Читать книгу: «Сон разума», страница 28

Когда отголоски крика стихли, мы все еще стояли, застыв как все остальные люди, словно тоже стали частью этой жуткой экспозиции. Я выхватил лучом света белые лица друзей и убедился, что с ними все в порядке, что никто из светляков не ожил. Затем я настойчиво, но осторожно оторвал Наташкины руки, от ноющего плеча и всмотрелся в отметины – некоторые из них кровоточили.

– Ты в порядке? – спросил я, разглядывая ее до крови закушенную губу.

– Прости, – прошептала она, ее глаза наполнились слезами. – Прости, я чуть всех не погубила.

– Все хорошо. Не волнуйся об этом. Я сам немного пустил в штаны. Эта Таня, она всегда была занозой в заднице. Любит лезть не в свое дело.

Наташка робко улыбнулась.

– Идти можешь?

– Ага.

– Тогда надо продолжать двигаться.

Я махнул пацанам и почти бегом преодолел последние ступени эскалатора.На втором этаже было свободнее. Тут толпа понемногу редела. Я осмотрелся: все святляки стояли лицом к выходу.

– Они словно ждали нас, – прошептал я.

– Не пугай меня, – взмолилась Наташка, обхватывая себя руками.

Я оглянулся.

– Да, прости. Прости, малыш, я не думал, что кто-то меня услышит.

Подоспели пацаны.

– Фух, – выдохнул Серега. – Мы добрались, мы смогли.

Шум рации наполнил магазин шелестом помех и гулом призрачных голосов. Все пришло в движение в один миг. Толпа повалила наверх, роняя людей с эскалатора, затаптывая тех, кто не успел развернуться и двинуться в нашу сторону. Скрюченные руки потянулись к нам.

– Ходу! – закричал я. – Ходу, ходу.

Мы кинулись по пустому коридору, двигаясь в прямом смысле наугад: мы не знали, куда нам бежать, не знали где те самые заветные двери, а стекла отделов по бокам уже лопались от давления, выпуская на нас все новых и новых светлячков, что стали двигаться заметно быстрее.

– Быстрее, – кричал я, подгоняя друзей. – Налево, налево.

Мы свернули на балконе налево, кинулись по длинному коридору, который венчала двойная железная дверь вдалеке. Стекло справа со звоном лопнуло и брызнуло в нас фонтаном осколков. В проеме возникло сразу три или четыре фигуры, и устремились к нам. Но, то ли судьба, то ли удачное стечение обстоятельств спасло нас в этот момент. Наше столкновение было неизбежно, так как фонтан стекла застал нас в подходе, и нам пришлось уворачиваться и закрывать глаза. Светляки поперли в этот момент, и только тот факт, что первый же из них поскользнулся на осколках, обильно рассыпанных на мраморном полу и завалился на спину утягивая еще одно, помог нам миновать их и двинуться дальше.

– По ним! – кричал я. – Бегите по ним.

Мы неслись вперед, наступая им на животы и руки, и даже не думали в тот момент, что можем покалечить людей. Так уж выходит, что когда дело касается собственного выживания, все приоритеты в жизни резко меняются.

Я налетел на закрытые двери с размаху. Налетел всем телом. Они пошатнулись, но не поддались. Следом в меня врезалась Наташка, затем Стас, за ним Саня и Серега. Двери не выдержали и рухнули внутрь всей дверной коробкой, подняв облако известковой пыли.

Я вскочил первый. Не знаю, как мне это удалось, ведь я оказался в самом низу, под грудой тел. Но я вскочил первый и красными от напряжения глазами принялся обшаривать крохотный коридорчик, в котором мы оказались.

– Туда! Туда, скорее! – Я ухватил за руки Наташку и Стаса и одним рывком поднял их на ноги.

В коридоре ревело и скрежетало. Что-то падало, скреблось. Трещали стекла.

– Вставайте, вставайте.

Следующие двери вывели нас на лестницу, идущую наверх. Они поддались сразу, так как открывались засовом изнутри. Отодвинув его, я толкнул дверь и вывалился прямиком в ночную прохладу. Холодный ветер тут же обдул мое разгоряченное, потное тело и я нехотя застучал зубами.

– Н-надо чем-то з-закрыть дверь, – крикнул я.

