Кот в сапогах

Статья 4 кодекса инквизиции:

Политика – грязное дело. Никогда не лезь в неё, не участвуй в междоусобицах, и да не спадёт с тебя тогда благословение Идвенса.

– Гляди-ка! Реммет!

Смерд оглянулся.

– Тот самый, из-за которого в Эльмене земля стала алой от пролитой крови?

– Тот самый.

Второй смерд оглянулся ещё раз, стараясь разглядеть того самого человека, о котором в последнее время говорили по всей Ойкумене.

– И как его только угораздило?

– История долгая и неоднозначная, – пожал плечами первый смерд, – с одной стороны он выполнял свой долг и не мог поступить иначе. А с другой полез в дела королевские, что даже придворным инквизиторам делать вроде бы как строго запрещено, только если правитель не ущемляет власть церкви. А он волей-неволей полез и… – пожал плечами. – теперь отмывается.

Второй вздохнул.

– И как он теперь отмываться от этого будет…

– Не знаю… – помотал головой первый смерд, – но руки в крови он пусть и косвенно, но запачкал изрядно, хоть и благородства ему, с другой стороны, в те дни было не занимать.

– А ты всё в подробностях знаешь?

– Слыхал. Мне один ландскнехт рассказывал. Он в тот день в тронном зале был со своим командиром, как участник делегации наёмников.

– Ничего себе! – удивился второй, – и что же там было?

– Ну, слушай…

***

Из всех срединных континентальных королевств Эльмен отличался особой красотой и очарованием со всеми её холмами, речками, полями, лесами и невысокими скалистыми горами в центральной части страны неподалёку от столицы, мягким климатом и редкими войнами на её территории. И так умиротворяюще и завораживающе действовала на людей эти красивейшая природа и внешнеполитическая стабильность, что многие жители других королевств, не испытывающие излишнего чувства патриотизма и любви к родине, мечтали поднакопить денег и уехать в Эльмен, построить ферму в живописном месте, да и умереть в старости в полном покое. А многие даже писали в завещании: “Похороните меня в Эльмене”. Это чтобы могилы их не были осквернены войной и прочими несчастьями.

Казалось, что может тревожить мать-королеву, фактически лидера-регента Эльмена до прихода к власти её сына? Сама она сидит, попивает вино, почивая за раскладным походным столиком. Развалилась на походном кресле-качалке, с ней фрейлины и телохранитель Торгрунд из ландскнехтов – один из самых умелых воинов в стране, о чём говорят несколько шрамов на его каменном лице. Что страшного может произойти? Да пусть хоть волосок с её головы упадёт, королевская гвардия Эльмена быстро найдёт обидчика, а вот расправляться будет медленно и с наслаждением, чтобы тот сильнее страдал и умолял о смерти.

Но королева была встревожена, то и дело оглядывалась по сторонам и буквально впивалась пальцами в дублет Торгрунда.

Повод был. Недавно в этих краях объявилась некая антропоморфная тварь видом как лев, а разумом как человек. И на двух ногах ещё. При этом повадки у неё по словам досмердов, а они, будучи фактически рабами своих землевладельцев знали, о чём говорят, были довольно уж аристократичные в сравнении с крестьянскими, будто тварь была родом из какого-то высокого сословия. Потому его чернь и прозвала мсье Цап-царап. Притом, как можно заметить, довольно мило это прозвище звучало, ибо на людей это чудище не нападало. Одни поговаривают, только иногда сродни обыкновенному коту, воровал еду со стола. Другие утверждали, что скот поедал. А так вроде больше никого не трогал, никому не мешал.

Но даже это королеву успокоить не могло.

– Какая же дура, что не послушала Костаса и не взяла с собой сира Кальванти!

