертвяка. Да еще и не помогало этому своеобразное управление. Из всей игры Саня запомнил только слова одного из героев: «Я тоже пойду с тобой, Крис мой старый напарник». Он понятия не имел, почему вспомнил их сейчас, но вспомнив, уже не мог выкинуть их головы. Они все вертелись и вертелись на языке.

Освещая стены дома и разглядывая нелепые картины, изображающие непонятных людей или безвкусные натюрморты, фрукты на которых были похожи на полусгнившие объедки, он все больше уверялся в том, что попал в мир игры, а за следующим поворотом его будет поджидать мертвец.

Сделав очередной шаг, он почувствовал, что теряет опору – что-то круглое попало ему под подошву кроссовка. Заваливаясь, он замахал руками и в последний момент успел ухватиться за продольную ручку слева от себя. Устояв, он отпустил ручку, и она куда-то со скрипом укатилась. Это было совсем странно, что же за ручки-то такие, которые могут кататься сами по себе?

Он хотел проверить, но первым делом присел на корточки и взглянул на предмет, кинувшийся ему под ноги. Он лежал в углу, откатился со стеклянным звоном, когда Саня на него наступил. Он взял маленькую баночку в руку и повернул этикеткой к себе.

– Я тоже пойду с тобой, Крис мой старый напарник, – нарочито громко произнес он, пугаясь звука собственно голоса. Особенно той дрожи, с которой была произнесена глупая фраза.

Поднимаясь, Саня уже знал, что он там увидит, понял по баночке. Но проверить все равно было нужно. Он не знает зачем, но было нужно. Жизненно необходимо. Повернувшись, он стал выискивать лучом света ту самую ручку, что сперва спасла его, а затем со скрипом уехала в сторону. И хоть все чувства кричали ему, что лучше уходить, сваливать, сверкая пятками, он все равно оставался на месте как приклеенный и водил взглядом за лучом света. В этот момент он еще не знал, что снаружи заработала рация на поясе у Стаса. Зашипела хором призрачных голосов.

– Я тоже пойду с тобой, Крис мой старый напарник, – шептал Саня, разыскивая треклятую ручку. – Я тоже пойду с тобой, Крис…

Он замолк. Тело его вытянулось по струне. Ноги похолодели. По спине прошлась чья-то призрачная ледяная рука, выбивая испарину на лбу.

Он нашел эту ручку, и, не смотря на то, что уже подозревал, чем это окажется, все равно в душе надеялся, что был не прав. Баночку он все еще продолжал сжимать в левой руке. Луч света вырывал из тьмы большую темно-синюю коляску.

– Я тоже пойду с тобой. – Шаг вперед. – Крис мой старый напарник. – Еще шаг. Коляска уже на расстоянии вытянутой руки.

Протягивая руку к коляске, Саня был так сильно сосредоточен на своем голосе, что просто не слышал шорох из соседней комнаты.

– Я тоже… – Саня откинул полог коляски и шумно выдохнул, разом расслабляясь – коляска была пуста, ничего кроме пустой бутылочки и смятых пеленок.

– Крис мой старый напарник, – с улыбкой сказал он, оборачиваясь на шорох. – Крис мой… Крис…

Шорох исчез и на смену ему пришли громкие шлепки, что эхом отдавались у него в голове.

– Крис мой… мой старый… Боже, прошу, нет… мой напарник… нет. Нет-нет-нет.

В свете фонаря появилась крохотная ладошка. Она слепо потрогала воздух, прошлась по дверному косяку и наконец, со шлепком обрушилась на пол.

– Я тоже Крис, – шептал Саня, синеющими губами, слушая, как кровавые приливы барабанным боем бьют по ушам.

Рядом с первой, шлепнулась и вторая ладошка. Комнату наполнил характерный затхлый запах.

Саня не мог пошевелиться, тело отказывалось его слушаться, он все с нарастающим ужасом смотрел, как из-за поворота появляется невозможно большая грушеобразная голова младенца. Пол под ним светился белым, отражая свет его глаз и широко раскрытого рта, с которого струями стекала вязкая слюна, оставляя мокрые дорожки на полу.