Стас огляделся и первым заметил обломки досок, брошенные тут строителями еще несколько лет назад, когда меняли крышу. Он схватил самый толстый брусок и вставил его между дверных ручек.

Я скинул с себя рубашку и набросил ее на Наташкины плечи. Вряд ли поможет, но хоть что-то. Наташка благодарно застучала зубами. Странно, подумал я, час назад, там внизу, было невероятно жарко. И вдруг такая холодина?

Я поднял взгляд на сияющую на фоне черных туч антенну и скривился. Кажется, я знал причину.

– Что теперь? – спросил Стас, поглядывая на дверь. – Как нам остановить это?

Ответа я не знал. Глядя на плавающие в воздухе панели, я медленно подошел к антенне. Волосы тут же стали дыбом, словно меня накрыло электрическое поле. В ушах зазвенело.

– Черт. – Я пригнулся и схватился за голову.

– Что такое? – взвизгнула Наташка и бросилась ко мне. Но уже через пару шагов ее так же скрутило, и она опустилась на колено.

В этот момент в дверь за спиной первый раз ударило.

Я оглянулся на дверь, перевел взгляд на конструкцию. Снизу антенну опутывали странные наросты, похожие на мышечные волокна, с вплетениями неизвестной мне электроники. А вот коробочка в центре, похожая на распределительный щиток, была мне смутно знакома.

Второй удар в дверь был сильнее. Доска затрещала и прогнулась наружу.

– Не выдержит! – закричал Стас.

Я поднялся, стараясь не обращать на звон в ушах, расстегнул кобуру, достал револьвер и закричал:

– На землю!

Как же хорошо, что мои друзья хоть иногда слушают меня, не задавая никаких вопросов. Они рухнули вниз прям там, где стояли. Я трижды взвел курок и трижды нажал на спусковой крючок. Прогремело три громких выстрела. Коробочка искорежилась от попаданий.

Я кинулся к ней, ощущая, как по моему телу бегают невидимые глазу разряды, как сбивается ритм сердцебиения, как что-то щиплет меня за руки. Ухватившись за коробку, я рванул ее на себя, и одна и панелей, погнутых пулями кольта, отвалилась и упала за землю. В центре коробочки светился камень, очень похожий на тот, что был у меня. Только этот был опутан сплетением мышечной ткани.

Я ухватился за него рукой и потянул. Дальше все было как в тумане. Я помню, как закричал. Громко, по-звериному. Я даже не знаю толком от чего. Мое тело словно скрутило, сжало, растянуло. Рука горела огнем. Я потянул камень. Глаза вспыхнули. Думаю, они засветились так же, как и у остальных светялков, но я этого конечно не видел, просто мир передо мной заволокло непроглядное бело полотно. Я начал тонуть.

Мой разум покинул тело. Воспарил над городом, метнулся к черным небесам. А затем меня с огромной скоростью понесло в сторону, все дальше от города. Мелкой точкой, отдельной бьющейся мыслю, я мчался над деревьями, дорогами, полями, а мир вокруг сжимался, исчезал в темноте, пока тьма не стала для меня целым миром. И там, на границе пустоты я увидел его – далекую фигуру, что все быстрее приближалась ко мне. Я налетел, столкнулся с ним. Тварь вздрогнула, оглянулась. Впилась в меня взглядом черных глаз-бусинок, его кожистые как тело удава щеки вздулись, опали. Его ярость захлестнула меня, голову наполнил раздирающий на части низкочастотный вой.

Очнулся я лежащим навзничь. Холод заползал все глубже под футболку. Кобура нещадно давила на подмышки. Вокруг столпились мои друзья, что с ужасом смотрели на меня.

– Умер, – выла Наташка. – Точно умер, я вам говорю.

– Ну и отлично, – крякнул Серега, заметив, как я открыл глаза. – Тогда возьму его зажигалку.

– Хрен тебе на воротник, а не зажигалка, – ответил я, поднимаясь.

Я сжал кулак и почувствовал, как в руке что-то захрустело. На ладони лежал почерневший камень, что рассыпался в прах от моего прикосновения.

– Живой! – завопила Наташка и бросилась мне на шею. Саня подхватил с другой стороны.

– Помогите-ка, – попросил я, опираясь на них. – Да не сжимай ты так, женщина. Живой я, живой. Что произошло?