– Моя королева, если эта тварь появится, я ей голову отрублю! – спокойным и твёрдым, мужским баритоном отрезал Торгрунд, чем сразу же её успокоил. Пусть и не полностью, но по сравнению с тем, что было, она как будто ванну приняла после сильного и продолжительного стресса, настолько была уверена в своей безопасности за крепким плечом ландскнехта, происходящего из северных светловолосых богатырей родом из Скальдса. А Торгрунд действительно был неординарным воином: ростом больше двух метров с крепкой, как калёное железо мускулатурой, за спиной был увесистый двуручный меч, которым он довольно ловко управлялся, будучи способным спокойно парой-тройкой ударов отрубить голову быку.

– Госпожа Тлей, госпожа Тлей!

Королева обернулась в сторону реки, откуда к ней подбежала радостная фрейлина.

– Смотрите! Я таки поймала рыбу! Теперь эти проклятые мужчины будут знать, как задирать нас, коли мы тоже можем добывать себе еду ничуть не хуже, чем они!

– Молодцы, мои птички! – воскликнула королева и взглянула на Торгрунда, – а ты говорил…

Тот рассмеялся.

– Я рад, что так вышло, моя королева. Но это всего лишь одна мелкая рыбёшка…

– Госпожа Тлей, ещё одна! – подпрыгнули от восторга фрейлины, поймав вторую рыбу.

– Что теперь скажешь? – улыбнулась королева.

– Везение.

– Госпожа Тлей, а мы третью уже поймали!

Ландскнехт резко стал каким-то угрюмым и отвернулся в сторону кустов на берегу, уставившись в одну точку, что ему категорически, как телохранителю, делать было нельзя. К счастью для него, должным образом о своём разгильдяйстве он пожалеть не успеет. Более того, никто даже не обратил внимания на то, как справа от места отдыха необычно зашевелились заросли, будто в них кто-то сидит.

Внезапно из кустов вылезает нечто из семейства кошачьих. Нечто, ибо стояло на двух ногах, носило сапоги и шляпу с поясом, на котором висела шпага.

Мощный удар передними лапами, и Торгрунд повалился на землю, быстро потеряв сознание. Ни капли не медля, кошак достал шпагу и проткнул ландскнехта. Тот тут же упал на колени. Чудише вытащило из его тела шпагу, и ландскнехт грохнулся на живот, будто поваленная статуя. Такой несуразной была гибель одного из лучших наёмников Ойкумены…

От первоначального шока королева даже понять толком не сумела, что произошло. Но только шпага этого существа проткнула телохранителя, как она тут же истошно закричала и ринулась к воде. Тут же на крик повернулись королевские фрейлины и, увидев это нечто, последовали примеру королевы, бросившись в воду.

В тот момент никто особо не задумывался над тем, что стоит бежать врассыпную, дабы спасся хоть кто-то. К воде побежали инстинктивно, видимо, вспомнившие о том, что кошаки воду не любят. Пусть и так, но на короткие расстояния заплыв сделать усатые-волосатые в состоянии. Да и этот был котом не обычным, а каким-то очеловеченным.

Стоило женщинам броситься в воду, как этот кот в сапогах ринулся за ними, и по очереди растерзал своими когтями и клыками всех фрейлин. Вода быстро приобрела кроваво-красный оттенок, а случайные люди ещё месяц после находили рваные куски одежды весьма не бедных особ.

Последней осталась королева. Кот доплыл до неё, потащил назад, потом буквально вышвырнул на берег, быстро вышел из воды и тут же приставил кончик шпаги к горлу женщины. Та кричала как ошпаренная.

– Спасите! Помогите!

– Заткнись! Заткнись! Заткнись! – прошипел кот.

– Стоп… – королева узнала голос этого существа, – ты?

– Да, мряу! Это я!

– Будь ты проклят! Надо было заставить колдуна превратить тебя в таракана!

– Молчать! – кот шлёпнул шпагой по щеке королевы.

– Нахал! – возмутилась женщина.

– Если будешь слушаться, Тлей, обещаю, что убью быстро и без мучений! – кот снова приставил шпагу к горлу, – а теперь скажи, как мага зовут!