Младенец тихо хрипел. Или гудел как трансформатор. А может быть и то и другое? Может живое существо издавать одновременно два этих звука? Саня этого не знал. В этот момент он сам больше не мог произнести ни звука.

Младенец обогнул дверной проем и пополз дальше, все ближе подползая к застывшему парню. Саня мог даже рассмотреть потемневший и потяжелевший подгузник ребенка, спертый запах детского дерьма с новой силой ударил его по ноздрям.

Может быть это, а может быть и тот факт, что следом за ребенком в двери появилась и его мамаша, что слепо шарила руками по стенам, роняла картины и опрокидывала вычурные вазы со столиков, привело Саню в чувства. Он бросил баночку в их сторону и, не дожидаясь результата, кинулся бежать со всех ног.

Пацаны его поймали, когда он, открыв дверь, вылетел наружу. Подхватили его на нижней ступени.

– Рация заорала, и светляки ожили, – закричал Серега, хватая Саню. – Они там стали в окна долбить и мы сюда… кинулись. Ты чего?

– Там Крис, он тоже пойдет с тобой, – утирая рот, сказал Саня, бешено вращая глазами. – Надо бежать, старый напарник.

– Кажется, он поехал, – испугался Серега, помогая другу спуститься.

– Да нет. – Саня с силой тряхнул головой, отгоняя наваждение. – Просто… просто надо бежать.

– Сам идти можешь?

– Ага.

– Тогда давай. Стас хватай кастрюлю, я возьму пакет и Саню.

Стас кивнул и, схватив кастрюлю, первым бросился бежать по дорожке.

– Эй, ты куда! – заорал Серега вслед Сане, когда тот поднялся по ступеням и, захлопнув дверь, подпер ее стоящим на веранде стулом.

– Ты что делаешь? – Серега положил руку на Санино плечо и повернул его к себе.

– Никому не стоит видеть, что там твориться, – пробормотал Саня, а про себя добавил: – Я тоже пойду с тобой, Крис мой старый напарник.

7

Телефон разрывался в моей руке своими фантомными, неестественными в этой тишине, звуками, заставляя кровь холодеть в жилах. Я не знаю от чего, но звук этот будил во мне первобытный, неподконтрольный страх, который становился тем сильнее, чем дольше трещал динамик телефона.

Я принялся давить кнопку отключения, еще в тот момент, когда первые звуки только разрезали подступающие сумерки. Но у мобильника ушло какое-то время, чтобы выключится полностью. И теперь, стоя согнувшись под весом топора с поленом и телефоном в другой руке, я подумал, что стоило просто вынуть батарею. Как прошлый раз.

Я взглянул на Наташку: девушка сидела тихая как мышка, сжимая рацию двумя руками, с которой она справилась быстрее, чем я, а волосы липли к ее покрытому испариной лицу.

– Опять началось, – выдохнула она, убирая слипшиеся пряди левой рукой.

– Да. – Я оглянулся на запад, всматриваясь за линию неровных домиков, где постепенно умирал дневной свет. – А пацаны еще не вернулись.

Я тряхнул топором и скинул наколотое полено: отчего-то рубить дрова больше не хотелось. Легким замахом я загнал топорик в пенек, на котором колол дрова.

– Отнесу дрова в домик, и может мы… – я виновато посмотрел на девушку. – Пройдемся немного? Пойдем им на встречу?

– Хорошо, – кивнула она. По глазам было видно, что Наташка волнуется не меньше моего.

Я наспех схватил охапку дров и быстрым шагом понес их в домик. Наташка присоединилась ко мне и уже минут через пять, мы перенесли все порубленные дрова в дом.

– Этого хватит дня на два, – сказал я. – Или на день и затопить баню.

– А так можно? – встрепенулась Наташка.

– Конечно, здесь есть все: и мыло, и шампунь, и свежие полотенца.

– Ой, вот здорово. – Наташка заметно повеселела, даже слегка подпрыгнула, когда мы проходили калитку. – Я так мечтала помыться, ты даже не представляешь. У меня такое чувство, что я не мылась неделю и…

– Тссс, – перебил я ее. – Ты ничего не слышала?

– Я? – удивилась девушка. – Нет.