– Мы-то откуда знаем, – шмыгнул носом Серега. – Ты схватил эту хрень, а потом засиял как новогодняя елка и рухнул…

– Рухнул так, словно тебя костей лишили, – причитала над ухом Наташка. – Словно разом их вытащили. Мешком упал.

Саня осторожно ощупывал меня, проверяя на месте ли кости. Я сурово на него посмотрел, и он бросил это дело.

– А потом мы тебя оттащили оттуда, потому как, падать все начало, смотри.

Я проследил за взглядом Стаса и увидел, что вся конструкция вышки обрушилась на крышу, а наросты мышечной ткани медленно истлевали. Тучи над магазином растягивались как дым от костра.

Я обернулся: за нашими спинами, метрах в пяти, застыли с десяток светлячков. Они тянулись к нам, ноги были широко расставлены, видимо они уже даже не шли – бежали. Но свечение их глаз пропало.

Я взглянул на прах в моей руке и яростно ей тряхнул.

– Но они все равно в коме, – прорычал я. – Все равно стоят как статуи. Столько сил, столько мучений и все напрасно.

Я с силой ударил испачканной рукой о бедро и утер глаза тыльной стороной ладони.

– Все напрасно.

Саня с Наташкой переглянулись.

– Мы не знаем, что ты там видел, или где ты был в этой короткой коме, но смотри, – он повел рукой. – Кое-чего мы добились.

– Верно, – подхватила Наташка. – Вышки больше нет и жители города в безопасности. Пусть они еще не пришли в себя, но еще вчера мы и на это не рассчитывали. Мы разберемся, как всегда.

Я поднял на нее взгляд и кивнул. Верно. Как всегда.

9

Я хлопнул дверцей и уселся за руль. Тишина в салоне и стойкий запах кожи придавал ощущение нереальности происходящего. Я словно все еще погружался в бездонный резервуар, заполненный вязкими, густыми мыслями. Моими мыслями.

Тело дрожало. Меня бросало то в жар, то в холод. Я вставил сигарету в зубы и сжал покрепче, но кончик все равно мотало вверх-вниз.

Чиркнул своей зиппо. Раз, другой. Ничего не вышло и на третий. И это с хваленной-то зиппо, что славится как раз обратным.

Выдохнул, закрыл глаза.

Свист ветра в ушах, стремительный полет, деревья летят навстречу.

Глубокий вдох. Выдох.

Тьма повсюду. Города нет, земли нет, небес нет. Только черные глаза-бусинки в конце. И ярость.

Я открыл глаза, снова чиркнул зиппо. Поднес зажигалку к лицу. Прикурил. Никотин резко ударил в голову, закружил, погнал прочь лишние мысли.

Открыв глаза, я заметил, что все переглядываются. Стыдливо, словно увидели что-то, что видеть им было совсем не дозволено. Я даже не слышал, как они забрались в машину.

– Ты как? – спросил Саня.

Я тупо уставился на сигарету и протянул ему пачку:

– Уже лучше.

– Так вот, – затараторила тут же Наташка, – мы справились с вышкой, а значит нам все по плечу. Наверняка, раз это не вернуло людей, то она здесь не одна. Может, где-то в городе есть еще, и мы с разберемся и с ней, верно я говорю?

– Точно, – тут же подхватил Стас. – Разберемся, будь спокоен.

Я не ответил. Положил руки на руль, развел пальцы. Они все еще дрожали.

– Мы можем прокатиться по городу и посмотреть, что стало. Если есть еще одна вышка, то сможем ее найти и…

Серега замолчал, заметил, как я покачал головой.

– Сережа верно говорит. – Наташка положила ладонь мне на плечо. – Мы найдем другую вышку…

– Нет другой вышки, – оборвал ее я.

Ребята переглянулись.

– Наверняка есть, ведь тогда бы все вернулись.

– Наташка права, – подхватил Серега. – Если мы поищем, то найдем. Надо просто проверить город.

– Нет, – продолжал я мотать головой. – Больше нет вышек.

– Не стоит отчаиваться, дружище, мы все сделаем…

– Да послушайте же вы меня! – прикрикнул я, заставляя Стаса замолчать, и наконец-то взглянуть на меня. – Нет другой вышки. Их больше нет. Она была одна и мы ее уничтожили.