– Так тебе и сказала! Образ чудовища тебе к лицу, так что с ним и ходи! А Кродс будет править, хочешь ты или нет! Я его всю жизнь готовила к этому, и не тебе у него трон отнимать, Феотис! – глаза королевы сверкнули.

Кот, услышав своё настоящее имя, сначала прошипел, а потом снова шлёпнул шпагой по щеке Тлей.

– Говори, или буду отрезать от тебя по кусочку! – уткнул кончик шпаги сильнее в горло.

– Поверь мне, когда тебя поймают, мучения твои будут в тысячу раз страшнее.

Кот ухмыльнулся.

– Ну, это мы посмотрим. А сейчас повыдираю тебе все ногти – запоёшь как миленькая!

– Ты серьёзно расчитываешь мучить женщину?! – возмутилась Тлей, прищурилась, – подлец…

– Если потребуется.

Королева вздохнула.

– Тогда придётся самой… – и тут же схватила лезвие шпаги, проткнув острием горло. Алая кровь резвой струёй тут же залила её походный плащ и траву вокруг.

– Чертовка! – прошипел кот и воткнул лезвие глубже в горло, а потом вытащил. Тлей быстро истекла кровью. Умирая, в предсмертной агонии прохрипела нечто бессвязное и тут же испустила дух.

– Проклятье! – прорычал кот, будто в душе был самым настоящим львом, снёс от ярости графин с вином для королевы, стоявший на столике. Потом осмотрелся и, не дожидаясь у моря погоды, исчез в тех же зарослях, откуда появился.

***

Шут закончил своё выступление и поклонился, а неблагодарная публика из пары десятков деревенщин вместо оваций закидала его тухлыми яйцами и помидорами. Шут, конечно, слышал, что в Эльменском королевстве люд живёт серьёзный и шуток не понимает, но такой холодной, мягко говоря, реакции он не ожидал. А ведь был шутом потомственным, можно сказать, потому уважаемым. Отец его тоже шутом был и развлекал людей при дворе бреветских императоров. Как и его дед, и прадед. Но только ему – шуту с такой великой родословной вдруг исполнять свои обязанности новый император Бревета не позволил и выгнал прочь. Вот шут после долгих скитаний и пришёл в Эльмен, а его тут даже смерды не принимают. Что уж говорить о новом короле, который уже послезавтра вечером официально вступит на престол? Увидит он шута и сразу ему голову отрубит? И как тогда без головы на плечах на хлеб зарабатывать и народ смешить?

Уходил шут из той деревни, в центре которой неподалёку от сельской таверны поясничал, не смыв шутовского грима, без гроша в кармане и с несколькими сухарями за пазухой, которые и раскусить было никак: из тех зубов, что у шута остались, все были уже давно сгнившими. Поэтому, перебарывая голод и поглаживая урчащий живот, он засунул один сухарь в рот и начал рассасывать в надежде заморить червячка хоть как-нибудь, лишь бы до столицы дотерпеть, дать там выступление перед королём, понравиться, вложить весь свой талант и опыт, постараться не упасть при всех в голодный обморок, а далее, если ничего не выйдет, дать королю новому пинка под зад, да и пусть палач ему голову отрубит. На кой ему такая мучительная жизнь, если жрать нечего?

До Кридланда, как величали столицу жители Эльмена, осталось совсем немного: пара десятков вёрст, не более. К вечеру добраться нужно в любом случае, не то не успеет к полуночи, когда королевич официально станет королём, будучи помазанным на власть кардиналом от Дарнвуда. В деревне надеялся заработать на хотя бы самую дряхлую лошадь и доехать, но не вышло, потому шёл пешком, Правда, обувь его совсем помирающая к этому была не готова, потому шут снял её и пошёл по грязи босым, то и дело вздрагивая от ледяных прикосновений слякоти со стопой после прошедшего осеннего дождя.

С другой стороны, был и очевидный плюс: Земли Эльменского королевства с его лесами, полями, озёрами и речками были необычайно красивыми. И шёл шут по королевскому тракту, да нарадоваться не мог, до того живописный край оказался.