Я так и замер, придерживая калитку рукой. Казалось сегодня вечер был наполнен звуками: стрекотали кузнечики в далеких кустах, в воздухе гудели комары, ветерок шелестел высокой травой участка напротив, хозяева которого давно плюнули на чистоту и перестали косить траву. Даже часы на моей руке, что лежала на резном навершии штакетины, тикали так оглушительно, что невольно хотелось прикрыть их рукой.

Я ничего не слышал. Наташка тоже, только затравленно оглядывалась по сторонам, прижимая рацию двумя руками к груди.

– Может тебе показалось? – с надеждой в голосе спросила она.

– Может быть и так.

Я сделал несколько шагов обратно к домику, прислушиваясь, как подошвы кроссовок мягко ступают по бетонной дорожке. Калитка с хлопком закрылась за моей спиной. Наташка взвизгнула и тут же кинулась ко мне, вновь громко хлопая калиткой.

– Тише, – прошептал я, останавливая ее правой рукой, а левой выдергивая топор из пенька.

Наташка послушно остановилась. Глаза ее наполнились предательскими слезами.

– Я ничего не слышу, – прохныкала она. Кажется именно эта неопределенность, пугала ее сильнее всего. Но я ничего не мог с этим поделать, я был уверен в том, что что-то слышал.

И вот, в тот момент, когда я потянул топор на себя, я снова это услышал – несколько тихих, но вполне отчетливых ударов о дерево. Я так и замер в наклоне, держась одной рукой за рукоять топора, а второй придерживая Наташку, и напрягая свой слух.

– Слышала? – спросил я.

Наташка несколько раз кивнула.

– Вот опять. – Я выпрямился, поудобнее перехватил топор. – Пошли.

– Куда?

– Узнаем что это.

Я широкими шагами вышел за калитку и прислушался.

– А может не надо? – Наташка мелко семенила следом, не расставаясь с рацией, словно только она и могла ее защитить.

– Идет из того домика. – Я топором указал на красный обшарпанный домишко в правой части тупичка. Забор по эту сторону сильно накренился наружу и зарос высокой травой с соседнего заброшенного участка.

– Ой, мамочки, – простонала Наташка. – Выглядит-то как страшно.

– Идем, – махнул я.

– А если там светляки? Если это они стучат?

Я оглянулся на девушку и пожал плечами.

– Заглянем в окна и уйдем.

Преодолеть забор труда не составило: он повалился, как только я легонько его толкнул. Но упасть полностью ему не дала высокая трава, удержав его как воздушная подушка. Я еще подумал, что в такой траве не странно и на велоцираптора натолкнуться.

От забора до домика было рукой подать. Буквально узенькая тропинка, метра три длиной, поворот налево, еще два метра и мы у крыльца. Четыре ступеньки вели наверх.

Я поднялся на веранду и заглянул в окно.

– Что там? – прошептала за моей спиной Наташка.

– Вижу одного светляка, – ответил я. – Женщина. Наша соседка. Кажется.

– Кажется?

– Да черт ее разберет. У нее все лицо светится.

– Вот видишь, – облегченно выдохнула Наташка, – это всего лишь один из них. Пойдем обратно, а?

– Да, пойдем.

Стоило только мне спуститься с крыльца, как за спиной раздалось еще несколько ударов. Я оглянулся.

– Это из дальней комнаты.

– Может, там еще один заперт? – предположила Наташка. Ей явно не терпелось убраться подальше.

– Пойду, проверю.

Я обошел дом и зашел с боку, со стороны широкого участка, который дальним своим концом выходил на крайнюю улицу, за которой уже начинался пустырь, поросший вечно желтой пожухлой травой, несмотря на время года, словно что-то в земле ее постоянно отравляло и не давало зеленеть или расти новой.

Домик был не большим, очень похожим на наш: так же две комнаты и чердак. Вот только дальняя комната не имела окон, и отчасти это оправданно. У нас было три окна, и все они практически всегда были закрыты ставнями, чтобы сохранять в комнате прохладу.

Я прижался ухом к стене: ничего, только шум приливов собственной крови. Я легонько ударил обухом топора по стене и крикнул:

– Эй, есть кто?

Ответ последовал незамедлительно. Тоненький голосок произнес:

– Помогите… – А затем еще тише: – Помо… гите…

– Там кто-то есть! – ужаснулась Наташка, возвращая себе хладнокровие. – Надо что-то сделать.