– Ты не можешь знать наверняка. – Стас смущенно отвел взгляд и уставился в окно.

– Могу. Могу и знаю.

– Но откуда?

Я поймал Наташкин взгляд в зеркале. Она была напугана.

– Послушайте, – медленно начал я, подбирая слова. – Там, на крыше, я кое-что видел. Кое-что почувствовал.

– Видел?

Я повернулся всем телом в кресле, чтобы видеть лица своих друзей.

– В момент, когда я коснулся камня, между нами установилась некая связь. И я смог увидеть его, почувствовать его эмоции, прочитать его мысли.

– С ним? – Наташка отшатнулась. – С кем с ним? Какая связь? Чьи мысли?

Я с силой потер пальцами глаза, стараясь привести собственные мысли в порядок.

– Я видел это существо. Всего секунду, но я его видел. Я чувствовал то же, что чувствовал он. Всего секунду я знал то, что знал он. Но этого мне хватило.

– Хватило для чего?

Я повернулся к брату. Он все так же сидел с пачкой сигарет в руках, даже не пытаясь ее открыть.

– Нет больше вышек. Нет больше никаких устройств, что держали бы город под контролем. Нет больше ничего. Кроме него. А он, – я указал пальцем в сторону чернеющего вдали горизонта, – где-то там.

– Подожди, подожди. – Серега замахал руками, словно отгоняя дурные мысли. – Ты хочешь сказать, что последним звеном является это существо, и что нам надо его найти… и что? Убить?

Я молча пожал плечами. И жест этот означал – а почему бы и нет?

Серега откинулся на спинку, закрыл глаза, сжал голову руками.

– И… и где он? – Голос Наташки надломился, но она тут же взяла себя в руки.

– Я не знаю.

– И как же мы его найдем?

– Я не знаю.

Короткий шорох и тишина. Но на секунду мне показалось, что услышал общий призрачный вздох облегчения. Я их понимал, я тоже не горел желанием увидеть эту тварь снова. Но думаю, я знал, где-то в глубине души я прекрасно знал, что все должно закончиться на том, с чего началось.

Прошло, наверное, полчаса общего молчания, когда тишину не нарушал ни один звук. Никто не выдал своего состояния ни голосом, ни вздохом. Иногда мне казалось, что в машине никого нет, что я остался в гордом одиночестве. А возможно так и было. Возможно, мыслями они давно покинули затхлый салон нашей старушки Морриган. А потом Наташка нарушила тишину:

– И как же мы его найдем? Страна-то не маленькая. Даже если учесть, что он находится в пределах сотни километров от нас, то это все равно, что искать иголку в стоге сена.

– Мы его никогда не найдем, – подхватил Серега.

– Даже если потратим на это остатки наших жизней, – согласился Саня.

– Если столько времени есть у наших родных, – добавил Стас.

Я снова смолчал. Я думал. Думал, разглядывая свои руки на руле. Вспоминая то состояние отрешенности, что я испытывал после контакта с камнем на крыше Детского мира. Я тогда словно плыл по воздуху, нет, даже не так, я словно болтался в вакууме открытого космоса, и мысли мои наполнял тот же вакуум – пустой, безжизненный и холодный.

– Вакуум, – прошептал я, чуть разлепив губы.

– Что? – вздрогнул рядом со мной Саня.

– А если я вам скажу, что есть способ его найти, вы пойдете со мной?

Я не стал оборачиваться, просто смотрел на их отражение в зеркале.

– Если я вам скажу, что есть способ, – повторил я. – Что вы сделаете?

– У нас все равно нет никакого выбора, – устало вздохнул Серега. – Так что мы сделаем все от нас зависящее, чтобы вернуть родных.

Я видел страх и нерешительность, застывшие на лицах друзей и прекрасно понимал, что толкаю их в бездну. Но мне нужна была их помощь. Один я не справлюсь.

– Вы знаете что-нибудь о камере сенсорной депривации? – спросил я, переводя взгляд на дорогу и запуская двигатель.

– Камере – чего? – не понял Саня.

– Никогда не слышала, – призналась Наташка.

Я осторожно, потому как еще не полностью пришел в себя, вывел машину на дорогу и медленно двинулся вперед, вниз по Ленина.

– Это такая емкость, вроде бака, наполненная раствором воды и соли в достаточной пропорции, чтобы удерживать человеческое тело на плаву.