“Теперь хоть в гроб ложиться…” – подумал шут: “То повидал, это повидал, здесь побывал, там побывал. Теперь всё, что хотел, увидел. Можно и не жить. Хотя, этого мсье Цап-Царапа, кем бы он ни был, я бы повидал…”

Разговор об этом странном человекоподобном существе, появившемся в Эльмене около трёх месяцев назад, Шут подслушал в таверне до провального выступления, где потратил на тарелку похлёбки свои последние пару грошей. Говорили о нём двое крестьян, один из которых якобы его видел, а другой чисто из любопытства байки собирал. Притом всех этих россказней собралось столько, что вроде существо и сказочное, но знают о нём все вокруг столько, будто каждый день видят на заднем дворе.

Единственное, как говорят, чем помышлял, это воровством мяса. Ночью скотину загрызёт и ножку баранью или свиную с собой в лес унесёт. Много не брал, потому как всё сразу съесть не мог, но деревенские всё равно от него страдали. У кого-то он, бывало, убивал последнюю скотину, а по итогам смердам кушать оставалось только растительную пищу, которой из-за засух и так было немного. Чтобы защитить скот, целыми деревнями вставали, пасли тварину с вилами и топорами, да та умудрялась через оцепление прошмыгнуть и кусок скотины в зубах утащить. В общем, проворная была.

Но детей не трогала в отличие от волков каких-нибудь, да и вообще людей не обижала. А кто-то рассказывал, даже по-человечьи общалась и записки оставляла с извинениями за убитый скот. Притом, повадки, грамотность была, как у аристократа. Это заметили полевые егеря, которые чудовище искали, да найти не могли. И официально хоть и приписывали эти письма смердам, мол, по каким-то своим непонятным причинам подделывали письма, но люди, не переваривающие лапши с ушей, задавались очевиднейшим вопросом про грамотность автора писем и крестьян. Но королевские власти об этом и слышать не хотели, обвиняя деревенских в том, что у них крыша уже поехала говорить, якобы чудовища умеют по-человечьи толковать. Они были уверены, что смерды с досмердами суеверны и много выдумывают. Только егерей всё отправляли прочёсывать леса и ничего не находили, потому лишний раз в сказочности кота в сапогах убеждались.

В общем, тварь была очень интересной, и увидеть её мечтал каждый, но не всем было суждено.

“С моим везением поглазеть эту тварь в принципе не светит…” – подумал Шут, отламывая веточку с широкими листьями, чтобы ей отбиваться от ос, оводов, слепней и прочего гнуса, искусавшего его изрядно. Помучился, помучился, да как ни в чём не бывало пошёл дальше.

Вдруг слышит позади топот конских копыт. Обернулся и увидел мужчину. Одет в запылившийся чёрный военный плащ, из-под которого проглядывал колет, на голове тёмно-коричневая шляпа, а под ней чёрная бандана. А ещё на нём были потёртые штаны и порядком поношенные ботфорты. Под плащом можно было разглядеть пистолетные рукояти, чуть ниже колена свисали ножны палаша, а позади на боку висела фузея в чехле. Сомнений быть не могло – это инквизитор.

Шут от страха спрятал голову в тело и сморщился, готовый даже по причине своего неровного дыхания лишиться головы. Инквизитор увидел это.

– Чего боишься, шут?

– Только дурак инквизитора не боится, а я хоть и шут, но далеко не дурак в отличие даже от многих королей.

– Не бойся меня. Ты же не грешил? Так ведь?

– А тебе откуда это ведомо? Я ж не рассказывал. Вдруг ты подумаешь, что грешил?

– Мы инквизиторы палачами не являемся, так что успокойся! – нахмурился инквизитор.

– Скажи это всем тем, кого твоя братия казнила из невинных, кто даже магией не владел, а лишь кудесникам помогал, которые взамен им добро делали и зла не творили…

Инквизитор покачал головой.