– Отойди, – приказал я и замахнулся топором. Стена выглядела хиленько.

Лезвие вошло носком миллиметра на полтора и увязло. Я дернул топор на себя и ударил еще раз.

– Черт! – выругался я, глядя на проделанное мною отверстие. – Это только облицовка. Дом не такой хлипкий, каким кажется. Судя по всему – бревенчатый. Тут мы не пробьемся.

– Что будем делать? – Наташка закусила нижнюю губу, прочитав ответ на моем лице. Она и сама все понимала, знала ответ, еще до того как задала вопрос. Она всегда была умницей.

Я перехватил топор двумя руками и направился к крыльцу. Наташка следом за мной.

– Подожди, – она схватила меня за кофту, – я еще не готова.

Мы задержались перед дверью ровно на столько, сколько требуется человеку, чтобы сделать два глубоких вдоха, а затем я дернул дверь. Она не поддалась. Я дернул еще раз – результат тот же.

– Закрыта на крючок, – подсказала мне Наташка, прижавшись лицом к окну. – Я вижу отсюда. Выглядит не очень… попробуй еще раз.

Я дернул сильнее – дверь чуть поддалась.

– Держи топор, – велел я Наташке. – Как только образуется подходящая щель, сразу суй его туда, поняла?

Наташка сосредоточенно кивнула и ухватилась за топорище двумя руками, прицепив рацию к поясу. Я взялся за ручку – дернул, дернул еще раз, с каждым разом все увеличивая амплитуду. Дверь принялась раскачиваться, а петли скрипеть.

– Есть! – выкрикнула Наташка, вскидывая руки.

– Держи топор!

– Ой!

Мы подхватили его в последний момент, когда дверной проем уже готов был его выплюнуть.

– Прости.

– Ничего.

Я выдохнул, улыбнулся девушке и навалился на топор всем весом, используя его как рычаг. Сначала провалилось только лезвие, но вскоре топор вошел в щель по самую пятку. Стало намного проще. Топорище скрипело, но пока выдерживало приложенную силу. Еще два толчка и петля крючка сорвалась. Дверь распахнулась.

Я вошел первым. Светляка мы потеряли, пока возились с дверью, хотя, казалось бы, ну как можно потерять взрослого человека, глаза и рот которого, к тому же, испускают яркий белый свет? Как оказалось довольно просто, стоит лишь на секунду выпустить его из головы и позволить мыслям убежать в другую сторону, увлекая за собой и страх, и внимание.

Она притаилась прямо за дверью. Вероятно, ждала нас, среагировав на громкие звуки. Налетела на меня так неожиданно, что я чуть не закричал. А не закричал я лишь потому, что от страха перехватило дух, и воздух вырвался из легких с тихим хрипом. В последний момент я успел выставить перед собой топорище.

Я ожидал чего угодно. Ожидал, что она как зомби попрет на меня щелкая челюстями и пытаясь ухватить своими руками, но она сделал все совсем не так. Именно потому, я сильно растерялся, не зная, что делать.

Она навалилась на меня всем весом, и топорище уперлось ей в шею, прямо под подбородком, не подпуская светящееся лицо ближе. Руки женщины бесцельно бродили по моему телу, иногда хватая одежду, но тут же ее выпуская. Высоко они не поднимались, болтались в районе таза и были жутко холодными.

Ее челюсть не щелкала у моего лица, вопреки ожиданиям, а оставалась неподвижной и сочилась вязкой слюной, что капала на топорище. Выражение лица женщины не изменилось, не дернулся ни один мускул. Все те же распахнутые глаза и раззявленный рот, из которых изливалось молочное свечение. И оно тянулось ко мне.

Я видел как тонкие нити свечения, как живые, поднялись выше, и словно щупальца потянулись к моему лицу. Голова в тот же момент закружилась, разум затуманился, а тело наполнила необычайная легкость. Я понял, что проваливаюсь. Это ощущение было хорошо мне знакомо. Вот только откуда? Таким знакомым. Знакомым чем? Да какая разница.

В чувство меня привел сильный удар, основную часть которого приняла на себя женщина-светлячок. Ее откинуло в сторону, но она, пошатываясь, вновь двинулась ко мне.