– Как в Мертвом море? – подсказал Стас.

– Именно, – кивнул я. – Камера полностью закрыта и изолирована так, чтобы туда не проникал ни свет, ни звуки, ни вибрации. Человека погружают в раствор температуры его тела и закрывают там. Таким образом, доведенная до температуры тела вода достаточной плотности, поддерживает человека словно бы в невесомости. Понимаете?

– Да не особо.

– Ну, представьте себе, что вы легли в ванную, жидкость в которой, в силу своей плотности не позволит вам опуститься на дно, а будет держать у поверхности. Представили?

Все дружно кивнули.

– Вы плаваете в этой жидкости, не касаясь дна. Но это все равно жидкость, и вы ощущаете ее прохладу. А теперь представьте, что жидкость эта, температуры вашего тела и вы не ощущаете ни прохладу, ни тепло. Ваши глаза закрыты, и вы лежите без движения. Температура внутри бака так же равна температуре вашего тела. Что вы будете чувствовать?

Минута тишины, а затем:

– Ничего?

Я взглянул на Наташку и кивнул.

– Верно, вы не будете чувствовать ничего. Вам будет казаться, что вы парите в невесомости. Это не совсем традиционная медицина, но таким образом можно добиться полного расслабления, для достижения медитативного состояния. Мы сможем попробовать задействовать недоступные ранее участи головного мозга. Это теория больше похожая на фантазии, но именно подобное состояние я испытал там, на крыше, когда наши разумы соединились.

– Это не так страшно, как я думала, – призналась Наташка. – И где мы возьмем такую камеру?

– Не думаю, что такие камеры есть в нашем городе. Как и во всем крае.

– Не поняла, и как же мы тогда собираемся достигать этого состояния?

Я взглянул на отражение Наташки в зеркале и улыбнулся:

– Сделаем.

– Думаешь, сработает? – сомнительно покачала головой Наташка, разглядывая брошенную железнодорожную цистерну, что стояла на разобранных путях.

– Слушайте, – принялся размахивать я руками, преисполнившись энтузиазма. – Нам и не надо добиваться стопроцентной чистоты эксперимента, нужно лишь подтолкнуть наш разум. Весь город был опутан сенсорными сетями этого существа, и даже после их падения, я все равно смог его почувствовать, получив нужный толчок. Вот мы и добьемся этого толчка. Нам достаточно того, чтобы вода держала нас, а температура была, может и чуть выше, тут не суть. Ночь полностью в нашем распоряжении, вода успеет остыть. Что скажешь?

Я обращался к Стасу, который в этот момент ползал на коленях, заглядывая под цистерну.

– Пути частично разобраны, – ответил он, не поднимаясь. – Так что дров очень много. Поставим костры здесь, здесь и здесь. Это, ну, как бы позволит нагреть ее равномерно.

– А что с водой? – настаивала Наташка.

Я несколько раз стукнул по цистерне, а затем ухватился за лестницу и забрался наверх. Открыл замок, откинул крышку.

– Сань, дай-ка фонарик.

Брат протянул мне маленький фонарик, и я направил его луч вглубь цистерны.

– Примерно на половину, – крикнул я.

– А ты уверен, что это вода? – не унималась девушка.

– Держите мои ноги, – крикнул я и спустился ниже. Пацаны еле успели схватить меня.

Ладошкой я зачерпнул жидкость и поднес ее к лицу.

– Вода. Точно вода. Пить я ее конечно не стану. Тащите назад.

Пацаны меня вытянули, и я спустился вниз.

– Про ее чистоту я ничего не скажу, но нам сойдет и такая.

– Боже, – поежилась Наташка. – А если там что-то водится?

– Что? – усмехнулся я. – Русалки?

– Очень смешно, – скривилась девушка. – Как ты вообще узнал об этом месте?

Я отряхнул руки о свои штаны и поднял взгляд на Наташку.

– Мой дедушка тут работал водителем тепловоза, когда я был совсем маленьким. Этими путями возили уголь, что добывали в карьере. Теперь-то они уже заброшены, кажется, с развитием атомной энергетики уголь сталь не столь востребован. Или просто кто-то очень много гребет себе в карманы. Дедушка брал меня с собой пару раз, катал на тепловозе, показывал маршруты и пути. Вот я и запомнил.