– Тут уже ничего не поделаешь, шут. Суров закон, но он закон.

– Вот потому-то я голову свою от палаша поберегу.

Инквизитор задумался. Неприятно было, когда о тебе люди такого плохого мнения, только потому что ты инквизитор. И хотя прочие, наоборот, воспользовались бы своей привилегией сполна, поглумившись и даже поколотив трусливого шута в своё удовольствие, Реммет был не из таких. Надо было в глазах хотя бы этого шута попробовать выглядеть в лучшем свете, пожалуй. Авось, он распространит весточку по свету, что инквизиторы – не палачи…

– Заместо этого лучше бы со мной поехал. Я отвезу, если нам по дороге. В какое место путь держишь?

Чуть ли не сотрясавший землю от ужаса своей дрожью шут резко изменился в лице, выпрямился и любопытно прищурился.

– В Кридланд.

– Пару вёрст до ворот не доеду. Садись.

– Ты серьёзно? – обрадовался шут, заливаясь в улыбке. Правда, не лучезарной. Зубы-то сгнили.

– Да, – отвечал церковник и подал руку, – тебя как звать?

– Шут.

– Просто шут? – инквизитор удивился.

– Просто Шут.

– Почему так?

– Ну, раньше меня, быть может, как-то да и звали. Но если и звали, то я уже позабыл, честно говоря. У меня ещё отец был придворным шутом, и дед, и прадед. Аж при дворе, – поднял вверх палец. – бреветских императоров! Все мы были шутами. И я шут. По-другому нас не называли. Поэтому Шут. А тебя как милсдарь добрый человек?

– Реммет из Зельдена.

– Реммет из Зельдена, святой ты человек! Как ангел для меня, ей боги!

– Не богохульствуй, шут. А ещё лучше рот закрой, а то воняет. Святым был только Идвенс, умерев за то, чтобы мы безгрешными в глазах богов рождались.

– Извини, – пожал плечами паяц, – просто надо успеть к коронации в Кридланде, а ты как нельзя кстати попался, да ещё и такой добрый. Надеюсь, всё получится, я короля восхищу и стану придворным шутом. О ванне в королевском замке мечтаю, о похлёбке свежей…

– В королевском замке?

– Ага, в королевском. Уверен, всё получится! Я всё-таки, не забывай, из потомственного шутовского рода Шутов Бреветской империи. Хочешь послушать мои шутки для короля?

– Давай, если без скверных слов.

***

Как доехали до окраин Кридланда, у Реммета голова вскипела. Он спустил Шута с лошади и покачал головой.

– С такими шутками смотри, кабы тебе голову не отрубили. Несмешные арлекины при дворе никому не нужны. Без башки тем более.

– Божечки мои… – раскис шут, – а что же мне теперь делать? Думал, хорошо шучу, а тут такая напасть… Понятно, почему там меня публика так плохо приняла… Но это таки не отвечает на вопрос, что делать!

– Не знаю, Шут, что тебе делать мирянином. Попробуй открыть душу для веры. Если сможешь.

– О, кстати, насчёт этого! Слушай, Реммет из Зельдена… – паяц попытался остановить лошадь, – а ты куда путь держишь? Может, я тебе в помощники пойду?

– Шутов мне ещё в помощь не хватало…

– Я могу врагов отвлекать, пока ты их убиваешь.

– Хм… – задумался Реммет, – отличная идея. Будешь их мучить своими шутками. Авось сами на мой клинок напорются, лишь бы тебя не слушать. План отличный, на заметку взял. Мне как помощь понадобится, я тебя обязательно позову.

– Я только за! – кивнул Шут.

– Охотно верю. А сейчас иди и покажись королю. Авось, и сам свой путь найдёшь.

Тут же церковник вспомнил про Истрама, которого отправил в монастырь Каэрдэн учиться на богослова. “Интересно, настоятель Барсар его уже выгнал?” – подумал Реммет.