– Очнись, очнись, очнись, – верещала Наташка, слепо размахивая обломком доски.

Я тряхнул головой, разгоняя дурман в голове. На удивление получилось это легко, словно ничего и не было. Светляк двинулась на нас, обходя массивный стол с толстыми дутыми ножками.

– Стол, – крикнул я Наташке.

Кажется, девушка поняла. Я не был уверен, но когда ухватился за свой край, стол легко поддался и вдвоем мы частично перекрыли женщине проход. Она уперлась животом в столешницу, при этом продолжая идти вперед. Стол ее не пускал, хоть и поскрипывал по половицам.

– Долго не удержит. – Я повернулся к Наташке. – Где…

Мне не пришлось заканчивать – Наташка уже указывала на дверь.

– Отойди в сторону, – махнул я и с разбега ударил ногой в район замка.

Дверь с треском сошла с петель, и я повалился на пол. Черт, какую уже по счету дверь я ломаю за последние два года?

– Помогите, – слабо прошептали за моей спиной.

Я резко вскочил и осмотрелся. В комнате было очень темно, но прямоугольник тусклого серого света выхватывал из темноты худенькую фигурку девушки, что застыла на полу перед дверью. Она еле разлепляла потрескавшиеся губы, сжимая себя руками. В комнате было холодно, а на ней из одежды только короткие джинсовые шортики и верх от купальника в белый цветочек на тоненьких лямочках за спиной и за шеей. На голове бейсболка с гнутым козырьком, а темно-русые волосы собраны в хвост и пропущены в отверстие сзади.

Я подлетел к ней, сгреб в охапку, поднял на руки. Ее тело было просто ледяным.

– Скорее, – бросил я на бегу Наташке.

– А как же дверь? – закричала она. – Светляк ведь выберется!

Я остановился, оглянулся, бросил взгляд на бледное лицо девушки на моих руках.

– Возьми панель от двери. Да не эту, что ты делаешь? Эту ты не утащишь. Нижнюю. Да, вот эту. Все, мигом обратно. Закрывай дверь. Подопри ручку панелью.

– Вот так?

– Да. А теперь топором подбей ее сильнее. Нет, бей обухом по нижнему ребру. Вот так.

– Еще?

– Да, пока панель не упрется.

– Куда?

Наташка стучала топором по дверной панели, пока та не встала в глубокую щель между половицами крыльца. Только тогда девушка разогнулась и утерла лоб.

– Я все правильно сделала? – спросила она.

– Все верно. Ты молодец. А теперь в дом.

Я первым перепрыгнул через забор, даже не замечая веса девушки, словно она была соткана из воздуха. Пацанов я заметил еще на подходе, они взволнованно топтались возле лавочки, отчего-то не заходя в дом.

– Мы вас потеряли! – закричал Саня, размахивая руками. – Вы не представляете, что мы там видели. На одной из дач… мы… видели… – Он замолчал и уставился на мою ношу.

– Ну, чего рты раззявили, как светляки хреновы, – прикрикнул я. – Принесите воды.

Я опустил девушку на лавочку, сориентировавшись, что на улице сейчас намного теплее, чем в холодном доме. Стянул свою кофту с капюшоном и укатал в нее девушку.

Вернулся Серега с водой.

– Ты сдурел?! – закричал я на него. – Как она будет пить из пятилитровой? Там есть литровка.

– Саня, – позвал я, когда Серега вновь скрылся в доме.

– Что? – отозвался он, появляясь передо мной как черт из табакерки.

– Поставь чайник.

– Понял.

– Стас. Стас!

– А? – отозвался здоровяк, который все это время так и простоял с открытым ртом, глядя на нас как баран на новые ворота.

– Принеси одеяло с нашей кровати. То, что большое.

– Бардовое?

– Да.

Он тоже скрылся в домике. Со мной осталась только Наташка.

– Погрей ее, а? – обратился я к девушке. – Мне как-то…

– Тьфу ты, – чертыхнулась Наташка, усаживаясь на скамейку рядом с девушкой и прижимая ее к себе. – Даже в такой ситуации, тебе неловко. Ты вон, какой большой и горячий, мог бы и сам…