– Ну, хорошо, хорошо, – махнула руками Наташка. – А где мы возьмем столько соли?

– Там дальше, видишь, это теплицы, что принадлежали заводу. Мама часто брала у них овощи – огурцы, помидоры, капусту. Там огромные площади, поверь мне. Теперь и это заброшено. Кажется, что скоро весь город превратиться в руины. Думаю, там мы найдем несколько мешков сульфата магния.

Наташка внимательно меня изучала несколько мгновений, а затем скрестила руки на груди и, поджав губы спросила:

– Есть в этом городе хоть что-то, чего ты не знаешь?

– Да, – кивнул я. – Есть тут одна девица, чье поведение до сих пор не поддается анализу.

– Дурак, – фыркнула Наташка, но выражение ее лица смягчилось.

– Ну, так что? – раскинул я руками, улыбаясь во весь рот. – Пробуем?

Саня и Серега повернулись к Наташке, даже Стас на секунду вынырнул из-под днища цистерны, чтобы взглянуть на нее.

Девушка вздохнула и закатила глаза:

– Конечно, пробуем, иначе вы меня с потрохами съедите.

– Вон там вроде есть место, – сказал Саня, указывая на площадку перед теплицами.

Я взглянул в том направлении и взял правее. Поднявшись по холмику, мы выехали на асфальтированную дорогу и припарковались возле высоченной теплицы, которая скорее была похожа на исполинскую оранжерею.

– Идем, – сказал я, отстегивая ремень безопасности. – Только фонарик захвати.

Мы вышли из машины и бегом добрались до дверей. Не то, чтобы мы боялись, что нас кто-то тут застукает – и стукать-то было некому, просто эта идея так нас захватила, что нам не терпелось приступить.

– А что мы конкретно ищем? – спросил Саня, когда мы, открыв двери и включив фонарики, принялись осматривать содержимое складских помещений.

– Ну, это такие большие мешки бело-синего или бело-красного цвета, с надписью гептагидрат сульфата магния.

– Гепта… тьфу, ну нельзя что ли написать что-то попроще? – чертыхнулся мой брат.

– Там может быть написано: магнезия или горькозем. Ищи вообще все, на чем написано соль или магний.

– Ладно, ладно, – заворчал брат. – Ты иди по той стороне, а я по этой. Встретимся в конце.

– Хорошо.

Я двинулся вдоль западного края склада, ведя фонариком вдоль стен и читая надписи на всех мешках что находил. Удобрений тут и правда было очень много, потому приходилось всматриваться очень внимательно, так как для меня они все выглядели одинаково, чего не скажешь об их содержимом. И порою разница между мешками была лишь в едва заметных и почти стершихся надписях на них.

– А почему эти двое не поехали с нами? – крикнул Саня.

– Они разводят костер. Надо развести сразу три, наделать стружек, натаскать сухой травы. Ты видел эти шпалы? Их с одной спички не зажечь, а рубить их нечем. Да и травы рядом нет – одни мелкие камни под ногами. Наташке придется натаскать ее с того поля, в полукилометре от путей. Работа есть для всех. Нашел что-нибудь?

– Неа.

– Смотрим дальше.

Мы бродили по складу не меньше сорока минут, прежде чем Саня, наконец, крикнул:

– Гептра… гепри… дратат…тьфу ты, короче, синие мешки!

Я подошел к нему и подсветил находку.

– Молодец, – хлопнул я его по плечу. – Теперь хватаем ту платформу на колесиках и берем столько, сколько сможем увезти.

Этой платформой мы разом перевезли столько мешков, что с трудом катили ее по бетонному полу. А когда платформа попала колесами на гравику перед складом, так и вовсе намертво в нем увязла. Мне пришлось развернуть Морриган и подогнать ее вплотную к платформе.

Закидав мешки, мы протерли пот и забрались в заметно осевшую машину. Уже через десять минут мы были у путей.

– Ну как дела? – окрикнул я Стаса, что хлопотал у костров.

– Горит, – весело отозвался он, чумазый как шахтер.

Серега приложил руку к цистерне:

– Тепленькая снизу. Сверху еще не нагрелась.

Взъерошенная Наташка стояла чуть в сторонке и нервно топала ножкой. Я не слышал, что именно она бормотала себе под нос.