– Эй, убери лошадь, проехать мешаешь!

Инквизитор обернулся. За ним уже образовалась большая очередь. Населения в Кридланде было сто восемьдесят тысяч человек, а потому чем ближе к столице, тем больше путников, ландскнехтов и торговцев на королевском тракте появлялось. Сегодня же казалось, что их собрался тут миллион, не меньше. Вокруг шум, гам, гуляющий простой народ слонялся повсюду, а некоторые буквально лезли под копыта лошади Реммета. Такое было чувство, будто всё Эльменское королевство в городе собралось, прикупая себе в торговых лавках вкусности и сувениры, буквально разбрасываясь деньгами, что и неудивительно, если Шут про коронацию правду говорил.

Тогда и понятно, почему так много продуктовых и сувенирных лавок, мастерских по пошиву было, которые образовывали большой рынок. К празднику нужно готовиться основательно как-никак. И ещё желательно вкусно покушать, потому было много лавок со специями, фруктами, овощами и свежим мясом, скот для которого содержался прямо на рынке, где также и забивался. А, бывало, свинину с бараниной и крольчатиной прямо тут и готовили, и запах там стоял такой ароматный, что слюнки текли. А ещё радовало, что он перебивал вонь от немытых горожан и смердов, что стояли в очередях.

У Шута от такого букета ароматов жратвы непроизвольно слюнки потекли, и контролировать он их от голодухи не мог ну никак просто. Плут поспешил тайком своровать с одного из прилавков яблоко, пока никто не видит. Рисковал? Да. Но остальные свидетели ладно. Главное, чтобы Реммет не заметил, а то точно за подобное руку отрубит.

Только Шут открыл рот и покрасовался своими гнилыми зубами, чтобы откусить кусочек зелёненького, наливного, ароматного яблочка, как тут же чья-то крепкая рука выхватила плод прямо из шутовских рук и кинула его обратно на прилавок, куда тот идеально приземлился.

Шут обернулся и тут же получил подзатыльник от Реммета, который уже отвёл лошадь в конюшню неподалёку и успел вернуться обратно.

– Не дай Боги ещё хоть раз такое увижу! – прогудел басом церковник, ткнув в Шута пальцем.

– Простите… – тот уж очень расстроился, что остался без вкусноты.

– Держи. – Реммет протянул паяцу пару монет.

– За что? – удивился арлекин.

– Купишь похлёбки. И яблоко.

– Спасибо! Святой вы человек, Реммет из Зельдена.

И тут в ближнем кругу народу воцарилась тишина. Шут настолько громко произнёс имя инквизитора, известное на всём континенте, что не обратить на него внимания было просто нельзя.

– Смотрите, это Реммет! – зароптал народ.

– Сам Реммет из Зельдена!

– Убийца великого и ужасного Йоффы Гундланга, победитель Реттонского змея-людоеда…

Реммет недовольно и подозрительно оглядел всех вокруг, потом с досадой поглядел на шута. Тот смущённо то ли улыбнулся, то ли оскалился и пожал плечами.

– Я не хотел…

Внезапно услышал:

– Реммет? Где этот Реммет?

– Тут! Тут! Он тута! – крикнул некто из толпы.

– Дайте пройти! – послышался грубый, будто рычащий голос.

Растолкав народ, к церковнику вышли двое эльменских гвардейцев.

– Реммет из Зельдена? Тот самый? – спросил один из них.

– К сожалению для вас, если драки ищете, – инквизитор напрягся.

– Не ищем, не переживай! – отвечал второй, – просто как раз искали инквизитора. В десяти вёрстах от столицы есть Скалистые холмы. Там укрылся один колдун. Хотим, чтобы ты его убил, ибо досаждает, – гвардеец протянул Реммету официальную копию приказа церкви, – возьмёшься?

Реммет подозрительно взглянул на гвардейца, потом приложил кольцо к печати. Гравировка на нём сопадала с восковым оттиском печати, что свидетельствовало о подлинности приказа.