– Нашли палку, как я просил?

Серега протянул мне длинный, округлый шест.

– Отлично. Давайте таскать соль.

Несколько минут у нас ушло, чтобы разгрузить Морриган и перетаскать все мешки к путям. Я забрался на самый верх, а пацаны встали по цепочке вниз и принялись вместе передавать мне мешки.

Работка та еще, так как меши были по двадцать пять килограмм. Нам приходилось тягать их всем вместе, чтобы хоть как-то доставить наверх. Двое толкают его снизу, насколько могут, двое стоящие сверху на разных ступенях, перехватывают и затаскивают наверх.

– Сколько уже высыпали? – крикнул я, помешивая наш раствор шестом. Отверстие было узковато, чтобы шест доставал хоть до середины цистерны, но это все же было лучше, чем ничего.

– А черт его знает, – ответил снизу взмокший Серега.

– Что? – схватился я за голову. – Вы чего? Хоть бы мешки посчитали!

– А ты нам ничего не говорил, господин начальник, – крикнул в ответ Серега. – И мы вообще в душе не…

Остаток его фразы я предпочел пропустить мимо ушей.

– Придержи меня, – попросил я Стаса и свесился вниз, проверить воду. Она была теплая. Достаточно теплая.

– Думаю, хватит, – сказал я, спрыгнув вниз. – Можем залазить.

– А что с плотностью? – спросил Саня.

– А черт его знает, там и проверим. Мы высыпали большую часть мешков. Может и этого хватит. А если нет, то первый, кто залезет, сообщит нам и добавим еще.

– Ладно, согласен, – устало вздохнул брат и принялся стягивать с себя футболку.

Под безумный взгляд Наташки, мы поснимали с себя вещи и побросали к ногам, оставшись в одних трусах.

– Вы… вы…вы чего делаете-то? – занервничала она.

– А ведь трусы-то мокрые будут, когда мы вылезем, – заметил я.

– Да и может похолодать, – кивнул Саня.

– А трусы мокрые, – подхватил Серега.

– И холодные, – поежился Стас.

– Стоп, стоп, стоп! – Наташка ворвалась между нами и расставила руки в стороны. – Вы же не собираетесь снимать еще и трусы!

Я взглянул на пацанов, пожал плечами. Они пожали плечами в ответ и все как один стянули свои трусы, бросив их к остальной одежде.

– Да вы чего! – закричала Наташка, закрывая глаза руками. – Совсем с катушек съехали!?

– Поторопись, женщина, если хочешь с нами. Если нет, стой тут и жди нас. И я это, вижу, что ты подглядываешь.

– Дурак!

Я усмехнулся и потопал за пацанами, оставив Наташку одну, смотреть нам вслед сквозь щель между пальцами.

– Я первый! – закричал Серега, спрыгивая в воду.

Раздался громкий шлепок, а затем выкрик:

– О, да твою мать!

– Ты чего? – крикнул свесившись в люк Стас.

– Да мне ноги вырвало и перевернуло! – возмущался Серега, громко кашляя и плюясь.

– Скажи ему, чтоб прекратил! – крикнул я Стасу. – Еще не хватало в его слюнях плавать.

– Прекрати! – закричал на него Стас.

Все по одному мы спустились в цистерну. Вода и правда вырывала ноги из-под нас, не давая нам твердо на них встать. Но именно этого мы и добивались. Она держала отлично. Мы улеглись на спину и закрыли глаза. Температура воды была подходящей, чуть теплее, но это вскоре решиться само-собой, она просто остынет. А вот температура внутри цистерны была явно пониже. Это ощущалось кожей. Ну, ничего, нужно только закрыть люк.

Я открыл глаза и начал подниматься, чтобы закрыть люк, когда в проеме возник шикарный зад Наташки. Я опустился обратно и сказал:

– Закрой люк, хорошо?

– Хорошо, – ответила она, низким голосом.

– И, Наташ, позволь совет. В случаях подобных этому, забирайся в воду первой, чтобы все кто уже там, не видели тех частей тела, что обычно ты скрываешь одеждой.

– Дурак! – пискнула Наташка и рухнула в воду, обдав нас брызгами и вонами, что били нас головой о цистерну.

– Ну, ты там все? – буркнул Саня. – Я себе уже все яйца отбил.

Наступила тишина. А затем всплеск и тихий шепот:

– Ты где? Мне страшно.

Я перехватил Наташкину руку и крепко ее сжал.

– Лучше?

– Да.

– А теперь отпускай, иначе не выйдет.

– Хорошо.

Девушка отпустила мою руку, и я полностью погрузился в воду, стараясь отключить все свои чувства и сконцентрироваться на пустоте внутри. Я чувствую воду, чувствую, как она касается меня. Слышу дыхание рядом и тихие всплески. Снаружи звуков нет. Ночь выдалась тихой, лишенной любых звуков в этом городе призраков. Я выдохнул. Позволил сознанию унести меня.

Вскоре все исчезло. Я перестал слышать дыхание. Я престал слышать всплески. Вода больше не ласкала мое тело. Ее больше не было. Не было верха и низа, не было тут и там, не было сегодня и завтра, не было ничего, лишь чернота. И я парил в ней. Плавал по волнам пустоты.

Меня окутывало всеобъемлющее «ничто», и я был частью его, был крошечной пылинкой в пустоте. Мое сознание несло вперед. Сносило к двум величественным сферам, что медленно вращались в пустоте. К единой точке их соприкосновения. К моменту, где нет ни времени, ни существования. Я видел пустоту, я слышал ее голос. И этот голос был звериным рыком. Я видел древо, величественное и прекрасное, я видел женщину рядом, такой красоты, что слезились глаза. Она склонилась у дерева и осела вниз. Ее глаза устало прикрылись. Она боролась с этой тяжестью, а звериный голос рычал все громче.

Миры исчезли, стали лишь рябью на воде. Видение сменилось. Я увидел фигуру, что копошиться в темноте, чьи склизкие щупальца лежат на бесконечном «ничто». Существо вздрогнуло, обернулось. Наши взгляды встретились. Его щеки вздулись и опали. Мою голову наполнил громкий клекот и высокочастотный визг.

Меня выталкивало, я чувствовал, как меня выталкивает, но я хватался за видение как мог. Я увидел дыру в земле, увидел деревья, увидел проволоку и вышку. В конечном результате все стремится к тому, с чего началось.

Я открыл глаза. Сознание потоком хлынуло обратно. Меня перевернуло, я нахлебался воды, несколько раз ударился головой о стены. А когда смог встать на ноги, то тихо произнес:

– Я его нашел.

Первые секунды меня окутывала тишина, разбавляемая лишь легкими ударами воды о мое тело. Странно, глаза, привыкшие к темноте, должны были видеть хоть что-то, но я не видел ничего. И меня захлестнула паника. Что если я остался, что если не выбрался из этого ужасающе точного видения, из сплетения темноты и бессмысленных образов? Что если я навсегда остался их частью, угасающим сознанием в океане бесконечности?

Затем я услышал легкий стон, свойственный пробуждающемуся от глубокого сна человека. Всплеск воды и голоса.

– Черт, это было… довольно хреново. – Голос принадлежал моему брату.

– Саня? – спросил я. – Это ты?

– Да, черт, вот черт.

– Ты как?

– Нормально.

– Ты где? Я тебя не вижу.

Еще один всплеск уже у меня за спиной.

– Мальчики? – голос полный ужаса. – Мальчики вы здесь?

– Полтораш? Да, мы здесь.

– Я его видела, – прошептала она, и шепот этот прозвучал набатом в закрытом пространстве цистерны.

Следом очнулся Стас, громко фыркая и ругаясь как сапожник. И только Серега все еще мирно дремал, покачиваясь на волнах раствора.

– Будите его и выбираемся. Наташа, – я повернулся к девушке, – ты давай первая, а мы пока отвернемся.

В темноте я услышал, как скрипнул люк, увидел блики лучного света на воде, а затем громкое кряхтения оповестило нас, что девушка благополучно выбралась.

Через десять минут мы все спешно натягивали на себя одежду, тихо ругаясь нашей не предусмотрительности: высыхающая соль буквально отваливалась от нас пластами, а волосы стали напоминать высохшую траву.

– Надо было набрать чистой воды, – жаловался Серега. – Если бы набрали, то сейчас бы хоть сполоснулись.

– Если бы, да кабы, то у вас бы там росли грибы, – проворчала в ответ Наташка, безрезультатно пытаясь расчесать волосы.